Сокол для Веры

Татьяна Тэя, 2023

Вера – чистая и искренняя, послушная дочь обеспеченных родителей. Она никогда не попадает в неприятности и ведёт себя правильно.Соколов – жесткий и конкретный, из неблагополучной семьи, он решает свои и чужие проблемы, а Вера становится для него глотком свежего воздуха в мире полном жестокости.Смогут ли они сохранить чувства и быть вместе, когда их реальности столкнутся, а интриги недоброжелателей встанут на пути к счастью?

Глава 1 — Первая часть: Вера для Сокола

— А там точно безопасно?

— Точно, — Вика цокает языком и закатывает глаза.

Кажется, я шестой раз спрашиваю об этом.

— Ты ведь там уже была?

— Да-да, как и говорила, была. Однажды, — с улыбкой чеширского кота заканчивает Вика.

Я не знаю, куда мы едем. В какое-то супер крутое место, именно так подружки отрекомендовали его.

Супер крутое, по их понятиям, может представлять из себя всё, что угодно. От ночного клуба до модного ресторана. Вика с Алиной сказали, «тусовка» намечается отличная и будет много новых лиц.

Вот эти новые лица меня и пугают. Слишком много их стало в моей жизни, а сколько ещё будет!

В этом году я покинула выпускной класс, документы уже лежали в финансовой академии, с сентября я стану полноценной первокурсницей. Папа считает, что финансисты и юристы нужны всегда, да и будет кому подхватить семейную фирму. Я же думаю, что двух моих братьев достаточно, чтобы её подхватывать. Арсению, правда, только стукнуло пятнадцать, но это же не навечно, повзрослеет когда-нибудь.

Будь моя воля, пошла бы в педагогический на дошкольное, возилась бы с малышами в саду. Мне это больше по душе, чем экономика. Только отец с матерью против, по их мнению — это несерьёзно и бесполезно.

Ну да, для «Империи» — огромного холдинга, которым рулит отец, точно бесполезно.

Пока пристально смотрю в окно такси, пытаясь понять, куда оно нас мчит, подружки щебечут под боком, обсуждают общих знакомых, лето, поездки на море. А я слетала с мамой в Европу на полторы недели, и остаток дней провела с родителями за городом. Одну меня никуда не отпускают, но не признаваться же в этом Вике и Алине?

— Расслабься! — Алина обнимает меня за плечи, притягивает и звучно чмокает в щёку. — Веруня, ну реально, расслабься!

— Да я и не напрягалась, — опустив взгляд, тру вспотевшие ладони о штанины джинсов.

— Всё будет хо-ро-шо!

Приходится смотреть на подругу и улыбаться. Её глаза уже заволокла пелена предвкушения и алкогольного дурмана. Мы накатили по бокальчику шампанского перед выходом, пока собирались дома у Вики. Вернее, накатили они, а я — пригубила. Я только на недавнем выпускном впервые попробовала алкоголь и поняла, что единственный эффект, который он имеет на меня — головная боль. Да ещё такая противная, в районе затылка. Так что теперь предпочитаю не экспериментировать. Может, со временем что-то и изменится, но сейчас мне удобнее обходиться без выпивки.

Здание, к которому мы подъезжаем, странное: тёмное и как будто нежилое.

— Мы по адресу? — скашиваю взгляд на подруг.

— По адресу, — улыбается Вика, — сейчас сама всё увидишь.

Я запрокидываю голову и ещё раз осматриваю красный кирпичный фасад, больше похожий на заводской, и тёмные провалы окон, заколоченные фанерными листами. Заунывности пейзажу добавляет дождевая вода, капающая с жестяных карнизов. Остатки асфальта у входа перемешаны с грязью.

Мы выскакиваем из такси, и машина быстро отъезжает, а я оглядываюсь, чувствуя себя конкретно не в своей тарелке. Фонари горят, но от их света и округи, которую они освещают, становится ещё более жутко и удручающе.

— Бр-р-р, ну и местечко, — внезапно выдаёт Алина.

— И ты туда же!

Вика машет руками, а потом хватает нас за ладони и тянет за собой.

— Нудные вы какие-то.

Она подтаскивает нас к большой массивной двери и жмёт на звонок. Звука мы не слышим, но дверь распахивается, и амбал, глядящий на нас из проёма, внезапно расплывается в улыбке.

— Вика, заходи. С подругами?

От его ощупывающего взгляда мне хочется развернуться и куда-то убежать. Уже даже неважно куда.

— Да, свежая кровь, то есть лица, — она улыбается нам через плечо.

— Тут точно не логово вампиров? Не хочу быть свежей кровью, — заявляет с ухмылочкой Алина.

— К словам не привязывайся.

Вика втягивает нас внутрь, мимо отступившего в сторону охранника. И ведёт к лестнице, верхняя ступенька которой упирается в дверь.

