Великая иллюзия

Татьяна Степанова, 2022

Женщина-факир Мегалания Коралли могла загипнотизировать целый зал зрителей, заставить львов напасть на дрессировщика, и еще много всего… Недаром к ней тайком ездили жены членов политбюро. Но главным желанием Великой Мегалании было найти преемника, которому она должна была передать сокровенные знания. Поэтому-то она и собирала вокруг себя талантливых детей-воспитанников, чтобы суметь разглядеть дар, подобный ее собственному. И каждый из них пытался доказать и ей, Великой, и себе, что он и есть тот самый – уникальный… Даже спустя много лет, уже во взрослой жизни, это соперничество не прекращалось. В подмосковном дачном поселке найдена убитой успешная деловая женщина Регина Гришина. То, как было совершено и обставлено преступление, сразу навело на мысли криминального обозревателя Екатерину Петровскую и полковника Гектора Борщова, что дело это весьма загадочное и совсем не простое. А таинственные и зловещие предметы, найденные в доме жертвы, лишь подтверждали догадки…

Глава 12. Ностальгирующие

Помощница Регины Гришиной, пролистав мобильный, продиктовала Кате и Гектору номер Четвергова и с трудом, однако нашла в записной книжке телефон двоюродной сестры Гришиной — Аллы, которая так и не смогла помочь с панихидой по самоубийце. Гектор в ответ снабдил ее координатами капитана Блистанова — справиться насчет организации похорон после судмедэкспертизы.

Они распрощались, и прямо со стоянки Гектор позвонил Четвергову, включив для Кати громкую связь.

— Я разговариваю со Станиславом Четверговым? — спросил он небрежным тоном с нотками превосходства в своем столь изменчивом голосе лицедея. — Полковник Гектор Борщов, спецпредставитель и консультант Совбеза. Я по поводу смерти вашей приятельницы Регины Гришиной.

— Регина скончалась?! — отозвался на том конце мужской голос. — Когда? Что случилось? И при чем здесь Совбез??

— А вы догадайтесь при чем, — совсем нагло парировал Гектор.

Катя отметила, что он просто «плющит» — иначе и не скажешь — свидетеля. Отчего столь агрессивная реакция у Гектора Троянского?

— У меня к вам вопросы возникли в связи с ее гибелью, — продолжал Гектор. — Хочу задать их вам безотлагательно. Вы где сейчас находитесь? В России или за границей?

— Я дома, то есть в России… но я сейчас никак не могу. У нас симпозиум палеоботаников и китайская делегация, я одновременно веду все как модератор и перевожу. Мы так долго ждали ослабления противоэпидемиологических ограничений, чтобы провести наш симпозиум. Я безотлучно при китайцах. Но скажите мне, как… как Регина умерла?! От чего?

— Мы подозреваем суицид.

— Но это невозможно! — запротестовал на том конце Четвергов. — Нет, Регина не могла так поступить.

— Или убийство.

Пауза.

— Еще хлеще. — Четвергов на том конце подал голос. — А где именно она умерла, на даче или в доме на Арбате?

— Это имеет какое-то значение для вас? — жестко спросил Гектор.

— Нет… просто я подумал, что ее дом на Арбате… Нет, конечно же, нет. — Четвергов запутался в словах и внезапно произнес какую-то фразу на певучем птичьем языке. — Это я китайскому коллеге, у нас начинается семинар. Простите, я никак не могу сейчас разговаривать. У нас официальное мероприятие от Академии наук.

— Когда освободитесь?

— Семинар продлится еще два дня. Мы здесь в отеле на Пахре с утра до вечера.

— Палеоботаники? — хмыкнул Гектор. — И вы тоже палеоботаник? Еще один вопрос, и бегите модерируйте — мне нужны координаты подруги Регины Гришиной, той, что приходила на похороны ее сына Даниила.

— Сони? Вы и ее собираетесь допрашивать? Она больной человек. Инвалид.

— Мы сами разберемся. Ее телефон, фамилия, адрес. Полные координаты.

— Предупреждаю, она психически нездорова. Будьте к ней милосердны.

— Ее фамилия и адрес.

— Мармеладова.

— Вы издеваетесь? — ледяным тоном осведомился Гектор.

