Сгинувшее Время. Возрождение Жизни

Тейра Ри (2024)

Боги пали, Пустота обрела абсолютную власть над Скрытым миром. Кровожадные мертвые свободно разгуливают среди живых, а души усопших больше не могут обрести покой. В отчаянии люди тайком взывают к Смерти, но та остается глуха к их мольбам, вынужденная скрываться, чтобы защитить дух Жизни и найти ему нового хозяина. А тем временем в далекой Исушде в подземельях гниет потерявший память раб, который каждую ночь видит во снах незнакомку и слышит ее зов, похожий на погребальную песнь. Все изменится, когда раб вспомнит свое настоящее имя и столкнется лицом к лицу со Смертью… Жизнь возродится. Но достаточно ли будет возвращения белого дракона для победы над Пустотой?

Глава 1. Уже не те, что раньше

Спустя одиннадцать лет после падения Богов

Приземистый круншо́рец с блестящей лысиной и пушком седых волос на висках приосанился и выпятил вперед круглый живот, когда к его лотку на базарной площади подошла миловидная худенькая девушка лет двадцати пяти на вид. Пшеничные волосы ее были заплетены в простую косу, перекинутую через плечо, карие глаза смотрели добро, в ушах поблескивали аккуратные золотые серьги. Наряд — синее платье с высоким воротом и длинный серый плащ, подбитый белым мехом, — был неброским, но все же выдавал в ней особу состоятельную. Указывало на ее достаток и наличие раба, стоящего подле нее с большой корзиной в руках. Даже в стальном ошейнике и на цепи, конец которой держала девушка, он выглядел так, будто мнил себя выше всех на этой площади. Высокий, с развитой мускулатурой и длинными черными волосами, собранными в аккуратный низкий хвост, невольник выделялся среди толпы той редкой аристократической красотой, от которой у других людей перехватывает дыхание, особенно у женщин. Легкий загар выгодно оттенял яркие желтые глаза, внимательно и настороженно следящие за происходящим вокруг.

«Такой вполне мог быть королем в прошлой жизни», — подумал торговец, а еще прикинул, что реши дюжий раб вдруг напасть на кого-нибудь, эта хрупкая дамочка едва ли его остановит, даже несмотря на наличие плетки-трехвостки с металлическими наконечниками в виде загнутых когтей, притороченной к ее поясу. Новые власти обязали носить трехвостки или кнуты каждого, кто владел рабами, дабы иметь возможность усмирить свою собственность в любой момент, коль та удумает взбунтоваться. В том, что этого раба сможет утихомирить какая-то там жалкая плеть, торговец очень сомневался, отчего нервно сглотнул. Спутник девушки вызывал в нем безотчетный страх. Пока дамочка перебирала разложенные на прилавке пучки трав, откладывая нужные в сторону, торгаш то и дело косился на невольника. Подметил, как заинтересованно поглядывают на раба, одетого лишь в простецкие холщовые штаны и безрукавку из той же ткани, проходящие мимо женщины, задерживая взгляды на мускулистых руках и широких плечах. В отличие от обычных людей, вынужденных кутаться в шерстяные плащи, дракон не мерз и лишними одеждами себя не обременял.

Рабу, видимо, не понравилось пристальное внимание торговца к его персоне, потому что он вдруг оскалился и негромко рыкнул, подобно дикому зверю. Мужчина отшатнулся.

— Дар, — строго произнесла девушка, не отрываясь от своего занятия, — веди себя прилично и прекрати пугать людей.

— Я буду вести себя прилично, когда этот слизняк перестанет на меня пялиться, — огрызнулся невольник.

— Да как ты смеешь обзывать меня слизняком, никчемная ящерица!? — От возмущения торговец позабыл о страхе, а лицо его покрылось красными пятнами от негодования.

— Дар. — Девушка сложила руки на груди, слегка натянув цепь, повернулась к рабу и приказала: — Извинись перед господином немедленно.

— Вот еще, — надменно фыркнул дракон. — Скорее небеса упадут на землю, чем я стану извиняться перед невеждами, что позволяют себе таращиться на меня, точно я цирковой уродец.

— Дар, — девушка повысила голос, а в глазах ее на мгновение мелькнула паника. — Ты извинишься. Сейчас же.

— Черта с два я стану извиняться, Тори! — вспылил раб, раздраженно мотнув головой, отчего она чуть не выпустила из рук цепь. — Я ему ничего дурного не сделал, просто стоял рядом с тобой тихонечко.

— Так и он ничего дурного не сделал! Смотреть на людей не запрещено! Что на тебя снова нашло?!

