В книге стихов «Мгновенья осени моей…» Т. Травнiкъ делится своими мимолётными мгновениями, в которых он живо и естественно запечатлел не только реальный осенний мир в его подвижности и изменчивости, но и передал в стихах свои осенне-сокровенные размышления, переживания, ощущения, затронувшие самую сердцевину его внутреннего мира. Словно поэтический импрессионист, он тонко и умело передает мельчайшие подробности преображённой осенней природы и человеческой сущности в чувственной лирической форме.
Приведённый ознакомительный фрагмент книги Мгновенья осени моей. Стихотворения предоставлен нашим книжным партнёром — компанией ЛитРес.
Купить и скачать полную версию книги в форматах FB2, ePub, MOBI, TXT, HTML, RTF и других
Полистье…
«Подмосковная поздняя осень…»
Подмосковная поздняя осень.
Дотянулись до сонных полей
Туч тяжелых печальные вздохи
И холодные руки дождей.
Воздух с привкусом горьким рябины
И дрожат в стылой ряби реки
Крыши изб — их сутулые спины —
И окон огоньки — угольки.
Ночь. Особую ноту тромбона
Пес бездомный нет-нет, да возьмет.
И в ответ с нарастающим стоном
Кто-то хриплый вторую соврет.
Ветер ноты собачьи подхватит
И куда-то за лес понесет.
Видно знает, кому можно сдать их,
Кто тоску на постои берёт.
«Все странно: долгая печаль…»
Все странно: долгая печаль
И эта ночь в палате белой,
И нержавеющая сталь,
И пиканье чего-то слева.
И листья — листья за окном —
Все те же с шорохом осенним
И с полушепотами дом.
Неслышно капает по вене
С известной точностью часов
Мое возможное леченье…
Откуда, из каких основ
Вновь достаю стихотворенье
И смыслы в этом нахожу
И двигаюсь на свет, на зов
Прекрасного, кладу — пишу
Мозаику из смальты слов.
«И осень долго приходила…»
И осень долго приходила…
Все не решалась наступить.
Так, словно бы она забыла
Когда — и некого спросить.
Чужими были небо, тучи
И дождь, поверишь, был чужим.
Был он из рода невезучих —
Однообразным и немым.
Дождь капал, просто брал — и капал
На эту жизнь. А та, терпя —
Как нищенка ложится на пол,
Ложилась в слякоть ноября.
Мне не спалось, но видя это,
Все ж не спешил стихам отдать
Ее, безжизненного цвета,
Судьбой измятую тетрадь…
«Души настолько стало много…»
Души настолько стало много,
Что тело расползлось по швам —
Ни в масть, ни в тему и не в ногу,
Так, будто листик пополам,
Оно — согнулось — ручки, ножки
Повисли ниточками и,
Казалось, что еще немножко,
И словно бы на раз, два, три —
Оно шагнет. Куда вот только
Идти бедняге одному?
Пишу и чувствую, что больно
От каждой запятой ему…
Пишу и чувствую, что нужен
Ему совсем иной режим.
Не важно — внутрь ли, наружно,
Но только чтобы были с ним…
«Скользящей кистию причины…»
Скользящей кистию причины
По коде звездного холста
Писалась истины картина —
Гармония и красота.
Единой нотою звучало
Величье светоносных рек.
Таким тебе дано начало —
Носитель правды — Человек!
В союзе времени и мысли
Среди предложенных путей
Нет ничего короче жизни
Здесь для тебя, и нет длинней
Её. Она в себя вместила,
Подобно хлебному зерну
Став, вверенным тебе мерилом,
Грядущей вечности весну.
«Не гнулся гвоздь, когда по шляпке…»
Не гнулся гвоздь, когда по шляпке
Самодовольный молоток,
Без сожаленья и оглядки,
Размашисто лупил его.
Гвоздь знал, что дальше будет легче,
Что всякой муке есть предел,
И как сорвавший голос певчий,
Тянул он то, что прежде пел.
А молоток, играя силой,
Из шляпки искры высекал.
И тельце в дерево входило
Гвоздя… Удар, еще удар!
И вот последний — самый сильный,
Тот, что вгоняет на века —
В смолой, пропахшую могилу,
И короля, и чудака,
И храбрых, равно, и трусливых,
Безмерно щедрых, и скупых,
Печальных, скрытных и сварливых,
И говорливых, и немых…
Удар последний догоняет
И бьет уверенно, не в край.
И никогда не упускает
Ни тех, кто в ад, ни тех, кто в рай…
Табула Зимы
Зима на цыпочках пришла,
Так тихо, что никто не слышал
Её. А та себе мела…
И снегом падала на крыши.
Так начиналась здесь она —
Со снежных крыш прямых, покатых
Как, словно, сходит мир с ума
В свою больничную палату —
Шел снег, шел сонно, не спеша —
Вниз, по невидимым ступеням
Сходила снежная душа…
Шел снег, посланник окрылений.
