Лидия

Татьяна Смыслина, 2022

Как можно совместить в себе и острый трагизм, и радикальный оптимизм? Иронический сборник «Лидия» безапелляционно заявляет – можно, легко! Эта книга – калейдоскоп забавных зарисовок из жизни бабушки автора: горькой и смешной, иногда суровой, но дарящей по-настоящему тёплые воспоминания. И в качестве бонуса – десять рассказов о самой Тане, уже знакомой читателю по сборнику «Нормальная женщина». Комментарий Редакции: «Лидия» – это современное произведение о… обо всех. Главное лицо повести – не только близкий человек автора, но и словно сама жизнь как она есть. Простая, странная, забавная или грустная – в разные временные промежутки она показывает нам разное лицо. Каким повернется она к вам сегодня?

Бабушка против дурного влияния

Бабушкины проблемы со сном начались из-за её прежней работы. Много лет Лидия Константиновна проработала начальником смены военизированной охраны на режимном объекте. Она часто работала «в ночь» и всю оставшуюся жизнь засыпала поздно и спала чутко.

Выйдя на пенсию, она так же чутко караулила Таню и оберегала её от «дурного влияния». У бабушки Лиды будто был встроенный радар опасности — она всегда появлялась в самый ответственный момент.

Как-то маленькая Таня выносила мусор и у мусоропровода наткнулась на бабку Надю — противную старуху, что жила с бабушкой на одной площадке. Все её называли бабой Надей, а бабушка Лида — старой ведьмой.

Бабка Надя была женщиной нелёгкой судьбы — оттого, видимо, и стала такой склочной, завистливой и будто желающей всем споткнуться о собственный порог.

— Смотри, что у меня есть, — сказала она и сняла с шеи крестик на засаленной верёвке. — Смотри, какой красивый. Хочешь примерить?

Таня открыла рот и уставилась на крестик. Что-то внутри неё кричало, что чужие крестики примерять нельзя. Но любопытство взяло верх. Таня смотрела на крестик как заворожённая и не могла двинуться с места. Старуха растопырила верёвку и уже занесла её над Таниной головой.

— Я тебе щас руки отрублю, — услышала Таня подозрительно спокойный голос бабушки Лиды.

Бабушка двинулась на соседку. В состоянии аффекта Лидия Константиновна всегда казалась внешне спокойной, и только блеск потемневших разом глаз выдавал её истинное состояние.

В этот день Таня узнала много новых слов и словосочетаний: от «старой проститутки» до «вшивой пизды». Бабушка настоятельно рекомендовала соседке сидеть дома в ближайшие несколько дней. Потому что «если бы не ребёнок», баба Надя «вынимала бы этот крестик из своего поганого глаза». Отныне соседке было запрещено даже смотреть в Танину сторону. И это было справедливо.

Бабушка Лида обладала внушительной грудью и в такие моменты была похожа на таран или кариатиду боевого корабля, ощетинившегося мортирами. Но Таня, в отличие от перепуганной соседки, её ни капли не боялась и даже гордилась ею. «Вот какая у меня бабушка, — говорила Таня сама себе, — даже папа так не сумел бы».

— У тебя мозгов что ль нет? — ругала позже бабушка Таню. — На кой шут ты с ней разговаривала?

Когда Таня выросла, обзавелась друзьями и стала более самостоятельной, бабушкин «радар» заработал на износ и всегда был в состоянии аларма.

Лидия Константиновна умела неожиданно возникать там, где её никак не должно было быть. Каким-то неведомым образом она всегда знала, какой дорогой Таня с подругой будет обходить собственный двор — именно чтобы не попасться ей на глаза.

«И куда это мы собрались?» — довольно произносила бабушка. И вершила правосудие — либо миловала и даровала недолгую свободу, либо казнила и тащила домой. В такие моменты Таня бабушку недолюбливала, но ослушаться не смела — помнила про давление и коробку с таблетками.

Бабушка чётко делила Таниных друзей на «годных» и «негодных». Последним приходилось туго. По каким критериям Лидия Константиновна сортировала людей по этим категориям, никто толком не знал.

Однажды подруга из разряда негодных зашла к Тане, чтобы одолжить шиньон. Бабушку это как-то особенно возмутило — она без обиняков сказала, что «выдернет Ксении все космы», если та возьмёт Танин шиньон. Лидия Константиновна всегда называла людей полными именами, если не называла их частями тела.

Семнадцатилетнюю Ксению бабушка считала «нечистоплотной» — во всех смыслах. А «напяливать на свою башку» Танин шиньон Лидия Константиновна считала верхом наглости. «Ты ещё трусы попроси у Тани!» — кричала бабушка вслед убегающей Ксении, облокотившись на лестничные перила. С «наглецами» бабушка не церемонилась.