Айвири. Выбор сердца

Татьяна Серганова, 2023

В мире вечного лета лишь двуликие воины могут спасти нас от ледяных демонов севера. Но даже их силы не безграничны.Меня зовут Айвири. С рождения я ношу на себе печать богини, что определяет мою жизнь и судьбу.Но однажды на земли Иллиума придёт воин и это изменит мир.

Глава седьмая

Мой наряд был красивым и страшно неудобным. Он состоял из трёх частей. Сначала была нижняя юбка из тёмно-синей ткани, край которой виднелся из-под длинной голубой туники, цвет которой плавно переходил от тёмного к светлому, белея на груди. Поверх — белый кафтан из бархатной ткани с толстым кантом и широкими рукавами, украшенный вышивкой из серебряных нитей.

Белый и голубой — родовые цвета Иллиума.

Длинные волосы, распущенные и причёсанные до блеска, гладкими волнами падали на плечи. На висках — тонкие косички, собранные на затылке. А на голове — свадебный венок из драгоценных камней.

Тонкие пальцы унизаны дорогими перстнями, на груди — тяжелое ожерелье, словно ошейник стянувшее шею. Мочки ушей ныли от тяжелых серёг, которые были такими длинными, что почти касались плеч.

Служанка подвела мои глаза чёрными красками, затенила веки тёмно-синими порошками, губы украсила алой помадой. Она даже кожу мою немного отбелила.

Из высокого, в пол, зеркала на меня смотрела молодая княжна. Красивая, гордая и такая чужая.

Осторожно ступая в неудобных башмачках, расшитых стеклянными бусинами, я подошла к нему и коснулась подушечками пальцев гладкой прохладной поверхности.

— Какая вы красивая, лэра, — щебетала Ану, молодая служанка, кружась вокруг меня. То и дело замирая для того, чтобы поправить ткань платья, уложить на место выбившуюся из прически прядь волос. — Нарядная. Настоящая княжна.

Я кивнула, продолжая вглядываться в собственное отражение, пытаясь найти в глубине хоть какие-то эмоции на это неожиданное преображение. Ведь именно такой я должна была родиться. Но ничего, кроме неловкости, не находила.

Наряд был не только неудобным, но еще и очень жарким. По спине уже тонкой струйкой бежал пот, усиливая и без того неприятные ощущения.

Не чувствовала я себя княжной. Даже сейчас. Большую часть своей жизни я прожила в монастыре, где царили совсем иные порядки и законы.

— Дай мне воды, — попросила я, отворачиваясь от зеркала.

Девушка тут же бросилась исполнять, через пару секунд протягивая мне стакан с прозрачной жидкостью.

Я сделала два глотка и вернула ей, тут же направляясь к окну.

Над княжеским двором вновь пронёсся звон колокола.

— Уже пора выходить, — заметила Ану, замерев у меня за спиной.

— Я слышу, — отозвалась я и внезапно нахмурилась, хватаясь за подоконник и вглядываясь в невысокую фигурку пожилой женщины, которая, несмотря на свой весьма почтенный возраст и мелкий противный дождик, двигалась весьма проворно.

На ней был тёмно-серый плащ с капюшоном, скрывающим черты лица. Но видеть лицо мне было и не нужно. Я сразу узнала её по движениям, по тому, как она опиралась на старую изогнутую клюку.

Ведь именно старая Нэнни обучала меня первые девять лет жизни до моего отъезда в обитель. Именно на неё рассчитывал отец, мечтая, чтобы после посвящения я пошла к ней в помощницы, поселившись рядом с домом. Хотя это было строго запрещено законом.

— Кто-то заболел? — спросила я, не оборачиваясь.

А старая Нэнни, застыв во дворе, вдруг сменила направление и поспешила прочь и скрылась за поворотом, отправляясь к дальнему крылу. Насколько мне известно, именно там и разместились ликаны.

— С чего вы взяли?

— Я видела старую Нэнни.

— Целительницу? — удивлённо переспросила Ану, рискнув подойти ближе и тоже выглянуть в окно.

Но старушка уже скрылась из глаз.

— Да, — сказала я, отступая. — Что-то случилось?

— Мне это неизвестно, — искренне ответила девушка.

Значит, не в самом замке, иначе слухи бы быстро распространились. У ликанов. Интересно, а отец знает?

— Неважно, — отмахнулась я. — Уже пора.

Ану проводила меня длинными узкими коридорами, которыми пользуются слуги, к дверям главного зала, специально, чтобы меня никто не увидел раньше времени. Об этом тоже распорядился отец. Он хотел, чтобы моё появление было фееричным и запоминающимся.

Из-за дубовых дверей фальшпанели доносились голоса, лёгкая музыка, сквозь щели лился свет. Подойдя еще ближе, я перевела дыхание, пытаясь хоть что-то разглядеть.

