Отец-одиночка до встречи с тобой

Татьяна Михаль, 2019

Эта история одной женщины, потерявшей мужа и не родившегося ребёнка. Эта история одного мужчины, получившего ранение на войне, а по возвращению домой, узнавшего, что у него есть дочь – солнечная девочка. Смерть, наследство и годовалый ребёнок… Две трагические судьбы переплетутся в одну. Но получится ли у них выстроить счастье?

Глава 4

* * *

— Владлен Михайлович, договоритесь об экспертизе на установление отцовства и чем быстрее, тем лучше, — дал я распоряжение нотариусу под ошарашенными взглядами управляющего, дальней родственницы и целой оравой слуг. — Соберите вещи девочки, как только она проснётся, уедет со мной.

— Да что ты себе позволяешь, мальчишка?! — взревела гражданка Блинова. — Ворвался в приличный дом и что-то требуешь! Я лично сомневаюсь в твоём родстве с Алиночкой, тогда как я настоящая её родственница! И никакая-то там прощелыга, а троюродная тётушка!

Дамочка так экспрессивно возмущалась, взмахивала руками и в итоге пролила свой драгоценный напиток.

— Василь, наполни мой бокал, — приказала она слугам, стряхивая капли янтарной жидкости с пальцев.

Я выслушал её речь, оглядел притихших слуг, управляющего и нотариуса, который наоборот, улыбался и кажется, был на моей стороне.

— Во-первых, — сказал спокойно, но сурово. — С вами на «ты» мы не переходили, и прошу данный факт учитывать. Во-вторых, Инга оставила завещание малышке и опекуном назначила меня, как её родного отца. И я не намерен оставлять ребёнка в этом маргинальном доме.

Дамочка хищно оскалилась и, брызжа слюной, зашипела как настоящая гадюка.

— Отцовство ещё установить надо и это делается не в одно мгновение. И ещё не факт, что вы отец девочки, господин Зорин. Но если же случится страшное и окажется, что отец всё-таки вы, то лично я применю достаточно средств и усилий, чтобы оспорить завещание и опеку. Вы не присутствовали в жизни Алины, пока не умерла Инга. А стоило ей лечь в землю, как вы тут как тут! Странное совпадение, не находите?

— Инга написала письмо Богдану Юрьевичу и оставила распоряжение сделать опекуном её дочери именно господина Зорина. Так что не передёргивайте, Лидия Константиновна, — с усмешкой произнёс нотариус.

Я благодарно кивнул Войничу, но дамочка не собиралась сдаваться.

— В любом случае, пока отцовство не установлено, вы не можете вступить в наследство, и не можете распоряжаться судьбой Алины. А раз всё именно так, то выметайтесь из этого дома, иначе вам придётся иметь дело с полицией. Я не шучу.

Лидия Константиновна победно улыбнулась и забрала новый полный бокал у прислуги и отсалютовала им.

Я переглянулся с нотариусом, заметил, как злорадно заблестели глаза управляющего и сказал:

— Отлично. Лидия Константиновна вызывайте полицию. Я думаю стражам порядка будет интересно узнать, что тётушка маленькой девочки, которая планирует правдами и неправдами стать её опекуном, балуется с утра до ночи алкоголем и… сомневаюсь, что имеет документы на этот дом. А раз не имеет, то и находится здесь в состоянии алкогольного опьянения, не имеет никакого права. И ещё одно — мы обязательно расскажем о том, как все вы, — я демонстративно посмотрел на прислугу, — пичкали ребёнка успокоительным. И не простого ребёнка, а солнечного…

— Не солнечного, а Дауна! — рявкнула дамочка.

Я пропустил её слова мимо ушей и продолжил:

— Видеокамеры в этом доме есть?

— Есть, — осторожно ответил управляющий.

Я посмотрел на нотариуса и спросил у него:

— Владлен Михайлович, вы знаете, какой срок грозит этим людям за такое пренебрежительное и жестокое отношение к ребёнку?

Войнич сощурил глаза и зло оглядел присутствующих, а потом ответил:

— Богдан Юрьевич, им светит о-о-очень долгий срок.

— А если мы изымем видеозаписи и просмотрим их внимательно как обращались с малышкой, думаю, найдём много чего любопытного…

Слуги стали переглядываться друг с другом и явно нервничать. Управляющий дрожащей рукой вынул из кармана платок и вытер им вдруг вспотевший лоб.