— Уважаемая леди, я вынужден просить вас отойти от моего прилавка, ваш раб пугает других покупателей, — упер руки в бока торговец, стараясь за напускной важностью спрятать страх перед рассвирепевшим драконом. Пусть обратиться в ящера он не сможет, но эта соплячка явно не помешает ему пустить в ход кулаки. — Коль не в силах с ним совладать, лучше и вовсе не выпускайте из дома. Негоже с диким зверьем среди добропорядочных горожан расхаживать. Сначала выдрессируйте как следует, а потом уж выгуливайте где пожелаете.

— Да как ты, червяк, смеешь говорить с ней в таком тоне?! — Невольник отшвырнул корзину с покупками в сторону, едва не прибив ей какого-то парнишку из толпы зевак, постепенно собирающихся вокруг. — Как смеешь называть меня зверьем?! — Стиснул кулаки и подошел ближе к прилавку, на тренированных предплечьях вздулись вены, желтые глаза вспыхнули ярче.

— Дар, пожалуйста, — взмолилась девушка, хватая своего раба за локоть, вместо того чтобы, как и положено, использовать плеть. — Ты же обещал быть паинькой.

— Я не стану это терпеть! — Невольник дернулся, сбрасывая ее руку.

Толпа возбужденно загудела, возмущенная такой дерзостью.

— Стража! — заорал торговец, пятясь, и, схватив с прилавка нож, которым ранее измельчал травы, направил его на раба. — Стража! Убивают!

— Да тебя и пальцем никто не тронул, трус поганый! Что ты несешь?! — продолжил напирать раб.

— Дариз, ради всего святого! Лу́на нас убьет, если мы затеем тут драку. Она же запретила тебе покидать замок. — Тория готова была разрыдаться от бессилия и мысленно костерила себя на чем свет стоит за то, что в очередной раз поддалась на уговоры Дариза и совершила глупость, выведя его в люди. — Она не потерпит…

— Что тут происходит? — Сквозь толпу к ним протиснулись трое стражников в бригантинах с мечами и топорами на поясе. — Госпожа, это ваш раб?

— Мой, — со вздохом кивнула Тория, крепче сжимая конец цепи, будто это могло хоть как-то помочь ей уберечь Дариза от наказания, которое он теперь, несомненно, понесет. — Прошу нас простить. Я сейчас же его уведу и заплачу достопочтенному господину торговцу за причиненные нами неудобства.

— Боюсь, этого будет недостаточно, госпожа, — возразил стражник. — По правилам раб должен преклонить колени и принести извинения, а после его надлежит выпороть за неуважение к свободному человеку и нарушение общественного порядка. Вам же придется заплатить городу штраф за его недостойное поведение.

Тория вышла вперед, закрыв собой Дариза.

— Я готова заплатить и принести извинения от его имени, если вы…

— Это невозможно, госпожа, — отрезал страж. — Если он откажется извиниться надлежащим образом, то мы заберем его и бросим на неделю в яму.

— Да я лучше попаду в яму, чем опущусь на колени перед этим ничтожеством, — процедил сквозь зубы Дариз, хватая Торию за плечо и вынуждая посторониться. Девушка от неожиданности запнулась о длинные юбки и врезалась бедром в соседний прилавок.

Обида и ярость затопили разум Дариза, и даже молящий взгляд Тории не унял этот гнев. Лучше и правда гнить в яме, чем пресмыкаться перед кем бы то ни было. Даризу уже доводилось испытать на собственной шкуре все «прелести» данного наказания, когда в прошлом году он вот так же не сдержался и кинулся на одного напыщенного индюка, вздумавшего приударить за Торией, хотя она ясно дала понять, что его ухаживания ей неинтересны. Тогда Дариза как следует высекли на главной площади и швырнули в эту самую яму.

Таких ям за городом было множество. Глубокие, тесные, выложенные изнутри неотесанным камнем, они редко пустовали. Рабов-драконов кидали туда за любую провинность, лишая еды и закрывая сверху металлической решеткой, которая не спасала ни от дождя, ни от снега, ни от ветра. Даже сесть, притянув колени к груди, там удавалось с трудом и при этом приходилось обдирать спину и плечи об острые камни. Для надежности пленников заковывали в кандалы по рукам и ногам, соединяя все это между собой цепями, которые крепились к кольцам в полу, чтобы лишить их возможности нормально шевелиться. Потерявшие способность обращаться в ящеров, драконы были беспомощны перед прочными путами, плетьми и прочими орудиями, призванными пробудить в них покорность. Сидя в собственных экскрементах, чуть ли не по шею в ледяной воде или снегу, многие невольники становились куда покладистее после освобождения из ямы. Даже упрямый Дариз усмирил свою гордыню, вернувшись домой, и еще долго злился на Рэн за то, что та позволила городской страже забрать его. Сестра легко могла не допустить подобного, но устала бодаться с братом, до сих пор не желающим мириться с тем, что ему приходится на людях играть роль раба.

