Источник

Татьяна Трушко, 2021

Окончание трилогии Верховия. Сверхспособности героини возрастают. Вместе с ними растут испытания. Открыта охота не только на Соню, но и на её друзей. Прятаться, бежать или вступить в открытое противостояние с врагами, разобраться с проклятьем верховенцев и выйти победительницей из смертельной схватки.

Глава 6. Зов

Я всегда удивлялась, как следующий день, час, миг является полной противоположностью предыдущему, заслоняет его, не оставляя даже воспоминания того хорошего, что произошло накануне. Живи настоящим, завещала ведьма Мара, а я постоянно забывала об этом.

Утро, которое должно было порадовать негой и безмятежностью, «порадовало» ссорой на ровном месте. Причиной стало явление «посланца небес» Клима Княжича на белоснежном Принце. Его незапланированный прилет объяснялся просто. Клим привёз три письма, пришедшие на адрес Мечислава в Дроме: мне, Эрвину и самому хозяину.

Княжич, взяв письмо, мгновенно покинул нас, Эрвин, кинул взгляд на мой конверт, разглядел имя Добромира, и пробурчал:

— Мне прислал весточку друг, а не абы кто.

Откуда эти двое определили наше местоположение? Хотя, чему я удивилась. Это же Добромир и Ларри — два незаурядных, выдающихся ума.

Эрвин принялся вслух читать письмо Идепиуса. Белый китаец извещал о том, что вернулся в Межгорье, чтобы помогать родителям, и теперь страшно скучает. Тем более, что любимая сестрица осталась в Светозаре — Добромир пригласил её в команду. Прочитав эту новость, Эрвин мгновенно пришел в дурное расположение духа. Ход его мыслей понять было не сложно. Вышнев думал о драконице Ларе, которую считал своей и не без основания. Но в команде Светозара была только одна свободная драконица, и понятно, что её отдали Асанне.

Судя по заходившим желвакам, Вышнев воспринял известие о сестрице Идепиус, как плевок в душу. Я была с ним солидарна. Асанна умела походя наступить на больную мозоль, хотя оставалась нашим другом. И где, спрашивается, принципиальность честной Ляли?

Послание от Добромира для меня явилось образцом сдержанности и минимализма. Он искренне извинялся по поводу моего отравления и извещал, что виновника инцидента ищут. Добромир сожалел, что я уехала, не получив свои призы. Он напомнил, деньги я могу получить в любом банке, мобиль ждёт в гараже, а гостевой дом, который приглянется в Светозаре, готов принять меня на любой, хоть самый длительный срок. Я пробежала глазами по строчкам, и, одарив Эрвина ехидной улыбкой, зачитала письмо вслух. В конце была приписка — Добромир предложил Асанне место в команде и передал ей драконицу Лару, которая вполне миролюбиво приняла новую наездницу. Чемпион выражал надежду, что Эрвин воспримет это известие стоически.

Чемпион ошибся. Последние строчки письма Эрвин воспринял как издевательство над ним, швырнул письмо Ларри на стол, и удалился, хлопнув дверью. Я раздраженно посмотрела ему вслед. Пусть злится в одиночестве, успокаивать его и убаюкивать словесными выкрутасами у меня нет желания. Внутреннее тепло от соприкосновения наших душ развеялось как дым.

Пусть Эрвин остужает свою горячую головушку, а мне требовалось побеседовать с Мечиславом, рассказать о вчерашнем видении и показать свой артефакт. Постучав для проформы, я вошла в личную зону хозяина башни и замерла на пороге.

Сюрпри-из!

Мечислав был пьян в стельку. Когда только успел?

Он попытался подняться из кресла, но рухнул обратно, пробормотав что-то невразумительное. Я уловила пары алкоголя, и дым от сгоревшей бумаги. Кучка пепла рассыпалась на тарелке. Если бы Мечислав не сжег письмо, я бы прочитала его без зазрения совести. Мне надоели тайны. Они множились, словно гнусы на озере, и кормились мной же. В данный момент я твёрдо намеревалась вытрясти из Мечислава очередного гнуса.

— От кого письмо? — я подошла к столику.

Мечислав отрицательно замотал головой, типа, не скажет и под пытками.

— От Авивии?

Княжич вновь что-то промычал.

— Вы любите друг друга.