— Нет, упаси меня боже издеваться над полковником Гектором Борщовым, — усмехнулся Четвергов (Катя поняла, что и тот слышал про Гектора Троянского). — Это ее настоящая фамилия. София Мармеладова. Источник насмешек в нашем общем детстве. Она обитает на улице Дмитрия Донского, хрущевка напротив продуктового магазина, я не помню номер дома. Там один подъезд и квартира налево от лестницы на третьем этаже — шестой номер. А телефоны ее сейчас найду в контактах. — Он продиктовал после заминки с поиском. — Пожалуйста, поаккуратней с ней. Она давно уже больна.

— Палеоботаник. Китаевед хренов. — Гектор втянул воздух сквозь зубы, сбрасывая звонок. — Отшил меня не глядя.

Катя решила пока вопросов насчет Четвергова ему не задавать. Потом.

— Сейчас по мобильному номеру пробью паспортные данные и адрес кузины Аллы. — Гектор набрал текст, отослал, затем сделал звонок, объявив таинственному респонденту даже без «здрасте — до свидания». — В момент чтоб было, позарез, горю! Пока там репу чешут с пробивкой, давайте, Катя, махнем на улицу Дмитрия Донского — глянем на Соню Мармеладову от Достоевского? Она и в романе-то с приветом была, нет?

Катя лишь покачала головой. Она видела — Четвергов, уклонившись от встречи, Гектора взвинтил и раздосадовал. Разозлил! И сейчас Гектор Троянский старается перед ней вовсю. Напор и натиск! Но ее и это радовало. Потому что Гектор сейчас прежний — такой, каким они с Вилли Ригелем впервые узнали его в Староказарменске. Он тогда тоже был подобен вулкану.

Ну а потом Везувий взорвался. И разрушился…

Она не хотела повторения подобного. Так пусть сейчас Троя рулит, как считает нужным.

Однако и на улице Дмитрия Донского, до которой они добрались по пробкам, их ждал горький сюрприз. Гектор моментально отыскал ту самую хрущевку напротив продуктового магазина. И сразу позвонил на мобильный Мармеладовой. Но ему никто не ответил. Тогда он попросил у Кати ее мобильный и сделал новый звонок с другого номера на домашний, и… вызов моментально сбросили. Гектор кивнул Кате и направился к подъезду, код открыл при помощи…

— Клю-ю-ючь! — прошипела за его спиной Катя, не удержавшись. Долг платежом красен, а то!

Он обернулся — несравненная ухмылка, в серых глазах чертики. Он приложил нечто к панели домофона, и дверь открылась, как Сезам.

— Спецоткрывалка для аварийных служб, — объяснил он. — Домофон и замок стандартный, которыми муниципальное жилье снабжают.

Они взлетели на третий этаж. Гектор позвонил в дверь квартиры. Глухо.

— Гражданка Мармеладова, вы дома, мне это известно. Мы из полиции по поводу вашей подруги Регины Гришиной. Откройте!

Они ждали. Тишина.

— Если инфекции страшитесь, мы привитые. — Гектор был близок к капитуляции. — Нам необходимо срочно с вами побеседовать. Ваша подруга мертва.

— Гек, не пугайте ее, если она и правда не в себе и прячется в квартире, — попросила Катя.

Он повернулся и быстро начал спускаться по ступенькам. Когда они вышли, он намеренно очень громко хлопнул железной дверью подъезда и сразу отошел от него к углу дома. Смотрел на окна фасада и страшные застекленные балконы, почерневшие от дождей.

— Вон тот балкон, — кивком указал Кате. — Она в квартире, но нам не открывает. А на балкон выползла на нас поглазеть.

Он помахал балкону рукой. Подождал. Затем они сели во внедорожник. Катя оглянулась на хрущевку.

С балкона сквозь грязное пыльное стекло за ними настороженно и пристально следили — так ей померещилось в тот миг.

В машине Гектор снова втянул воздух сквозь зубы — облом за обломом. И в этот момент позвонил респондент: подоспела подмога с пробивкой номера двоюродной сестры Гришиной.

— Где-где она живет? — переспросил Гектор громко. — В Рузе? Очумела, что ли, баба там жить… Какой домашний адрес, скинь мне в чат. А это еще что? Место работы? Усадьба кого? Долгоногого-Крымского?

На том конце терпеливо поправили:

— Долгорукова! Бывшая база Федерации тяжелой атлетики.

— Кузина Алла штангу выжимает? — Гектор сбросил звонок, поблагодарив доброхота. — Катя, я, конечно, очень извиняюсь, но здесь нам не рады, как видите. Может, удача в Рузе улыбнется? Сгоняем?