Умом Дариз понимал, что иначе нельзя. Цвет глаз выдавал в нем дракона, и он не мог свободно шататься, где вздумается. Только притворяясь постельным рабом Тории, был в безопасности, рядом с ней попасть в рудники или на арену ему не грозило. Однако дух гордого аристократа, рожденного повелевать, нет-нет да заставлял Дариза творить глупости, что очень огорчало и Рэн, и Торию, и Логана, которые пытались всеми силами защитить его. Чершезу, кстати, Дариз завидовал, как никому другому, он ведь тоже был драконом, но, став Привратником Рэн и овладев магией, мог менять цвет глаз подобно Богам, отчего избежал участи денно и нощно носить проклятый рабский ошейник.

— Яма так яма, — гадко ухмыльнулся один из стражей.

— Нет, пожалуйста! — Тория вновь встала перед Даризом, который всем своим видом показывал, что без боя не сдастся.

— Леди, если вы станете препятствовать правосудию, то нам и вас придется арестовать. — Стражники потянулись к оружию.

— Только посмейте ее тронуть, — зарычал Дариз, задвигая бледную как полотно Торию за спину.

Толпа вокруг все росла. Народ галдел, выкрикивал оскорбления в адрес Тории и Дариза и подбадривал стражей. Вдруг кто-то кинул камень, и тот угодил прямо в висок Даризу. Тория закричала, когда кровь струйкой потекла из раны.

— Ну все, забираем его, парни, пока дело не дошло до беспорядков. — Один из стражей резко выхватил из рук Тории конец цепи, но Дариз сжал «поводок» посередине и дернул на себя.

Стражник неуклюже споткнулся и врезался в Дариза, тот в свою очередь молниеносно накинул цепь ему на шею и затянул петлю так, что лицо нерадивого блюстителя порядка мигом стало пунцовым от удушья.

— Все назад, — прошипел Дариз, глядя на оставшихся стражников. — Иначе ваш дружок станет неупокоенным.

— Дар, ты спятил! Пусти его немедленно! — воскликнула Тория, молотя кулаками по спине «своего невольника». — Тебя же казнят за такое!

Дариз не слушал, толпа ревела, где-то слышался топот солдат, спешащих на подмогу стражникам. Тория разрыдалась, продолжая взывать к благоразумию Дариза. Но тот будто впал в некий транс. Как же сейчас ненавидела себя принцесса за проявленное малодушие. Ну почему она не могла быть такой же непреклонной и жесткой, как Рэн? Почему не могла запихнуть жалость куда подальше? Ведь знала же, что Даризу ничего не стоит сорваться. Слишком много лет его зверь заперт внутри человеческого тела, слишком долго драконья сущность томится в неволе. Это причиняет Даризу боль, мучит его, делает вспыльчивым и раздражительным, злым. Порой животное начало берет верх над человеческим, и он не отдает себе отчета в своих действиях. Вот почему Рэн запретила Даризу покидать замок, вот почему велела Тории не оставлять его без присмотра и чуть что звать их с Логаном на помощь. Принцесса все это понимала, но ей было так жаль Дариза, вынужденного сидеть месяцами в четырех стенах, еще и в этом чертовом ошейнике, она так хотела порадовать его хоть чем-то. Он выглядел спокойным сегодня утром, клялся, что дракон под контролем, уговаривал Торию взять его в город, чтобы немного развеяться. И принцесса уступила, сдалась под натиском его обаяния и ласкового взгляда, которому все реже могла противостоять.

Жалкая дурочка! Как теперь из всего этого выпутываться?! Пока она добежит отсюда до замка и позовет Рэн, пройдет не меньше четверти часа — стражники успеют забить Дариза до смерти.

— Боги, помогите, — по привычке прошептала Тория, затравленно озираясь по сторонам.

О том, что гнев единственной Богини, которая может прийти им на помощь, скорее всего, окажется во сто крат страшнее гнева стражников, лучше было не думать.

Из толпы то тут, то там, держа наготове обнаженные мечи, выходили воины, состоящие на службе у наместника. Среди них были как коренные приземистые круншорцы, так и рослые, широкоплечие Неверные. На шум их прибежало с десяток.

— Дар, молю, сдайся, — увещевала Тория, обливаясь слезами. — Сдайся. Умоляю. Иначе тебя убьют.

Но Дариз лишь сильнее натянул цепь и громче зарычал.

— Все назад! — гаркнул бородатый страж из числа Неверных с эмблемой капитана на доспехах. — Не путайтесь под ногами! Вы тоже, дамочка! — обратился он к Тории. — Рабу своему вы уже не поможете!

