Гробовщик для царя

Татьяна Нильсен, 2022

Она успешная переводчица, дочь состоятельных родителей, которые находятся в длительной командировке в Берлине. В её распоряжении квартира в центре столицы, автомобиль, любые бутики и наряды! Казалось, чего ещё желать? Вот только не везёт в личной жизни! Перебрав с алкоголем по поводу разрыва с любовником, Лиза уснула в своей постели. Проснувшись, она не сразу понимает, где находится, оказалось, что в заброшенном доме и в компании женщины без определённого места жительства. Память отказалась раскрывать подробности того, по чьей воле, и каким образом она попала в это место! Растерявшись, Елизавета не понимает, к кому можно обратиться за поддержкой и от кого исходит угроза. Помощь появляется совершенно неожиданно от людей совсем чужих, которые впоследствии станут самыми близкими. Содержит нецензурную брань.В 2023 году книга получила Золотой диплом за 1 место в Германском международном литературном конкурсе "Лучшая книга" в номинации крупная проза.

Глава 3

Лиза не хотела открывать глаза. В висках с диким грохотом стучали кувалды о наковальню. Бух — бух! Бух-бух! Или это сердце с надрывом из последних сил толкает в череп кровь? Кажется, если в голову проникнет свет, накалённый шар в районе глаз лопнет и обожжёт тысячами искр. Она часто дрогнула ресницами, маленькие солнечные зайчики запрыгали по сетчатке. Взрыва не произошло, девушка глубоко вздохнула, мысленно пробежалась от макушки головы до кончиков пальцев на ногах и медленно открыла глаза. В первые секунды Лиза мучительно пыталась сфокусировать взгляд на потолке и ещё минуту лежала без движения, пытаясь сообразить, где находится. Откуда-то издалека донёсся незнакомый хриплый голос то ли мужчины, то ли женщины:

— Наконец-то пришла в себя, думала, уже не оклемаешься!

Девушка чуть повернула голову в сторону звуков и, увидев в полумраке живое существо, задумалась о том, кто перед ней — мужчина или женщина. Оказалось, что луч солнца падал откуда-то со стороны, остальное пространство окутывал полумрак. Она подтянулась на локтях и как дворовая глупая собака наклонила голову в одну, в другую сторону, оглядывая обстановку и нечто, которое протягивало пластиковую бутылку с водой. Заболоцкая провела шершавым языком по сухим губам, протянула руку и мысленно взмолилась:

«Полцарства за глоток»!

Пальцы, которые держали бутылку, попали в луч света и Лиза автоматически отстранилась. Рука имела такой жуткий и замызганный вид, что к горлу девушки неожиданно подступила тошнотная волна. Она вернула тело в прежнее положение и прикрыла глаза.

— Не боись, — проскрипел голос, словно прочитав её мысли. — Воду я взяла у волонтёров возле трёх вокзалов. Они там почти каждый день еду, и питьё раздают, — тело устроилось рядом, открутило крышку бутылки, и поднесло к лицу Лизы. — Уж извини, поесть не принесла, дают только суп с хлебом, а в пластиковой тарелке не донесла бы, да и далековато, всё бы остыло. А вот хлебушком запаслась. Будешь?

Елизавета отрицательно мотнула головой, снова подтянулась на локтях, взяла бутылку, и сделал несколько маленьких глотков. Рвотные позывы постепенно утихомирились, и она попыталась снова рассмотреть обстановку вокруг. По обшарпанным стенам и потолку, с отвалившейся штукатуркой, стало понятно, что находится она в условиях близких к подвальным. Из щелей затемнённых окон проникал яркий свет, тянуло сыростью и в то же время ароматами корицы и ванили.

— Пахнет кондитерской, — Лиза попыталась сесть, но закружилась голова. Она вернула бутылку в неопрятные ладони и снова вернулась в горизонтальное положение.

— В соседнем доме магазин, там отдел со свежей выпечкой. Когда я здесь ночую, запахи напоминают дом.

Заболоцкая повернулась и посмотрела на собеседницу. Ей оказалась женщина, возраст которой определить было почти невозможно из-за волос с пробивающейся сединой и общей неопрятности в облике и одежде.

— Что это за место? — Лизе, наконец, удалость подняться.

