Игра в кроликов

Терри Майлз, 2021

С раннего детства К. искал во всем скрытые связи и закономерности, разгадывал головоломки. И вот, после психотравмы, ОКР и трагической гибели родителей, он увлекается опасной игрой «Кролики», окруженной противоречивыми слухами. Говорят, что игре тысячи лет, а может, это и не игра вовсе. Главное, что ее победитель становится легендой и баснословно обогащается. Однажды К. посещает один из победителей «Кроликов» и просит о помощи. Распутывая клубок околоигровых тайн, К. вплотную подбирается к секретам собственной семьи, не зная, что по пятам за ним идет Тьма.

7. Джеффу Голдблюму среди нас не место

Спустя три дня после неудавшейся встречи с Аланом Скарпио я снова звоню по номеру с визитки.

Вне зоны действия сети.

Барон снова занят каким-то сложным проектом, а Хлоя целыми днями работает в зале игровых автоматов, так что я в кои-то веки решаю привести в порядок пару аккаунтов на онлайн-бирже и свою квартиру.

Встреча со Скарпио кажется бредом — словно на мгновение меня перекинуло в альтернативную реальность, где миллиардеры приходят ко мне за помощью и едят со мной пироги.

Номер, который дал мне Скарпио, вечно вне зоны доступа, а сам он известен своей нелюдимостью, так что я понятия не имею, как с ним связаться.

Если ему так нужна моя помощь с «Кроликами» — придется прийти ко мне самому.

Я возвращаюсь к прежней жизни и стараюсь не вспоминать ни про «Кроликов», ни про Скарпио, ни про странную беседу в закусочной.

А два дня спустя по новостям сообщают, что Алан Скарпио пропал без вести.

Одна из компаний по связям с общественностью, которой он владел, провела пресс-конференцию. Их представитель сказал, что с момента пропажи прошел «значительный, но на данный момент неустановленный период времени». Он обратился к общественности: если кому-то известно о местонахождении Алана Скарпио, «пожалуйста, свяжитесь с нами по этому номеру».

— Охренеть-охренеть-охренеть! — вопит в динамике телефона Барон Кордрой, с трудом сдерживая восторг. — Алан Скарпио сказал нам, что с игрой творится что-то странное, и тут же пропал!

— Ага. Жесть, — отвечаю я.

Разумеется, «нам» Алан Скарпио ничего не говорил. Он обращался ко мне, но Барона я не поправляю. Даже не помню, когда он в последний раз так чему-либо радовался.

— Надеюсь, с ним все в порядке, — говорю я.

— Погоди, как думаешь, его исчезновение связано с вашим разговором?

— Не знаю.

— Твою мать, К. А вдруг это «Кролики»?

Я не отвечаю. Новость об исчезновении Скарпио никак не удается переварить. Не может же это быть совпадением, правда?

— Капец, и что нам теперь делать? У нас же никаких зацепок, только таинственный визит миллиардера и какая-то женщина, которая нагрянула в закусочную, — говорит Барон.

Но он ошибается: зацепка есть.

— Я перезвоню, — говорю я и вешаю трубку.

…В закусочной заняты лишь несколько столиков, и официанты отдыхают перед толкучкой, которая обещает начаться в обед. Среди них — женщина с серо-зелеными глазами, которая обслуживала нас в тот день.

Она узнает меня и с улыбкой приглашает пройти за столик.

— Здравствуйте, — говорит она, наливая кофе.

Я говорю, что мой друг занят и попросил меня зайти за его телефоном.

Она приносит его вместе со свежей порцией кофе. Явно не догадывается, что мой «друг» — тот самый пропавший миллиардер. Видимо, не видела но — востей.

Как только телефон Скарпио оказывается у меня в руках, я бросаю на стол пять долларов и ухожу в спешке. Боюсь, что она вдруг догадается, кому принадлежал телефон, и передумает его отдавать.

В телефоне не находится ничего полезного. Никаких фотографий, кроме песика, стоящего на заставке, ни единого записанного звонка, включая тот, который явно встревожил его в закусочной, после чего он убежал на какую-то встречу. Это, а заодно пустая телефонная книга и аккаунт без привязанного адреса электронной почты намекают лишь на одно: для связи с внешним миром пропавший миллиардер явно использовал что-то другое.

— Пирог с ревенем? — спрашивает Фокусник, пялясь на телефон Скарпио как на Ковчег Завета.

— Его выбор, — отвечаю я.

— С кофе?

