Птицеферма

Татьяна Солодкова, 2021

Они знакомы пятнадцать лет. В прошлом – мальчик из богатой семьи, получающий все, что пожелает, и девочка из трущоб, привыкшая бороться за свое место под солнцем. В настоящем – друзья, напарники, любовники. Мужчина, готовый принимать любимого человека со всеми его недостатками. И женщина, которую слишком сильно била жизнь и разучила верить людям. Сложное задание на планете-тюрьме все расставит по местам. Диверсия, стирание памяти и выживание в нечеловеческих условиях никого не оставят прежними. Победить врагов можно при помощи хитрости и оружия. Побороть собственные предрассудки поможет только любовь.

Пролог

Из переписки

Эмбер. Привет. Спишь?

Ник. Сплю. (Смайлик, упавший на спину и раскинувший руки в стороны, высунув язык набок.)

Эмбер. Очень смешно.

Ник. Смешно.

Ник. Но ты права, не очень.

Ник. Ты как?

Ник. Эй, Янтарная.

Ник. Прием.

Ник. Предупреждаю, я сейчас запаникую и начну тебе звонить.

Ник. Я нервный, ты в курсе.

Ник. Янтарная, считаю до пяти, а если ты не отвечаешь, то звоню и бужу твою соседку.

Ник. Пя-а-а-а-а-а-ать…

Ник. Четыре…

Ник. Три…

Эмбер. Ты сдурел? Я попить отходила.

Ник. О, жива! (Смайлики — танцующие мартышки.)

Эмбер. Балбес. (Смайл, крутящий пальцем у виска.)

Ник. Так чего будила?

Эмбер. А ты правда спал?

Ник. Вопрос к делу не относится. Я тебя слушаю.

Эмбер. Ничего такого.

Ник. С ума с вами, женщинами, сойдешь. (Смайлик, стреляющий себе в голову.)

Ник. Волнуешься?

Эмбер. Немного.

Ник. Ага, и поэтому ты будишь меня среди ночи, чтобы поболтать. (Смайлик с табличкой «Не верю!»)

Эмбер. Ты не спал!

Ник. Просто у меня чуткий сон.

Эмбер. Зануда.

Ник. Каюсь.

Ник. Виновен.

Ник. Так что ты хотела?

Ник. Серьезно.

Эмбер. Волнуюсь.

Ник. Без паники. Все подготовлено и проверено миллион раз.

Эмбер. А кто вчера устроил Старику скандал и доказывал, что это должен быть он, а не я?

Ник. Я просто тебе позавидовал.

Эмбер. Или испугался.

Ник. Ну точно — что вся слава пройдет мимо меня.

Эмбер. Спасибо.

Ник. За что?

Ник. Я еще вроде как ничего не сделал.

Эмбер. Подбодрил.

Ник. Всегда готов.

Эмбер. Спокойной ночи.

Ник. Погоди.

Эмбер. Я тут. Джилл храпит. Вряд ли я сумею сегодня заснуть.

Ник. Из-за Джилл. Ну-ну.

Ник. Слушай.

Эмбер. Вся внимание.

Ник. Я уже серьезно.

Эмбер. Да-а-а?

Ник. Да.

Ник. Я лично проверял все отчеты. Разговаривал с нашим человеком ТАМ.

Ник. Все на мази, нужные люди получили обговоренные суммы и даже чуть больше.

Ник. Ты получишь дозу препарата втрое меньше обычного.

Ник. Вспомнишь все через несколько дней.

Ник. Тот мамой клянется, что осечек не будет.

Эмбер. Ник.

Ник. Что?

Эмбер. Я тоже читала отчеты, плюс Старик провел инструктаж. Все будет.

Ник. Тогда ложись спать.

Эмбер. Только если ты заберешь от меня Джилл.

Ник. Нет уж.

Ник. Она не в моем вкусе.

Ник. А ты, если хочешь, приезжай.

Эмбер. Мы это уже проходили. Отстань. Шутка устарела.

Ник. Никогда не поздно попытать удачу.

Эмбер. Ты в пролете.

Ник. Я в курсе.

Ник. Так что иди спать.

Эмбер. Уговорил. Ухожу.

Ник. До завтра.

Эмбер. Завтра мы уже не пересечемся. Я вылетаю на рассвете.

Ник. В смысле?

Ник. Планы поменялись?

Ник. Почему я не в курсе?

Эмбер. Да, сегодня вечером внесли коррективы. Спокойной ночи.

Ник. Ты так шутишь, да?

Ник. Янтарная?

Ник. Глупая шутка.

Ник. Эмбер?

Ник. Ты еще там?

Ник. Черт!

Ник. Я выезжаю к тебе.

Последние семь сообщений не прочитаны.

