Глава 2
Спустя еще несколько часов Веронику перевели в палату. И только полчаса спустя к нам наконец-то подошел врач, чтобы объяснить всю ситуацию.
— Итак, уважаемые родственники и друзья, — начал говорить доктор Фризман, который непосредственно и проводил все манипуляции в реанимации, — нам удалось стабилизировать состояние Вероники. С ребенком также все хорошо.
— Но? — спросил я, так как не любил, когда тянут время.
Он немного недовольно посмотрел на меня, так как я прервал его, но мне было все равно. Если он не спасет мою жену и малыша, то мое лицо будет последним, что увидит этот урод в своей жизни.
— Но мы ввели ее в кому, чтобы снизить внутричерепное давление.
Черт! Я отошел от всех, чтобы подойти к стене и ударить ее кулаком. Черт, черт, черт!
— Генри, не надо! — судя по голосу ко мне подошел Каллеб, муж мамы Вероники, который оттащил меня от стены, — ты так ситуации не помогаешь.
— Да, но она же в чертовой коме! — яростно ответил я, — в коме!
Я закрыл глаза и облокотился на стену, когда почувствовал, как меня нежно обняли за талию.
Открыв глаза, я увидел Марию, маму Вероники, которая гладила меня по спине.
— Я знаю, милый, — тихо говорила она, и я обнял ее в ответ, так как из ее глаз катились слезы и легкая дрожь проходила через ее тело, — но мы должны быть сильными ради нее.
Я кивнул ей в макушку, а потом просто закрыл глаза, пытаясь успокоиться от переполняющих эмоций.
Какое-то время я просто стоял в ее материнских объятиях и не слышал ничего из того, что говорил врач моим родственникам и друзьям. Я просто не хотел это слышать. Я хотел увидеть ее.
Увидеть, что она была в порядке. Что ничто ей больше не угрожало.
— Пойдемте к ней в палату, — сказал мистер Соболев рядом с нами, — только не будем входить к ней толпой. Иначе нас отсюда быстро выгонят.
Я кивнул и присел на стул, отпуская Марию.
— Идите, я подожду, — ответил я и опустил голову на стену, прикрывая глаза.
Они были ее семьей, поэтому я действительно мог подождать. Я должен был успокоиться прежде, чем войду туда.
— Знаешь, когда она в универе получила сотрясение мозга, то я думала, что хуже с ней уже ничего не может произойти, — пробормотала Джи, которая неожиданно оказалась рядом со мной, — но оказалось, что может…
— Хороший у тебя способ подбодрить, — сказал я в ответ уставшим голосом.
— Ты же знаешь, как я к ней отношусь. Она для меня также дорога, как и для тебя.
— Знаю, прости, — я открыл глаза и посмотрел на ее заплаканное лицо, — я просто боюсь ее потерять.
— Также, как и я, — она похлопала меня по ноге, — Генри, она так легко не сдастся. Ты это знаешь. Она живет ради тебя и вашего малыша.
Я не стал ничего отвечать, а просто кивнул. Потерять одного из них было бы самым ужасным событием в моей жизни.
Когда ее родственники зашли к ней в палату, а затем вышли, мне наконец-то разрешили зайти в палату. Я попросился зайти туда один, так как хотел побыть с ней наедине, как мы это всегда делали.
Только я и она.
Зайдя к ней в палату, я остановился, так как вид ее, лежащей на больничной кровати, с отеками на лице и подключенной к куче приборов, просто шокировал меня.
Но выйдя из ступора, я все-таки набрался сил и подошел к ней. Ее лицо было в небольших порезах и синяках. Ее руки тоже были в небольших порезах, но я увидел, что на левом запястье был гипс.
Аккуратно опустившись на стул рядом с ее кроватью, я взял ее правую руку в свою. Она была прохладной и очень бледной.
Я поднес ее руку к своим губам и начал покрывать ее поцелуями.
— Боже, малышка, — прошептал я и почувствовал, как слезы полились из моих глаз. Видимо, слишком долго я их сдерживал.
Ее глаза были закрыты, а вид ее был полностью расслабленным. Она всегда так выглядела во сне.