— Ага, с кофе.

— Какой-то конкретный кофе?

Я мотаю головой.

— Не, самый обычный.

Фокусник кивает и принимается за работу. Жесткие темные волосы падают на светло-зеленые глаза, длинные пальцы пробегают по телефону Скарпио, пока он подсоединяет его к ноутбуку с неизвестной мне операционной системой. На нем куртка из светло-коричневой замши, накинутая на винтажную розово-желтую футболку с логотипом группы Teenage Fanclub. С последней нашей встречи он похудел, а еще заметно состарился, хотя прошел всего месяц.

Хлоя сказала, что он успел побывать на севере России, а куда поехал потом — неизвестно; Фокусник часто срывался с места в последнюю секунду, пропадал на какое-то время, а потом возвращался, словно и не уезжал никуда. Мы ничего про него не знаем: ни где он берет деньги, ни чем занимается в свободное время — вообще ничего.

— К тебе пришел Скарпио и вы пошли есть пирог? — переспрашивает Фокусник.

— Да, — отвечаю я. — В закусочную.

Фокусник нажимает на клавиши и ждет загрузки какой-то программы.

— И чего ему было нужно?

— Он попросил помочь ему.

— Он попросил тебя? — Фокусник особо выделяет голосом местоимения, что довольно обидно, но уместно. Чтобы Алану Скарпио понадобилась моя помощь с «Кроликами»? Да это даже не фарс, а чистейший бред.

— И это точно телефон Скарпио? На сто процентов?

— Да, — отвечаю я. — Ну, вроде. По крайней мере, похож.

— Рассказывай все, что помнишь, — требует Фокусник.

Я пересказываю, как Скарпио рассказал о проблемах с игрой, что ему зачем-то нужна моя помощь и что если мы не разберемся с ней до начала новой итерации, то дружно окажемся в полной заднице. Потом я описываю пирог, таинственную женщину, звуки ревеня и, наконец, официантку, передавшую телефон.

— Скарпио ведь играл в «Роботрон», да?

— Да.

— А когда ему позвонили, он разнервничался, но запись с телефона удалил?

Я киваю.

Фокусник раздумывает над моими словами.

Старенький желтый аналоговый телефон вдруг оживает, и несколько секунд в кабинете дребезжит громкий звонок, но сразу же обрывается.

Фокусник оглядывается на телефон.

— Мне звонят.

— Но трубку же бросили, — говорю я.

— Еще увидимся, — твердо прощается Фокусник, а затем аккуратно отсоединяет телефон Скарпио от ноутбука, возвращает его и выпроваживает меня из кабинета.

Дверь за мной закрывается на замок, но я успеваю услышать, как Фокусник бормочет что-то себе под нос.

На ступеньках лестницы у кабинета сидит Хлоя.

— Разве Фокусник играет в «Кроликов»? — спрашиваю я, пока мы спускаемся в игровой зал.

— Раньше играл, — отвечает Хлоя, скармливая четвертак автомату с «Маппи». — А теперь просто помогает остальным игрокам. Это же не секрет, К.

— Да, знаю. Просто такое ощущение, что в этот раз он и сам заинтересовался.

— Ну, еще бы. У тебя же есть телефон Алана Скарпио.

— Это да.

Я наблюдаю за Хлоей, мастерски управляющей маленьким пиксельным мышонком.

— Что теперь будешь делать? — спрашивает она.

— Поеду домой.

— Наслаждайся жизнью, К, она у тебя захватывающая, — говорит Хлоя, завершая очередной уровень.

Я на секунду закрываю ей глаза, но она все равно умудряется не умереть.

— Я непобедима! — смеется она.

— Да, да, конечно, — говорю я. — Увидимся.

Просыпаюсь я в два утра от вибрации.

Обычно я полностью выключаю звук на телефоне, как и любой адекватный человек, ценящий свой сон, но с появлением в моей жизни Алана Скарпио я не могу рисковать пропустить что-то важное, просто потому что мне приспичило выспаться.

Я беру трубку на середине второй вибрации:

— Да?

— Привет, К.

— Хлоя?

— Прости, что так поздно.

— Ничего, я не сплю, — вру я.

— Сидишь в темноте?

— В смысле?

— У тебя свет выключен.

Я сажусь на кровати.

— Ты где?

— Внизу.

— Что ты там делаешь?

— Если хочешь, могу прийти завтра или ты приходи к Фокуснику. Просто я шла домой, и тут до меня дошло.

