Вернувшись с войны, я оказался в незнакомом городе, без жилья, средств к существованию и перспектив на будущее.Теперь у меня есть всё: друзья, наставник, уютный дом и даже немного денег… Проблема с перспективами.Кем я стал? Почему меня должна устраивать моя новая жизнь? И что, чёрт побери, мне с нею делать?Говорят, в каждом человеке есть немного от монстра. Я надеюсь, во мне осталось хоть немного от человека…"Допущен к ночным экскурсиям" – такой вердикт вынес неподражаемый Алекс, мой бессмертный друг и наставник. Осталось понять: охотником мне суждено стать, или жертвой?
Приведённый ознакомительный фрагмент книги Сукины дети 2. Помереть не трудно предоставлен нашим книжным партнёром — компанией ЛитРес.
Купить и скачать полную версию книги в форматах FB2, ePub, MOBI, TXT, HTML, RTF и других
Глава 5
— Вы говорите о проклятье, от которого умерли рабочие? — осторожно спросил я.
— Не совсем, — поморщился шеф. — Точнее, совсем нет. Тут что-то другое.
— Но оно могло повлиять на успех строительства?
Я не заметил, как девушка-пилот подошла к нам. Секунду назад она стояла возле вертолёта, и вдруг…
Алекс посмотрел на неё пустыми глазами, потом моргнул и тряхнул головой.
— Э… простите, как вас зовут?
— Хельга, — она не протянула руки. Только сузила светлые глаза и выставила подбородок.
— Так вот, Хельга…
Я не услышал, что сказал Алекс девушке. На меня опять накатило.
Это было не так, как в Питере. Не было муторной, вымораживающей тоски, не было ощущения тонкого моста под ногами… Был взгляд. Пристальный, внимательный, отчасти враждебный.
От этого взгляда заболела кожа, затылок наполнился тяжестью, а под сводом черепа раздалось мерное жужжание.
Жужжание складывалось в слова неведомого языка. Я напрягся, пытаясь распознать знакомые фонемы, как-то идентифицировать, расшифровать, но — безуспешно. Слова лились непрерывно, сплошным потоком, вызывая чувство бессилия.
Я разозлился.
Язык — моя сильная сторона. Я всегда гордился тем, что мог уловить смысл речи на лету, даже не зная самих слов. Это было на уровне интуиции, догадок, которые оказывались верными…
Здесь и сейчас я не мог ничего. Я слышал голос в своей голове, я знал, что это — осмысленная речь, но не мог понять ни слова.
— Кадет, что с тобой? Эй, Сашхен, посмотри на меня!.. Посмотри на меня, это я, Алекс…
Знакомый голос пробился сквозь жужжание, и я уцепился за него, как за спасительную соломинку. Тряхнул головой, отгоняя наваждение, протёр глаза…
Оказалось, я стою на опушке леса, по колено в канаве с водой. Холодная жижа уже проникла в кроссовки, намочила штанины, и ноги сковало холодом.
Я наклонился, и в тёмной воде отразилось моё лицо. Щёки запали, нос заострился, как у мертвеца. Сквозь натянувшуюся кожу угадывались зубы — широкий оскал скелета. Глаза представляли два тёмных провала.
Встретившись взглядом со своим отражением, я дёрнулся, будто получил пощечину.
И выпрямился.
Алекс возвышался рядом, на холмике рыхлой земли. Он протягивал мне руку.
— Выбирайся, — приказал он.
— Что это было?
Схватившись за его крепкую, тёплую и живую ладонь, я сразу почувствовал себя лучше. Вытащив из грязи одну ногу — ледяная жижа отпускать не хотела, и подошва кроссовка издала чавкающий стон — я упёрся в скос канавы, извлёк вторую ногу, и наконец выбрался на сухую землю.
— У тебя надо спросить, — Алекс с беспокойством заглянул мне в глаза. — Как себя чувствуешь? Голова не болит? Зелёные гоблины не мерещатся?
— Я что-то услышал, — сплошная стена леса стояла прямо перед лицом. Меж светлых стволов берёз вились плети колючего шиповника, дикой малины, создавая совершенно непроходимый барьер. — Точнее, почувствовал. Мне показалось, оттуда, — я указал подбородком на лес. — На нас кто-то смотрит.
Про голос в голове я решил пока не сообщать. Так и до палаты номер шесть докатиться можно…
— Ну мало ли, кто может смотреть, — пожал плечами шеф. — Места ведь заповедные, глухие. Волки, лоси. Медведи.