Все двадцать девять князей собственной персоной, высшая аристократия Иллиума… ликаны.

С трудом, но мне удалось рассмотреть уже знакомую троицу северных воинов, которые сидели чуть в стороне. Словно почувствовав мой взгляд, сероглазый вдруг дёрнулся и повернул голову, внимательно осматривая зал.

Мне стоило больших усилий, чтобы не отшатнуться и не отступить.

Нет, пока он меня не видит, так что шарахаться и смысла не было.

Мне всё еще хотелось верить, что отец одумается. Что это была всего лишь угроза, чтобы приструнить сестру и мачеху. Он не мог так жестоко поступить с дочерью, которую несмотря ни на что любил.

Колокола прозвонили в третий раз, и гости стихли, поворачиваясь к алтарю, у которого рядом со жрецом стояли жених и князь Иллиума. За его спиной бледной тенью замерла княгиня и родители Мира. Я видела их всего два раза, но сразу узнала.

— Света и жизни! — торжественно провозгласил отец.

И зал вздрогнул от ответного единого приветствия гостей:

— Жизни и света!

— Сегодня торжественный день для всего Иллиума. Моя дочь выходит замуж. И я благодарен, что вы прибыли со всех уголков нашего мира, чтобы разделить эту радость со мной.

Послышались аплодисменты.

Гости расположились поудобнее, ожидая появления невесты и самого ритуала. Но у отца были другие планы.

Я видела, каким решительным блеском загорелись его глаза, и прикусила губу, поняв, что князь Рогнар пойдёт сегодня до конца.

— Прежде чем мы приступим к торжеству, я хочу, чтобы вы поприветствовали еще одного члена княжеской семьи Иллиума. Ту, о которой все эти годы было принято лишь шептаться. Ту, которую скрывали и незаслуженно забыли. Но, несмотря ни на что, она остаётся моей дочерью. Старшей дочерью! — произнёс отец, пристально глядя на дверь, за которой, затаив дыхание, стояла я. — Прошу поприветствовать. Княжна Айвири!

И створки двери в этот момент мягко распахнулись. Скорее всего, слуги, стоящие за ней, открыли, но для меня это стало неожиданностью.

Я зажмурилась от слишком яркого света, задрожав от неожиданного всплеска шума, сменившегося шепотками, которые смолкли в следующее мгновение.

Открыв глаза в резко наступившей тишине, я застыла перед сотнями удивлённых взглядов, смотря лишь на отца, который спешил ко мне по небольшому проходу.

О нет! Нет! Только не это!

Отец должен сопровождать к алтарю невесту, а не её сестру.

Только так, и никак иначе.

Я оступилась, пошатнувшись на неудобных туфлях, больше всего мечтая сбежать, скрыться с глаз, уйти и забыть всё как страшный сон.

Но князь уже рядом. Замер, требовательно протягивая руку и произнеся моё имя:

— Айвири.

Я смотрела ему прямо в глаза, когда нерешительно вкладывала ладошку. Жалобно, умоляюще.

Остановись… остановись…

Лёгкий шёпот прошёлся по залу и почти сразу затих.

Меня узнали, не забыли, но причин произошедшего не понимали. Правда, не все. Были те, кто осознавал, что стало причиной такого риска.

Я мельком увидела побледневшего принца Аймата, который, не отрываясь, смотрел на меня, шевеля губами.

Узнал. И теперь не представлял, как выпутываться из сложившейся ситуации. И не только он. Где-то в зале сидели его дружки, и они меня тоже узнали.

Расстояние до алтаря было небольшим, но оно показалось мне бесконечным. Каждый шаг был мучением, а от напряжения сводило мышцы.

— Остановись, — прошептала я одними губами в то короткое мгновение, когда стояла к зрителям спиной.

— Нет, — так же беззвучно отозвался отец, даже не думая скрываться.

И развернул меня к толпе.

— Моя старшая дочь Айвири! — вновь провозгласил князь Рогнар, обнимая за плечи.

Слишком крепко, болезненно, словно боялся, что я сбегу. Зря старался. Я послушно стояла, обводя невидящим взглядом зал.

— Света и жизни, — тихо произнесла, приветствуя гостей.

Но в наступившей тишине мой голос прозвучал неожиданно громко.

— Жизни и света, — нестройным хором ответили мне.

Напряжение повисло в зале. Великие князья молча переглядывались, бросая осторожные взгляды в сторону ликанов. Рискнула посмотреть на них и я.

Блондинка уже пришла в себя и смотрела на меня с таким презрением, что сердце ёкнуло. Знакомый силач лишь ухмылялся, неторопливо поглаживая кустистую бороду.

И только потом я взглянула на сероглазого. Он смотрел на меня… с интересом и любопытством. Ни гнева, ни шока я не уловила.