* * *

Комната металлическая. Из металла вокруг все: пол, стены, потолок, стол и даже стул, прохладу которого чувствую сквозь тонкую ткань штанов. Наручники на моих запястьях — тоже металлические, как и скоба на поверхности стола, к которой их кто-то пристегнул. Кто? Когда? В голове туман, плотно покрывающий все то, что было до момента «здесь и сейчас».

Некоторое время рассматриваю наручники, затем опускаю взгляд на себя: на мне серая пижама. Это ведь пижама, правда? Широкие штаны и удлиненная футболка; ткань тонкая. Зябко повожу плечами, отчего гремит цепочка, соединяющая браслеты на моих руках со скобой стола. Звук отдается в висках тупой болью, хочется потереть лоб, но не дотянуться. Тут же начинает чесаться нос. Дергаю цепочку наручников с силой, но ничего не происходит. Снова этот звон.

Приходится встать и наклониться к самой столешнице — только так есть возможность достать пальцами до лица. Мм, блаженство… С облегчением прикрываю глаза, а когда распахиваю — вокруг темно. От неожиданности падаю обратно на стул, его острые края больно впиваются в бедра. Звенит цепочка.

Освещение не возвращается, зато глухая до этого стена передо мной оживает, превращаясь в экран. Вернее, в первое мгновение думаю, что это экран, но нет, передо мной кое-что поинтереснее — зеркало.

Жадно вглядываюсь в прикованную к столу молодую женщину в серой одежде. Худощавая, прямой нос, тонкие губы, светлые волосы до плеч, спутанные.

Дергаю плечом, и женщина в зеркале повторяет мое движение. Значит, все-таки не галлюцинация, это я. Я… такая? Не помню. Опять хочется потереть лоб или почесать нос — видимо, нервное, — но на сей раз сижу не шевелясь.

— Добрый день, — приветствует меня мужской голос.

Вскидываю голову, верчу ею по сторонам, но так и не нахожу взглядом динамик, поэтому решаю смотреть прямо перед собой: если зеркало — все же экран, то, очевидно, мой невидимый собеседник прячется за ним.

Понимаю, что губы пересохли.

— Да пошел ты, — разлепляю их и произношу нечто, чего сама от себя не ожидаю. Вежливое «Здравствуйте» или агрессивно-нервное «Кто вы и где я?!» были бы в данной ситуации уместнее. Но мне не хочется кричать и требовать, мне хочется… да, именно послать подальше своих мучителей.

Теряюсь, опускаю взгляд, рассматриваю руки. У меня тонкая кость, белая кожа с синими прожилками вен. На правом предплечье синяк.

Однако голос за зеркалом не трогает моя реакция. Пожалуй, меня саму она удивила и смутила больше.

— Как вас зовут? — спрашивает он все с тем же равнодушием, что и поздоровался ранее.

Снова открываю рот и… закрываю. В голове туман. Все, что было до этого момента, — белый лист.

— Как вас зовут? — повторяет голос. Он совершенно точно принадлежит мужчине. Но живому ли? Не робот ли играет со мной в игры?

Чувствую раздражение. Опять возникает желание огрызнуться, но сдерживаюсь.

— Как вас зовут? — спрашивают меня в третий раз.

Да он издевается!

— Я не знаю! — выкрикиваю. Хочу зло, а выходит беспомощно и жалко.

Сердце гулко колотится в груди. Я правда не знаю, ни кто я, ни как меня зовут, ни как здесь оказалась. Я даже эту женщину в зеркале вижу впервые. И вообще, она мне не нравится. Вон какая у нее сейчас гримаса на лице. Это… я?

Однако, кажется, кто его знает кто удовлетворен.

— Что последнее вы помните?

Ответ «Ни черта!» его устроит? Спокойно, спокойно… Выдыхаю. Напрягаюсь и действительно пытаюсь вспомнить хоть что-то. Но помню лишь эту камеру.

— Ничего, — выдыхаю, читая ужас на лице женщины в зеркале. Теперь она нравится мне еще меньше — выглядит совсем жалко.

— Сколько будет пять умножить на восемь?

— Сорок, — отвечаю на автомате.

— Столица Нового Рима?

— Ромеро.

— В каком веке человек совершил первый полет в космос?

На этот вопрос женщина в отражении не отвечает и хмурится. Кажется, начинаю к ней привыкать.

Упрямо сжимаю губы и не собираюсь больше отвечать на вопросы из программы младших классов. Я помню ответы на все, могу даже назвать год, в который Колумб открыл Америку. И мне хочется выть и биться в своих оковах от осознания того факта, что история Старой Земли мне известна лучше, чем собственная биография.

Я — ничто. Я — белый лист…