Сборник повестей

Татьяна Чебатуркина

«Любовь – как дерево: она вырастает сама собой, пускает глубоко корни во всё наше существо и нередко продолжает зеленеть и цвести даже на развалинах нашего сердца».Виктор Мари ГюгоЧасть текста ранее была опубликована отдельной книгой.

Глава 6. В тайге

Рано утром, пока Ярослав рыбачил на реке, Максим выкатил из второго сарайчика старенький мотоцикл с коляской, откопал в низинке огорода целую канистру с бензином, бачок с керосином и начал нарезать круги по широкому двору, развлекаясь. А после завтрака они отправились в чащобу.

— Тут, в лесу, очень много малозаметных тропинок, по которым звери на водопой выходят. Да не пугайся, не здесь, у тебя под носом, а в самой глуши, — успокоил Максим новичка, когда Ярослав в растерянности начал пугливо оглядываться. — И опытные охотники сразу определяют, где до них даже месяц назад несколько человек прошли. А твоя забота — обойти кусок своей территории и благополучно назад вернуться. В лесу ночевать даже и не думай, «береженого Бог бережет». Засекай по компасу направление движения вот от этого приметного дерева на юг и потопали. И посмотри, что я с собой прихватил?

Максим достал из рюкзака две ветхие простыни и пару рубашек Александра, которые забрал из предбанника:

— Рви на узкие полоски и через двести — триста метров привязывай на приметные деревья на уровне глаз. Собьешься с компаса или почувствуешь, что—то неладное, обратно по своим следам вернешься. Понял? И чаще на компас смотри. По часам прикинул время, сколько прошел, опять выбери приметный ориентир и направление по компасу строго, например, на восток, и еще через час — примерно пять километров — отдых. А потом — строго на север. Короче, нужно квадрат замкнуть и в исходную точку вернуться. А если заплутаешься, то будешь, пока не стемнеет, по своим отметкам обратно возвращаться, лишние километры накручивать. И еще запомни: идешь на один день в тайгу, а запас продуктов и воды тащишь на неделю. Плохо, что у тебя ружья нет. Спокойнее было бы.

Ярослав огляделся. Да, нужно с детства привыкнуть жить в этой чащобе невозможных зарослей огромных сосен, путанных смешанных лесов, чтобы, пригнувшись, огибая непредвиденные препятствия, судорожно хватаясь за компас, не потащиться потом совершенно в другую сторону. Придется потренироваться несколько дней, не отходя от избушки больше, чем на километр. Вздохнул:

— Ладно, потопали.

А Максим так бодренько обрадовал:

— Заломленные ветки, засечки топором на стволах, как в кинофильмах показывают, — не для нас. Это только для опытных следопытов, выросших в лесу. Мы за грибами с пацанами никогда в чужой лес не лезли, опасались. И всегда только толпой, и по своему лесу, где каждая ветка знакома. Да, кстати, ты заметил: ведь мы с тобой по еле приметной тропинке идем? Эх, ты, лопух! Смотри! Под ногами почти лома и веток нет. Ее тут дядя Саша за несколько лет выходил. И это единственная дорога к кедрачам. А отметочки делаем для твоей страховки. Ясно?

Ходьба по лесу вместе с Максимом отодвигала далеко в подкорку сознания наползающие сомнения, опасения и даже страх потеряться в лесных заломах поваленных деревьев, вывернутых трухлявых пней, многолетних буреломов из сухих ветвей.

Все деревья поначалу казались близнецами, на одно лицо, но постепенно взгляд начал выделять тонкие стволы березок, которые безуспешно пытались увидеть солнышко из-за мощных стволов высоченных сосен, развесистую бахрому изящных еловых ветвей почти до земли.

И после двухчасового заметного подъема на сопку, когда глинистая мягкая постилка под ногами из листьев и иголок сменилась каменистыми изломами более твердой поверхности, картина тайги резко изменилась.

Бурелом никуда не делся, но высоченные, корабельные сосны без густых боковых побегов, тонкие, устремленные неудержимо вверх, только там, приблизившись к небу, лохматились обильными, роскошными шапками пушистых веток с длинными иголками.

