Валькирия в черном

Татьяна Степанова, 2012

В небольшом подмосковном городке кипят поистине шекспировские страсти, с интервалом более полувека здесь происходят жуткие события. Еще свежа память о Любови Зыковой, которая в пятидесятых годах явилась виновницей массового отравления детей в пионерском лагере. Теперь здесь же произошло еще одно отравление – трех наследниц огромного состояния. Старшая, красавица Гертруда, умерла на банкете, устроенном в честь юбилея своей бабушки. Офелия и Виола, а также сама виновница торжества Адель Архипова оказались в больнице. Катя Петровская, криминальный обозреватель пресс-центра ГУВД Московской области, пытается найти незримую связь между преступлениями прошлого и настоящего и разобраться, кто же решил продолжить дело «отравительницы детей», если саму «Любку-ведьму» еще тогда в далекие пятидесятые толпа буквально разорвала на части, а тело ее сожгли в заброшенном цехе старого завода?..

Глава 13

КИТАЙКА

— Китайка забилась под сарай и орет!

Виола Архипова, младшая сестра, как угорелая влетела в комнату средней сестры Офелии. Та сидела за компьютером у окна. Смотрела клип и слушала музыку.

— Ты что кричишь?

— Я говорю, кошка под сараем орет. Что слушаешь? «Abney Park»? Ясненько все с вами.

— Так что с кошкой? — Офелия приглушила звук.

Виола кивнула на окно — из сада неслись кошачьи вопли. Кошка по кличке Китайка принадлежала домработнице Архиповых. Та души не чаяла в этой дымчатой полосатой красавице-кошке дворовой породы, названной Китайкой за волшебные, чуть раскосые зеленые глаза.

Китайке многое позволялось — она шастала по двору, подвалу и кухне где и когда хотела беспрепятственно. Ей лишь запрещалось входить в комнаты, потому что невестка Адель Захаровны Анна страдала аллергией на кошачью шерсть.

— Пошли скорее, что там с ней? — Офелия заторопилась, хромая.

Они с сестрой спустились по лестнице и через кухню и заднюю дверь выскочили в сад. У сарая стояла домработница в спортивных штанах и футболке навыпуск и тревожным голосом выкликала: кис, кис!

В фундаменте сарая, в кирпичах, — небольшие отверстия для вентиляции, в торце дверца: под сараем хранится садовый инвентарь. Взрослому человеку если и залезть туда, под сарай, так только ползком на животе.

Кошка Китайка не мяукала, а форменным образом орала.

— Китайка, милая, ты где? — Офелия села на корточки перед вентиляционной дырой, стараясь заглянуть в темноту. — Киса, иди ко мне.

— Может, она там рожает? — спросила Виола.

— Да не было никаких признаков, — домработница всплеснула полными руками. — Она, конечно, шляется везде, кошка ведь дворовая, разве уследишь, и котов полно. Я ж кормлю ее, глажу, не было брюха-то!

— И мы гладим, — Офелия прильнула к дыре. — Темно там. Китайка, ну иди сюда, ну что там с тобой? Может, она там на гвоздь напоролась?

— Ой беда с этой кошкой! Кис-кис! — Домработница низко нагнулась. — Достать-то ее как оттуда?

— Я попробую через лаз, — Офелия ринулась к деревянной дверце. — Сколько тут всего, Виолка, давай помогай мне, не стой руки в брюки.

Вместе с младшей сестрой они начали быстро разбирать внушительную кучу лопат, грабель, культиваторов, тяпок, совков, леек, напиханных под сарай.

Вопли кошки неслись из темноты, терзали слух, били по нервам.

— Да что с ней творится? Может, они дерутся там? — Виола тронула сестру за плечо. Офелия с усилием выволакивала из-под сарая ржавые тазы, освобождая лаз. — Я туда не полезу.

— Ты вечно так. Я полезу. Держи, и это держи. Быстрее поворачивайся, — Офелия совала ей вещи.

— Надо палкой какой-нибудь потыкать, если коты дерутся, я их там разгоню. — Виола вооружилась граблями и просунула черенок в дырку. Начала осторожно возить палкой внутри, под сараем. Обо что-то стукнула, затем за что-то задела.

Кошка взвыла так, что их всех бросило в дрожь.

— Осторожнее, ты ее убьешь так! Положи грабли, — Офелия оттолкнула сестру. — С ума, что ли, сошла палкой лупить?