Ложился он — такой живой,
Такой исснежно настоящий,
Какой бывает лишь зимой —
Неслышно к людям приходящей.
Я у окна всю ночь стоял…
Снежинки… Мириады точек
Давались жизни для начал
И окончаний нужных строчек.
Свой лист, свой новый, белый лист
Зима дарила в покаянье.
Тот лист, который вечно чист,
Как первое в любви признанье.
«Проснуться и бежать с утра…»
Проснуться и бежать с утра
Навстречу к выпавшему снегу!
Резвится всюду детвора —
В сугробы прыгает с разбега,
Катает снежные шары,
В снежки играет, колобродит…
Что может лучше быть поры,
Что с первым снегом к нам приходит!
Пишу… Зима, твой пробил час,
Перо скрипит, как под ногами
Хрустит, бодрящий каждый раз,
Снежок морозными утрами.
Не за горами новый год,
Надежды время на подходе,
И только лучшее нас ждет,
А худшее — оно уходит.
Оно достанется листве,
Под первым снегом погребенной,
Оно останется в судьбе,
Зимой на части разделенной…
«Писал стихи, писал о тишине…»
Писал стихи, писал о тишине…
И вот она снежинкой в снег упала.
Снежинкой в снег. Как сон, как сон во сне…
Еще — звезда была, звезда — мерцала.
Мерцала тишиной, мерцала мне
Обходчицей с небесного вокзала:
Внимание, неспящий человек,
Там на Земле, снежинка в снег упала!
«Всё, что поэту не являлось…»
Всё, что поэту не являлось
С рожденной помыслом строфой,
В сердцах пытливых отзывалось
Благотрепещущей струной.
Но безутешный путь скитаний,
Сплетающий из слов стихи,
Ввергал его в огонь желаний,
И добродетель на грехи
Менял он с легкостью торговок
На бойких рынках городских.
Как все же бес бывает ловок,
Когда решает за других!
Но верю, всемогущий гений
Не сложит возносящих крыл.
Художник ль тот, в ком нет стремлений,
Кто дерзких мыслей не носил
И не шагал навстречу ветру,
И не дерзал вина испить
С известным ядом для поэтов,
Сумев губителю простить,
Пройдя терзаний круговерть,
Вернуться к паузы началу…
Была бы жизнью жизнь, коль смерть
Ее собой не продолжала?
«Как от дождя её земля…»
Как от дождя её земля —
От слов его жизнь обретала.
И каждый раз она впускала
Бездомного, как короля.
Скитальцу лучшее давалось
Из ласк и нежностей её.
А ей казалось, это — малость
Тому, кто жизнь в себе несет.
Она была ему подвластна.
Так в чашу влитое вино
В своем стремлении прекрасно
Бывает каждый раз… Оно
Лишь губ зовет прикосновенье,
Подобно поцелую, и
Тому, кто чает наслажденье,
Вверяет тайны все свои.
«В том, что звучит восьмою нотой…»
В том, что звучит восьмою нотой
Над каждым часом, каждым днем
Своею старой позолотой,
Я слово нахожу и в нем
Беру строке своей начало,
Сомнений путь преодолев,
И становлюсь из малых — малым
Зерном, для сеянья созрев.
И в этом мире всеедином,
Ведомый верною судьбой,
Становится мой колос зримым,
Как небо, что над головой.
Его — заботливые руки
Взрастят в хлеба мечты иной,
Цвета, движения и звуки
Продолжат шаг его и строй…
«Снег тихо падал. За окном…»
Снег тихо падал. За окном
Шла ночь зимы в беззвучном зале.
Декабрь выставил на кон
Себя со всей своей печалью.
Снег постепенно накрывал
И парк, и детскую площадку,
И безвозвратно исчезал
Вчерашний мир в неравной схватке.
И утром будет не узнать
Тот мир — он весь преобразится.
И жизнь предложит вновь читать
Зимой рожденную страницу.
И жизнь подскажет новый цвет.
И аккуратность первых строчек
Из прошлых выкроится лет —
Из прошлых запятых и точек.
Из клякс, из загнутых страниц,
Из позабытых небрежений
На безупречно чистый лист
Шагнет наш выстраданный гений…
«Ещё с поры далёкой той…»
Ещё с поры далёкой той,
Когда нам лет недоставало,
Когда умели мы с тобой
Дни добывать. Пусть было мало
Нам этих дней, мы жили встречей,
Мы были с жизнию на «ты»,
И каждый час впускали вечность
В свои обычные мечты.
Мы вынесли в душе советы
Житейской мудрости простой,
Её нехитрые приметы
Еще с поры далекой той.