Не знаю, что я ожидаю за ней увидеть? Может, какой-то модный клуб с морем огней и большим танцполом, но помещение, в которое мы входим, больше походит на старый потрёпанный жизнью паб. Я такие в Таллинне встречала и в Берлине, в старом городе. Средневековые, с низкими потолками, тесными столиками, тёмными металлическими конструкциями, навевающими мысли о пытках и смутном времени.

— Спокойно.

Вика, возможно, видит что-то на моём лице. Алина же с интересом разглядывает интерьер. А я другая — мне тут как-то не очень.

Народа много. Всё занято. Резкая музыка из динамиков прорывается сквозь гул множества голосов. Зал неширокий, узкий, как кишка, с поворотами, вгрызающийся в недра здания.

Запрокидываю голову, смотрю на потолок, там кирпичная кладка: старая и сырая.

Вика по-прежнему тянет нас за руки, и, удаляясь от входа, я думаю, что найти дорогу назад одной мне будет очень сложно. В итоге мы подходим к столику, за которым уже расположилась большая компания.

Моё сердце замирает, а потом стучит быстро-быстро. Потому что мне хочется развернуться и уйти. Сразу. Сейчас.

Да, за столиком не только мужчины, есть и девушки, равнодушно поглядывающие на нас. Но мужчин там больше. Именно мужчин! Не парней. Не сверстников. А мужчин! Лет на десять, а то и пятнадцать, как пить дать, старше нас. Ну и о чём мы будем разговаривать? Зачем мы сюда в принципе приехали?

Кажется, столбняк охватывает только меня, потому что Алина технично пихает меня за столик вслед за Викой, сама пристраивается под левым боком. Я смотрю на бокал с вином, который оказывается перед моим лицом, и киваю мужчине, передавшим его. Он улыбается уголком рта, но эта вежливость не находит отражение в его взгляде: пристальном, внимательном, ледяном.

— Вика, смотрю, тебе у нас понравилось, — темноволосый стриженный бугай, иначе не сказать, с противоположной стороны стола, смотрит на нас.

Он тянется за сигаретой, тлеющей в пепельнице, и я невольно удивляюсь, ведь курить в закрытом помещении запрещено. Видимо, это действительно «особое» место со «своими» законами.

— Понравилось, Вадим, очень понравилось. Нам всем здесь очень нравится, да, девчонки? — обращается к нам.

Алина с заискивающей улыбочкой кивает, а я смотрю на этого Вадима и думаю, что мне не нравится ни место, ни эти бугаи.

Есть в них что-то опасное, звериное.

— Так надо выпить за вновь прибывших, — заявляет он и хватает бокал. Кажется, у него там пиво.

Все будто ждали его приказа, потому что синхронно поднимают напитки в воздух.

Все, кроме меня.

И это не ускользает от внимания Вадима. Он, видимо, здесь главный.

— Давай, не стесняйся, — кидает мне и улыбается.

На его щеке шрам, и от холодной улыбки тот становится кривой изогнутой линией.

— Спасибо, я не пью, — отказываюсь.

Его брови приподнимаются.

— Так дело не пойдёт.

— Но я, правда, не…

— Глоточек, — ухмыляется он. — Один глоточек.

— А за одним второй, а за вторым третий, — доносится от стриженного практически под ноль мужика, сидящего рядом с Викой.

Все смеются, а я злюсь. Мне не нравится быть в центре внимания, тем более — такого!

Чтобы не влезать в долгие споры, я беру свой бокал и поднимаю.

— Умничка, — ухмыляется Вадим.

«Да нужны мне твои похвалы», — чуть пригубив вино, думаю с раздражением.

Когда внимание с меня переключается на другую тему, я наклоняюсь к Вике и шепчу яростно.

— Что это за бандюганы? Куда ты нас притащила?

— Блин… Вера, ты долбанутая, что ли? Какие бандюганы?

— Очень, знаешь ли, похожи.

— У Вадима своя охранная фирма. Нормальные парни все. Ну резкие немного, но зато не ровесники, которым надо сопли подтирать.

— Вик, я не люблю, когда меня накачивают алкоголем.

— Чёрт, никто тебя не накачивает. Чего придумываешь? Сложно один бокал выпить, а?

— Знаешь, сложно.

— Дурочка, — фыркает и отворачивается.

На этом, по мнению Вики, разговор можно считать оконченным.

Мне хочется уменьшиться до состояния невидимости, маленькой точки, очень неясной и незаметной. Потому что то и дело я цепляю взгляды мужчин за столом. Я молчу, не принимаю участия в разговоре, кручу бокал за ножку. Каждый раз, когда звучит призыв выпить, делаю вид, что цежу понемногу.

От необходимости отвечать на вопросы меня спасает музыка: на небольшой сцене в дальнем углу какая-то ноунейм группа начинает выступление. На него, кажется, особо никто не реагирует, но на этом фоне жужжание голосов увеличивается, и я чувствую лёгкую головную боль.