— Я не луплю, я помочь хочу. Слышишь, получилось! Я их разогнала там. Они дрались, точно дрались, а я разогнала.

Из-под сарая не доносилось теперь ни звука.

— Кис, кис, Китаечка, девочка моя, — позвала домработница.

Они прислушались — ни шорохов, ни мяуканья.

Внезапно раздался шум в конце сада за домом — это открылись автоматически ворота, и во двор въехала машина.

— Мама с Геркой вернулись. — Виола вскочила с колен, отряхнула с джинсов землю. — Я знаю, кто нам поможет, кто ее мигом из этой дыры достанет. Павлик! Павлик, нужна твоя помощь!

Анна Архипова вместе со старшей дочерью Гертрудой и шофером Павлом Киселевым ездили в соседний с Электрогорском Павловский Посад. Там можно купить все, чего не найдешь в Электрогорске, в огромном супермаркете. До юбилея Адель Захаровны оставались считаные дни, и Анна составила целый список необходимого — от заказов цветочному магазину до свежей рыбы.

Выйдя из машины, они все втроем пересекли сад и подошли к сараю.

— Что тут опять у вас? — Анна оглядела дочерей. — Что стряслось?

— Китайка забралась туда, и мы не могли ее достать, — сказала Офелия.

— Какая еще китайка?

— Да кошка моя, Анна Дмитриевна, — ответила домработница.

— А, так в чем дело? Что с кошкой?

— Мы не знаем, мама, — раздраженно ответила Офелия. — Я хотела залезть под сарай, достать ее.

— Не воображай себя доктором Айболитом. Надеюсь, ты свои прежние бредни насчет ветеринарной академии бросила?

По этому поводу в семействе Архиповых происходили долгие баталии. Когда однажды средняя дочь Офелия заявила, что после окончания школы она не станет поступать в иняз и юридический тоже видела в гробу, а попытается сдать экзамены в ветеринарную академию. В иняз прочила ее бабка Адель Захаровна, в юридический отец, но он был мертв. Тогда в семействе Архиповых долго воевали со своеволием средней дочери. И только Гертруда всегда оставалась на стороне сестры.

Пришла на выручку Офелии она и сейчас.

— Мам, надо кошку оттуда вытащить, — она, как была в белом топе и розовых шортах (с момента победы на конкурсе красоты она порой одевалась как кукла Барби), села на землю и заглянула в лаз, освобожденный от инвентаря.

— Ты вся перепачкаешься, поранишься и подхватишь столбняк, — Анна перечислила все беды разом. — Может, эта мерзкая кошка давно сбежала, я ничего не слышу.

И правда, под сараем — все тихо.

— Она там, — ответила Офелия. — Мы бы заметили, если бы она выскочила.

— Ты бы заметила! Ты такая простофиля, дальше своего носа не видишь, я запрещаю тебе лазить туда в эту грязь, ты там инфекцию подцепишь, — оборвала среднюю дочь Анна. — Все, хватит, лучше помогите мне разобрать покупки.

— Но, мама, кошка там! — Офелия обернулась к Виоле. — Скажи, что мы бы заметили, если бы Китайка выскочила.

Виола лишь пожала плечами. Все это уже успело ей надоесть. Виола имела одну особенность — ей крайне быстро все надоедало: телевизор, компьютерные игры, подруги, школа, танцы, даже новые шмотки. Живые создания и их беды — тоже.

— Может, она там с котом трахается, а мы лезем, мешаем, — фыркнула она. — Мама, а что вы купили, можно посмотреть?

— Что это за выражение — трахается?

— Все так говорят.

— Чтобы я этого больше от тебя не слышала.

— Ну сексом занимается кошка с котом, — Виола явно издевалась. — Мам, мы ведь не в монастыре.

Ах да… та история о монастыре. Ездили всем семейством сразу после похорон Бориса Архипова, отца, в знаменитый монастырь. Зачем? Вроде как молиться о душе покойного, хотя молиться толком в семействе Архиповых никто не умел и даже толком не знали, как и кому свечи там, в церкви, ставят. Но ездили. Надо. Сейчас это модно, пусть люди знают.

Монастырь оказался женским. И Анна Архипова, в то время еще не увлекавшаяся идеями рабочего движения и профсоюзами, имела приватный разговор с игуменьей по поводу «воспитания девочек при монастыре».

Игуменья спросила, отчего это у девочек такие «варварские» имена — Гертруда, Офелия и Виола?

