Сказки с потолка. Миф – линза, фокусирующая реальность в точке максимального смысла

Евгений Терехин

В этой книжке особые сказки. Можно подумать, что автору досталась такая специальная волшебная палочка. Дотронется он ею до чего угодно – до старого носка или до обычного мышонка – и то, чего коснулась волшебная палочка, становится каким-то необычным. Молчаливое становится разговорчивым, стоячее ходячим. А если уж попалось что-нибудь фантастическое, то оно вдруг становится совсем простым и потому особенно удивительным (Виктор Кротов).

Сказка о весёлом водопроводном кране

Жил да был водопроводный кран, и звали его Смеситель. С утра до вечера он только и делал, что лил воду. Только всё не по делу. То мозги запарит кипяточком, то окатит ледяным душем — для визгу. Так и жил — не тужил.

Больше всего доставалось, конечно, ванне, которая жила прямо под ним. Ей приходилось терпеть всё, что выливалось из крана. Долго терпела она, но вот как-то раз, поперхнувшись внезапной порцией воды, излившейся из сияющего горлышка, и, откашлявшись с характерным бульканьем, сказала:

— И не устал ты, братец, воду лить? Всё бы тебе хихоньки да хахоньки. Ты ж меня совсем запарил, честное слово. Дело нужно с умом делать. Ухмыльнулся кран и спросил:

— А что же мне ещё делать, коли я кран? Лить воду только и умею. Но зато сколько пользы! Людям нужна вода, да ещё каждый день. Ты у нас гляди, какая основательная, дык тебя ногами топчут, а ко мне вон руки тянут.

— Да кто ж тебе сказал, что твоё дело лить воду? — продолжала ванна.

— А что ж ещё? — прыснул кран, — именно лить воду. И чем больше, тем лучше. Эх дали б мне волю, а то житуха — не фонтан… Только войдёшь во вкус, тебе сразу рот затыкают. Не дают вволюшку разгуляться.

— Ничего, как-нибудь разгуляешься, — подытожила ванна и замолкла.

Долго ли коротко ли, а стал наш кран временами посвистывать — вначале немного, а потом всё больше.

— Что это ты, братец, посвистывать начал? — как бы между делом поинтересовалась ванна.

— Яяя? Ссего это ты фзяла, — прошепелявил кран и почему-то перестал лить воду. — И се это ты всё капаес да капаес?

— Это не я капаю, это ты капаешь, — осадила его ванна. Кран удивлённо оглядел себя и понял, что действительно капает.

— Ух, и сто это со мной, — испугался было он.

— Стареем, — объяснила ванна, — жизнь, знаешь ли, не фонтан.

— Да мало ли сто, ну свисю, ну капаю, мне-то сто…, — пришёл в себя кран. — Кран он на то и кран, стобы капать, да воду лить. И сем больсе, тем луцсе, — весело захохотал он.

Но вот как-то ночью проснулся кран от страшного свиста и смотрит — а из него мощной струей бьёт фонтан, да прямо в потолок.

— Э-ге-гей, — обрадовался кран, — наконес-то сбылась моя месьта, я стал фонтаном! Проснись, подруга, проснись, посмотри, как я воду лью? Ну сто, всё ещё сказес, зизнь — не фонтан?

Так визжал и свистел кран, а ванна всё смотрела на сливное отверстие, и думала, что все его старания летят в трубу.

На следующий день пришёл водопроводчик, перекрыл воду, отвинтил кран и положил его стекать в ванну. Лежит отвинченный кран в ванне и думает: «Что же со мной теперь будет? Неужто выбросят меня на помойку? Неужели это всё?»

— Ванна, ванночка, что же со мной теперь будет? — испуганно запричитал кран и пустил пару слезинок. Слезинки потекли по ванне, да прямо в сливную трубу.

— Что теперь плакать, когда столько воды утекло, — укоризненно проговорила ванна, — но погоди отчаиваться. Посмотрим, что скажет мастер.

Мастер покрутил кран в руках, посмотрел на него внимательно и пробормотал:

— Будет ещё работать, как новенький.

Потом взял какую-то резинку, паклю, перевязал ему рану, прикрутил кран на прежнее место, и тщательно протер тряпочкой.

Кран засиял, как будто заново родился, выпрямился, заурчал, забурлил и воскликнул:

— Ах, как хорошо! Ну где же вода, дайте воду, я сейчас просто взорвусь от радости!

Но, поймав неодобрительный взгляд ванны, вдруг осёкся, и увидел, как стекают в сливную трубу его недавние горькие слёзки.

Крякнул кран, как будто что-то внутри у него надломилось, загудело, забурлило, заклокотало, дрогнул он всем своим телом, откашлялся, а потом из горлышка хлынула вода — сначала ужасно грязная, а потом чистая, прозрачная.

— Прости, подруга, — сказал, наконец, кран ванне дрожащим голосом, — теперь, наверное, я снова возьмусь за старое и буду лить воду.

— Нет, — с улыбкой ответила ванна, — кто лил слёзы, тот не может лить воду.

Улыбнулся кран такому ответу, и вдруг увидел, что прямо под ним уже набралась полная ванна воды, а в неё забирается весёлый карапуз. Вода булькала, плескалась, пузырилась, брызгала во все стороны, а кран почему-то был так счастлив, что на какое-то мгновение ему показалось, что и на него льётся что-то тёплое и ласковое.

— Что это? — поразился кран, осмотрев всё вокруг сияющим взглядом, — что это как будто на меня льётся?

Но он ничего не увидел, а только ясно почувствовал, что на него излилась любовь.

— Вот так чудо! Мне бы так лить! — воскликнул кран, — и, обрадованный своим внезапным открытием, тихонько сбрызнул малыша струйкой тёплой воды.