Тория снова попыталась вразумить Дариза, но, потерпев очередную неудачу, отступила за прилавок к торговцу, который стал виной всему этому ужасу и по-прежнему сжимал нож дрожащей рукой. Принцесса не понаслышке знала, как опасен может быть человек, внутри которого беснуется дракон. Знала, как опасен может быть Дариз Лотт. Страж, которого он душил, дернулся еще пару раз, скребя пятками по земле и цепляясь ослабевшими пальцами за удавку, захрипел и обмяк. Дариз, поняв, что жертва мертва, ослабил хватку, и безжизненное тело рухнуло к его ногам. По толпе пронеслись вопли ужаса, а из разинутого рта трупа вдруг вылетел бледно-голубой мерцающий шарик. Очень быстро он увеличился в размерах и принял человеческие очертания, на месте лица его разверзся провал, и по площади разнесся жуткий потусторонний вопль.

— Неупокоенный! Неупокоенный! — заорали горожане и бросились врассыпную, толкаясь, сбивая друг друга с ног и сметая прилавки.

Никому не хотелось стать новым сосудом для души убитого и превратиться в одержимого. Но призрак и не думал на них охотиться, он замер перед Даризом, тот не двинулся с места. Дух подлетел ближе…

— Дар! — Тория кинулась к ним, видя, что Дариз все еще не пришел в себя и не осознает опасности.

Дух повернулся к ней, снова издал вопль, больше похожий на пронзительный писк, от которого у всех заложило уши, и устремился к принцессе. Дариз, очнувшись от оцепенения, попытался схватить его и не дать вселиться в Торию, но пальцы прошли сквозь призрак; ладонь обдало холодом и защипало.

— Тори, нет! — теперь кричал уже Дариз, наконец осознавший, что натворил. Тория не дала неупокоенному завладеть его телом, защитила, подставившись под удар. — Нет!

Когда мимо Дариза, сбив его с ног, вдруг пронеслась черная тень и закрыла собой Торию, он не мог поверить своему счастью. Конечности отчего-то налились слабостью, пальцы рук подрагивали, впиваясь в выщербленную каменную брусчатку, кровь бухала в висках, заглушая любые другие звуки, легким словно не хватало воздуха.

— Рэн, — пробормотал еле слышно.

Настоящее имя сестры тут было никому не известно, но в данный момент Дариз соображал крайне туго, мог думать только о том, что чуть не стал причиной гибели Тории, чуть не потерял ее.

Слава Богам, обошлось. Тория в порядке. В порядке. Напугана, но невредима.

Призрак затормозил всего в нескольких дюймах от Рэнлы, за спиной которой, закрыв лицо руками, всхлипывала Тория. Дариз ощутил, как кто-то взял конец цепи, пристегнутой к его ошейнику, с силой дернул, заставляя подняться и отойти в сторону.

— Прогулка окончена, Ваша Светлость, — прозвучал над ухом голос Логана.

«Ваша Светлость» из уст Привратника могло значить только одно: он в бешенстве. Уже много лет все они общались на равных и не использовали в разговорах титулы, чтобы не травить лишний раз душу воспоминаниями о беспечной жизни и не выдать себя ненароком.

Еще несколько мгновений назад бегущие в панике горожане стали возвращаться, но уже не подходили так близко. Они останавливались на отдалении, с любопытством и благоговейным ужасом, смешанным при этом с нескрываемым отвращением, взирая на Рэн и Логана. И Смерть, и Привратник были одеты в узкие штаны из черной мягкой кожи и куртки с высокими воротами из того же материала, застегнутые на все пуговицы. Запястья их защищали посеребренные наручи, исписанные рунами. У Логана на поясе висел кнут — Каратель, который когда-то отдал ему Хустулс, с другой стороны — меч, к голенищам сапог крепились ножны с кинжалами. Рэн предпочитала более легкие мечи — парные, которые крест-накрест висели в ножнах на спине, на правом бедре она носила еще одни ножны в виде широкой полосы со множеством маленьких метательных ножей, а у левого бедра на поясе был приторочен небольшой топорик. Лица Рэнлы и Логана до половины скрывали черные маски из плотной ткани. Длинные смоляные волосы Смерть собрала в тугой низкий узел.

Из толпы донеслись шепотки.