Они, словно кружились вокруг Ярослава и Максима в одном, для них понятном хороводе вольно и свободно, стараясь не наступить друг другу на пятки, отвоевав в далекие годы, сотни лет назад, свое место под солнцем.

И ощутимый пряный запах смолистой хвои заставил Ярослава остановиться.

— Вот здесь и начинается наш кедровый заповедник. Привал! — Максим сбросил рюкзак под ноги. — Смотри, какие мощные деревья! Называются кедровая сосна сибирская. Ты орешки кедровые пробовал? Тут ты и должен обходы делать, чужих людей отгонять. Не знаю, какой в этом году урожай будет, ведь год на год не приходится. Но вся живность в округе, только благодаря кедровым орехам, здесь и выживает. Тут тебе и медведи, и лоси, и кабаны, бурундуки и птицы. Ну, и люди, конечно! Трудно сюда добираться, дорог практически нет, но все равно скоро со всех сторон полезут.

Он достал из рюкзака четыре мятных пряника, два протянул Ярославу:

— Садись! Отдохнем пару минут! Жаль, что теперь Александр Владимирович инвалидом стал! На костылях по этим чащобам вряд ли проберется. Если только на мотоцикле попробует? Некоторые из самых нетерпеливых промысловиков сюда начнут уже в середине августа подтягиваться, а самый бум в начале сентября начнется и до первых метелей. Если два месяца тут продержишься, то сам в эту свистопляску влезешь. А, может быть, и отец твой к тому времени вернется. Мы тоже с батей решили подзаработать на орехах. До первого октября в лесу жить будем. Адская работенка, но азартная. А потом — «труба зовет, пора в поход!».

Максим встал, отряхнул джинсы сзади:

— По некоторым приметам дождь ночью будет, а мне еще нужно по сухому домой засветло вернуться. Иначе буду всю неделю твои харчи проедать. В следующий раз до вершины сопки дойдем. Вот, где красота открывается! Уходить не захочешь. Перекусили и, айда, назад. И теперь ты по своим отметкам меня из тайги выводить будешь! Давай, старайся!

Выбрались благополучно. В тайге очень рано стало темнеть, и после отъезда Максима Ярославу сделалось невыносимо тоскливо:

«Хоть бы какую-нибудь собаку завел этот непонятный Александр Владимирович! И движок электрический ведь мог спокойно поставить! Что, денег не хватало? Пропивал, наверное, все с бродягами. Лес караулил, зверей стрелял да рыбу ловил — и никаких других проблем! Ни телевизора, ни компьютера, десяток прочитанных сто раз книжек — точно, спившийся алкаш! И тебе нужен такой отец? И ведь ты ради него готов здесь штаны просиживать!

Река притягивала, звала. Рядом с ней было, как в далеком детстве, не страшно. Она пела о чем-то, о своем, что таилось веками в ее непокоренной, неиссякаемой глубине.

Мысли завихрились в другом направлении:

— Если бы я был неандертальцем, то, точно, поклонялся солнцу, воде и реке! На всех валунах и скалах в свободное от охоты время делал бы острым камнем изображения светила и льющегося дождя.

Взбесившиеся комары, видимо, чувствуя приближение дождя, заставили закрыться на сеннике. Сна не было:

«А в лесу, если заблудишься, придется тебе, как в сказке про Мальчика — с — пальчик, лезть без специальной подготовки на самую высокую сосну и орать оттуда в отчаянии: „Помогите!“. А вокруг — „шумящее море тайги“! Сколько, интересно, километров мы сегодня отмерили с Максимом? Он говорил, что по тайге пройти за день пятнадцать километров — уже рекорд! Здорово он с этими тряпочками придумал, хотя без него я, может быть, и с ними куда-нибудь в болото точно бы запоролся. Эх, степь — матушка целинная! Дорог — видимо-невидимо! Можно сутки мчаться в любую сторону бездумно, и нет этой устрашающей тишины и угрюмости неприступных деревьев. Судя по старому адресу, Александр Владимирович тоже родом из заповедных брянских лесов. Вот потому-то он тут и прижился! И, возможно, в ВДВ служил. Тоже неплохо! Ладно, самое главное, — без паники!»