В ответ пришедшим несвиданьям
Мы зажигаем вновь и вновь
Свечу своих воспоминаний…
Не в этом ли сама любовь?
«Ма-Ма Мы-Ла Ра-Му»
На скверах снег укрыл листву.
Залюбовался поневоле,
Рисуя строчками Москву,
Как на ИЗО пастелью в школе.
Рисую двор, рисую дом,
Окно знакомое рисую,
Рисую тени за окном…
Прилежно, через запятую
Рисую старый секретер,
С зажженной лампой и тетрадкой,
Рисую спальню и торшер,
И детскую в углу кроватку.
Рисую плюшевого мишку
И улыбаюсь каждый раз
От желтых шортиков-штанишек
И черных пуговичек-глаз.
Рисую бабушку и маму,
Рисую деда и отца…
И не спешу картину в раму
Вставлять, закончив до конца —
Смотрю, а снег… он всё идет
На скверах листья укрывая.
Так навсегда уходит год
Из жизни, лист свой вырывая…
Элементарная частица времени
Превыше всякого богатства,
Мудрее всех известных слов —
Секунда жизни. Что полцарства…
Я целое отдать готов —
За эту малую крупинку
Всех величайших величин,
За эту верную тропинку
К истокам будущих причин!
Секунда жизни… Потеряешь —
Не сложишь час, неделю, год.
Секунда — здесь она решает,
Куда и как жизнь потечет,
Когда достигнет апогея
Или низвергнется в провал…
Секунда жизни… Высший гений —
Тот, кто тебя на свет создал,
Открыл тобой святое время —
Дар величайший из даров.
Тебе — мгновению — доверив
Возникновение миров!
«Морозный выдался денёк!..»
Морозный выдался денёк!
Зима надела рукавицы
(Видать подействовал упрек)
И переделала границы,
И перекрасила в другой
Цвет небо, был недавно серый.
Теперь — он ярко-голубой,
А снег под ним — белей, чем белый!
И виден той, что за версту,
Мне куполок церквушки старой.
Декабрь подарил мечту,
Его старания недаром
Пройдут. Сажусь к оконцу я
И от работы зимней щурюсь,
Пишу этюды с декабря,
Нет, обманул, я им — любуюсь!
«И кажется, ещё немного…»
И кажется, ещё немного
И ты дойдешь — совсем чуть-чуть…
Но выпадает вновь дорога,
Но снова выпадает путь.
Не объяснить, но остаётся
Надежда встретиться с собой.
Тонка, но нарастяг не рвётся,
Преподнесённая судьбой
Всего лишь ниточка. Но верю —
И может оттого держусь
За то, чего нельзя проверить
И знаю, что не ошибусь.
Так каждый раз свечою малой
На выход дверь перекрестив,
Уговорив терпеть усталость,
Я подтверждаю жизни — жив!
Курилка — жив! Курилка сможет
Свою без фальши ноту взять
И вышептать: Всесильный Боже,
я… взял, позволь мне продолжать.
«Все разлуки для того…»
Все разлуки для того
Нам даны, как и ненастья,
Чтоб, когда минутку счастья
Время жертвует для нас,
Мы бы споры оставляли,
Возмущенья, разногласья
И счастливую минутку —
Проживали каждый раз —
Полной грудью, добрым словом,
Верным шагом и рукой
И в минуту эту снова
Становились бы собой.
Чтоб ценили эту вечность
Из несущихся секунд —
Из которых человечность
Нам с тобою звезды ткут,
За которою уходят
И бродяга, и поэт,
Ту, что так искусно сводит
Семь цветов в единый цвет —
Белый, что зовется Светом,
Пред которым меркнет тьма!…
На разлуку — нет советов,
Но… во благо та дана.
«И мёда полная луна…»
И мёда полная луна
На мягком облаке лежала…
Ноябрь, ночь и тишина…
И, кажется, совсем устала
Светить оплывшая свеча,
Но свет ее неповторимый,
Не призывая, не уча,
Своей неведомою силой
Во все смущенья проникал.
И этим вековечным светом
Из ниоткуда вырастал
Надежды свет. Его приметы
Душа улавливала так,
Как ловит вдох — желанный воздух,
Как улыбается чудак
Бесхитростный — легко и просто.
Как верит девушка всему,
Что сердце сразу не отринет.
Как тот, кто побывав в плену,
Свободы произносит имя.
Надежды свет звучал во мне!
Свечою возблагодаримой.
Душа вступала в новый век —
Свой век, отныне в свете зримый.
«То, что во сне не приходило…»
То, что во сне не приходило,
Не плыло тенью за спиной —
В чернилах! Верные чернила!
В моей руке перо! Косой
И мелкий почерк на бумаге —
Мой почерк — строчка поползла…
Услышанного сердцем ради,
Я довожу стих добела.