— Дом расселили, хотели снести, но власти, кажется, совсем про него забыли. Зимой здесь холодно, несмотря на то, что окна забиты досками. Я тут проживаю с весны до холодов. Так сказать, летняя резиденция, — женщина хихикнула, прикрыв грязной ладонью рот. — От прежних хозяев остался вот этот диван, занавески, даже кое-какая посуда. Это недалеко от метро «Добрынинская».

— Зимой, где обитаешь? — Лиза спрашивала машинально, сознание никак не хотело мириться с действительностью, она словно попала в жуткое, грязное зазеркалье.

— В теплотрассе. Много убогих, да бездомных живёт за вокзалом в старых вагонах. Ну, там полное отребье, профессиональные попрошайки, голимый криминал, укокошить могут не за понюшку табаку, — женщина пожала острыми плечами. — Я их боюсь!

Гостья усмехнулась про себя, всматриваясь в хозяйку заброшенных апартаментов:

«Надо же, обитатели дна, оказывается, делятся на сословия и ранги. Интересно, тётка, без определённого места жительства к какой категории себя причисляет»?

Мысль быстро улетучилась, Лиза пошевелилась, проверяя своё тело. А женщина, не обращая внимания на долгий критический взгляд, продолжала:

— Иногда удаётся переночевать в приюте для бездомных. Там хорошо, можно поесть, поспать нормально и даже помыться, но рано утром выставляют за дверь для дезинфекции.

Собеседница набрала воздух для продолжения монолога, но Лиза опередила её:

— Как я сюда попала?

— Я притащила. Наткнулась на тебя вчера днём. Поела возле трёх вокзалов и сюда возвращалась, увидела кроссовок в куче мусора, хотела взять, вот тебя и раскопала.

— Я что, лежала в куче мусора? — Заболоцкую передёрнуло.

— Ну да! — женщина усмехнулась одними губами. — Не переживай, не помои какие-нибудь, так мусор строительный. Сначала хотела так и бросить, думала, что труп, но проверила пульс, чую, ты дышишь! Я раньше на скорой помощи работала, в этом разбираюсь. Оставлять на улице тебя было нельзя, хоть и апрель, но ночи холодные, околела бы! Вот кое-как дотащила в старую квартиру, запёрла на диван, да укрыла своими одеялами, — неожиданно женщина сменила тему, она повернула голову и посмотрела на Лизу удивительно голубыми, почти прозрачными глазами. — Ты давно ширяешься?

— В смысле? — Заболоцкая сдвинула брови. — Ты имеешь в виду наркотики?

Женщина кивнула.

— Вообще не про меня, я уколов с детства боюсь!

— Сейчас влить в себя дурь можно любыми способами, не только при помощи шприца. Столько её развели, что и не сосчитать! — женщина снова протянула пластиковую ёмкость. — На, попей, приходи в себя и вспоминай. Когда я притащила тебя сюда, то осмотрела и ощупала тело. Синяков, ушибов, переломов нет. По голове тебя тоже не шарахали. Значит, ты или наркоты перебрала, или отравы какой, или снотворного наелась. В любом случае, появилась здесь в компании, сама бы себя мусором завалить не смогла!

— Тогда как я здесь очутилась? — тупо повторилась Лиза.

— Ну, этот вопрос не ко мне! Спроси, кто тебя сюда поместил на погибель!

— Ничего не понимаю! — Лиза потёрла виски. — И ничего не помню! — она лихорадочно взялась извлекать из памяти остатки воспоминаний и неожиданно вскинула глаза на собеседницу. — Сегодня, какое число?

— Двадцать второе апреля.

— Двадцатого вечером я уснула в своей кровати абсолютно и безобразно пьяная. Каким образом меня угораздило оказаться здесь?

— Да, милая моя, об этом ты можешь спросить у своих собутыльников. Но вот что скажу, пока я пёрла твоё тело на себе, запаха алкоголя не почувствовала, а вот аромат дорогой парфюмерии доносился.

— Одна я пила, — вздохнула Елизавета, — любовник бросил.

— Причина веская.

— Что же я сижу? Дома кот голодный! — Заболоцкая засуетилась.

— Э, погоди, — удержала её за руку женщина. — Куда ты пойдёшь в таком виде. Менты загребут на первом перекрёстке, определят в спецприёмник. У тебя при себе ни документов и вообще ничего нет, из одежды только джинсы и майка. Это я тебя в свой свитер одела!

— Щедро! — Заболоцкая опустила подбородок, пытаясь в полумраке рассмотреть подарок от бомжихи. — Я верну, позже.