— Это был осмысленный взгляд, — перебил я.
— Я ничего не чувствую, — Хельга оказалась рядом вновь, как по волшебству. — Поза её напоминала стойку гончей, которая пытается взять след: тело вытянуто в струну, ноги готовы к броску. Нос, скулы, глаза — устремлены вперёд в едином порыве. — Там никого нет. Совсем никого.
Девушка перешла в расслабленное состояние мгновенно. Оглядела нас раздражительно, как досадную помеху.
— Идёмте, — бросила повелительно. — Меня ждут на работе.
В этот момент он и появился.
Здоровый мужик. Накидка, бурым мехом наружу, какая-то совершенно невозможная, похожая на разорённое гнездо лохматая шапка, сивая борода, румяные, как наливные яблочки, щёки и хитрый взгляд мутноватых глаз.
От мужика на километр разило сивухой и какими-то ягодами. Малина, или ежевика…
— Бог в помощь, люди добрые.
Голос у мужика был глубокий. Как колодец, из которого видны звёзды.
— Здравствуй, отец, — откликнулся Алекс.
— Дело пытаете, али от дела лытаете? — продолжил допрос мужик.
— Иди своей дорогой, дед, — встряла Хельга. — Некогда нам тут с тобой лясы точить.
Мужик перевёл взгляд на девушку. Чуть покачнулся, икнул, а потом поднял руки, слепил из воздуха невидимый шар и запустил его в Хельгу.
Когда шар пролетал мимо меня, было ощущение, словно рядом пальнули из огнемёта. Показалось, даже волоски в бровях скручиваются от жара.
А в следующий миг вдоль моего плеча пролетела волчица. Пасть оскалена, лапы нацелены мужику в грудь, хвост вытянулся струной…
Мужик издал губами чмокающий звук. Волчица затормозила прямо в полёте. Не знаю, как она это сделала, не покатившись кубарем в колючий кустарник, но факт налицо: только что громадная зверюга была готова разорвать деду горло, а теперь мирно сидит у его ног, как дрессированная овчарка.
Я невольно принялся её разглядывать.
Масти волчица была необычайно светлой, с небольшими вкраплениями тёмно-рыжих волосков. Морда у неё была очень изящная, аккуратная такая, узкие длинные глаза обведены чёрными стрелками. Уши казались такими мягкими, что рука так и тянулась их погладить…
Грудь волчицы украшал белый воротник, кончики хвоста и ушей тоже был белыми. Таких красивых зверей я ещё не видел.
Мужик властно положил руку на голову волчицы. Та прикрыла глаза и высунула язык. Сначала я подумал, что от удовольствия. Но потом заметил, что всё тело зверя дрожит мелкой дрожью.
Она боялась. Волчица боялась этого пьяного лесного деда.
— Молода исчо, — ласково сказал мужик. — Не перебесилась.
— Кто вы такой? — вырвалось у меня.
Теперь, когда все немного успокоились, я понял, что этот взгляд, это ощущение чужой силы, исходили именно от деда.
— А местный я, — мужичок охотно протянул замурзанную руку Алексу. Тот, не чинясь, пожал.
Когда он протянул руку мне, возникло острое ощущение, что прикасаться к мужику нельзя. Рука моя просто окаменела, не хотела подыматься. Но я пересилил. Сжал зубы, втянул носом прохладный, попахивающий стоялой водой воздух и протянул.
— Молодец, — непонятно одобрил дед.
Рука у него была тёплая, сухая, и одновременно колючая — словно по ней пропустили электрический ток.
На миг я ощутил жажду. Желание впиться ему в горло, проколоть вену и пить, пить горячую кровь…
Я удивился. Нет, во мне проснулось чувство гадливости. Кровь? Из отворённой вены? Бррр…
И в то же время я испытал сладострастную тоску. По её горячей плотности, по металлическому, чуть сладковатому вкусу на языке…
И всё же бррр. Чур меня, чур.
— Опять молодец, — похвалил незнамо за что мужик. — Вот так дальше и держись.
— Что вам от нас нужно? — спросил я. Язык ворочался с трудом, ударяясь об острые зубы. Показалось, я даже поранился.
— Мне? — притворно удивился мужик. — Мне — ничего. Вот что в моём лесу нужно ВАМ?..
— Нас наняли расследовать несколько загадочных смертей, случившихся на стройке, — вступил Алекс.