Скажите же, не чудо ль это
Когда сквозь скань обычных слов
Мазками радужного света,
Сусальным бликом с куполов
На лист неведомою кладкой
Эпоха оставляет след
Стихом в распластанной тетрадке,
Так, словно, выдает билет
В грядущее, куда, как верный
Лишь дух способен проникать?
Коль так, тогда благословенны
Перо, чернила и тетрадь!
Детство
И ангел был не за спиною,
Он был напротив. Мы вдвоем,
Увлекшись общею мечтою,
Решали. Были нипочем
Нам горы, реки, расстоянья,
Мы в самый дальний шли поход
И избегали наказанья,
Переходя ошибки вброд.
Ах, детство, ты и впрямь святое,
Когда с утра и до утра
Цветы высаживают двое
К подножью ждущего Креста.
Когда не вбиты в тело гвозди,
Не давит завтра на тебя,
И каждому, кто ни попросит,
Ты отдаешь миры, любя,
Когда Хранитель пред тобою,
Когда фунт лиха нипочем,
Когда врага нет за спиною,
Знай, друг, ты — детством защищен!
Следки
Зима бесснежна. Вторя теме,
Не удаётся стих и мне.
В часах обыскивают время
И улицу дробят в окне.
И лампа как-то полусветит,
И чай, как будто и не чай…
Знать, кто-то нечестивый метит,
А ты следки-то, примечай.
А ты старайся их запомнить
И не подыгрывай, когда
Тебя попросит вдруг исполнить
Их ненасытная беда.
Они до дрожи чужеродны,
Пусть трижды сладостен их вкус.
Пишу: для жизни — не пригодны!
И знаю, что не ошибусь!
«Летит, летит на землю снег…»
Летит, летит на землю снег,
И сердцу от чего-то, сладко.
Кругом зима, в ней — человек,
В руках обычная тетрадка —
В его руках сейчас стихи.
Ах, как звучит: стихи в тетради!
Зиме, пожалуй, вопреки,
А вот снежка, скорее, ради,
Ради летящего его,
Не сплю, а жму в руках тетрадку!
И ни-ко-го! И ни-че-го!
А сердцу отчего-то сладко.
Поэт совсем сошел с ума,
К стеклу прижался и смеется:
Зима, смотрите-ка, зима-а!
В снежок бумага следом мнется.
Потом еще лист и еще —
Швыряются стихи в корзину.
А бедолаге нипочем
Всё, он фрагмент живой картины.
Картины старой, в новый год,
Исполненной в едином цвете.
А снег? — Побудет и пройдет,
Как и восторженность в поэте.
«Встаю, чтоб утро не спугнуть…»
Встаю, чтоб утро не спугнуть,
Оно, как снегирёк на ветке.
Снежок осыплется чуть-чуть —
Того и след простыл. Как редко
Бывает так, чтобы оно,
Меня, заметив, не спешило
Шмыгнуть в открытое окно,
Оставив за собою: было…
Иду на кухню. Тишина
За мною кошкою крадется,
И, кажется, что решена
Задача: утро — остается!
А с ним, все новое, что мне
Порою так необходимо:
Рассвет, разнеженный в окне,
И ветерок, скользящий мимо,
Полунамек на полузвук,
На полуслове полушепот
И пению подобный стук
Сердец, берущих мира ноту.
И тишина, в которой я
Дыханье неба ощущаю…
И подступающие дня
Шаги… Стихом благословляю!
Стихом благословляю я
Все, что грядущее готовит:
От капель вечного дождя
До выдавленной капли крови.
Староновогодняя ночь
Я думал, что писать не буду,
Но невозможно не писать,
Когда январской ночи чудо
Ложится вышивкой в тетрадь.
Мерцает дремлющая елка.
Все так, как много лет назад:
Домашнего печенья горка,
Суфле, трехслойный мармелад,
Пирог, конечно же, домашний,
Еще варенье из малин…
Над занесенной снегом башней
Мороженный ультрамарин
И огонек под самой крышей —
Неугасимой сказки свет.
Художник жив! Художник — пишет
Неподражаемый портрет
Души! Она почти не тает
В полупрозрачном серебре.
Такое диво с ней бывает
Тринадцатого! В январе
Она выходит из оправы
В неведомо бегущих дней.
И, как бы ни менялись нравы,
Но я ей верю, верю ей.
«Люблю, когда из ниоткуда…»
Люблю, когда из ниоткуда
Жасмина дивный аромат
Неведомым раздумью чудом,
Минуя тысячи преград,
Ко мне ночами проникает
И, сговорившись с тишиной,
Меня врачует, словно знает
Как мне необходим покой.
Покой и в ласке отрешенье,
И на губах прозрачный вкус,
И мерность ангельского пенья,
И сладкий шепот диких муз.