— Вернёшь, — эхом отозвалась женщина. — Свитер последнее напоминание о прошлой жизни. Ладно, — она тряхнула головой, и тон её снова сделался деловым. — Пойдёшь, как стемнеет. Где твой дом?

— Мы в районе метро «Добрынинская», говоришь? — Лиза мысленно прикинула маршрут. — Квартира в центре, если избегать оживлённых улиц, добираться дворами, шагать километра четыре.

— Не близко, но не боись, провожу тебя, — задумчиво отозвалась новая приятельница с неожиданной грустью в голосе. — Тебя как зовут?

— Елизавета. Лиза. А тебя?

— Александра Великая! — женщина с вызовом посмотрела на Заболоцкую голубыми глазами. — Ну, чего молчишь? Теперь можно смеяться!

— Не поняла? — Лиза ещё туго соображала. — На каком абзаце смеяться?

— На Александре Великой! — женщина вздохнула. — На этих словах все ржут! Как же, побирушка грязная, бомжовка привокзальная, а величает себя Великой! Только я не вру! Фамилия у меня такая — Великая! Мой прадед из сибирских купцов!

Елизавета скинула с себя тряпки, именуемые одеялами, стянула ноги с дивана и, преодолевая головокружение, поднялась, постояла несколько секунд и снова огляделась вокруг. От съехавших жильцов не осталось ничего доброго, конечно, зачем в новую квартиру тащить старую рухлядь. В полумраке комнаты она разглядела табурет, который гражданка Великая использовала как столик, в углу покосилось старое кресло, а у стены возвышалась старинная этажерка, модели начала прошлого века. В голове мелькнула мысль, что на полочках когда-то лежала стопка книг, стояла череда слоников или статуэтка утончённой балерины со вскинутой над головой кистью руки. К стене и направилась Заболоцкая, заметив зеркало, с тёмными прожилками потрескавшейся амальгамы. Созерцание себя не доставило никакого удовольствия — лохматая голова, синяки под глазами и растянутый свитер, поеденный молью и старостью. И всё же видок оказался не настолько удручающим, чтобы предаваться паническим настроениям — руки, ноги, шея целы, а значит всё остальное поправимо.

— Да уж, отправляться в открытый доступ с таким облачением опасно, — Лиза пригладила волосы и повернулась к Александре. — Ты права, лучше дождаться темноты. Какой сейчас час?

— Точно не знаю, девять или десять утра, — бомжиха неопределённо пожала плечами. — Мы народ свободный, от работы не зависим и часов не наблюдаем.

— Везёт! А я на службе не появлялась уже несколько дней! Шеф убьёт, если уже не выгнал, — девушка задумалась на секунду, обратив свой взор на урчащий желудок. — Ты уже подкрепилась с утра?

— Ну, да, бегаю пораньше, пока народ ещё не подтянулся. Волонтёры возле вокзалов кормёжку устраивают в определённые часы, целый день не стоят. Если опоздаешь, останешься голодной.

— Как же целый день без еды?

— Нормально! — Александра попыталась улыбнуться, но поморщилась — трещинки стягивали губы словно старая резинка. — Возле крупных супермаркетов вывозят в контейнерах просрочку. Иногда, правда биться приходится за кусок, но без ничего не уйдёшь. Раньше нищие и бомжи возле старых продуктов отирались, а сейчас и пенсионеры не брезгуют, так что конкуренция жёсткая! Просроченную продукцию вывозят раз в два дня перед закрытием. Сегодня как раз можно поживиться. Вот тебя провожу и отправлюсь на поиски пропитания.

— Может рискнуть и перебежками, да задворками пробраться домой? — перебила размышления бомжихи Елизавета, мысленно вообразив, какую она с ней будет представлять картину на московских улицах.

— Как хочешь, — Александра произнесла с каким-то скрытым сожалением и напускным равнодушием. — Но лучше не рисковать, если попадёшь в полицию, там всю душу вытряхнут! Хорошо, если разрешат позвонить родственникам. А вот нас, бомжей, к телефону не подпускают! Всё равно некому звонить, — Великая критически осмотрела девушку. — В данный момент, ты от нас мало чем отличаешься! Видок ещё тот!

Мысль о родителях охладила желание отправиться домой немедленно. Если она попадёт в полицию и мать узнает об этом, а она со своими связями рано или поздно об этом обязательно узнает, то свободной жизни придёт конец! Родительница заставит отца расторгнуть контракт и вернуться в Россию для обеспечения безопасности непутёвой дочери!