Да, он знал, чья я дочь. Но, слава Лаари, не понял, почему отец скрывал меня ото всех. Наверняка мужчина уже нашёл ответ на этот вопрос, придумал что-то логическое. Но уж точно не понял, что я послушница богини.

Я поправила рукав платья, сильнее натягивая его. Метка была надёжно скрыта, но страх никуда не делся. Я не могла допустить даже возможности того, чтобы правда открылась.

— Что ж, пора начинать, — произнёс отец, давая знак жрецу.

А я смогла вздохнуть свободно.

Как оказалось, зря. Испытания на этом не закончились.

Мне следовало встать за спину мачехи и там стоять оставшуюся часть торжества, но у отца на это были другие планы.

Зазвучала музыка, и двери во дворик распахнулись. Там под широким пологом стояла Айва, сжимая в руках букет незабудок.

Стояла, нервно осматриваясь, и даже фата не могла скрыть бледной улыбки, застывшей на её лице, когда она смотрела на князя в ожидании, что вот сейчас он шагнёт навстречу, пройдёт по ковровой дорожке, возьмёт за руку и отведёт к жениху. Как того требовали обычаи.

Но время шло, а отец продолжал стоять рядом со мной.

— Остановись, — уже в который раз шепнула я, с жалостью смотря на сестру, которая всё никак не могла поверить, что он её бросил.

Сейчас.

Да, эта свадьба надолго запомнится. Мало того, что по времени попала на великий сбор, так еще и все традиции были порушены.

— Она сполна почувствует то, что испытывала ты эти годы.

— Ненависть порождает ненависть.

— Это моё слово…

За спиной зашевелилась мачеха, но тут же была остановлена коротким и резким окриком:

— Стой.

И Айва сделала первый шаг. Под насмешливыми взглядами сотни гостей девушка медленно брела вдоль рядов, до крови кусая губы. Оставленная семьёй, брошенная отцом, который при всех отказался от неё.

— Не надо, — выдохнула я, порываясь встать рядом.

Поддержать, проводить невесту в новый дом, как того требовали обычаи. Ведь не будет молодым счастья без благословения. Это все знали. И задетая гордость — не повод так поступить с ней. Никто не заслуживает такого.

Но князь слишком крепко сжимал меня за плечи. А вырываться я не стала. Всё и так было слишком сложно.

Айва уже подошла к алтарю, застыв рядом с женихом и не зная, что делать дальше. Это отец должен был вложить её руку в руку жениха, обвязать лентами. А он продолжал стоять у меня за спиной.

— Прошу, — простонала мачеха сзади. — Ты и так достаточно унизил нас…

— Не достаточно…

Не знаю, откуда взялись силы. Или, может, дело в даре, который вдруг вспыхнул, отозвался в каждой клеточке окаменевшего тела, слегка оттолкнул отца. Не больно, но от неожиданности он дёрнулся, ослабляя хватку. А мне и этого было достаточно, чтобы вырваться.

Два шага, и вот я уже возле сестры.

Стремительно взяла её за влажную ладонь и подвела к застывшему Миру, лицо которого сейчас больше напоминало маску. Неподвижное, безэмоциональное.

Простит ли он невесте такое унижение?

На Айву сейчас тоже страшно смотреть. В потухших глазах не отражалось ничего. Ни ненависти, ни благодарности.

Прости его, Лаари, ибо не ведает, что творит.

— Я, Айвири, — начала я немного дрожащим голосом, поворачиваясь к алтарю, — дочь дома Иллиума, вверяю судьбу своей сестры в руки Мира из дома Телайн. И благословляю союз от имени нашего дома.

Дрожащими пальцами, соединила их руки и быстро обвязала лентой, поднимая глаза вверх. Туда, где на небольшом постаменте стояло каменное изображение богини.

— Прошу защиты для молодой семьи. Храни их, великая Лаари, — закончила я и сглотнула, когда внезапно по залу пронёсся легкий ветерок.

Он потревожил вуаль, сорвал лепестки роз, и они, кружась в причудливом танце, опустились на головы молодым, словно кто-то осыпал их.

Изумлённый вздох гостей и широкая улыбка жреца, который одобрительно взглянул на меня, застывшую между ошарашенными молодыми.

— Богиня благоволит вам, дети. Её одобрение сложно получить.

Лёгкий ветерок коснулся моих покрасневших щёк, обдавая ароматом дождя и роз, а в голове словно послышался насмешливый голос: «Довольна?»

Отпустив их руки, я с поклоном отступила, сама до конца не веря в то, что всё происходит наяву, шепнула едва слышно:

— Спасибо…

И только после этого рискнула взглянуть на отца.

Я многое ожидала увидеть в его глазах. Злость, недовольство, презрение или, может быть, разочарование. Но чего я точно не ожидала, так это страха. И пусть это чувство мелькнуло во взгляде всего на долю секунды, но оно было таким ярким, что я невольно замерла, вглядываясь и пытаясь понять, что стало причиной.