И бело-бледное свеченье
Луны, втекающей в окно,
С чьим непомерным вдохновеньем
Лишь танец гейши в кимоно
Сравниться б смог из всех явлений
Искусств известных на земле.
Ах, нет, еще одно — цветенье
Жасмина ночью — в январе.
Немолодость
Кому-то зрелость с должной хваткой…
Иным же жалует судьба
Кафтан немолодости шаткой.
Как ни крутись — не та резьба.
Нет в ней ни знаний, ни решений
И легкость юности ушла.
Немолодость подобна тени
Весны, что бурно отцвела,
А в лето так и не родилась.
Поистрепав в конец себя,
Она гримасами прикрылась
Из постановок ноября.
«Пришли крещенские деньки…»
Пришли крещенские деньки,
А с ними холода вернулись.
Морозец! Сизые дымки
Почти до неба дотянулись.
Снег распушился. Заискрил
Под крышами сосулек кантик
Так, словно кто-то перемыл
Посуду пыльную в серванте.
И веришь, хочется смотреть
На эти мерзлые метели,
На скованную круговерть
Тревожных вьюг. И в самом деле,
Морозам нашим не нужна
В их чародействиях подсказка.
Зима в России — не зима —
Из детства присланная сказка.
Родителям России
Сенкевич, Капица, Песков…
Учителя мои уходят.
Возможны тысячи мостов,
Но с детством… С детством —
жизнь разводит.
И я — на этом берегу,
А детство с ними — там, где всходит
Большое солнце поутру
И жизнь часы любви заводит.
Мой берег детства у Москвы-
Реки, где сочная крапива.
Мой берег детства — это вы —
Весны отчаянной приливы.
Сирений, верб пьянящий сок,
Ручьи, запруды и прорывы…
Песочниц золотой песок
И много, много, много силы.
Мой берег детства с кораблем,
Сегодня в завтра уходящим.
Мой берег детства с журавлем,
С моими тайнами летящим.
Мой берег детства — это мир,
Большущий, как огромный глобус!
Мой берег детства — весь из дыр,
Но — целен! В этом-то и фокус!
«Россия памятью жива!..»
Россия памятью жива!
А сохранившими — тем паче!
А как иначе? Как иначе
Для той, что на века дана?!
Нет, не стихом судьбу решать
Зерна, опущенного в землю, —
Любовью дар Любви приемли —
И Жизнь,
и Родину,
и Мать.
«Деревья инеем покрылись…»
Деревья инеем покрылись.
Всю ночь седые холода
Над зимней графикой трудились.
Снежинок тертая слюда
Блестит на солнце семицветьем.
Звучат мелодии зимы.
Морозный осторожный ветер
(Его стенанья не слышны)
Едва заметно пробегает,
Касаясь кружев января
И бледно-голубого края
Луны и, видимо, не зря.
От этих легких дуновений
И строгих ласк скупой зимы
В душе неведомого пенья
Мотивы тихие слышны.
Невольно пишется с оглядкой
На зимних мастериц дела.
Быть может, оттого в тетрадке
Твоей строфа белым бела?
Море снега
Шёл мокрый снег
Так, будто кто-то
Кидал на землю мягкий хлопок.
Летели ватки и пушки,
И клеились, и прилипали.
Играла ребятня в снежки.
И бабу снежную катали
Два неуклюжих мужика.
Один напомнил мне соседа —
Сосед прихрамывал слегка —
К нему еще за солью бегал
Я в детстве. Что сейчас о нем?..
Давай-ка, друг, о мокром снеге.
Беру свой старенький альбом —
Такой один на целом свете!
Рисую дом, мой милый дом,
Рисую двор, точнее дворик
И мокрый, мокрый снег кругом…
Как говорится — снега море!
Его на карте не найти,
Но с детства прыгали с разбега
Мы в море то — на «раз-два-три!»
В родное наше Море снега!
«Воспоминания долой…»
Воспоминания долой
И в будущее лезть не буду.
Есть — настоящее! Покой —
Его покой разлит повсюду.
Есть, пусть секунда, но она,
Она слышна, она объемна,
Она — уже величина:
Крепка, надежна и несъемна!
В секундах меряют покой,
В них настоящее открыто.
Воспоминания — долой!
И будущего карта бита!
«Когда душа шепнёт на ушко…»
Когда душа шепнёт на ушко
Тебе: он тот, кого ждала.
Расслышь ее, расслышь и слушай
Её. Она, поверь, права.
Из веры крылья вырастают,
Не прячь себя, дай жизни — жить!
Позволь себе частичку рая
Отведать — просто полюбить
Без опасений и оглядок
На все сомнения свои.
Пусть не устойчив мост, мост шаток,
А ты иди, иди, иди…
Иди же! Миг удачи краток.
С тобой и сердце, и душа.
В любви и горечи вкус сладок,
И тяжесть жизни хороша.