Лиза шагнула к проваленному дивану, пристроилась рядом с собеседницей, взяла из её рук бутылку с водой и неожиданно захохотала. Смешным казалось всё и её жуткое положение, грязный свитер, гражданка Великая, а больше всего развеселила мысль, что она, несмотря на мрачную обстановку, живая! Александра хохотала вместе с ней, поднимая ноги от пола, и притоптывая подошвами дырявых ботинок. Две женщины сидели на старом облезлом диване в заброшенном доме и смеялись от того, что им было весело. Лиза немного успокаивалась, но неожиданно снова и снова взрывалась истерическим хохотом. Когда утихомирилась окончательно, в голове всплыла простая мысль о том, что совсем забыла о существовании любовника Соловьёвского, о горьком разрыве с ним, о так и не отправленной статье и о суровом шефе.

Вдруг живот стянул приступ голода, но Лиза брезгливо передёргивалась, представляя, что возьмёт кусок хлеба из грязных рук новой знакомой.

«Ничего, — успокаивала она себя, — голодание только оздоровит организм, до вечера можно и потерпеть».

— Почему ты не вызвала полицию или скорую помощь, когда меня обнаружила?

— Сама понимаешь, — вздохнула женщина с раскаянием, — телефона у меня нет, документов и денег тоже. Зачем мне связываться с правоохранительными органами? Себе дороже! Вызвать скорую помощь — получится такая же картина! Наряд врачей обязан сообщить в полицию, а те опять обратятся к тому, кто обнаружил тело! — Александра неожиданно сдвинула брови. — Нет, ты не подумай, если с тобой произошло что-то серьёзное, я бы конечно! Я сама из медицины, осмотрела тебя, чую, дышишь, значит рано или поздно в себя придёшь! — женщина замешкалась, подбирая слова. — Непоправимое могло произойти в том случае, если бы тебя никто не нашёл!

— Ничего не понимаю! Как ты думаешь, кто-то хотел моей смерти? — Заболоцкая вопросительно посмотрела в васильковые глаза.

— Не знаю, — покачала седой головой женщина. — Смотря, что ты употребила или, что в тебя вкололи или влили. Могли отстранить на время, а может, бросили на погибель!

— Послушай, давай, до темноты свежим воздухом подышим? — Елизавета огляделась. — Здесь жутко как в склепе!

— Нет, уж лучше отсидеться в тепле! На улице дождь со снегом!

«Даже погода успела измениться, пока я пребывала в бесчувствии, — тоскливо подумала девушка, настраиваясь на долгое ожидание. Ей до боли в животе, хотелось: есть, пить, а больше всего оказаться в своей ванной с пеной и пушистыми полотенцами. Неожиданно в мыслях всплыл образ одинокого кота и слёзы скопились в уголках глаз. — Только бы Мурзик меня дождался! — она вспомнила про сыр «Гауда» и проглотила слёзный ком. — Ничего, он терпеливый. Главное сама жива!»

Заболоцкая снова углубилась в свои размышления, а новая знакомая не останавливаясь, что-то говорила. Видно соскучилась по собеседнику. А кто станет слушать жизненные страдания упавшего человека? Только такой же упавший, а среди таких мало осталось душевных. Падают зачастую от наркоты и алкоголя, от того и круг интересов соответствующий.

В какой-то момент Лиза вернулась к реальности и с интересом включилась в круговерть судьбы некогда приличного человека Александры Великой. Неожиданно ей в голову пришла мысль о том, как определить приличный человек или нет. Взять бомжовку, так она могла кроссовки «Адидас» с джинсами знаменитой фирмы «Вранглер» снять и продолжала бы валяться Лизка в куче мусора до скончания. Ан, нет! Приволокла на свою кровать, свитер свой надела, одеялами укрыла, жажду помогла утолить! И, скорее всего, с виду приличный, порядочный и добрый человек поместил её сюда на погибель. Заболоцкая очертила для себя круг подозреваемых. Да, собственно не круг, но с двух мужчин она спросит с пристрастием, надо только до дома добраться, подкрепиться и привести себя в порядок!

После того, как Елизавета приняла план действий, мысли успокоились и переключились на монотонный рассказ Александры.