— Ну дак… — глазки дедка хитро блеснули. — Никакой стройки-то и нету. Чего расследовать-то?
Он обвёл пьяноватым взглядом окрестности, и снова повернулся к шефу.
— Стройку могут возобновить, — веско сказал Алекс. — Если мы докажем, что смерти были чистой случайностью. И к проклятию никакого отношения не имеют.
— О как, — подбоченился дед. — Проклятье, значить. Ну вы, блин, даёте.
— У вас есть другая версия? — флегматично спросил шеф.
Он старался не смотреть на деда в упор. Лишь бросал короткие взгляды, искоса.
— Да ничего у меня нет, — мужик опять икнул и залихватски вытер нос рукавом старой байковой рубахи. — Я и к вам-то чего вышел… — он умильно поглядел на шефа. — Выпить не найдётся?
— Как не найтись, — Алекс достал из внутреннего кармана пиджака фляжку и протянул её деду. — Угощайтесь.
— Благодарствую, — мужик чинно поклонился, а затем отвинтил колпачок — руки заметно дрожали — и припал к фляжке. Кадык на его горле задёргался.
Наконец, отняв фляжку от губ, он слегка взболтнул содержимое — судя по звуку, там осталось немного — и с сожалением протянул назад, Алексу.
— Оставьте, — махнул рукой шеф. — Это подарок.
Фляжка была дорогая, серебряная, с тонкой чеканкой и инкрустацией. Там даже была какая-то именная гравировка…
Мужик с видимым удовольствием хлебнул ещё, и убрал фляжку куда-то за пояс.
— Ну… — подмигнул он, явно повеселев. — Я пошел?
— Два вопроса, если позволите, — поспешно сказал шеф. Дед склонил голову на бок.
— Первый: здесь, в окрестностях, кто-нибудь живёт?
— Как не жить, — развёл тот руками. — Во-о-он там, за речкой — село Розенкрейцеровка. Бывший совхоз имени Елены Блаватской.
— Далеко? — быстро спросил шеф.
— Километра два будет.
— Хорошо, тогда второй вопрос… — Алекс оглянулся на стройку. — Можно, мы ещё придём?
Мужик честно задумался.
— Не советую, — наконец сказал он. — Съедят.
— А в село?
— Это уже третий вопрос, — погрозил корявым пальцем дед.
— Господь троицу любит, — не остался в долгу шеф.
— Приходите, — разрешил дед. — Но только днём. Ночью нельзя.
— Учтём, — вежливо поклонился Алекс.
— И зверей не приводите, — мужичок дёрнул за ухо волчицу. Та чуть оскалила чёрную пасть, горло её задрожало, но звука не вышло. — Не любят их у нас.
Мужик сделал шаг назад и будто растаял в путанице ветвей. Ни один листик не шелохнулся. А на том месте, где он стоял, обнаружился туесок с малиной. Ягоды были крупные и блестели, как настоящие рубины.
Как только дед слинял, волчица сорвалась с места и скрылась за кабиной вертолёта. Через минуту, поправляя ремень на комбинезоне, вышла Хельга. Глаза у неё были белые от ярости, на нас она старалась не смотреть.
— Сделай вид, что ничего не было, — шепнул шеф, и ловко перепрыгивая на сухие кучки земли, поспешил к вертолёту.
— Да легко, — пробормотал я себе под нос.
Честно говоря, я так ничего и не понял.
Посмотрел на туесок с ягодами… Вдруг страшно, до боли в скулах захотелось отведать. Бросить мягкий сочный плод на язык, раздавить о нёбо, ощутить кисловатую, душистую сладость…
Подхватив туесок, я поспешил за шефом. На ходу кинул в рот несколько ягод, и улыбнулся. Малина… Округлое, сладкое слово. На мгновение привиделись хитроватые глаза деда и пахнуло сивухой. Раздался сухой смешок, и наваждение сгинуло.
— Угощайтесь, — как только устроился на сиденье, я протянул туесок девушке.
Та яростно, и в очень быстром темпе, переключала какие-то рычажки, тумблеры, кнопки, и на моё предложение лишь дёрнула носом. По спине её прошла заметная дрожь.
Во время обратного полёта мы не разговаривали.
Город встретил грохотом и недобрым колючим ветром. В небе рвались в клочья чёрные тучи, под ними, наперегонки, сновали стрижи.
Алекс с удовольствием оглядел город.