— Что дошло?

— Давай покажу, так будет круче.

— Ладно. Сейчас, пять минут.

Повесив трубку, я чищу зубы и натягиваю светло-серые спортивки, а потом долго выбираю футболку. Останавливаюсь на четвертой — она только сегодня пришла по почте. На ней изображен логотип «Красного карлика», любимого научно-фантастического сериала Хлои. Я «Красного карлика» тоже люблю, но, честно сказать, есть примерно стопроцентная вероятность, что футболка эта была куплена исключительно ради нее.

— У Алана Скарпио нет собак, — сообщает Хлоя, быстрым шагом проходя в гостиную. — У него аллергия.

На футболку она даже не смотрит.

— Что? — спрашиваю я.

Хлоя хватает телефон Скарпио со столика.

— У него на заставке собака.

— И что?

— Это подсказка!

— Думаешь?

— У тебя телефон Алана Скарпио, К. Он попросил тебя помочь с «Кроликами». Тут хрен знает что думать!

— Это да, — говорю я. — Ты права.

— Он должен был оставить какую-нибудь зацепку. — Она пролистывает список приложений.

Всех, кто сталкивается с игрой, охватывает подобное нетерпение.

Я вижу его в расширившихся зрачках, в блестящих глазах и быстрых, порывистых движениях Хлои. Никому из нашего круга оно не чуждо — мы чувствуем, что приближается очередная игра, и хотим поучаствовать в ней. Осталось лишь понять, как это сде — лать.

— Принести тебе что-нибудь? Вино, чай? — предлагаю я.

Хлоя закусывает губу, цокает языком. Она постоянно так делает, когда думает.

— Давай лучше чай, — наконец говорит она. — А то после четвертого бокала «Мальбека» мы вообще ничего не найдем.

— Хорошо, — соглашаюсь я и иду на кухню ставить чайник.

В гостиной я храню все, на чем строится моя жизнь: тысячи книг распиханы по полкам армией слепых маньяков, не иначе; старые игровые консоли опасно громоздятся друг на друга на покоцанной икеевской полке под телевизором — название у нее забавное, но я его уже и не вспомню; на бесчисленных полках теснятся всевозможные игрушки, свечи, настольные игры, пластинки и старинное навигационное оборудование времен парусного судоходства.

В общем, богатая коллекция в чем-то полезных, но в целом декоративных вещей.

Я приношу Хлое чашку «Эрл Грея» без кофеина. Мы садимся на потертый диван с бурым винным пятном, в точности повторяющим очертания Японии, и достаем телефон Алана Скарпио.

Рассматриваем заставку — породу собаки (помесь кавалер-кинг-чарльз-спаниеля с кем-то еще), фон (пес сидит на траве перед кустом рододендронов) и бандану (она лазурного цвета). Но что это значит? И значит ли вообще что-нибудь?

Мы выпиваем весь чай, завариваем новый и постепенно переключаемся с игры на другие темы. Говорим про любовь (Хлоя только что рассталась с парнем, барабанщиком по имени Грифф, которого мы с ней прозвали Маппетом), про жизнь (у меня паркет вздулся от воды, нужно его чинить или покупать новый), про семью (у меня никого не осталось; семья Хлои жива, но не всегда это повод для радости).

Недавно мать Хлои арестовали за нападение на продавца где-то во Флориде. Несмотря на то что все ее детство было полным раздольем грусти и наплевательского отношения и что она до сих пор жутко нервничает из-за матери, выросла она весьма спокойным и уравновешенным человеком. Или просто научилась мастерски притворяться, сложно сказать. В общем, все равно впечатляет.

Я бросаю взгляд на часы. Время перевалило за три.

— Наверное, спать пора?

Хлоя, зевнув, кивает.

— Можешь переночевать здесь, — говорю я. — У меня есть свободная комната.

— Серьезно?

— Да, конечно. Если понадобится полотенце или еще что — ты знаешь, где у меня что лежит.

— Ага, — соглашается она.

— Отлично.

Я нахожу Хлое тонкие голубые спортивные штаны и футболку с логотипом подкаста TANIS, чтобы ей не пришлось спать в уличной одежде.

Она благодарит меня, и какое-то время мы молча стоим в коридоре. Хлоя дергает ниточку чайного пакетика, намотанную мной на ручку кружки. А потом перекатывается на пятки, и на губах ее появляется нечитаемая усмешка.