За разговорами время двигалось незаметно. История падения оказалась примитивной и давно известной. Это поднимается человек с надсадой, преодолениями, душевными муками, продираясь сквозь тернии к вершинам, а вниз лететь легко и непринуждённо, просто колбаской или сосиской по Спасской. Именно эта мысль проходила красной нитью в рассказе бомжовки. Когда начала загибаться сибирская, некогда крепкая деревня, молодые жители потянулись в город к работе и развлечениям. Медсестра местной поликлиники Саша Великая о смене места жительства не думала. За неё подумали где-то наверху, когда в порыве оптимизации медицины, закрыли, заколотили крест-накрест двери старенькой больнички. До кучи ещё мужа уличила в измене, да не где-нибудь, а в собственной постели! Вот так пришло решение: безработного тунеядца изменника за порог со спортивной сумкой через плечо, а дом на продажу. Вовремя успела, ещё нашлись покупатели на добротную недвижимость с крепкой верандой и обширным огородом. Развод прошёл тихо — детьми семья не обзавелась, проживала на жениной территории, поэтому имущественных претензий не возникло! И куда податься даме с востребованной профессией, с небольшими сбережениями, зато со звучной фамилией? Конечно в Москву! Лёгкой жизни Александра не искала, зато невыносимая лёгкость бытия нашла Александру и заставила существовать по собственным правилам.

Уже вечерело, когда на площади трёх вокзалов к даме с чемоданом подошла приятная старушка и предложила арендовать у неё комнату, за плату весьма приемлемую. Саша согласилась сразу. Москвы она не знала и не представляла, где проведёт грядущую ночь, а тут женщина пожилая, опрятная, с добрыми глазами. Трёхкомнатная квартира оказалась в тихом спальном районе со скромным ремонтом, зато со всеми удобствами. Несмотря на то, что Александра звалась Великой, всю свою жизнь посещала нужник на улице и баню два раза в неделю. А тут и унитаз белый, и горячая вода, хоть залейся! В общем, столица, несмотря на разные поговорки, типа «Москва слезам не верит» приняла деревенскую женщину по-доброму. Первую неделю Александра до мозолей сбивала ноги, осваивая достопримечательности столицы, но вскоре поняла, что мошна не бесконечная и надо искать работу. С этим тоже проблем не возникло, объявления в газетах пестрили различными предложениями. Препон появился в самом неожиданном месте — работодатели не желали принимать гражданку в трудовые коллективы без московской регистрации. К слову сказать, у Великой прописка в паспорте отсутствовала вообще. Отдавая дом новым хозяевам, она лишилась адреса, а о новом Саша решила подумать на другом месте жительства. К неожиданности квартиросъёмщицы, бабка категорически отказалась регистрировать жиличку даже временно. Она сослалась на то, что сын почти не ладит с семьёй, поэтому может вернуться совсем неожиданно, и в любой момент Александре придётся искать другой угол. Таким образом, всплыл образ сына. Однако бабуся клятвенно пообещала, в случае чего, поспособствовать в поисках и работы и при необходимости жилья.

— Не горюй, на ночной улице не останешься! — приговаривала старушка, распаковывая пакеты. — Давай лучше повечеруем, я бутылочку взяла. Всё-таки суббота. А на понедельник я тебе работёнку нашла. Надо убраться у подруги на даче.

Александра обрадовалась, хоть небольшие, да деньги! Так и потянулось время. Пару раз в неделю Великая подсобляла подругам квартирной хозяйки, понимала, что батрачит за сущие копейки, но пока другого выхода не видела. Зато в свободные дни они миленько проводили время. Бабка оказалась не дурой выпить, несмотря на здоровый цвет лица и опрятность в облике. Александра задумывалась, как это она сразу не рассмотрела? Потом вспоминала, что первое время носилась по столице, как угорелая, приползала вечером и щучкой ныряла под одеяло, пряча гудящие ноги.