— Гроза, — произнёс он с растяжкой. — Л-люблю…
Стояли мы на верхней площадке небоскрёба. Высадив нас, лёгкая, похожая на мыльный пузырь машинка понесла угрюмую девушку-пилота куда-то в ангар.
А мы остались.
Далеко под нами мерцала сетка улиц, речек, мостов, пешеходы были крошечные, как муравьи. Так и потянуло подойти к краю ничем не огороженной площадки и сделать шаг в пустоту…
Я благоразумно отошел подальше. Не то, чтобы я боялся высоты, или испытывал тягу к суициду… Просто себе я больше не доверял.
— Что дальше?
Малину я за время полёта как-то незаметно съел. Алекс взял всего несколько ягод, пожевал, как хлеб, и отвернулся, так что весь туесок достался мне… Теперь я вертел испачканную ягодным соком корзинку в руках, не зная, что с ней делать. При этом меня переполняла странная бодрость. Будто от самых пяток, будоража внутренности, поднимались лёгкие пузыри, заставляя тело подпрыгивать и всячески выражать желание потратить энергию.
— Вечереет, — сказал шеф, глядя на далёкую полоску горизонта. Снизу она была желтая, подкрашенная оранжевыми всполохами. В ней наполовину утонул красный апельсин солнца. — Пора встречаться с Володей. Идём.
Алекс воспользовался пропуском, который вместе с папкой вручил Геннадий. Этот пропуск, точнее, магнитная карта, открыл нам сначала дверь с вертолётной площадки внутрь здания, а затем и двери лифта.
Как только мы вошли внутрь небоскрёба корпорации"Семаргл", меня окружил запах псины. Он был тонким, едва заметным, но удушающим.
Словно я попал на дорогую, ухоженную псарню.
Интерьер, впрочем, был самый обычный: кадки с пальмами, низкие диванчики вдоль стен и рассеянный свет энергосберегающих лампочек.
А вокруг сновали вервольфы.
Толстые вервольфы, худые вервольфы, молодые и старые вервольфы, одетые в дорогие деловые костюмы и рабочие комбинезоны с логотипом скалящейся волчьей головы… Объединяло их всех одно: привычка при нашем приближении отводить взгляды и запах противоблошиного шампуня.
Я почувствовал себя неуютно. Несмотря на вполне человеческий вид, одежду и цивилизованные манеры, создавалось впечатление, что мы с шефом движемся сквозь многочисленную волчью стаю.
— Спокойно, кадет, — тихо сказал шеф, идя по коридору ровной походкой. — Они не должны почуять твой страх.
Я сглотнул и постарался расслабиться.
Всё дело в аурах. Излучение от них было куда сильнее, чем от любого человека. И отличалось оно… вибрациями, что ли? Лучше объяснить не могу.
Но когда, проходя мимо, моя аура соприкасалась с аурой вервольфа, у меня на спине поднималась несуществующая шерсть.
Вервольфы не оставались в долгу. Некоторые скалили зубы — с удивительно острыми и большими клыками. Другие издавали горлом тихие густые звуки, похожие на рычание.
У дамочки, которая несла стопку папок, прямо на глазах выросла шерсть на руках, ногти с громкими щелчками отчпокались, и из пальцев показались чёрные крепкие когти.
— Вот чёрт, — ругнулась она шепотом, когда мы прошли мимо. — Опять маникюр делать…
— Что это с ними? — спросил я, когда мы вошли в лифт. Слава богу, пустой. — Они всегда так реагируют на людей?
— Они реагируют на тебя, кадет, — пояснил Алекс, прижимая к панели всё тот же пропуск. — Как ты чуешь в них волков, они чуют в тебе стригоя. Сиречь — нелюдь.
— Но директор так себя не вёл, — мне вдруг сделалось муторно и скучно. — Пантелей Митрофанович никак не показал, что для него я чем-то отличаюсь от вас.
— На то он — и вожак стаи, — пожал плечами шеф. — Он лучше всех может контролировать свою вторую сущность. Может управлять своими эмоциями и не выпускать зверя, когда это неудобно.
— Только поэтому он вожак?
— Не только. Он ещё и умнее всех, и быстрее. И жестче. Думаешь, как он добился своего нынешнего положения?
— Ммм… Вызывал всех самцов стаи на поединок?
Я думал, что это будет шуткой.
— Именно! У вервольфов такая же иерархия, как у обычных волков. Главным становится тот, кто лучше всех охотится, имеет больше всех самок и… побеждает всех конкурентов.