То был тоже плод страстного увлечения Анны — театром и Шекспиром. Она рожала дочерей и называла их в честь героинь пьес. Муж Борис Архипов обожал ее и никогда ни в чем ей не перечил. А советов Адель Захаровны они в то время — своей юности и супружества — слушали мало. Да она, занятая лишь собой, их и не давала.

К всеобщему облегчению, с монастырем ничего не вышло. Но память осталась.

— Я все же проверю, что там, — подал голос шофер и охранник Павел.

Тот самый, которого о помощи просила младшая Виола, тот самый, чьему возвращению она так обрадовалась — эта четырнадцатилетняя девочка.

И он как был — в выглаженных брюках, в белоснежной рубашке, при галстуке — опустился на колени перед лазом, потом лег и пополз внутрь, под сарай.

Виола смотрела на него, открыв рот.

В этот момент в саду на вымощенной плиткой дорожке появилась Адель Захаровна.

— Чем вы тут все занимаетесь, а? — спросила она зычно, еще издали.

— Кошку достаем, бабушка! — звонко ответила ей красавица Гертруда.

Прошло минут пять — охранник Павел, двигавшийся там в темноте по-пластунски, внезапно хрипло вскрикнул: «Вот черт!»

— Павлик, что с тобой? — спросила Виола тревожно.

Но молодой дюжий охранник уже полз назад, пятясь, протискиваясь в лаз. Вот показались его ноги в до блеска начищенных ботинках, брюки все изгвазданы землей и ржавчиной.

Он вылез, в вытянутой руке брезгливо держа труп кошки.

Бросил его на траву.

Все сгрудились вокруг Китайки. Домработница горестно всхлипнула.

— Что ж это такое с ней?

— Кот ее убил или крыса загрызла. Знаете, какие здоровые крысы, — оживилась Виола, лицо ее так и светилось любопытством. — Что ты делаешь, не трогай ее, фу, гадость!

Но Офелия наклонилась и перевернула рукой скрюченное тельце кошки. Лапки Китайки свело судорогой, глаза — открытые, мутно уставились вверх.

— Она еще живая, и ран на теле нет. И крови не видно. — Офелия осматривала кошку со всех сторон. — Ее нужно отвезти в лечебницу срочно! Я поеду. Павел, отвези меня.

— Никуда ты не поедешь, — сказала дочери Анна. — И кошка уже сдохла.

Тельце Китайки дернулось в последний раз.

— Говорят девять жизней у них, — сказала Адель Захаровна. — У кошачьего рода-племени. Поделиться они могут жизнями-то. Будем считать, это мне подарком на грядущий юбилей — кошкина жизнь дополнительно, так сказать. Не умру я, хоть вы все только того и дожидаетесь.

— Мама, как вы такое можете говорить в присутствии детей! — воскликнула Анна.

— Они уже взрослые, — Адель Захаровна усмехнулась. — Ладно, шучу. А ты, — она обернулась к домработнице, — не плачь, возьмешь себе другого котенка.

— Такой, как Китайка, больше не будет, — домработница покачала головой. — Такая мурлыка, но хитрая была… И все ж чудно. Сколько она там мяукала-то, а потом вдруг в момент издохла. С чего бы это? А слышали, какой случай на днях в Баковке на дороге произошел? Остановилась машина на светофоре и стоит. Долго стояла, потом сунулись, а там мертвец за рулем.

— Мертвец? — спросила Адель Захаровна.

— Ну да. В городе только про это и говорят. Вроде как военный, офицер. Здешний. И не старый совсем еще. Вот времена — молодые в одночасье мрут.

— Эта ваша кошка бегала где хотела, по всему поселку, — резко сказала Анна. — Я предупреждала вас, что в доме ее не потерплю. И вы позволяли ей шляться как бездомной. Она где-то что-то сожрала.

— Или хорь ее задушил, — назидательно поправила Адель Захаровна. — За городом ведь живем, считай что в деревне, на природе. Тут и хори водятся. Возьми, Павел, лопату, — велела она охраннику, — и зарой ее.

— Павел, я тебе потом помогу похоронить. — Офелия, сидя на корточках, все продолжала внимательно осматривать кошачий труп. — Все же это как-то странно.

Все двинулись прочь к машине разбирать покупки. Только Гертруда, красавица старшая Гертруда, осталась с сестрой возле сарая.