Счастье мне улыбалось

Татьяна Шмыга, 2019

Образы героинь, созданные Татьяной Шмыгой (1928–2011) на сцене Московского театра оперетты, не забудутся никогда. Их помнят по спектаклям «Фиалка Монмартра», «Поцелуй Чаниты», «Цирк зажигает огни», «Девичий переполох», «Моя прекрасная леди», «Катрин», «Джулия» и многим другим. Оперетта – уникальный жанр, предъявляющий артисту особые требования: петь, как оперный певец, танцевать, как солист балета, играть, как драматический актер. При этом иметь привлекательную внешность и неотразимое обаяние. Именно этот сплав и рождает примадонну. А неоспоримой примой российской оперетты долгие годы была Татьяна Шмыга. В своей книге она рассказала о Театре оперетты второй половины XX века, о его взлетах и падениях, об известных актерах, среди которых Герард Васильев, Александр Горелик, Владимир Канделаки… И конечно же, о себе, своей судьбе и работе, без которой просто не могла жить.

В оформлении книги использованы фотографии из архивов автора и Галины Гладштейн

© Т.И. Шмыга (наследник), 2019

© Г.В. Гладштейн, предисловие, фото, 2019

© ООО «Издательство АСТ», 2019

Подарок судьбы^[1]

Мое увлечение фотографией неразрывно связано с театром. Наверное, я бы не взяла в руки фотоаппарат, не появись в моей жизни Татьяна Ивановна Шмыга, которую хотелось запечатлеть во всех ее сценических воплощениях.

Первый раз я увидела знаменитую актрису в спектакле «Поцелуй Чаниты», потом в «Севастопольском вальсе» и была потрясена ее игрой. Даже сегодня, много лет спустя, когда вспоминаю ее выход на сцену в «Севастопольском вальсе» во втором отделении с песней «Девушки-бойцы», у меня на глаза наворачиваются слезы. Она играла и пела гениально. Все зрители в зале плакали.

Я стала посещать все спектакли с участием Шмыги и много фотографировать ее. Когда накопился качественный фотоматериал, сделала альбом для Татьяны Ивановны по спектаклю «Девичий переполох». Благодаря моей знакомой билетерше из театра я встретилась с актрисой. Шмыга смотрела альбом внимательно и комментировала некоторые фотографии: «Ой, как это хорошо, и это — замечательно!» Закончив, сказала: «Знаете, Галочка, посмотрев ваши фотографии, можно на спектакль уже не ходить. А вы принесли альбом мне в подарок или просто показать?» Конечно, это был мой подарок. Так началось наше общение — это был 1968 год, и наша дружба продолжалась больше сорока лет, до конца ее жизни.

Однажды Татьяна Ивановна узнала, что я еще и шить умею. А для Шмыги наряды играли особую роль. Не случайно она слыла одной из самых стильных актрис в стране. Некоторые сценические наряды я ей шила с нуля. И все платья и костюмы, которые Татьяна Ивановна приобретала в магазинах, мы с ней всегда дорабатывали. Один из таких нарядов мне запомнился на всю жизнь. В начале 90-х некий крупный бизнесмен выкупил на Неделе моды в Париже целую коллекцию платьев и привез в Москву. Он пригласил нескольких знаменитых актрис, в том числе Татьяну Шмыгу и Майю Плисецкую, и предложил им выбрать в подарок по три наряда. Среди прочих Шмыге очень понравился красивый черный кружевной костюм. Он стоил огромных денег, по тем временам можно было купить три машины. Татьяна Ивановна его примерила и расстроилась: он оказался маловат. Надеясь, что я смогу костюм переделать, она все же взяла. Я хотела отказаться: а вдруг испорчу его? «Не страшно, — был ответ, — я тебе доверяю». И действительно, все получилось хорошо.

Моей любимой опереттой была «Фиалка Монмартра». Роль Нинон стала визитной карточкой Татьяны Ивановны Шмыги. Даже на памятнике она изображена на фоне занавеса в костюме из номера «Карамболина». Исполнение этой песни и задорного танца являлось настоящим фейерверком: красно-черное платье, шикарный балет на втором плане и канкан Татьяны Ивановны, ставший знаменитым. Зал всегда неистовствовал после этой сцены, поэтому она выходила на «бис» по два-три раза. По окончании танца на сцену всегда летели цветы. Однажды во время «Карамболины» у нее одна туфля слетела с ноги и, минуя оркестровую яму, упала в партер. Шмыга лишь задорно рассмеялась и дотанцевала номер без туфли.