— То-то мне показалось, что директор в недавнем прошлом занимался какой-то силовой борьбой.
— Он жив, пока поддерживает форму, — кивнул Алекс. — Но как только вожак ослабеет…
— Акела промахнётся — и его сместят, — кивнул я.
Двери лифта открылись.
— Я думал, мы едем в вестибюль, — заметил я, выглядывая в пустой коридор.
— Попробуем поговорить с братом, — сказал Алекс, выталкивая меня из лифта. — У директора есть младший брат… — он полистал папку, что-то посмотрел и уверенно пошел по коридору.
Здесь интерьер был совсем другого калибра. Мягкий ворсовый ковёр, в котором ноги утопали по щиколотку — мне сразу сделалось стыдно за изгвазданные в грязи кроссовки и мокрые штанины; стены выкрашены в мягкий яичный цвет, всюду неброские картины, состоящие из цветовых пятен, на вид — жутко дорогие. В высоких вазонах — экзотические орхидеи. Казалось, они провожают нас, высовывая острые хищные язычки…
Алекс постучал в дверь с скромной табличкой:"Гордей Митрофанович Степной. Зам. Директора по связям с общественностью"
Тишина…
— Так я и думал, — кивнул Алекс, возвращаясь к лифту.
— В смысле?
— Зам по связям с общественностью — должность синекурная, — пояснил шеф, вновь прикладывая карточку и заставляя лифт открыть двери. — Её обычно получает тот, кому руководство вынуждено платить высокий оклад, не получая ничего взамен. Он — младший брат директора. И по-настоящему в работе не нуждается.
— Но почему вы решили проверить именно его?
— Потому что по логике, он — главный наследник гендиректора и всего капитала. У него — самый мощный мотив.
Когда мы вышли на улицу, я испытал неимоверное облегчение. Словно с меня стащили тяжелый влажный тулуп, от которого шел неприятный запах. Дышать стало легче, жить — веселей… и всё равно хотелось помыться. Да и в кроссовках хлюпало.
Но жаловаться я не стал. В конце концов: что такое несколько стаканов грязной воды, по сравнению с мировой революцией?
— Куда теперь? — меня переполняла жажда деятельности. И хотя прошло уже больше суток с тех пор, как я ел что-то, кроме ягод, в желудке не бурчало. Голова была лёгкая и ясная, двигаться мне было легко.
Сам себе я казался фрегатом, рассекающим плотный людской поток, будто волны.
— Повидаемся с Володей, — сказал шеф. — Здесь недалеко. Кабачок"Вяленый баклажан".
— Какое-то хипстерское название, — хмыкнул я, поглубже засовывая кулаки в карманы куртки.
— Ему всегда хотелось управлять распивочной, — пояснил шеф. — Чтобы смотреть на людей, оставаться в курсе событий… Ну, и пить пиво собственного приготовления.
"Недалеко"по меркам Алекса заняло полчаса. Я уже давно заметил: шеф терпеть не может пользоваться чужим транспортом. Если был выбор: поймать таксомотор или прогуляться, он всегда предпочитал прогулку. Когда позволяло время, конечно.
Распивочная находилась в парке. Под сенью вековых дубов было куда прохладнее, чем на улицах, шум машин почти не доносился. Пахло свежей травой, влажной корой деревьев и битыми кирпичами. Откуда-то издалека долетал нервный голос певца:
— Город, как пирамидка из колечек
Каждый человечек в нём наполовинку искалечен…
— За нами идут, — сказал я, когда мы с Алексом миновали последний горящий фонарь. Дальше была только присыпанная песком тьма.
— Знаю, — кивнул шеф. — Сколько, как думаешь?
Я прислушался.
— Трое… Нет, четверо. Судя по запаху — вервольфы. Подростки.
— Отлично, — шеф деятельно потёр руки. — Вот и первое доказательство.
— Что убийца — из среды своих?
— Ну разумеется, — шеф со знанием дела оглядывался по сторонам. Вот он вышел на освещенный луной участок тропинки, прикинул расстояние до ближайших деревьев… — Тот, кто всё это затеял — занервничал. Регламент не предполагал вызова стороннего дознавателя. Со всеми проблемами вервольфов должен был разбираться Владимир. Но появились мы с тобой, и всё пошло наперекосяк.
— Давно хотел спросить, — я пнул с дорожки пару крупных камней. Чтобы не споткнуться в ответственный момент. — Почему он не стал разбираться сам?