— Богдан Юрьевич, да что же вы такое говорите и как можете так о нас думать? Мы бы никогда…

— Мне хватило несколько минут, чтобы оценить ситуацию и обстановку в этом доме. — Я повернулся к Лидии Константиновне, что стояла, поджав губы и судя по всему, не находила достойного ответа. — Что скажете, дорогая тётушка?

— Скажу, что зря вы в это ввязываетесь, Богдан Юрьевич, — процедила она, недовольная тем, что ей указали её место. — Очень скоро вернётся с командировки дядя Инги. А ещё скоро сюда приедут двоюродные сёстры и брат Инги. Это я молчу о дальних родственниках семьи, которые тоже рано или поздно здесь объявятся. И поверьте, Богдан Юрьевич, вам с ними со всеми тягаться не выйдет. Это может я слабая женщина и не смогла дать вам отпор, но они… — она хмыкнула. — Они вас целиком сожрут и не подавятся.

— Что ж, — не повёл я и бровью. — Им придётся сильно разочароваться, впрочем, как и вам. От своего я не отступлю.

И снова отдал своё распоряжение.

— Повторяю, соберите вещи Алины.

— Богдан Юрьевич, — позвал меня нотариус. — Можно вас на пару слов?

Он отвёл меня в сторону и тихо заговорил.

— Послушайте, чисто юридически, пока отцовство не установлено, вы и правда не можете забрать ребёнка из этого дома.

— А что вы предлагаете, оставить её здесь на растерзание этим шакалам? — спросил я тихо, но негодующе.

— Нет, что вы… — тряхнул он лысеющей головой. — По закону, увезти вы её не можете, могут возникнуть проблемы, которые лишь продлят всю процедуру удочерения и вступления в наследство. Но! — он поднял указательный палец вверх. — Как человек, внесённый в завещание, вы можете на период всех этих процедур, находиться в этом доме. И никакого нарушения не будет со стороны закона.

Я задумался и оглянулся.

Все присутствующие смотрели нам в спины, и по взглядам я видел, что они уже ненавидят меня.

Что ж, к войне я привычен.

— Я вас понял, Владлен Михайлович и благодарю за подсказку.

— Не за что, Богдан Юрьевич. Честно сказать, по отношению к вам я сначала был настроен скептически, но когда увидел своими глазами, что здесь творится после смерти Инги и как вы на это отреагировали, я кардинально поменял своё мнение.

Я только кивнул на его слова.

* * *

«Я» рассеянно осмотрел спальню, в которой буду проводить ночи, пока не установят моё отцовство. Лидия Константиновна спит и видит, чтобы я не оказался отцом Алины и она бы смогла запустить свои жадные ручки в наследство девочки и не только она.

Я задумчиво провёл рукой по волосам, ещё раз осматривая комнату и решил, что такая помпезность не по мне. Слишком яркий интерьер, вычурный и даже безвкусный. Комната Алины была не менее жуткой. После всей бумажной волокиты, когда я вступлю в наследство, перво-наперво перевезу ребёнка в нормальный дом. А ещё ей понадобится няня с соответствующим образованием и опытом работы с «солнечными детьми».

А ещё, не стоит забывать о толпе родственников Алины. Судя по тому, какой оказалась троюродная тётка Алины, остальные окажутся либо такими же, либо хуже. Иначе Инга доверила бы кому-то свою дочь, кто хоть более-менее был бы рад девочке, а не только наследству.

Нужно быть готовым к любым провокациям и нападкам со стороны родственников.

Пока я был один, достал из кармана мобильный и набрал номер своего друга.

— Богдан! Привет дружище! Уже готов к командировке? — раздался басовитый голос Никиты, моего верного товарища, с которым мы вместе прошли все горячие точки и продолжали дружить вне войны.

Никита Петрович Плетнёв — первоклассный оператор и человек, которому я могу спокойно доверить свою спину и жизнь. Не предаст и всегда поможет в любой беде. Последняя его черта не означала, что ему можно сесть на шею. Никита добрый человек, но не добренький. И что самое интересное, он был жёстким и довольно суровым, даже с друзьями. Только его жене и детям удавалось делать Никиту мягким и невероятно нежным.