Щадить чувства мужчины? С какого перепугу.

— Почему не можете быть вместе? Из-за тебя?

Мечислав утвердительно кивнул.

— Не можешь развестись? — я предположила самый простой вариант.

— Да, — последовал мучительный пьяный выдох.

Мечислав потянул руку к бутылке, но я успела выхватить её из-под носа алкаша. Я еще не услышала пояснений, за которыми пришла.

— У меня к тебе разговор. Княжич! — я повысила голос, чтобы обратить на себя внимание. — Дыхательные практики выполнила три раза, — сказала и машинально ухватилась рукой за кулон. Миражи меня сильно напугали.

— Ау! Я здесь.

Потрясла перед Мечиславом бутылкой. Княжич оторвал взгляд от бодрящей жидкости, плещущейся на дне сосуда, и посмотрел на меня.

— Мечислав, у меня было видение, — громко и отчетливо возвала к учителю.

По его изменившемуся выражению лица, я поняла, что до него дошел смысл моих слов.

— М-мо-ло-дец…, ты повысила градус эмоциональной чувствительности, — Княжич с трудом ворочал языком, — теперь эту энергию нужно поместить в артефакт.

После неимоверно длинной изматывающей фразы, Княжич склонил голову на грудь и отключился, отдав последние силы. Обдумывая свалившееся на меня откровение, я еще немного постояла в растерянности.

Если хладнокровно рассматривать ситуацию, то эмоциональную чувствительность я смогла преобразовать вчера вечером без пояснений «мастера». Когда мы очутились

с Эрвином в кровати, кулон был на мне, энергия нашего единения, скорее всего, повлияла на него. Но моё видение мы так и не обсудили.

Вернувшись в комнату, я решила хорошенько всё обдумать. То, что ждало меня впереди, наладиться само собой, беспокоиться не о чем, как говоривала Мара, но я все равно злилась. Злилась на Эрвина, на Мечислава. Они оставили меня именно в тот момент, когда я нуждалась в их поддержке.

Очистить сознание методом Зарха не удалось. В дверь постучали, и на пороге возник Клим.

— Там Мечислав… напился, — произнёс он взволнованно, — и уснул.

Неужели Мечислав — скрытый пьяница и дебошир?

— А что тебя так удивило?

Парнишка замялся, взялся за дверную ручку, видимо, пожалел, что пришёл ко мне.

— Э-м, с ним раньше такого не случалось, — ответил Клим, — я продукты привёз, как договаривались, — он круто сменил тему, — хотите пообедать?

— Ты не глянул, кто написал Мечиславу, — пропустив мимо ушей последнюю фразу, спросила я.

— Письмо отправлено из Энобуса, а подпись была неразборчива.

Мое предположение оказалось верным. Неловкость нашего вынужденного общения нарастала. Клим собрался в обратный путь, я решила его проводить.

На крыше башни Клима ожидал дракон Принц. Солнце уже стояло над головами, когда мы с Климом вышли на верхнюю площадку. От волны жара я спряталась под прикрытие стен. Кто-то талантливый обесцветил небо, с которого невыносимо палило солнце. Обжигающий горячий ветер дул как мощный фен, направленный в лицо.

Белый дракон распластался на каменной плитке, засунув голову в тень от каменного выступа. Клим открыл кран, в жестяную поилку полилась вода. Дракон, покосив желтым глазом на искрящуюся струю, слегка приподнялся, пополз и окунул морду в широкий поддон.

Мне быстро напекло голову, не хотелось ни думать, ни шевелиться. Под солнцепеком краски природы поблёкли. Даже всполохи цветов в разноцветье зеленеющих холмов, казалось, выцвели под палящим солнцем.

— Может вечером полетишь? — я достала платок, намочила под краном и накрыла голову, — такая жара.

— Смотри, за горами тучи собираются, — ответил Клим, — будет буря. Мы лучше сейчас улетим. Да и река по пути, искупаю Принца, будет как новенький.

Дождавшись, когда дракон напьется, Клим по крылу лихо забрался в седло, Принц подпрыгнул, резко взмахнул крыльями и поднялся над башней. Мне нравился этот белоснежный дракон, служивший когда-то Мечиславу. Видно, что мощный красавец понимал наездника с полувзгляда, недаром с чемпионом столько времени с ним отлетал. Проводив взглядом исчезающую на горизонте тёмную точку, я вздохнула.