— Я думала, мы сейчас поедем в Полосатово к Блистанову, — ответила Катя.

— Мы из Рузы в Полосатово рванем, нам по пути. К вечеру авось еще больше новостей прибавится. И у нас кое-что будет в активе. А то нас прям сейчас все в шею метлой. — Он обидчиво надулся. — Зверствуют, отшивают по-черному.

— Хорошо, Гек, поехали в Рузу. Только вы сначала кузине Гришиной позвоните — мало ли… Сейчас в пандемию не стоит сваливаться людям как снег на голову.

— Да, логично, она и в больнице может лежать. — Он набрал номер. — Я говорю с Аллой Алексеевной Тюльпановой? Полковник Борщов, правоохранительные органы. По поводу вашей родственницы Регины Гришиной — она умерла.

— Пресвятые угодники! — прошелестел на том конце по громкой связи дребезжащий женский шепоток. — Когда?

— Несколько дней назад. Вы сами где сейчас? Дома или на работе в усадьбе?

— Работаю, работаю я. В офисе.

— Чтобы никуда не смели отлучаться, вам ясно? Полиция уже на пути к вам. Покинете локацию — пеняйте на себя.

— Да я ничего… А Регина-то где в морге? А дом? А что с домом ее? Ведь растащут все! Разворуют!

Гектор приказал:

— Сидите ждите!

И они отправились в далекую Рузу. А на горизонте клубились, как горы, черные грозовые тучи, несущие уже не долгожданный освежающий дождь, а грядущий потоп.

В Рузе Катя бывала прежде — ибо местное управление полиции славилось локальным историческим полицейским музеем. Со временем Руза не менялась — уютный, чистенький сонный подмосковный городок с купеческими кривыми домишками центра, выкрашенными в разные цвета, и отреставрированными церквушками. Они миновали главную улицу — рузский променад — и свернули в поля, направляясь к местной достопримечательности — усадьбе Волынщина.

Та представляла собой помещичий дом с флигелями, крашенный в желтый цвет. Усадьбу окружала ухоженная территория и клумбы с астрами. В цветочках деловито рылись пестрые куры. На солнышке на ступеньках грелись бродячие кошки. Один из флигелей пустовал — база тяжелой атлетики не подавала признаков жизни. А над крыльцом другого флигеля висели два флага — желто-полосатый имперский и красный с серпом и молотом.

Они припарковались возле флигеля, Гектор открыл источенную жучком деревянную скрипучую дверь. Коридор, залепленный плакатами, агитационными листовками с выборов, и голоса:

— А моржовое-то мясо в гастрономе? Помню, мать купила, нажарила — вонища! Моржатина, а рыбой пахнет! Я в школу бутерброд притащил. Год, наверное, семьдесят девятый на дворе стоял. Развернул на перемене в классе. Учительница мне сначала говорит: «Кукуев, что за гадость ты принес?» Я пояснил, тогда она: «Вот, ребята, это товарищи чукчи с Севера прислали нам в Рузу подарки, мясо моржа к празднику великой нашей Октябрьской революции». У нас потом в классе все сплошь моржатину жрали. Пионеры! Как вспомню — сразу на душе теплее.

— Да, в Советском Союзе никто не голодал. Хоть моржатиной, да накормлен был. И стоило все копейки. Я помню тоже — девчонка молодая иду со смены, в кулинарию забегу, куплю котлет пяток — восемь копеек цена за штуку!

— Потому что мяса ни хрена в них не было, один хлеб клейкий. Мать потому моржатину и покупала. А батя по субботам в бане самогонку гнал, за сахаром в Москву ездил на электричке. Как талоны на сахар ввели — на «тройник» перешел сразу, на «Тройной» одеколон. В ванной ежели орет: «Мы рождены, чтоб сказку сделать былью!», — значит, «тройника» уже полфлакона зафигачил. И тоже стоил копейки в галантерейном! Во житуха была в Союзе, да, Алла Лексевна? Не то что сейчас!