— Падальщики…

— Явились…

— Подзаработать решили на смерти бедолаги…

— Уроды…

— Жуткие какие…

— Лучше держаться подальше…

Рэнла вскинула руку, голубые глаза недобро блеснули поверх маски. Призрак не шелохнулся, но завопил; по телу, будто сотканному из голубоватого тумана, пробежала рябь. Ладонь Смерти сомкнулась на его шее и, в отличие от руки Дариза, что ранее просто прошла сквозь прозрачную субстанцию, легко вцепилась в несуществующую плоть. Рэнла тихо забормотала себе под нос. Со стороны все выглядело так, будто она читает некий сложный заговор. Но Дариз знал, что сестра буробит всякую чушь. Не существовало никаких заговоров для упокоения мертвых, только чистая сила Смерти, ее Привратника и Проводников, которым не требовалось обличать свою магию в слова, чтобы добиться от душ подчинения. «Заклинания» были игрой на публику, только и всего. Вынуди Рэн взмахом руки исчезнуть неупокоенного, это вызвало бы вопросы, а так люди верили, что перед ними всего-навсего человек, знающий пару фокусов. В народе поговаривали: Падальщикам просто повезло. Якобы, когда Боги погибли, их тела обратились в пепел, который разнес ветер по Скрытому миру, и те, на кого тот пепел осел, получили ничтожную крупицу Божественной магии, вот мертвые их и не трогали. Разубеждать невежд никто не собирался. Только Пустоту Падальщики беспокоили, но, поймав парочку и не найдя в них ничего необычного, она успокоилась. Мало ли чудаков на свете? Пока они приносили пользу, их решено было не трогать.

Дух тем временем перестал орать и застыл. Рэн отпустила его, и тот плавно полетел вверх, а вскоре скрылся в серых тучах, нависших над городом так низко, что, казалось, шпили замка наместника вот-вот зацепят их подбрюшья.

— Госпожа Лу́на, — прокашлялся капитан стражи, обращаясь к Рэн. — Благодарю за помощь. Вы, как всегда, вовремя.

— Нам с кузеном платят за то, чтобы мы присматривали за городом, капитан Худ, — равнодушно кивнула в сторону Логана Рэнла.

«Кузен» одарил стражника уничижительным взглядом и понадежнее намотал цепь Дариза на руку.

— Однако никакие деньги не удержат нас в этом затхлом местечке, если к нам здесь не будут относиться с должным уважением, — продолжила Рэн, устремляя взор на торговца травами.

— Простите, госпожа, — снова заговорил Худ, силясь изобразить это самое пресловутое уважение и выдавить улыбку, но вышло не очень: лицо его исказила отталкивающая гримаса, свойственная скорее какому-нибудь деревенскому дурачку, чем гордому воину. Хотя, возможно, капитан вовсе не умел улыбаться в силу своего рода деятельности. — Но разве кто-то здесь посмел вас оскорбить?

Брови Рэн взметнулись в изумлении. Она немного посторонилась, давая капитану возможность получше разглядеть зареванную Торию. И тотчас же идиотская гримаса вояки сменилась на выражение неподдельного замешательства и испуга. Тория нечасто покидала замок, потому горожанам и рядовым стражникам ее лицо и имя были незнакомы, но капитан знал, кто она. Как и Логана, Торию считали кузиной Рэнлы.

— Мать твою, — пробормотал Худ и, приосанившись, добавил уже тверже: — Приношу вам искренние извинения от себя и лица своих людей, госпожа Луна. В суматохе не признал вашу сестру. Ее раб наделал много шума.

— И за это понесет суровое наказание, как и моя кузина, — отчеканила Рэн, устало потирая переносицу. — Но накажу их лично я. А вы и пальцем больше не посмеете тронуть этих двоих. Иначе вам, капитан, придется объяснять наместнику, почему Пле́рфаст остался без защиты Падальщиков, — последнее слово она выделила, обведя ледяным взглядом толпу.

В лицо никто и никогда не осмеливался их с Логаном так называть, вместо этого использовали деликатное «Заклинатели», но за глаза бросали оскорбления куда хуже.

— При всем уважении, госпожа Луна, — капитан нехотя поклонился, заложив руки за спину, — раб вашей кузины напал на человека и лишил его жизни. У погибшего была семья: жена и двое детей. Я обязан…

— Уверена, — резко перебила Худа Рэн, довольно грубо хватая Торию за предплечье и подталкивая ее в сторону выхода с площади, — наместник с радостью согласится обеспечить им пожизненное содержание из городской казны. Моя кузина позже лично принесет им извинения, как и ее раб. Если же вы желаете торжества правосудия, то казните того, кто стал причиной всего произошедшего. — Она безжалостно ткнула пальцем в торговца, который мгновенно выронил нож и схватился за сердце, тяжело оперевшись на прилавок и выпучив глаза от страха. — Ему стоило сотню раз подумать, прежде чем дразнить дракона.

— Но… я… я… — проблеял торгаш, переводя затравленный взгляд с Рэн на Худа и обратно. — Я… я… ничего не с… с… сделал… Просто… Просто… — Он запнулся, когда Рэнла передала Торию Логану, а сама подошла вплотную к прилавку.

