Девять воплощений кошки

Татьяна Степанова, 2013

Говорят, там, где появляется Проклятая коллекция – в доме, в музейном собрании… – всегда начинают происходить странные и загадочные события. И бесспорно, она тянет за собой шлейф смертей. Вы в это верите? Однако когда в музей доставили Проклятую коллекцию, уникальные древнеегипетские артефакты, Дарья Юдина явилась с аудиторской проверкой Счетной палаты и… была убита. Что это? Совпадение? Поразительное стечение обстоятельств? Или?.. А чуть раньше в Красногорске какой-то злоумышленник отравил в зоогостинице всех кошек, которых привезли на международную выставку. Катя Петровская, капитан полиции, сотрудник пресс-центра ГУВД Московской области, и ее подруга Анфиса, фотограф, принимают самое активное участие в расследовании этих жестоких преступлений, едва не стоивших жизни им самим…

Глава 8

Неугомонная Анфиса

Телевизионщики довезли Катю до самого ее дома на Фрунзенской набережной. По дороге она молча и быстро накатала на ноутбуке статейку-отчет об открытии этого нового отделения полиции, присоединила фотографии, сделанные телевизионщиками, скачав их с флешки камеры, и отправила по электронной почте в «Криминальный вестник Подмосковья».

Дома она кинула сумку в прихожей, сбросила лодочки на шпильке и без сил опустилась на диван. Воскресенье… вот так съездили, называется, в район. От хорошего настроения — одни клочки-оборвыши…

Она смотрела в темный телевизор, как в черный квадрат. Потом встала и машинально начала переодеваться. И тут в домофон раздался энергичный сердитый звонок.

Ага, Анфиса — подружка, мы же договаривались…

Катя нажала на кнопку домофона, и, распахнув дверь квартиры, ждала, когда Анфиса явится.

И та явилась — пылая досадой и праведным гневом.

— Привет, — кротко сказала Катя, запуская ее внутрь, в недра квартиры.

— Я просто не знаю, что я с тобой сейчас буду делать, — зловеще пообещала Анфиса.

Низенькая, полная, круглая, как шарик, она раскраснелась, темные кудрявые волосы ее рассыпались по плечам.

— Анфиса, прости, я немножко опоздала.

— Она опоздала! Это ты называешь «немножко опоздала»?!

— Я же сказала, что с утра в районе. Ты что, на улице ждала, во дворе? Ты бы позвонила, мы бы тебя по пути из дома забрали.

— Из какого дома, в каком дворе? Кать, ты что? Ты вообще помнишь, что мы встретиться договаривались сегодня утром? В одиннадцать?!

— Естественно, помню, — Катя энергично закивала. — Я, правда, слегка опоздала, ну прости.

— А где мы встретиться договаривались, это ты помнишь?

— Дома у меня, то есть… нет, ах ты черт… ну конечно!

— В нашем кафе на уголке, вот мы где встретиться договаривались! В одиннадцать часов, а сейчас два!! — Анфиса погрозила телевизору кулаком. — Это ты виновата, что у меня ожирение второй степени. Вечно ты так. С тобой договариваешься встретиться в кафе, а ты не приходишь. А я все назаказывала на двоих. И что мне остается? Я начинаю есть, как молотилка, — Анфиса подбоченилась. — Пока тебя жду, гдетытамбродишь… я все до последнего пирожного съедаю. А в результате, вот, ты глянь — эти бока, весь этот жир, вся эта задница стокилограммовая — это все твоя вина!

Как все полные люди, толстушка Анфиса обожала винить в своей страсти к сладкому и пирожным кого угодно — только не себя.

— Это все ты виновата, что я жиртрест. На меня и так мужики не смотрят, а ты еще подстрекаешь меня все больше и больше есть.

Тут Анфиса лукавила — мужчины на нее смотрели, и даже очень. Только определенная категория. И эта категория не совпадала с идеалом самой Анфисы Берг ну никак. Ей всегда нравились высокие спортивные поджарые брюнеты и блондины лет тридцати в хорошо сшитых костюмах из дорогого магазина и с чувством юмора. А вот сама она своими пышными формами производила просто убойное впечатление на дядек лет этак за пятьдесят — лысых, солидных, толстых, громогласных и простых, без всяких там заграничных фишек и закидонов.

Катя много раз советовала Анфисе сменить, так сказать, свои приоритеты и поласковее взглянуть и на пятидесятилетних дядек тоже. Многие из них — большие начальники и вообще люди умные, прожившие жизнь и ценящие в женщине именно ее плодородное женское естество.

Но Анфиса лишь вздыхала. И снова, если на ее пути попадался молодой, длинноногий, спортивный, в джинсах и на мотоцикле, теряла из-за него голову.