Только вот сейчас это был принудительный сон.
— Я здесь, малышка, — я вновь поцеловал ее руку, а второй положил ее на округлившийся живот, — папа здесь. С вами двумя все будет хорошо.
Я был рад, что с малышом тоже все хорошо. Наверное, Вероника пыталась защитить свой живот при аварии. Защитить нашего малыша.
— Боже, малышка, я так сильно тебя люблю, — я приподнялся, чтобы оказаться прямо над ее лицом, — прошу тебя, вернись ко мне. Открой свои прекрасные глаза и вернись ко мне.
Я легко прикоснулся к ее губам, а потом почувствовал, что мои слезы начали капать на ее лицо, поэтому я осторожно их вытер, чтобы соленая жидкость не попала в ее раны.
Пока я сидел и тихо шептал ей слова любви, то не заметил, как в палату вошел врач.
— Мистер Ричардсон, я думаю, что я должен вам кое-что сказать, — произнес доктор, а я все еще продолжал сжимать руку своей жены и поглаживал живот.
Мне не хотелось ни с кем говорить. Единственный человек, от которого я ждал слов, находился сейчас в коме.
— Мистер Ричардсон, — вновь позвал меня доктор.
— Я вас слышал, — мой голос был раздраженный, — что я еще должен знать? Что она не выйдет из комы? Что она так и будет подключена до конца своей жизни к аппарату? Что еще вы мне должны сказать?
— Травма головы — это всегда сложно, — произнес спокойным тоном врач, подходя к кровати с другой стороны и проверяя показатели, — она в коме, в принудительной коме. Но мы не можем держать ее в таком состоянии долго. Максимум пару дней.
— А потом? — я поднял на него глаза.
— А потом она должна прийти в себя, потому что с вашим малышом тогда возникнут проблемы. Срок слишком маленький и…
— Даже не смейте сейчас заканчивать фразу, — я осторожно опустил руку своей жены на кровать, поднимаясь на ноги, — вам платят огромные бабки, чтобы вы тут людей спасали. Значит делайте свою работу.
— При всем уважении, мистер Ричардсон, я врач, а не Бог. И вы должны это понимать.
Я продолжал злобно смотреть на него, а он лишь выдохнул и поправил капельницу, которая была подключена к телу моей жены.
— Мистер Ричардсон, я делаю все возможное. Можете узнать у доктора Соболева, что я вас не обманываю. Мы согласовали с ним лечение. Для вашей жены и вашего ребенка делается все возможное, чтобы она пришла в норму. Но вы должны понимать, что последствия всегда могут быть.
Я опустился на стул, признавая, что он прав.
— Мистер Ричардсон, я должен предупредить, что такая серьезная травма головы может привести к серьезным последствиям.
— Что вы имеете в виду? — спросил я, беря руку Вероники в свою.
— То, что произошло с мозгом мы сможем увидеть, только когда она очнется, — пояснил доктор, — отсутствие реакций, замедленные действия, потеря памяти, влияние на другие органы или части тела… Я не могу сказать, как авария повлияла на мозг вашей жены.
— Хорошо, я понял, — кивнул я, — а теперь вы можете оставить меня наедине со своей женой?
— Конечно, — ответил он, а через несколько секунд покинул палату.
Я остался с Вероникой наедине. Ее рука находилась в моих руках, а мои губы покрывали ее пальчики.
— Прошу тебя, малышка. Сейчас очень важно вернуться ко мне. Вернуться ко мне вместе с малышом. Я жду тебя, Вероника, — я опустил свою голову на ее руку, — я люблю тебя. Очень сильно люблю. Ты обещала прожить со мной всю свою жизнь, а не пару месяцев, поэтому вернись, чтобы я мог продолжать любить тебя.
Я продолжал шептать ей слова любви, пока Мария не вывела меня из палаты, чтобы я мог немного «вздохнуть». Это было тяжело оставлять ее там. Но следом за мной зашла Джи, поэтому я мог быть спокоен.
Я все равно останусь тут, пока моя жена не откроет глаза. А потом я заберу ее домой. И больше никогда и никуда её не отпущу.