— Просто ты, гнида, решил, будто чем-то лучше него, да? Будто он человек второго сорта, потому что на нем ошейник? Посмотрела бы я на тебя, жалкое ничтожество, как бы ты радовался, коль оказался бы посажен на цепь и несправедливо лишен свободы за грехи, которых не совершал! — Рэн ударила раскрытой ладонью по прилавку, и тот разломился пополам; товары посыпались наземь. — Драконы — такие же люди, как и мы! И их вины в том, что мир превратился в подобие сточной канавы, нет! А вы все чертовы лицемеры! Вонючие шавки Пустоты, готовые жрать любое дерьмо, что она вам скормит! — Никто не посмел возразить. — За этого неупокоенного я плату не потребую, — обронила Рэн небрежно и уже совершенно спокойно, потом резко развернулась и направилась прочь с площади.

За ней поспешила Тория и Логан, ведущий на цепи Дариза. Народ резво расступался, не желая попасться под руку рассвирепевшей Падальщице. Многие тут видели, как она и ее угрюмый кузен одним махом расправляются с одержимыми, и оказаться на месте последних не хотели.

— Ваши слова можно расценить как измену, госпожа Луна! — крикнул им вдогонку Худ с надменной ухмылкой, полной ненависти.

— Так нажалуйся начальству, капитан! С радостью предстану перед нашей достопочтенной Императрицей и повторю ей все это в лицо! — бросила Рэн, даже не обернувшись.

Конечно, Худ не пожаловался. Быть растерзанными одержимыми не хотелось никому. И пока Падальщики защищали Плерфаст — небольшой город, расположившийся на побережье Жаркого моря, — всем было плевать, какими словами поносят они Пустоту, которая велела именовать себя Императрицей Скрытого мира. Местные и в глаза-то ее не видели. Здесь, в королевстве Круншор, раскинувшемся в Тихих землях по соседству с Схаиатом, никого не волновало, что происходит за морем на других континентах. Даже наместники из Неверных, назначенные на должности самой Пустотой, нечасто вспоминали о своей госпоже. Когда-то она обещала им новый мир, в котором они будут королями, плескающимися в славе и любви подданных, освободителями, принесшими равенство и победившими зарвавшихся драконов. Но вместо этого их величали тиранами, гнусными захватчиками. А обещанная беспечная жизнь превратилась в беспрестанную борьбу за выживание, где приходилось существовать рядом с мертвыми, строить стены вокруг поселений, бороться с нечистью, которая то и дело пробивала бреши в защитных сооружениях, и молиться о том, чтобы люди в черных масках не покинули город.

***

Тория вздрогнула от очередного выкрика Дариза и невольно прижалась плечом к Логану, неподвижно стоящему рядом.

— Я не стану извиняться, Рэн! Не стану! Ясно?! И ты меня не заставишь! — ревел Дариз, круша все, что попадалось под руку в небольшой гостиной на третьем этаже Крайнего замка.

От Дариза так разило жаром, что пришлось распахнуть окно, дабы не задохнуться.

— Когда я сказала, что ты пойдешь и извинишься, это был не вопрос и не просьба, братец. Приказ, — спокойно ответила Рэнла, которая сидела на узком подоконнике, свесив одну ногу наружу, а колено второй притянув к груди и обхватив руками. Она прислонилась затылком к раме и прикрыла глаза. Теперь она почти всегда выглядела изможденной, но своего обаяния и неземной красоты притом не растеряла.

Поддерживать в телах Проводников жизнь ей было нелегко. Без истинной пары Смерть по-прежнему оставалась слаба, хоть и старалась изо всех сил казаться сильной ради тех, о ком поклялась заботиться: Дариза, Логана, Тории. Больше у нее никого не осталось. Мать погибла, когда армия Неверных вторглась в Пагрэю. Арлетта до последнего сражалась за свой дом, а проиграв, предпочла рабству самоубийство. А вот дядю Кастера, Мойну и их дочерей сделали невольниками при новом короле Пагрэи.

Попали в рабство и король Эйрогас с Пейврадом и Фридэссом. Принцы теперь прислуживали лично Пустоте, так как эта тварь засела в Элхеоне. Селия сбежала, когда запахло жареным, нашла своего ненаглядного виконта Равшланда и пыталась скрыться вместе с ним, но их поймали, пленили и вернули в Белый замок, где они вынуждены жить рядом с Эйрогасом и принцами. Поговаривали, что предательство горячо любимой жены едва не свело бывшего короля Элхеона в могилу, и только сыновья не дали ему сломаться.