«У счастья свой — особый вкус…»
У счастья свой — особый вкус,
Он вдохом полным познаётся.
И знаю, что не ошибусь,
Сказав о нем: легко живётся!
Когда почувствуешь его,
Когда оно к тебе заглянет,
Закрой глаза и сделай вдох,
И дай ему в тебе растаять.
Дай телу пропитаться им,
Дай сочным стать ему от счастья.
Секунды эти не лови,
Не вмешивайся, дай упасть им.
Так в землю падают любя,
Даря природе вдохновенье.
Не капли славного дождя,
Но неба слёзы откровенья.
Родина
К тебе, хранительница мира,
К тебе, всеславная земля,
Судьбою вверенную лиру
Всерадостно склоняю я!
Когда бы все пути земные
В один, искомый, в ней сошлись,
Слова прошения простые
В молитве устремились б ввысь,
То в час сей, посланный любовью,
Слёз умиленья, не тая,
Её венчал бы я строкою:
Блаженна Родина моя!
Куда б меня не пригласили,
Где б ни был я — она со мной —
Благословенная Россия —
Её величье и покой!
«Что любится — не отдают!..»
Что любится — не отдают!
Что в сердце — сердцем охраняют!
Такою правдою — живут,
Такою верностью — венчают.
Такою жизнь приходит к нам —
Открытою душой невинных,
Такою мерой стоек храм
И ангелов защиты зримы.
Отведай меру мер вселенной
Господних зерен благодать.
Быть может, потому бесценна,
Она, чтоб каждый смог бы брать.
Любовь не празднует побед,
Она от века венценосна.
Почувствуй же, как это просто —
Открыть, впустить и славить Свет!
Времена жизни
(Баллада)
Не празднуй неудач улов,
Не знайся с Пирровой победой,
Но приходи на жизни зов
И дар весны её отведай.
Отвергни слёз коварный кров,
Колдуний нашептов чурайся,
Но приходи на жизни зов
И благом лета наслаждайся.
Не наломай в запале дров
Гордыни откровений — бегай.
Но приходи на жизни зов
И спелость осени отведай.
Не распори страстями шов,
Дав бедам выползти на волю,
Но приходи на жизни зов
И исцелись зимы покоем.
«За многим благом доброго не видно…»
За многим благом доброго не видно,
В пресытости души — нужды в нём нет.
Где «не» с глаголами чеканят только слитно,
Там правят полузвук и полусвет.
Там вольный ветер с берегов не дует,
И корабли в просторы не плывут.
Усвой же истину и истину простую —
В достатке силы нет, с ним долго не живут.
Хлеб сорен, коли грязными руками.
Обходит радость семьи стороной,
Где скована любовь мошны цепями
И не видать им участи иной.
Юному жителю планеты
Попробуй, и не пожалеешь,
Коснуться неба, ты — сумеешь —
Далеких звезд коснуться, лун,
Коснуться ветра тонких струн.
Попробуй к солнцу прикоснуться
Улыбкой. Просто улыбнуться
Ему в рассветный тихий час,
Как в первый раз… Как в первый раз
Взгляни на мир, на дом, на руки…
Послушай звук, как звука звуки,
То в одиночку, то гурьбой
Сквозь стены, сквозь тебя проходят
Неправ здесь тот, кто не находит
Чудес. Они везде, смотри!
Они снаружи и внутри!
И синь, и гладь, и высота,
И ширь, и даль, и чистота —
Всё чудо — волшебство чудес,
Всё — щедрость пламенных Небес!
Попробуй, ты не пожалеешь —
Коснуться жизни. Ты — сумеешь!
Возьми карандаши, альбом:
Рисуешь солнце, небо, дом,
У дома пруд, за домом лес
И дальше — тысячи чудес!
«Сначала власти воспаленье…»
Сначала власти воспаленье,
Потом — горячка всей страны.
И вот, назначено леченье:
Волненья, голод, разрушенья…
И нет хозяина вины!
Все — правы! Все конечно правы…
И те, кто слева, и, кто справа,
И сверху — как ни молодцы?
И снизу — как ни мудрецы?
Вот только небо — голубое,
И травы — не меняют цвет…
Так может быть, они откроют
Простого счастия секрет?
«Не ради слов, но в утешенье…»
Не ради слов, но в утешенье
Души твоей, души моей
Прошу я у любви прощенье,
Начнём с тобой жить с новых дней.
Случится всё, что не случилось,
Всё то, что так душа ждала.
О чём мечтала, что ей снилось —
Вернётся! Только взмах крыла,
Лишь взмах — и вот оно — родное —
Бескрайнее и голубое
Для нас! Всё небо для двоих!
Любовь, тебе весь этот стих!
Тебе души поющей строчка
И всё, что ждёт меня за точкой,
Всё, что главенствует в судьбе,
Я отдаю, любовь, тебе!