В комнате в разных концах — два стола и два сейфа. На стене портреты царя-страстотерпца, Ленина, Сталина, Ивана Грозного, Иосифа Кобзона и плакаты: «Великий могучий Советский Союз наше ВСЕ», «Не болтай!» и постер Роскосмоса с ракетой, раскрашенной «под хохлому». На столах по старому компьютеру и телефону. За одним столом сидел пожилой краснолицый мужик в камуфляже и фуражке «жириновке», сразу видно — бывший вояка, а за другим — седая женщина в темном полинявшем летнем платье, вязаной кофте, в старых босоножках на танкетке и белых носках.

— Алла Алексеевна Тюльпанова? Спасибо, что дождались. Это я вам звонил. — Гектор взял курс к «женскому столу».

— А вы по какому вопросу? — Мужик напустил на себя суровый и важный вид.

— По уголовному. Криминальному. Вы ее муж, родственник? Любовник?

— Да что вы такое говорите! — воскликнула кузина Алла. — Как не стыдно мне, честной женщине, — такие вещи! Кукуев это, из «Союза Нерушимого». Они у нас угол снимают. А наш офис городского отделения «Партии пенсионеров» у штангистов помещение арендует.

— Нерушимым погулять. Не пререкаться. За дверь. Исполня-я-ять! — Гектор повернулся к мужику в камуфляже.

У того, видно, сработал старый армейский рефлекс — начальство приехало. Кто, куда, зачем, чего — не нашего ума дело. И он убрался за дверь.

— Вы на какой должности функционируете в партии местных пенсионеров, Алла Алеексевна? — деловито осведомился Гектор.

Катя, пока решившая не вмешиваться в процесс допроса, разглядывала кузину Гришиной. Итак, подозреваемая… Та, на имя которой было написано, но не оформлено одно из многочисленных завещаний хозяйки домов в Полосатове и на Старом Арбате. Двоюродным сестрам было обеим за шестьдесят. Но если на фотографиях Регина Гришина в своем черном кашемировом пальто выглядела ухоженной и подтянутой столичной рафинированной бизнес-леди, то ее кузина из Рузы смотрелась обычной провинциальной теткой, распространявшей на весь офис амбре едкого пота пополам с приторной туалетной водой.

— На звонки я отвечаю. Сижу, дежурю сегодня. Платят мне посуточно. С партией каши не сваришь. Я думаю, мне надо другое место искать.

— Так пересаживайтесь к «Нерушимым» на звонки отвечать. — Гектор кивнул на соседний стол, затем подвинул Кате стул, усадил ее, а сам наклонился над ней, опершись руками о спинку.

— Они женщин не нанимают, у них места все заняты. Жлобье. — Кузина Алла недобро усмехнулась. — Визави мой… видели — алкаш алкашом, а ячейкой здешней командует. И доносы пишет на всех во все инстанции. В офис утром захожу — спиртягой разит, брагой, чесноком — хоть топор вешай. А он мне — молчи, типа, не возникай. Проверенное средство от заразы.

— В Советском Союзе-то лучше не в пример было, да, Алла Алексеевна? А вы сами-то моржовое мясо пробовали?

Кузина Алла глядела на них. И Катя внезапно подумала — она совсем не такая, какой пытается казаться. Она подготовилась к встрече после их звонка. И сейчас играет перед ними некую роль. Понял ли это Гектор?

— Что вам от меня нужно? Что с Региной стряслось? Я места себе после вашего звонка не находила, в тревоге, в неизвестности. — Кузина Гришиной теперь пыталась выглядеть обеспокоенной и расстроенной, но получалось у нее не очень.

— Вроде как покончила с собой ваша двоюродная сестрица.

— Повесилась? — быстро спросила кузина Алла.

— Нет. — Гектор внимательно на нее смотрел. — Вы сами когда с ней последний раз виделись?

— Давно… В начале лета. Она меня к себе сама позвала по делу.

— К себе домой? Насчет завещания своего?

— Какое завещание, что вы? Она жить собиралась долго. С такими-то деньгами… Она мне позвонила, позвала. Вещи кое-какие старые мне хотела отдать. Одежду, обувь. У нее все шкафы барахлом забиты. И вещи хорошие, и шерстяные, и фирменные. Отдала мне. Она добрая была женщина. — Кузина Алла неожиданно всхлипнула притворно. — Да что ж это такое… руки на себя наложила… Что, не удавилась она, нет? А как же тогда… Как смерть приняла?

— У нее был нелегкий конец. Значит, в начале лета с ней встречались, да? Но вы ведь ей звонили на ее номер — мы ее мобильный проверили.

Конец ознакомительного фрагмента.