Спешно пожелав ей спокойной ночи, я сбегаю в свою комнату и закрываю за собой дверь.

В кровати я достаю телефон и рассматриваю скриншот экрана Скарпио.

Бездумно уменьшаю и увеличиваю изображение, потому что мысли мои с Хлоей, оставшейся в другой комнате.

О чем она думает? Обо мне? А если обо мне, то что именно? Нет, с чего бы ей обо мне думать. Как будто у нее не может быть других мыслей.

Но почему она усмехалась? Хотела меня спровоцировать? Может, ждала, что я ее поцелую? Нет. Так бы мы окончательно запутались в наших отношениях.

Да, точно.

И что? Ну запутались бы немного, и что дальше?

Я приближаю морду собаки. А ведь Хлоя действительно может обо мне думать, почему нет? Рассматриваю мелкие детали зданий, маячащих вдалеке. Она только что рассталась с парнем, и у меня никого нет. Я вновь разглядываю собаку. Она умная, красивая девушка, и она мне нравится — что в этом такого? Я увеличиваю траву. Так, ну хватит. Заканчивай сходить с ума. Потом — бандану собаки. Но Хлоя самая лучшая… Ого, не хватало только совсем раскис — нуть.

Я продолжаю приближать и отдалять разные части заставки, пытаясь понять, о чем думает Хлоя, и в итоге замечаю что-то.

Странный блеск прямо под банданой.

Металл, виднеющийся на ошейнике. Видимо, адресник.

Я увеличиваю изображение еще сильнее.

Качество получается просто ужасным, и среди мелких слов получается разглядеть лишь одно: имя собаки. Рабарбер.

Выскочив из постели, я в спешке натягиваю штаны.

— Рабарбер? Это еще что за хрень? — спрашивает Хлоя, садясь в кровати и потирая глаза. Она уже успела заснуть.

— Ревень, — отвечаю я. — На датском языке.

— Необычное имя, — замечает она, мигом просыпаясь.

— Вот уж точно.

Хлоя тут же начинает суетиться:

— Нужно почитать в интернете историю ревеня. Может, найдем что-нибудь? — Она достает телефон, приступая к делу.

— Уже, — говорю я. — Все прочитано, нумерология проверена, «ревень» через матрицу слов про — гнан.

— И как, нашлось что-нибудь?

— Да, но не в интернете.

— А где?

— В телефоне.

— В смысле? — спрашивает она.

— Алан Скарпио включал мне звуки роста ревеня, когда мы были в закусочной.

— И пса зовут Ревень?

— Видимо, да.

— Охренеть.

Запись никуда не делась, но в музыкальной библиотеке, кроме нее, больше ничего нет. Имени исполнителя и названия альбома — тоже.

— Дай послушать, срочно, — говорит Хлоя.

Я подключаю телефон Скарпио к колонке, а Хлоя вытягивает руки к потолку, словно хочет принять позу из йоги.

— Классная футболка, — говорит она.

— Спасибо.

— Новая?

— Да нет. Ты ее уже видела вроде, — вру я.

Я дважды щелкаю по файлу, и из колонки раздаются знакомые жутковатые звуки: скрип и потрескивание растущего ревеня.

Мы с Хлоей слушаем запись дважды, выискивая подсказки, но их нет — ни азбуки Морзе, скрытой за звуками ревеня, ни искусственных высокочастотных сигналов.

Ничего.

И только перекинув аудио на ноутбук, чтобы исследовать его поближе, мы замечаем несоответ — ствие.

Размер файла просто огромный.

Он записан в формате WAV, а не MP3 — такие файлы всегда больше аналогов, но не настолько. Аудио просто не может занимать столько места.

Простые пользователи — то есть те, кто не проводит круглые сутки за играми, головоломками, шифрами и кодами, — об этом не знают, но в аудиофайлах можно прятать другие типы данных. С форматами типа MP3 это не сработает, поскольку они используют алгоритмы сжатия, а вот с WAV — пожалуйста.

Мы с Хлоей включаем старый ноутбук на операционной системе Linux и загружаем программу, с помощью которой можно вытащить из аудио скрытую информацию.

Пара нажатий на клавиши, и файл наш — не прошло и секунды.

Вот он, слева на экране: «ТабитаГенри. avi».

Я дважды щелкаю по нему, и открывается видео.

На экране появляются стол и кресло, стоящие на небольшой сцене посреди громадного старого вокзала. А в самом низу высвечивается строка:

«Джеффу Голдблюму среди нас не место».