«Теперь уж давнею зимою…»
Теперь уж давнею зимою
На благодатный звёздный свет
Шли странники, их было трое —
Художник, Музыкант, Поэт.
Земная жизнь летит годами
И промедления в том нет,
Но сохраняют миг желаний
Художник, Музыкант, Поэт.
Ведут нас верною тропою
Три «да» сквозь непролазность «нет»
По знакам, данным им судьбою —
Художник, Музыкант, Поэт.
Что ж ищете на старых фресках
Героев, в этом ли ответ?
Их имена давно известны:
Художник, Музыкант, Поэт.
Вот так, от веку и до века
Несут служенья горний свет…
Три ангела? Три человека?
Художник, Музыкант, Поэт…
Мастер
Как хорошо, когда ты просто
Живёшь, и — просто ты живёшь.
Когда не мучают вопросы
И есть ответы, и не ждёшь
Ты ничего от жизни только
Благодаришь, благодаришь.
Как хорошо, когда невольно
Поймёшь, что ты на время лишь,
На время в эту жизнь приходишь,
Как в ночь полночная звезда,
Но в этом временном находишь,
С чем остаются навсегда.
Как хорошо, когда есть слово,
Но лучше… лучше помолчать.
Как хорошо, когда всё ново,
Но не спешишь при этом знать.
Как хорошо, когда есть время
На разрешение задач,
Когда с тебя спадает бремя
Неисправимых неудач.
Как хорошо, когда с работы
Тебя в твоём же доме ждут.
Как хорошо, когда сработал
Печатный пряник, а не кнут.
Как хорошо, когда открылись
Тебе искомые пути,
Когда вдруг с неба враз свалились,
Что не достать и не найти —
Последние штрихи, детали
Те, без которых не взлететь,
А лишь ползти и то едва ли
Ты смог бы… Проще — умереть!
Как хорошо, когда сквозь стены
Многобетонные пройдя,
Приходят всё же перемены
С частичкой счастья для тебя.
Как хорошо, когда с тобою
Поделится улыбкой друг
И то, чем грезилось весною
Замкнёт зимой удачи круг.
Как хорошо, когда ты можешь
Люблю любимым говорить.
Как хорошо, когда ты сложишь
В жизнь — буквы, прочитав в них: жить!
Как хорошо, когда на память
Ты даришь часть своей души,
Тем получается исправить
Обид нелепых чертежи!
Как хорошо, когда в молитве
Находишь верные слова,
Чтоб чья-нибудь в смертельной битве
Не покатилась голова.
Как хорошо, когда есть вера,
Когда любовь — Любви верна,
Когда остались прежней мерой
Души — покой и тишина.
«Снег падал…»
МИ БЕМОЛЬ МИНОР
Нет, он не шёл, он просто падал
Весь день, весь вечер и всю ночь.
Я понимаю — простовато,
Но описал его точь-в-точь.
Снег падал. О дожде не скажешь:
Дождь падал. Тот всегда идёт.
Идёт, как все идут — куда-то,
А этот падал — вот и всё.
Была зима, была суббота,
Ещё — февральский первый день,
И я разучивал по нотам
«Снег падал…». Только было лень
Запоминать мне ноты эти,
Учить этюд «Снег падал» мне
Тогда, как думалось о лете
И представлялось о весне.
Nota Pacific
Война — особо тяжкий случай,
Когда невесть откуда вдруг
В среде сплошных благополучий
Рождается желанье мук.
Откуда это в человеке:
Достигнув мира, в том же веке
Пойти от достижений вспять,
Забросить и не продолжать…
Быть может юное не может
На камне прошлого стоять,
Мечей не вынимать из ножен
И букв из текста не терять?
Пишу… Пишу, как разумею.
Кто знает, только вдруг строка
Хоть в чём-то убедить сумеет
Неоспоримые века.
«Тело работает, тело стареет…»
Тело работает, тело стареет,
Но непременно надеется на
То, что душа в нём растёт и умнеет,
Вырастет в колос она из зерна.
Тело и носит, и кормит, и греет,
Тело страдает, и тело болеет.
Только бы крепла душа и росла,
Только б не бросила, только б несла —
Благо — Бескрайнего Неба частицу,
Благо — дыханье Любви неземной,
Благо — Писанья Святого страницу,
Благо — Божественный Вечный Покой!
История на ночь
Живя, совсем не замечаешь
Ты радость. Только посмотри
Как утро трепетно встречает
Приход стеснительной зари.
Как входят в мир они неслышно,
Мир сонный, приоткрыв глаза,
Потянется и мирно дышит.
Всё это — жизни чудеса!
Земля вращаясь, подставляет
Под обогрев бочка свои.
И солнце греет, солнце знает,
Что так проходят дни Земли.