Не то чтобы я часто хожу куда-то, но на концертах я была исключительно в концертных залах, а на тусовках — в молодёжных клубах, где всё понятно и прозрачно и ровесники не представляют никакой угрозы. Пусть, по мнению Вики, им надо сопли подтирать, я бы так не сказала, честное слово, но в их окружении мне привычно, а здесь — не по себе.

Наконец, я перестаю вызывать интерес. Все уже распределились по парочкам или нашли себе собеседника. Сидят, общаются с соседями, Алина и Вика отвернулись от меня и треплются о чём-то с мужиками, а я то и дело поглядываю на телефон, гадая, сколько мы здесь пробудем.

Вернуться домой не вариант — наш дом за городом. От московской квартиры я не брала ключи. Родителям сказала, что заночую у Вики.

Когда договаривалась, не думала, что попаду в зависимость, но моё собственное жильё, ещё обустраивается. Надеюсь, что к началу второго семестра я туда въеду. Снимать мне категорически запретили, так что придётся пожить пока под надзором матери, у которой «во-о-от такой пунктик» на меня. Если честно, устала от её контроля и не думаю, что собственное жильё спасёт от внимания. Вполне в её духе — заявиться без приглашения, с Ульяны Юрьевны станется.

Все в очередной раз поднимают бокалы, и я слизываю сладкое вино с губ, а потом смотрю на полупустой бокал Вики и, без лишних мыслей, делаю «чендж». Аккуратно меняю местами свой — почти полный, и её — уже допитый.

Проверяю, не заметил ли мои манёвры этот Вадим, но взгляд внезапно утыкается в мужчину, который смотрит прямо на меня. От него озноб по позвоночнику.

Самое интересное — он непробиваем. Взгляд, не выражающий ни интереса, ни осуждения. Мужчина просто смотрит. Может, чего и думает, но по лицу не поймёшь. Хотя я не особо сильная в считывании эмоций и знаков.

Интересно, он с самого моего прихода тут сидит или подвалил позже?

У него тёмные густые волосы, ямочка на волевом подбородке и чуть опущенные уголки губ, будто он редко улыбается или вовсе забыл, как это делается. Я могу разглядеть тонкую змейку татуировки на указательном пальце, выстукивающем по стеклянному бокалу.

Внезапно его нейтральность рушится, уголок губ ползёт вверх, и лицо от этой простой ухмылки преображается. А я краснею — безбожно, как крымские маки под солнцем. И ещё — хочу отвести взгляд, но не могу. Меня будто магнитом притягивает к этому незнакомцу, и я не понимаю, как он отреагирует на такое пристальное разглядывание.

Громкий смех Вики прерывает магию. Поворачиваю голову, подруга берёт полный бокал и делает большой глоток. Кажется, её не удивляет, что бокал снова до краёв.

Когда опять смотрю на незнакомца, тот уже пропал из-за стола, вижу его удаляющуюся спину.

Покусываю губы и ругаю себя за несвоевременный интерес. Но он как будто другой. Не из этого мира. Отличается от остальных мужиков за столом.

За вечер он несколько раз приходит и уходит, но в общем разговоре участия не принимает. Цедит своё пиво, коротко отвечает, если к нему обращаются напрямую, но сам инициативу не проявляет. Девушки к нему не цепляются, хотя замечаю, что парочка за столом поглядывает в его сторону.

Бритоголовый Вадим называет его Алексеем и несколько раз хлопает по плечу, когда пытается вовлечь в разговор. В целом, он также отстранён, как и я. Мне кажется, он ощущает себя здесь чужим, такие развлечения не для него. С другой стороны, с чего это вдруг я делаю подобные выводы?

Разглядываю его украдкой, но он будто потерял ко мне интерес, ни разу больше наши взгляды не пересекаются. Мне немного обидно, хотя, думаю, сгорела бы от стыда, если б он поймал меня за разглядываниями.

Когда на правое плечо наваливается Вика, я поворачиваю голову в её сторону и вглядываюсь в лицо подруги.

— Мне что-то нехорошо, — она прикрывает рот ладонью.

— Мутит?

— Угу. Выпила много, наверно. Хотя… всего бокал…

«Два», — мысленно поправляю и чувствую угрызения совести.

— Мне надо выйти, — она настойчиво толкает меня бедром.

— С тобой сходить? — уточняю.

— Да, пожалуйста.

Мы поднимаем всех сидящих с краю и встаём в проходе.

— Куда? — беру подругу под локоть.

— Кажется… туда, — машет рукой, и мы идём в направлении туалетов, я так надеюсь.

Тонкие пальцы цепляются за моё предплечье, даже сильнее обычного, я даже ойкнуть не могу. Мы наваливаемся на массивную деревянную дверь, на которой прибито изображение длинноногой женской фигуры, и Вика семенит к раковине и цепляется за её края, потому что ноги отказываются держать.

— Вика? — мне становится не по себе.

— Включи чёртову воду, — сипит она.

Пока я вожусь с краном, подруга заваливается, а я с паническим вскриком пытаюсь удержать её на ногах.