— Понимаешь, Володя — человек другого толка. Он любит конкретику. Не признаёт подковёрных интриг, ненавидит закулисные шепотки… К тому же он — лицо заинтересованное. Являясь штатным куратором диаспоры вервольфов, он может быть предвзятым.
Пацаны — вервольфы были всё ближе. Они пыхтели, как самосвалы на горке, и негромко переговаривались… От мальчишек несло пивом и сушеной рыбой.
— Такое, как сейчас, происходит довольно редко, — негромко заметил Алекс. — Собственно, последний случай серийных убийств среди сверхъестественных существ был двадцать лет назад, в Тамбове.
Я только сейчас понял, что говорит он не о нынешней ситуации с гопниками, а о нашем расследовании.
— А вдруг это действительно не убийства? — спросил я.
Вервольфы затаились метрах в десяти от нас. Неторопливо допивая пиво, они следили, как Алекс курит сигарету и лениво готовились к нападению…
Они привыкли иметь дело с обычными людьми, — подумал я. — С теми, кто не обладает звериным нюхом и острым слухом…
Я не уловил от оборотней никаких эманаций страха или возбуждения. Казалось, нападение на людей в ночном парке для них — рутина. Каждодневное занятие.
— Вдруг это действительно древнее проклятие? — продолжил я свою мысль. — Ведь кладбищу не меньше трёхсот лет, верно? И хоронили на нём не пойми кого… Во всяком случае, не обычных людей.
— С чего ты взял? — шеф весь подобрался. Забыв про дымящуюся сигарету, он уставился мне в глаза.
— А вы что… Не знали? Понимаю, глупый вопрос, — извинился я. — Если б знали — не спрашивали… Так вот. Когда мы были на кладбище… То есть, на стройке… Оно эманировало совсем не так, как обычное людское захоронение.
— Может, за древностью погоста? — задумчиво кинул Алекс.
— Да нет, не в этом дело… — я попытался сформулировать. — От могил исходили вибрации. Когда хоронят обычных людей — там ничего нет. Тело — это всего лишь оболочка. Душа отлетела, и осталась пустая скорлупа. Там, на Ярославском шоссе, всё было по-другому.
— Интересно, — сказал шеф и щелчком отправил окурок в урну.
И в этот момент вервольфы решили атаковать.
Я увидел, как из темноты на спину Алекса бросилась огромная тень, как шеф начал поворачиваться, поднимая руки, и бросился наперерез. Я знал, что он не вытащит револьвер.
Но ещё я знал, что оборотни, хотя и подростки, в десять раз сильнее нас с шефом…
Когда на меня навалилась лохматая туша, я был готов. Ожидая сильного толчка, удара большой массы, я напрягся, встал в защитную стойку… И очень удивился, когда волчья туша отлетела, как сбитая пластиковая кегля.
Второй волк прыгнул с разбегу, целя лапами мне в грудь. Безотказная тактика: повалить на землю и вцепиться в горло… Я поймал его за эти лапы, и пользуясь инерцией прыжка, отправил в дальнейший полёт. Волк ударился о дерево, и так и остался лежать на вытоптанном пятаке, усыпанном окурками.
Третий волк прыгнул мне на спину. Я пригнулся, и он, не ожидая такого подвоха, перекувырнулся через голову и упал на тропинку…
В целом это походило на возню с щенками. Молодые, быстрые, но всё ещё по-детски неуклюжие и неопытные…
И я вовсе не виню вервольфов. Как я уже говорил, они привыкли быть самыми сильными. Среди людей это так и было… Но я больше не был человеком.
У меня не падала планка. Я не чувствовал, что сатанею или впадаю в ярость. Я просто удерживал их на расстоянии, не давая себя покусать.
И всё бы ничего, если бы они продолжили нападать по очереди… Но вот один, самый крупный, чепрачный самец с рыжим подпалом, издал короткий лай, и стая — всего вервольфов было пятеро — окружила меня кольцом и напала одновременно.
Я почувствовал, как чьи-то зубы рванули плечо, как выставленное для защиты запястье прокусывают насквозь, как дёргает болью сухожилие на ноге… Потом рвануло щёку, в горло потекла горячая струя крови.
И тут раздался выстрел.
Приведённый ознакомительный фрагмент книги Сукины дети 2. Помереть не трудно предоставлен нашим книжным партнёром — компанией ЛитРес.
Купить и скачать полную версию книги в форматах FB2, ePub, MOBI, TXT, HTML, RTF и других