Все это Рэн знала от Проводников, которых отправила в каждый уголок Скрытого мира. Это было сделано не только ради слежки за Пустотой и ее прислужниками, но и ради обычных людей. Новоиспеченная Смерть чувствовала вину за те страдания, на которые обрекла человечество. Хотя, сколько бы раз Рэнла ни прокручивала в голове события того дня, когда погибли Отражения, она не видела иного способа сбежать от Алгода и Хьеллы. Если бы не решение призвать мертвых, от Богов ничего не осталось бы. А так в сердце теплилась какая-то надежда. Будучи не в силах загнать мертвых обратно, Рэн решила дать тела Проводникам, но не могла обеспечить им бесконечный запас магии, потому велела помогать лишь тем, кто готов щедро платить. Так, играя роль алчных и безразличных к чужим бедам Падальщиков, слуги Рэн стали ближе к наместникам Пустоты, которые нанимали их для защиты поселений, и могли бережно черпать божественную магию из скудного резерва своей госпожи, не распаляясь на спасение всех без разбора. Ситуацию это не сильно поправило, но лучше уж так, чем полное бездействие. Этим Рэн себя и утешала, в глубине души не переставая корить за слабость и необходимость скрываться вот уже одиннадцать лет.

Сегодня к обычным тревогам добавился страх за жизнь Дариза. Если бы не мальчишка-слуга, которому Логан приплачивал, чтобы тот не спускал глаз с госпожи Тории и ее раба, все закончилось бы трагедией. Но даже так Рэн с Логаном едва успели. Они были за стеной, когда их нашел мальчик: выслеживали одержимых, замеченных стражей накануне. У Рэн чуть не остановилось сердце, пока они неслись на базарную площадь. Никогда прежде она не желала придушить Дариза вместе с его ненаглядной Торией так, как сейчас.

Впрочем, на Торию злиться было бесполезно. Сколько Рэн не убеждала ее быть тверже, она все равно потакала Даризу, жалела и защищала его. Аналогично вел себя и братец. Рэн была уверена, что эти двое уже давно влюблены друг в друга, и искренне не понимала, отчего так упорно не желают стать парой, день за днем продолжая играть в дружбу. Тории исполнилось двадцать шесть три месяца назад. Она сильно похорошела за последние годы, стала смелее и увереннее в себе, больше не вспоминала своего Морая и ходила за Даризом хвостиком. Правда, принцесса чуть не лишилась чувств от смущения, когда Рэн объявила, что она будет исполнять роль его госпожи. Дариз в тот день хоть и был расстроен необходимостью притворяться рабом и надеть ошейник, не смог скрыть хитрого, довольного блеска в глазах, поняв, что отныне ночевать будет в одних покоях с Торией.

Крайний замок, где они сейчас проживали, был небольшим в сравнении с Белым замком или замком Рокласд, потому лишних комнат в нем не нашлось. «Почетным гостям» и без того отдали целую башню в правом крыле. А так как Дариз являлся личным рабом Тории и не работал с остальными слугами, обслуживая обитателей этого места, то и спать ему надлежало отдельно от невольников, что ниже его по статусу. Так и оказался он в постели своей бывшей невесты, как иногда в шутку ее называл, чтобы подразнить. Рэн с Логаном долго хохотали, узнав, что с месяц Дариз спал на полу. И только когда Тория убедилась, что чести ее ничто не грозит, ему было дозволено делить с ней кровать.

Рэн часто благодарила судьбу за то, что ниспослала им Торию Ансоут. Без нее Дариз куда хуже справлялся бы со своим нынешним положением. Принцесса умела найти к нему подход, унять боль, которую причинял запертый в его теле дракон, и отогнать тяжелые мысли. Однако Тория по натуре была мягкой, излишне сострадательной, часто боялась ранить людей неосторожным словом или делом. Даже проведя подле Дариза одиннадцать лет, она не научилась сопротивляться его напору, видимо, совсем не подозревая, что если пожелает, то сможет вить из него веревки. Сегодня ее мягкотелость могла стоить им обоим жизни. Дариз плохо контролировал себя в последние месяцы, а Рэн совершила непростительную ошибку, понадеявшись на благоразумие Тории. Благо, Логан проявил дальновидность.

Пока Рэнла, прикрыв глаза, боролась с жуткой головной болью, ставшей ее привычной спутницей в последнюю пару лет, Дариз продолжал бесноваться:

— Приказ?! Приказ, Рэн?! Кем ты себя возомнила?! Ты, драконица недоделанная?! — Он швырнул в стену рядом с сестрой какую-то статуэтку с каминной полки. — Все из-за тебя и проклятого Алгода! Не верти ты перед ним задницей тогда, ничего бы не было! Все были бы живы и свободны! — Следом за статуэткой полетел стул. Отколовшаяся от разлетевшейся на куски мебели щепа царапнула Рэн по щеке, но она не шелохнулась, даже глаза не открыла, а Дариз все не унимался: — Мама была бы жива! А мне не пришлось бы пресмыкаться перед безмозглыми простолюдинами и ходить на поводке, точно собаке! Ненавижу! Ты притащила нас сюда! Чем тебе в лесах плохо жилось?! А?! Какого черта тебе понадобилось переться в город?! — Пинком Дариз разнес на осколки напольную вазу.