Влюблялась без памяти, а потом ревела на Катином плече из-за неразделенной любви.

— Анфиса, прости меня. Я про кафе наше совсем забыла. Я в Красногорск ездила. Там дело тошнотворное.

Анфиса сразу перестала разоряться.

— Что за дело? — спросила она.

И Катя рассказала про массовое убийство в «Приюте любви».

— Не человека убили. Это кошки… но до такой степени страшно там и… жалко их… Как вспомню, — Катя покачала головой, — что-то запредельное просто.

Анфиса выслушала молча и обняла ее за плечи.

— Прими-ка ты душ, подружка, — сказала она. — Смой все, всю эту мерзость. От ужасных воспоминаний и дурных мыслей очищаемся водой и крепким свежим чаем. Я сейчас заварю.

Потом они сидели на кухне.

Горячий чай Катя пила жадно. А вот есть после «Приюта любви» не могла.

Анфиса тоже не ела — за компанию.

— Ладно, — сказала она. — Найдут они там в Красногорске этого живодера. Раз уж у них подозреваемый уже есть. Найдут и посадят. А тебе надо встряхнуться. Эй, слышишь меня? Тебе нужно встряхнуться. Можешь взять отгул?

— Могу, — Катя кивнула. — У меня есть. Что, хочешь поехать куда-нибудь?

— Мы не поедем, а пойдем с тобой. И проведем самую незабываемую, самую волшебную ночь в нашей жизни. О которой долго, очень долго потом будем помнить.

— И где же мы проведем такую ночь? В СПА-отеле?

— В Музее на Волхонке.

— Шутишь, Анфиса.

— Я шучу? — Анфиса улыбнулась. — Да ты не представляешь, какой это проект. И он целиком мой. А ты будешь мне помогать. И эта ночь станет сказкой.

— Я не понимаю. Музеи на ночь закрываются.

— Ты про Ночь музеев слышала?

— Конечно. Но это ведь шоу, — Катя пожала плечами. — И потом, там всегда толпы народа. И в полночь всех вон все равно вытуривают.

— У нас не будет никаких толп. И вся ночь — от заката до рассвета в музее — наша.

— Анфиса, ты, кажется, грезишь.

— Я грежу? Да все уже на мази. И разрешение на ночную съемку есть, и все обговорено, все бумаги подписаны. Музею на Волхонке сто лет. И в год столетия музей открывает свои двери в Ночь музеев.

— Да туда не попадешь, ты что, все туда ринутся, вся Москва.

— Это будет ночь лишь для нас, — Анфиса, словно фея из сказки, взмахнула пухлой ручкой. — Для меня, для тебя, ну и для персонала тоже. Никаких посторонних, никаких зевак. Они будут делать репетицию Ночи музеев, понимаешь? Смотреть, как у них там все отлажено и функционирует. С закрытия и до рассвета. А я… мой проект так и называется: Век музея. Фантомы и легенды ночи. Нет, ну ты скажи, разве это не грандиозно?

— Это классно, Анфиса!

— Нет, ты скажи честно: разве никогда тебе не хотелось побродить по музею ночью? Свет мягкий, такой зыбкий… верхние огни потушены… и все эти картины и статуи, которые смотрят на тебя… Итальянский дворик… Микеланджело… Эти греческие фризы… Египетский зал… Кать, там ведь мумии настоящие!

— Неужели они согласились пустить тебя ночью на съемку?

— Не только согласились, но и не чинят никаких препятствий. Обычно съемка в музеях запрещена. Но это же столетний юбилей. А в музее такая аура… там такие легенды… столько всего про эти залы рассказывают, и страшного тоже. Я предложила им свой проект. И они сразу согласились, представляешь? Старший куратор отдела личных коллекций Виктория Вавич видела мои фотоработы в галерее на Гоголевском, оказывается. Вот повезло-то мне!

— Та выставка про Север? — спросила Катя.

В галерее на Гоголевском Анфиса выставляла свои фотоработы после поездки на Север — в Архангельск и на Новую Землю.

— Ага.

— Ну, тогда ничего нет удивительного, что она хочет поручить тебе эти самые фантомы и легенды ночи, — сказала Катя. — Та выставка про Север была такая… ах, Анфиска, у тебя огромный талант, ты художник!

— Хорош подлизываться, — Анфиса встала и распахнула холодильник. — Ку-ку, сезам! О, у тебя тут есть чем перекусить! Я уже опять проголодалась. Значит, решено, ты берешь отгул, и мы с тобой чешем на всю незабываемую ночь в музей.

— В какой день мне брать отгул? — спросила Катя.

— В среду.