Как там Горыныч?

Включив кран, я обрызгала себя холодной водой с головы до ног, присела в тень, которую отбрасывали каменные зубцы. Мысли разбегались словно тараканы, на жаре меня совсем разморило. На башню набежала тень. Из-за гор стремительно наползали тучи.

Лучше средство от душевной маеты был дневной расслабляющий сон. Толкнув дверь, я стала спускаться по винтовой лестнице. Возле комнаты Мечислава сердце резко прошила боль. Согнулась, пытаясь отдышаться. Зачем я торчала под палящим солнцем? Слегка отпустило, я двинулась вниз, стараясь не делать резких движений. Приступ боли снова настиг меня рядом с комнатой Эрвина. Присев на ступени, я обессилено привалилась к стене.

— Эрвин, — позвала его, — Эрвин!

Проделав несколько шагов, я толкнула незапертую дверь и ввалилась в комнату.

— Эрвин! — закричала, собрав все силы.

Никого. Неужели, он спустился в тренировочный зал? Я не дойду, умру на ступенях. Легче подняться к Мечиславу и попытаться его разбудить. Часто дыша, как рыба, выброшенная на берег, я снова начала подъем. Боль неожиданно отступила. Неужели я стала чувствовать то, что испытывал каждый верховенец? Если это так, то мне надо на крышу, на свежий воздух.

Башня давила на меня всей силой каменной трехметровой кладки. В замкнутом лестничном проеме я чувствовала себя точно замурованной. В голове шумело, но сердце отпустило.

С трудом удержавшись на дрожащих ногах, вышла в распахнутую ветром дверь и испугалась. У художника, который грубыми мазками малевал небо, резко испортилось настроение. Ему захотелось мрачных красок, темно-лиловых, грязно-серых, почти черных. Ветер на башне с каждой минутой набирал обороты. Клим оказался прав, надвигалась буря. И всё равно, здесь наверху было легче дышать.

Ра-а-а! Вопль в голове заставил меня упасть на каменные плиты. Я задохнулась от ужаса, осознав, чей это крик.

Горыныч! Сдерживая панику, одним махом сорвала с себя кулон на шнурке, закинула его на лестницу. Там не унесет ветер, вещь найдут. Оставались секунды.

Алая драконица срывается с крыши Башни Ветров — возникший образ молнией ударил в сознание, больше я не контролировала своё тело.

Драконица взметнулась навстречу урагану, борясь с порывами ветра. Серебристый маломерка звал меня, я штопором ввинтилась в мрачное небо. Жаль, держать на коротком поводке разум зверя я так и не научилась. Но об этом я подумаю потом…, если смогу.

Поймав поток, я мчалась, все явственнее ощущая призыв. Холмы, горы, каньоны, теснины мелькали подо мной, как в быстрой перемотке. Ничто не отвлекало меня. Аркан, впившийся в сердце, тянул к Горынычу.

Внизу я увидела отряд верхотуров. Горыныча я чувствовала, но не видела, так плотно группа верхотуров облепила его. Неконтролируемая ярость затмила разум, я врезалась в середину отряда, предположив, что мой дракон там. Схватка вышла короткой и жесткой. В меня выстрелили сразу дюжину парализующих стрел, которые впились в шкуру. Заряд, убойный для любого дракона, сковал тело. Гибкая металлическая сеть оплела меня.

Я перестала бороться! Сквозь мелькающие тела драконов я хотела разглядеть Горыныча, чувствовала, он рядом. Но передо мной мельтешили силуэты других драконов. Сколько их здесь, верхотуров Энобуса? Это не маленький отряд Ильзы Раструб. Неужели они прилетели для поимки одного серебристого маломерки. А где Стрела, детёныш?

Темная тряпка, брошенная поверх сетки, закрыла и без того скудный обзор. Чувства притупились. Проверять на крепость ячейки из свитых металлических волокон, я не могла. Поджала когтистые лапы и упала на дно сетки, на меня наползала тьма. Тряпка оказалась непростой, я поняла это, закрывая глаза, противясь мути в голове, в последней попытке ощутить Горыныча. Он не откликался, аркан исчез.

Я больше не владела собой.