Почему страх? За кого?

За младшую дочь, которую он, несмотря на все мои страдания, обрёк на унижение? Потому что его выходку Айве не простят и не забудут. Да, Лаари благословила молодых, но не отец. Его благословение сестра так и не получила. Конечно, еще не поздно и он может сделать это после церемонии. Но лучший момент всё равно был упущен.

Думал ли князь, какому унижению подверг не только её, но и всю семью жениха? Влиятельная семья Иллиума, которая пусть и не стояла на одной ступеньке с княжеской, но занимала высокое положение. И, вполне возможно, вместо союзника отец сейчас получил врага. И это князь Рогнар, который всегда отличался здравомыслием и взвешенными поступками.

Одна ошибка может так много стоить.

Или, возможно, страх в его глазах из-за меня? Что зашёл слишком далеко и вот-вот ликаны догадаются о том, что я не просто дочь, а послушница, которая, вопреки правилам и законам, продолжает вот уже одиннадцать лет приезжать в отчий дом?

Одиннадцать лет. Большая часть моей жизни проведена во лжи и обмане, в страхе, что вот-вот всё раскроется. Я могла понять отца, но не настоятельницу. Почему она позволила? Как рискнула пойти против воли богини в угоду одному из тридцати князей?

Какой бы высокий пост он ни занимал, это не имело значения. Обитель всегда стояла особняком от остальных княжеств, и никто не имел права вмешиваться в её деятельность. Давать указания или требовать что-нибудь. В крайнем случае — попросить.

Но тогда почему настоятельница согласилась на просьбу отца? Я ведь никогда её не спрашивала. Наверное, боялась, что поездки прекратятся. Но сейчас мысленно дала себе слово, что, когда вернусь, обязательно спрошу. Чего бы мне это ни стоило.

Заминка длилась всего секунду. Я шустро обошла отца, встав на законное место позади мачехи, и смогла перевести дыхание.

Я не ждала одобрения княгини или благодарности. Не для этого было всё сделано. Мне всё равно, поблагодарят они с Айвой меня за вмешательство или, наоборот, свалят всю вину за произошедшее.

В сложившейся ситуации нет правых, виноваты все.

Давно следовало что-то изменить, но я предпочитала прятаться и скрывать от всех истинное положение дел. Играла в жертву? Да, наверное, так и есть. Из года в год еще больше усугубляя ситуацию.

Честно говоря, следовало сразу отказаться от этих поездок в Иллиум. Тогда все были бы счастливы. Исчезла бы эта ревность и ненависть.

Надо было. Но я слишком любила отца.

Далее обряд прошёл без осложнений. Ритуальные слова и песнопения, молитва Лаари, кубок вина, что молодые пригубили по очереди. Острие ножа с капельками крови. Робкая улыбка Айвы, которая сейчас выглядела такой нежной и воздушной. Счастье в её глазах, такое яркое, настоящее, светилось так, что хотелось зажмуриться.

Завидовала ли я ей? Никогда. Но сейчас что-то такое непонятное, тяжелое сдавило грудь. У меня ведь никогда не будет так.

И если раньше, до этого момента, я была горда своим предназначением, то сейчас, всего на секундочку, вдруг стало тоскливо.

Это чувство пришлось быстро прогнать. Нельзя сомневаться в своём предназначении. Тем более что это ничего не изменит. Моя жизнь принадлежит Лаари и этому миру. И точка.

Оторвав взгляд от молодых, которые в этот момент произносили священные фразы вслед за жрецом, я бегло оглядела гостей. Вроде бы всё хорошо. Все, кажется, уже забыли о том, что было в начале. Но это только видимость.

Запнулась я лишь на мгновение, когда встретилась с внимательными дымчато-серыми глазами. Ликан, в отличие от остальных, смотрел только на меня. Практически не мигая, пристально. И щеки вновь вспыхнули румянцем, и этот жар отозвался в груди непонятным томлением.

Нет, так нельзя! Завтра же утром отправлюсь в обитель. И неважно, дождь ли будет или настоящий потоп. Оставаться в замке мне больше нельзя. И так по грани ходим.

Настоятельница всегда говорила, предостерегая нас, что Лаари каждой из послушниц даёт своё испытание, искушая перед посвящением, и наш долг — выстоять. Этот ликан был моим личным испытанием.

Зал взорвался аплодисментами, что привело меня в чувство. Церемония завершилась. Пора было поздравлять новобрачных.

Пользуясь толкотней, я незаметно, бочком, продвинулась к выходу, скользнула за вуаль и поспешила прочь из зала.

Всё, хватит! На сегодня моя роль любимой дочери завершена. Для всех.

Судьбу больше испытывать я не собиралась.