Присядет вечер незаметно
На горизонта ровный край.
Смотри, какого небо цвета!
Не радость ли? Запоминай!
Уходит он, и мир темнеет.
Ночь вывесит луны рожок,
Что в сказку сна позвать умеет,
Всё это — радость! Спи, дружок.
Пять минут
На ёлке лампочки горели.
Повсюду лился полусвет.
Шары и шарики висели,
И угадайки из конфет.
Не передать, каким был сладким
Предновогодний полумрак.
Так на морозе шоколадки,
Так из картин кедровый лак
Благоуханьем нас цепляют,
Не нас, а что-то там, в душе,
Что эти штучки понимает,
Как детки пестроту драже,
Что тихо-тихо в нас ликует
От предвкушения чудес
И послевкусия смакует
Непревзойдённых жизнью пьес.
На ёлке лампочки горели,
Повсюду было без пяти…
Как просто в этот миг на деле,
Ни на словах мечту найти.
Краткость
Начав — закончи. Слов не хватит.
Их мало — этих самых слов.
Не стоит их так просто тратить,
Коль жизнь потратить не готов.
Virgo
Ты не волшебница, ты — чудо!
Сама не ведая того,
Ты ожидаемое всюду
И всеми — жизни торжество!
Не ласковой же будь, но лаской,
Не царственной, но чистотой.
Не утончённою, но ясной,
Не простодушной, но простой.
Стань женщиной, будь снова тою,
Что вышла из под рук Небес.
Скинь маску мира, стань собою,
Верни чужой, возьми — свой крест.
Земных желаний исполненье
Не принесёт тебе наград.
Ты Небом призвана к служенью
Тому, кто Небом сам богат.
Встреча
Случилось встретить мне поэта.
Себя узнал тогда я в нём.
То было в детстве, было летом,
То было летним жарким днём.
Я на асфальте, возле дома
Осколком кирпича писал.
Он подошёл: Привет, знакомый,
С тобой знакомы мы, — сказал.
Тут время сжалось на мгновенье,
Десятки лет промчались, и
Он написал стихотворенье,
Лист протянул мне: «Вот, возьми,
Оно — твоё. Когда ты станешь,
Таким же, как и я большим,
Ты вспомнишь и его достанешь,
Ну, а пока, мой друг, пиши!
Пиши мелками, как умеешь,
Кирпичным сколочком пиши.
Строкою ты преодолеешь
Себя и узришь свет души».
Раннее
Под утро в инее был город.
Срывался, падая за ворот,
Спешащих, как всегда, людей
Нестойкий снег с кривых ветвей.
Всё пьесу здесь напоминало.
И, сдвинувший в край покрывало,
С озябшей ночи дня приход,
И в нём чуть слышные начала
Раннефевральских первых строк,
И то, как утро в них звучало,
Где к месту был и стон, и чох,
И кашель дворницкий, и сиплый,
Дворняги местной, скудный лай.
И свет в окне скупой, размытый,
И с бергамотом крепкий чай.
Неспешность мною овладела.
Полупроснулся, полуспал
И слушал, как перо скрипело
Под тем, что «Ранним» я назвал.
Обычное дело
Нет зимы — весна на сцене.
Дед Мороз — совсем старик.
Во дворе, забытый всеми,
Чахнет душка снеговик.
Ёлки превратились в палки,
Магазин чудес закрыт.
Снега нет, а тот, что в парке
Ноздреват, угрюм и взрыт.
Март — болезненный ребёнок,
Самый младший у весны.
Cохнут облака пеленок
И прерывисты с ним сны.
Март плаксив, то снегом хнычет —
Мокрым снегом, то дождём,
То бедняге вдруг приспичит
Поиграть календарём,
И кружат тогда снежинки,
Как с перин дырявых пух.
По извилистой тропинке
Бродит ветра злобный дух!
Март пугается и прячет
Календарь подальше с глаз.
Ну, а это, друг мой значит,
Ждёт тебя другой рассказ.
Русская зима
Февраль лежал в дремотной неге,
Снега ж безудержно мели,
И даже редкие набеги
Бездомных вёсен не могли
Нарушить времени разметку
И, что положено зиме
Не под замком держалось в клетках,
А почивало на ковре.
Ковре из снега-по-колено —
Пушистей, чем ангорский пух
Был этот снег, видать умелым
Был снегоприносящий дух.
Гощу в деревне с воскресенья.
Никольская несуета,
С её почти что недвиженьем,
Вокруг. А дальше — красота!
Такая красота, что в сказке,
Конец ознакомительного фрагмента.
Приведённый ознакомительный фрагмент книги Мгновенья осени моей. Стихотворения предоставлен нашим книжным партнёром — компанией ЛитРес.
Купить и скачать полную версию книги в форматах FB2, ePub, MOBI, TXT, HTML, RTF и других