— Бабуся по сути была неплохая, добродушная и нежадная, — сидя на драном диване, Александра прятала сложенные ладони между коленей и закатывала глаза от воспоминаний. — Похоже, она пропивала всё, что я платила за проживание. Моим пребыванием бабуська убивала двух зайцев — в кошельке водились денежки на алкоголь и всегда находился рядом собеседник. Уж очень любила старушка поговорить. Всю жизнь работала учительницей, так и не отвязалась от привычки много разглагольствовать. И ведь умела так вкусненько преподнести зелёного змея, аж загляденье! Лимончик жёлтый, слегка присыпанный сахарком, пиалка с оливками, сырок кубиками на шпажках, помидорки солёные в шкурках красненькие с маринованными корнишонами и, конечно, водочка тягучая, холодная из холодильника! — бомжиха сглотнула слюну. — Это потом, с появлением сына, прекрасный напиток превратился в пойло, вкусная еда в закусь и уютные посиделки в примитивную пьянку. Мужик оказался крепко пьющий, видно по наследству передалось, но это я также не сразу заметила! Сначала он появлялся раз в месяц. Да норовил подгадать к бабкиной пенсии, знал, что маман застолье организует, да и денежек сунет пару бумажек от пьяной щедрости. Потом стал появляться чаще, а вскоре и вовсе нарисовался с чемоданом. Видно семейная жизнь вовсе разладилась, да и с работой как-то не задалось, а тут я вся такая свободная и компанейская! — Великая затрясла головой. — Ты не подумай, между нами ничего не было! Ну, сначала! Я даже пыталась найти другое жильё. С бабусей мы проживали комфортно, а вот с появлением на общей жилплощади мужика, появилось стеснение. Они семья, а кто я, сибирская чужачка! Я уже угол нашла на соседней улице, и чемодан собрала, как бабуся приказала долго жить. Ушла тихо, без вызовов скорой помощи, врачей и носилок. Просто утром не проснулась. Вот тут сын попросил оказать помощь с похоронами. А следом поминки, так мы и снюхались в печали по почившей бабке! Через несколько дней я ему толкую, что без денег и без работы мы долго не протянем. От хозяйки долгов не осталось, но и прибыли ждать неоткуда — пенсионная струйка иссякла. Сын хозяйский, несмотря на крепкое телосложение, на поиски работы не кинулся, а я каждое утро отправлялась по адресам к работодателям. Как-то возвращаюсь, а он встречает радостный. Оказывается, мужик перерыл всю квартиру и нашёл старушкину заначку. Ну, как не прогулять! Дня три мы веселились. Ушла я за очередной добавкой и уже не помню, что так меня задержало, только когда вернулась, возле подъезда стояла пожарная машина. Сожитель мой сгорел в квартире! Обуглился до головешки! В пожаре, а потом и от воды, которой тушили пожарники, пропали документы и вещи. Так я казалась на улице. Сначала пыталась примкнуть к другим бездомным, но там свои законы и порядки. Одной тяжелее выжить на улице, зато живая!

–Ты воровала? — Елизавета задала вопрос неожиданно для самой себя.

— В смысле? — женщина прищурила глаза, стараясь в полумраке разглядеть выражение лица гостьи.

— Как ты выдерживаешь? Холодно, всё время хочется есть?

— Трудно было первое время, потом постепенно привыкла. Возле контейнеров можно много чего найти и одежду старую, и обувь. Продукты, правда, перестали выбрасывать, зато возле крупных супермаркетов всегда разживёшься просрочкой, да хорошо подкармливают волонтёры. Иногда к вокзалам даже медицинская машина приезжает, ребята молодые, студенты оказывают первую помощь. Неплохо подкармливают в храмах, но я туда редко хожу, стыдно немытой перед Богом представать, да молитвы не знаю, и милостыню просить неловко, — Александра притихла на несколько секунд. — Человек может привыкнуть к любым условиям, и со дна на небе видна радуга и звёзды.

— Да ты философ! — Заболоцкую позабавили рассуждения бомжовки.

— Жизнь заставила ко всему относиться со смирением, — Великая что-то прошептала про себя одними губами и опустила голову. — Воровать приходилось. Раз на кассе охранник поймал с упаковкой конфет желейных, так отходил, что в эту «Пятёрочку» я больше не ногой! Пару раз тырила булочки в кондитерской рядом, продавцы заметили, но никто не тронул, наоборот, сами стали давать выпечку, что не продали за день, втихаря от хозяина, но такое случалось не часто. Милосердных и сердобольных больше, чем тех, кто норовит пнуть и прогнать!

Бездомная замолчала, углубившись в свои невесёлые мысли, даже ножками перестала дрыгать. Лиза поднялась и огляделась, ей невероятно хотелось: есть, пить, а ещё больше, скинуть с себя грязную одежду. Она брезгливо передёрнула плечами и мотнула головой:

— Пошли, пока доберёмся, сумерки спустятся. Сидеть здесь, сил больше нет! — Заболоцкая шагнула к двери и оглянулась на новую знакомую, которая не двинулась со своего места. — Ну, ты идёшь?