Логан стиснул кулаки и шумно втянул воздух. Как же хотелось двинуть по морде этому зарвавшемуся дураку. Но Рэн взяла с него слово, что он никогда не станет вмешиваться в ее отношения с братом и будет принимать во внимание тот факт, что разум Дариза терзает насильно запертый в теле дракон. Логан всегда сдерживал свои обещания, но сегодня Дариза несло пуще обычного, и оставаться безучастным становилось все сложнее.

Ко всеобщему удивлению, погром остановила Тория, влепившая Даризу звонкую пощечину, отчего опешил не только сам Дариз, но и Логан с Рэн. Тория никогда ни на кого не поднимала руку. Казалось, она и бранных слов-то не знает. А тут такое.

— Сил моих больше нет! — воскликнула Тория, поджав губы и глотая жгучие слезы. — Мы тут все тебя защитить пытаемся. А ты отплатил нам этим? — Она раскинула руки, указывая на учиненный беспорядок. — Как смеешь упрекать Рэн? Алгод спятил бы рано или поздно в любом случае, и только благодаря Рэн нам удалось сохранить хоть что-то от Богов и сбежать от Пустоты. Ты обманул меня сегодня утром, подло солгав о своем самочувствии. Ты затеял склоку на базаре. Ты убил невинного человека, Дариз! Ты. Не Рэн. Она всего-навсего в очередной раз спасала нам, бестолочам, жизни! Извинись перед ней немедленно. А после мы пойдем и покаемся перед семьей погибшего.

Дариз понурил голову, часто дышал, не решаясь взглянуть на Торию, но не произнес ни слова.

Рэн встала с подоконника и подошла к брату.

— Не надо мне извинений. — Она крепко обняла его, поцеловала в щеку и погладила по голове, точно малого ребенка. — Я просто рада, что вы оба живы. Больше никогда не пугай меня так, Дар. Ты тоже, Тори, — добавила, отстранившись. — Сходите к семье убитого завтра, когда Дариз окончательно придет в себя. — Рэнла уже хотела покинуть гостиную, но потом обернулась. — Тори, можно тебя на пару слов?

Принцесса кивнула и вышла в коридор следом за ней. Логан тоже покинул комнату, но встал на отдалении, чтобы не мешать.

— Я слушаю. — Тория переступила с ноги на ногу, встревоженно глядя на Рэн.

— Ты любишь моего брата?

Вопрос застал врасплох. Принцесса покраснела до кончиков волос и часто заморгала, мысленно желая провалиться сквозь землю. Отчего вдруг Рэнла интересуется подобным?

— Я… Я…

— Любишь или нет? — с нажимом повторила Смерть, складывая руки на груди.

Тори облизала пересохшие губы и тихонько пискнула:

— Да, — и продолжила немного увереннее: — Да, люблю. Кажется, я…

— Отлично, — мягко улыбнулась Рэн, не дослушав, и положила ладонь ей на плечо. — Тогда тебе стоит серьезно подумать о том, чтобы дать Даризу возможность сбрасывать напряжение не только тренировками с Логаном и битьем посуды. Мужчины становятся покладистыми, точно котята, если их как следует приласкать. — Рэн бросила коварный и многозначительный взгляд на Логана, а Тория просто потеряла дар речи от такой откровенности. — Тебе двадцать шесть, подруга, а у тебя еще ни разу не было мужчины. Не думаю, что в наше время тебе следует и дальше дожидаться замужества. Дариз взрослый мальчик, Тори, и у него есть потребности. Он не хочет ранить тебя, потому держится и гонит прочь назойливых девиц. А им, поверь, плевать, что на нем ошейник. Как ты могла заметить, красивые мужчины в этих краях — редкость. Дар не железный, Тори. Будешь и дальше держать его на расстоянии, он найдет себе женщину посговорчивее. У его дракона сильные инстинкты, и рано или поздно зверь вынудит Дара им подчиниться, если не сведет с ума раньше. Ты дорога моему брату, Тория, очень, но ждать тебя вечно он не станет. Реши, кто вы друг другу, раз и навсегда. Либо будь с ним, либо честно скажи, что у него нет шансов. Не своди Дариза с ума еще больше. Нам совсем не нужны мертвые стражники и конфликты с местными. Мы должны защищать людей, а не убивать их.

Рэн, не дожидаясь ответа, пошла прочь. Логан последовал за ней. А Тория так и осталась стоять под дверью гостиной, прижимая ладони к пылающим от стыда щекам.