Глава 7. Михаил
Недоразумение какое–то, а не помощница. Тощая, дерзкая, а глазищи… Очки еще эти… Одним словом стрекоза. А по гонору — самка дикобраза. Колючки метровые, так бы и воткнула. И в кого! В меня! Своего начальника! Никакой субординации и страха.
В груди клокочет возмущение. Как она на меня зашипела, что я на сына кричу. А как на него не кричать, если достал? Не понимает ничего и сказать не может что ему надо! Я ведь по дороге в офис чуть не высадил его, ей–богу!
Ну да, каюсь, вспылил, переборщил с децибелами, но…
Не мое это — дети. Не. Мо–е.
А стрекоза:"Орете одинаково". Ага. Лучше бы другое какое сходство нашла.
Вот же пигалица! Мелкая, худая. Куда тетка смотрела? Ведь знает, каких я предпочитаю. Чтобы ножки — вах, попа — орех, талия узкая, грудь… м–м–м, яблочки не меньше троечки. Ну и на личико — модель. Да. И покладистая такая… на все согласная…
Встряхиваю головой. О чем я думаю? Какие бабы после визита Инки и ее"подарочка"?
А вот такие, как эта новенькая. Чтобы мысли точно о работе были, а не о бабах.
Но надо признать, к ребенку стрекоза подход нашла, успокоила. А может, он в ней увидел близкого по росту и возрасту? Да хоть кого, лишь бы не орал.
Проводив за дверь стрекозу с Матвеем, не верю своему кратковременному счастью. Впервые за три дня не только уши отдыхают, но и я сам. Как будто с меня сняли чугунные цепи. Надолго ли? Как люди вообще с детьми живут? Постоянно? Круглосуточно? А если их несколько?
Не понимаю!
А еще больше я не понимаю, как теперь жить не только с ребенком, но и его няней — посторонней бабой? На работе ночевать? Так себе идея. Отправить ее к ней домой с Матвеем или квартиру им снять? Э–э, нет, это точно бред.
Надо как можно быстрее сбросить этот ненужный балласт. Надолго меня не хватит.
Набираю Степана — начальника службы безопасности.
— Есть новости? — начинаю без предисловий.
— Ищем. Пока глухо.
На кой ляд мне такая служба безопасности, что за три дня человека найти не может? Срываюсь и ору в трубку чуть ли не матом:
— Найди мне эту курицу! За что я вам зарплату плачу?
Меряю кабинет шагами туда–сюда. Бесит эта затяжная эпопея с поисками какой–то бабы.
— Михаил Иванович, нам бы зацепку, где ее искать…
— Да не знаю я где ее искать! — рявкаю.
— Не приходила? Мать все–таки, инстинкты…
— Нет, не появлялась. Третий день уже идет.
— Мы просмотрели записи с видеокамер, картинка размытая, изображение не четкое. Нам бы побольше информации. ФИО, адрес, особые приметы.
— Да не помню я ФИО! Зовут Инной. Отчества не знаю. Фамилия то ли Орлова, то ли Воронина, короче, птичья какая–то.
— Кукушкина?
Остряк, блин.
Степан задает еще несколько уточняющих вопросов, но я практически ничем помочь ему не могу. Инка — одна из немногих девок, с которыми я встречался от силы месяц, и это был прогресс в отношениях. Остальные были, мягко говоря, одноразовыми. Меня устраивало, их тоже.
Потому и ничего примечательного вспомнить о матери Матвея не могу. Да и времени сколько прошло, странно, что вообще ее вспомнил. После нее в моей постели было столько баб, что и не сосчитать, не вспомнить.
Кстати, из приемной не доносится ни звука. Открываю дверь — пусто. Видимо, моя секретарша увела ребенка в кафешку.
Вот интересно. Почему малой заткнулся только с этой не–пойми–что–за–экспонат по имени Настя? Что в ней такого, какие слова нашла для него?
Если Матвей действительно мой сын, то чего он орет со мной? Почему не чувствует кровную связь? Был у меня порыв сдать анализы на родство и пропал. Зачем? Что это изменит? Сын, не сын, какая разница? Не хочу я детей. Не хочу этого пацана. Верните мне мою спокойную разгульную холостяцкую жизнь! Где не будет круглосуточных криков и выноса мозга.
Кстати. Надо воспользоваться тишиной и позвонить Андрюхе. Как я про него забыл? Он же сразу после института пошел работать в частное сыскное агентство. Команда из знакомых ребят в полиции и собственной службы безопасности уже ищут мамашу ребенка, но пока глухо. А у Андрея возможностей может быть побольше.
Конец ознакомительного фрагмента.