— Пошли, — диван скрипнул. — Провожу, раз обещала.

***

Когда добрались до дома, действительно опустилась темнота. Из-за моросящего дождя Лиза промокла до нитки и тряслась от холода. Нарядные, сверкающие огнями улицы, казались чужими и враждебными. Привычная к погодным невзгодам Александра вела себя стойко. Возле будки охранника она остановилась и пробормотала:

— Дальше сама! Мне светиться в фешенебельном районе негоже! Видок не позволяет!

— Ну, уж нет! Пошли, я тебя накормлю, устрою дезинфекцию, дальше видно будет! Ты мне жизнь спасла, не больше, не меньше! А видок у меня под стать твоего, так что не беспокойся! Дома никого, только Мурзик голодный! — оказавшись в своём дворе, Лиза расслабилась, и к горлу подступили рыдания. Она проглотила слёзный комок и произнесла с надрывом. — Бедный мой котейка! Несколько дней в одиночестве, без еды! — Заболоцкая потянула новую знакомую во двор. — Пошли скорее!

Охранник придомовой территории в будке отсутствовал, то ли в туалет выскочил, то ли беляш в киоске купить, поэтому, протиснувшись между высоким ажурным забором и шлагбаумом, бомжеватого вида барышни через минуту оказались возле нужного подъезда. И всё же препятствие возникло в виде консьержки — пока Лиза отсутствовала, произошли кадровые перестановки, и незнакомая, дородная женщина за стеклом медленно раздувалась от возмущения при виде, приближающихся дам обтрёпанного вида. Достойные хоромы такие персонажи должны обходить за километр, а тут две замухрыжки осмелились проникнуть в обитель интеллигентства, профессорства и богатейства!

— И куда это благородное собрание намылилось?

Консьержка поднялась и полностью заполнила своим телом стеклянное пространство. От такого дружелюбного приёма гражданка Великая резко уменьшилась в размерах, сжалась и приготовилась вылететь пробкой из парадного, но Лиза крепко держала её за рукав. Она спокойно подошла к стеклянной перегородке и вгляделась в незнакомое лицо.

— А где Тамара Семёновна?

— Тебе-то что? — тётя в будке упёрла руки в бока. — Вы дамочки убирайтесь подобру — поздорову, пока не вызвала охрану!

— Моя фамилия Заболоцкая, проживаю в семьдесят пятой квартире на четвёртом этаже! — Лиза неумолимым танком двинулась в сторону лифта, но консьержка, несмотря на крупные габариты, проворно выскочила из вверенного кабинета и преградила путь. Хозяйка семьдесят пятой квартиры остановилась и зло зыркнула на препятствие глазами. — Ещё что-то?

— Ты меня глазами не жги! Заболоцкие проживают в этой квартире, правда! Только на данный момент находятся в заграничной командировке, а про других жильцов мне Тамара Семёновна ничего не говорила! Так что убирайтесь в свою клоаку, откуда пришли! Аферистки!

Елизавета раздулась от злости, она готова была смести всё на своём пути! Она не ела несколько дней, не принимала душ, её ждал несчастный кот! И вот сейчас, когда до квартиры оставалось проехать на лифте всего одну минуту, выскочила эта бабища, как чёрт из коробочки! Она уже набрала в лёгкие воздух, как за спиной раздался мужской голос:

— Уважаемая, эта дама действительно проживает на четвёртом этаже, точно надо мной, поэтому лучше вам её пропустить.

Консьержка поникла, стушевалась и покорно отступила, а Заболоцкая двинулась к лифту, волоча за собой испуганную и жалкую, как тряпичная кукла гражданку с благородной фамилией Великая! Она нажала кнопку вызова и только потом обернулась, чтобы посмотреть, кому принадлежит голос. Высокий представительный мужчина в сопровождении эффектной блондинки остановился сзади. Лицо показалось знакомым, но Лиза так устала, что решила оставить на потом копание в памяти. Неожиданно пухлый рот открыла блондинка:

— Мы что, поедем в лифте вместе с этими? — она сердито тряхнула искусно уложенными локонами.

— Нет, ты поедешь одна! — мужчина вынул из кармана пиджака ключи, сунул в узкую ладошку, и аккуратно подтолкнул девушку в открытые двери лифта.

Конец ознакомительного фрагмента.