Гимназические «казусы». Сборник рассказов

Татьяна Пашкова, 2023

В книге, основанной на опубликованных и архивных документальных источниках, читатель найдет смешные и драматические, таинственные и обыденные истории из жизни дореволюцонных петербургских гимназий. Эти рассказы не только вносят новые штрихи в биографии известных исторических персонажей, но и воскрешают эпизоды из казалось бы навсегда канувшей в небытие жизни самых обычных "маленьких людей".

Приключения двух иностранных гувернёров в России и драма их начальника

27 января 1827 г. попечитель С.-Петербургского учебного округа К.М. Бороздин получил от министра народного просвещения А.С. Шишкова следующую депешу: «Государь император вследствие дошедшего до сведения его величества постыдного происшествия с двумя гувернёрами Высшего училища, Дюнерейном и Родацем, которое не только не может быть терпимо в звании наставников и надзирателей за поведением юношества, но подвергло бы даже воспитанников изгнанию из всякого учебного заведения, высочайше повелеть соизволил: инспектора Высшего училища надворного советника Берловского, как ближайшего начальника сего заведения, немедленно отрешить от должности, возложив на члена Главного Правления училищ М.Ю. Виельгорского непосредственный за сим училищем надзор до назначения нового надёжного в должность инспектора чиновника, который бы чувствовал важность своего звания».

В аналогичном письме графу М.Ю. Виельгорскому была сделана приписка: «Прошу покорнейше обратить особенное внимание на нравственность и способность к образованию юношества гувернёров Высшего училища, и о последующем донести мне с означением, кто из них какого происхождения, какие занимал прежде должности, и по каким свидетельствам и удостоверениям в благонадёжности к сему званию принят в училище».

Николай I высочайше повелел соизволить командированному по его повелению в Министерство народного просвещения Корпуса инженеров путей сообщения отставному полковнику П. И. Бенарду быть директором Высшего училища с производством ему жалованья 2000 рублей и столовых денег 1200 в год из сумм училища. Новый директор должен был быть приведён к присяге в Сенате.

Через несколько месяцев, в начале мая, уволенный инспектор И. И. Берловский обратился к попечителю округа с просьбой выдать ему на основании его формулярного списка «надлежащий аттестат». Видимо, опасаясь каких-то осложнений, попечитель затребовал у ректора Университета сведения, точно ли господин Берловский «сдал по принадлежности на законном основании и в исправности кому следует все находившееся на ответственности его».

Все оказалось более — менее в порядке: 28 апреля новый директор Бенард сообщил ректору, что Берловский составил опись имущества училища, которая была им, Бенардом, освидетельствована на месте совместно с помощником инспектора Кестнером и экономом Доброславским; касса и вся денежная часть были сданы еще ранее графу Виельгорскому. В результате император разрешил выдать проштрафившемуся Берловскому аттестат, но с указанием, за что он отрешён от должности («за слабый надзор за двумя худого поведения гувернёрами»).

Из-за чего же и из-за кого поднялась вся эта бюрократическая суета? О двух виновниках происшествия из документов известно следующее.

Михаил Дюнерейн, французский подданный из Парижа, прибыл в Россию 1 сентября 1820 г., в службу вступил в Императорский Гатчинский Воспитательный дом и состоял надзирателем и учителем французского языка с 23 апреля 1824 по 21 августа 1825 г. При увольнении получил аттестат, в котором говорилось, что он исправлял должность свою «с усердием и деятельностно, и поведения был хорошего». По этому свидетельству по предписанию правления Университета он и был принят в Высшее училище на должность комнатного надзирателя за воспитанниками пансиона 3 марта 1826 г.

Карл Эдуард Родац, гамбургский уроженец, прибыл в Россию в 1817 г. и был допущен к исправлению должности комнатного надзирателя 3 декабря 1826 г., «впредь до утверждения, по усмотрению способностей его к оной». При принятии его на службу Берловский руководствовался словесной рекомендацией попечителя округа. В виде на жительство, выданном петербургским обер-полицмейстером, содержались сведения, что купеческому приказчику Карлу Родацу в 1826 г. было 28 лет, роста среднего, волосы и брови тёмно-русые, глаза карие, нос и рост умеренные, лицо овальное, особых примет не имел.

25 января, когда Дюнерейн и Родац не явились к столу воспитанников для исправления своей должности, инспектор Берловский тотчас осведомился на их квартире о причине такого поступка, но не нашёл обоих дома. Поэтому он сразу расспросил живших в доме чиновников, не знают ли кто из них, куда они отлучились, но ни от кого не получил удовлетворительного ответа. Огорчённый таким нерадением своих подчинённых в исправлении должности и «побуждаемый прежде сделанными замечаниями насчёт нерадения и ненадёжности их по службе», инспектор решил удалить гувернёров от училища? в тот же день представив рапорт попечителю и в Правление Университета. Вечером ему стало известно от «лица постороннего», что гувернёры в прошедшую ночь «за какое-то приключение взяты в полицию и содержатся в оной».

На следующий день утром явился граф М.Ю. Виельгорский и, взяв сведения о службе Дюнерейна и Родаца, уведомил, что они взяты под арест.

Что произошло в доме генерал-майорши Сталь в роковую ночь с 24 на 25 января 1827 г., документы не сообщают. Следствие по делу злополучных гувернёров было окончено к середине февраля (все это время они находились под домашним арестом). По решению государя «за известный буйственный поступок» они были не только уволены, но и высланы за границу «как люди дурного поведения», а в остальных гимназиях Петербурга поднялся переполох и сбор сведений о «благонадёжности» гувернёров и комнатных надзирателей.

Что касается несчастного инспектора И.И. Берловского, молниеносно уволенного из-за проступка своих подчинённых, то потеря места «и с оным жалованья 2000 и столовых 1200 руб. нанесла ему сердечную рану, при многочисленном семействе». Не выдержав горя, он скончался в 55-летнем возрасте в декабре 1827 г. «от сильного стеснения груди и воспоследовавшей остановки дыхания». У него осталась вдова, которую смерть мужа повергла «во все крайности нищеты», а также три дочери: одна взрослая, но «не пристроенная», и две малолетние, «требовавшие окончательного образования». Кроме того, на попечении вдовы И. И. Берловского находились две девицы-сироты. В семействе имелся еще взрослый сын — подпоручик в Институте Корпуса инженеров путей сообщения, но он по каким-то причинам не мог (или не хотел) оказывать помощь матери и сёстрам.

Луиза Берловская написала слёзные прошения государю и министру народного просвещения А.С. Шишкову, называя последнего «благодетельным начальником и покровителем», и просила о пожаловании ей «пенсии, могущей составить безбедное проживание». Министр сжалился над бедной вдовой. Хотя ее супруг не выслужил полного срока, дававшего ей и детям право на пенсию, он ходатайствовал перед государем о выделении единовременно 2000 рублей и на постоянной основе 1000 рублей в год с тем, чтобы после смерти Луизы выплата производилась дочерям до замужества. Так закончилась эта печальная история для семейства Берловских.

Действующие лица

К.М. Бороздин (1781 — 1848 гг.) — историк, археолог; попечитель С.-Петербургского учебного округа в 1826 — 1831 гг.

А.С. Шишков (1754 — 1841 гг.) — военный, литературовед, филолог; министр народного просвещения в 1826 — 1828 гг.

М.Ю. Виельгорский (1788 — 1856 гг.) — музыкант, меценат, служил по ведомству Министерства народного просвещения на разных должностях с 1812 г.

П. И. Бенард — директор Высшего училища в 1827 — 1829 гг.