Постепенно наши отношения стали практически родственными. Вместе с ней я много раз ездила на гастроли. Она меня брала в качестве костюмера-гримера. Так как я фотографировала, то хорошо видела все недостатки прически, платья, грима и быстро могла их исправить. По специальности инженер, я работала в московском НИИ приборостроения и, чтобы без ущерба для работы выезжать с Татьяной Ивановной, мне приходилось накапливать отгулы за счет переработок.

Когда Татьяна Ивановна вышла замуж за Анатолия Кремера, она стала принимать участие в концертах, которые давал его оркестр. Это еще больше способствовало ее популярности, как и телевизионные бенефисы «Нет меня счастливее» и «Свидание назначила Татьяна Шмыга», на съемках которых я была и фотографировала.

Когда для телевидения снимали оперетту «Граф Люксембург», получилось так, что съемки одной из сцен были разбиты на два дня. А это означало, что на следующий день волосы надо было уложить ровно так, как накануне. И Татьяна Ивановна придумала. Позвонив мне в 11 часов вечера, она попросила: «Галя, напечатай, пожалуйста, до завтра мои сегодняшние портреты». Пришлось ночью проявлять, закреплять, печатать, сушить. А утром я принесла в телестудию снимки, и гример, глядя на них, уложила Татьяне Ивановне локоны…

Помню, когда Алла Николаевна Баянова приехала в СССР, она произвела на советской эстраде настоящий фурор! Ее репертуар, голос и уникальная манера исполнения моментально покорили миллионы зрителей. Татьяна Ивановна тоже была в восторге от Баяновой. И я пригласила Шмыгу на концерт Аллы Николаевны в ЦДРИ. Воздействие певицы на публику было, как всегда, магическим. Но когда Алла Николаевна спела пронзительную песню «Я тоскую по Родине», Шмыга не выдержала и поднялась на сцену. Ее так растрогала эта песня, что она в эмоциональном порыве встала перед Баяновой на колено и сказала: «Алла Николаевна, я вами просто потрясена», — и протянула цветы. Это был настолько неожиданный и трогательный порыв со стороны Татьяны Ивановны, что Баянова растерялась, а зрители долго аплодировали. Артистки обнялись и расцеловались. С тех пор они стали приятельствовать.

У Татьяны Ивановны была очень тонкая и трепетная душевная организация, она обладала удивительной способностью сострадать человеку, отзываться на чужие проблемы. Не раз помогала она и мне в сложных ситуациях.

В свое время Виталий Вульф вел передачу «Серебряный шар», где рассказывал о выдающихся артистах. Ему как-то задали вопрос: «А почему вы о Шмыге не делаете программу?» И он ответил примерно следующее: «А у нее нет интересных историй, у нее очень гладкая жизнь и карьера, нету драматургии». Со стороны так оно и выглядело. Даже Кремер говорил: «Таня, ты идешь по своей жизни, как по зеленой дорожке. Тебе все дается». Она ответила: «Да, счастье мне улыбалось». Сама за себя актриса никогда не просила, люди и роли сами к ней приходили. И она работала — хорошо, честно, с полной самоотдачей. Вроде бы у нее и гладкая жизнь, но тогда откуда в этой женщине взялись такой душевный трепет, тонкий музыкальный талант, мощный и правдивый актерский дар?

Возможно, за свою гладкую, успешную и во многом счастливую жизнь Татьяне Шмыге пришлось расплатиться тяжелым трагическим уходом. Болезнь развивалась постепенно. Начали болеть ноги, нарывал палец, не заживал практически год, а она, не обращая внимания на боль, продолжала во всех своих спектаклях танцевать. Криком кричала, надевая туфли. С этой болью встретила и свой юбилей — 80-летие, который прошел просто блестяще, никто ни о чем даже не догадался — так легко она двигалась на сцене, в финале исполнила на «бис» «Карамболину».

В апреле 2010 года Татьяна Ивановна оказалась в больнице: стала развиваться гангрена. В начале сентября врачи предложили ампутировать ногу, что прозвучало как приговор. Ей пришлось согласиться на эту страшную операцию, но, к сожалению, это не спасло, а лишь продлило жизнь на полгода. Для всех нас тот период был очень тяжелым.

В свой день рождения 31 декабря Татьяна Ивановна была в больнице, и мы пришли ее поздравить. Она чувствовала себя более-менее стабильно. А второго января ее состояние ухудшилось. Мы приехали к ней, и она стала с нами прощаться и просить прощения. Через месяц с ней уже прощались мы и вся страна.

Сегодня для меня любовь и тепло Татьяны Ивановны хранят тысячи фотографий, которые живут в моих альбомах, подписанных ее рукой.

Галина Гладштейн

Примечания

1

Литературная запись текста Павла Соседова.