Большой как медведь, с громадными кулаками, широченными могучими плечами, бритой головой и взглядом, словно пулемётный прицел, он вызывал у людей, впервые его увидевших неоднозначное впечатление, а точнее сказать, заикание, а порой и глубокий обморок. Люди, увидевшие Никиту первый раз готовы рассказать даже самую страшную тайну, сознаться во всех грехах и отдать все свои кровные. Никита всегда расстраивался, когда у людей возникала такая реакция на него, но в данном случае, мне как раз понадобится его помощь.

— Привет, Петрович. Если честно, то нет, — признался я. — Возникли кое-какие обстоятельства, которые я не могу проигнорировать и бросить на самотёк. И я хотел бы попросить твоей помощи.

— Что случилось, дружище? — забеспокоился мой боевой товарищ.

И я рассказал Никите всё с самого начала. Рассказ мой был сухой, безэмоциональный, состоящий из одних фактов и моих наблюдений.

Когда я закончил, то Никита сразу же сказал:

— Богдан, первое — прими мои поздравления, что ты стал отцом. Второе, прими соболезнования, что твоя дочь потеряла мать.

— Спасибо, Никит, — поблагодарил его.

— Наследство — это конечно здорово, но зная тебя, уверен, что ты с удовольствием от него бы отказался, верно? — подвёл итог Никита.

— Всё верно, друг, — согласился с ним. — Но это не моё наследство, а Алины. Тем более девочка особенная. Всё, что принадлежало семье Романовых, принадлежит Алине и никому больше.

— Вряд ли с тобой согласятся её родственнички, — усмехнулся в трубку Никита. — Что ты решил делать?

— На сегодня я отпустил всех по домам. Под присмотром нотариуса, абсолютно все покинули дом, кроме одной женщины, которая присматривает за ребёнком. Эти твари накачивали малышку снотворным, чтобы она не мешала им… — произнёс я последнюю фразу со злостью. — Алина до сих пор спит. Я позвонил Степану и ввёл его в курс дела, он отправил сюда врача. Хочу, чтобы малышку осмотрели. Надеюсь, они не навредили ей.

— Какие же люди твари. На войне мы хотя бы готовы к тому, что можем получить пулю в голову или нож в спину, но здесь, среди гражданских… Мерзота… — прошипел Никита и поинтересовался: — А что с тёткой-пьяницей?

— Отправилась в гостиницу. Но завтра они все вернутся, Никит. Пока я не вступил в права наследования, я не могу уволить этих шакалов и не могу запретить родственникам приезжать сюда.

Раздался низкий и зловещий смех моего друга.

— Решил устроить им «тёплый приём»?

— Почему бы и нет, поможешь?

— С удовольствием. Но предлагаю позвать ещё Лютика и Трофима.

— Хм… Никит, мне кажется, ты пострашнее выглядишь, чем спецназовцы.

— Это да. Но Богдан, раз тебе скоро объявят войну, ты должен быть к ней готов. Парни проверят дом и «удобрят» его своими игрушками.

— Хорошо, — оскалился я. — Я позвоню парням. Надеюсь, твоя супруга меня не возненавидит, что я вырываю тебя на очередное дело?

— Да она тебя расцелует! Раз ты не едешь в командировку, то и я не поеду. Ты же знаешь, что я не могу работать с другими.

— Никит, а я ведь могу больше и не вернуться в эту область. Возможно, мне придётся стать мирным жителем и делать репортажи про… даже не знаю пока, про что.

— Хах! Как придумаешь, про что будешь снимать репортажи, дай мне знать. Моя камера любит только тебя, Богдан!

— Договорились, — улыбнулся. — Сейчас отправлю тебе сообщением адрес и маршрут. И, спасибо, Никита.

— Не говори ерунды, Богдан, — произнёс мой друг. — Скоро буду.

Ну что ж, теперь моя жизнь меняется. Вернее, уже изменилась. Я должен быть рядом с Алиной и следить, чтобы никто не навредил ей и не обидел.

До сих пор злюсь, и буду ещё очень долго злиться, пока не поставлю на место всех тех, кто вредил и хотел навредить ребёнку.

А ещё мне нужна хорошая няня и учитель, который поможет малышке развиваться и познавать этот мир. А может быть, учитель нужен и мне — я же ничего не понимаю в детях. Даже не знаю, с какого бока к ним подойти. Проснётся Алиночка и как она отреагирует на меня? Испугается? Скорее всего. Заплачет? Не исключено. Ох…

Но я прекрасно понимаю и осознаю, что ребёнок — это не хобби, которым можно заняться или перестать заниматься по своему желанию. Теперь девочка будет всегда в моей жизни.