В Петербург за счастьем

Татьяна Купор, 2021

Агата купила билет на поезд и сбежала от мужа-тирана. Казалось, кошмар позади, она начала все с нуля и встретила хорошего человека. Но порвать с прошлым не так просто, когда есть одна маленькая тайна…

Глава 2

Подруга сдержала обещание. Когда Агата вернулась в спальню после душа, на столе лежал ноутбук. Сердце наполнилось безграничной благодарностью. Разве могла она представить, что однажды некая Мила Чернова станет единственной, кто протянет ей руку помощи и вытащит из трясины кошмара?

Открыла ноутбук, вошла в социальную сеть и пролистала переписку.

«Привет. Как там дела с обложкой? Макет готов? А то мне скоро стартовать. Переживаю жутко», — писала Мила.

«Привет, макет готов, вышлю чуть позже. У меня сейчас проблемы дома», — ответила ей через полчаса. А под ответом запись: «Сообщение удалено».

«Извини, случайно отправилось», — сконфуженно написала тогда Агата, совершенно не понимая, как так получилось — скопированный текст отправила не туда, куда нужно. А Мила, как назло, успела прочитать сообщение до того, как оно удалилось. Что о ней теперь подумает?

«Это что — твоя книга? — начала расспрашивать та. — Или отрывок, который ты иллюстрируешь?»

«Это… личное. Жестокая правда», — почему-то Агата не смогла соврать. Помнится, вытирала слезы кулаками и кусала губы, чтобы вытерпеть боль. Прежде чем уйти, муж сказал сохранить новую главу книги. Дрожащими руками она стучала по клавишам, а потом скопировала текст и… отправила не туда.

«Ох, блин… Это ужасно! И он — твой муж? Прости, конечно, что лезу не в свое дело, но от такого нужно бежать и как можно скорее, пока не изуродовал».

«Согласна. Но куда бежать? Он же везде меня найдет. Я в ловушке, Мила».

«А знаешь что? Перебирайся ко мне…»

Закрыла окошко с сообщениями, грустно улыбнувшись. Чужой человек. Пару лет общались виртуально, в основном по делу, а тут — такое предложение… Все еще не верилось, что это не сон. Не верилось, что забившаяся в угол испуганная жертва нашла в себе мужество вырваться из ада…

Открыла страничку подруги. На месте аватарки — все та же девушка в шляпе, на стене — сплошные репосты из авторской группы: «У меня новинка, налетайте!» «Продолжение романа уже на сайте», «Скидки» и так далее. Взгляд наткнулся на запись: «Обложки от замечательной Агаты Волк!» Нажала на страничку «обложечницы» — свою, рабочую. На фото — брюнетка с окровавленными пальцами, сжимающими розу с шипами, в профиле — намеренно сокращенная фамилия. На самом деле в девичестве она Волкова. Но сократила специально, чтобы никто не нашел. Эта страничка была единственным местом, где она могла ненадолго скрыться от мужа. И на данный момент — все, что у нее осталось от прошлой жизни, ведь реальный профиль пришлось удалить еще в поезде. Гневные сообщения с требованием немедленно вернуться так и остались непрочитанными. Забавно: на той страничке на всех фото она счастливо улыбалась, а он обнимал ее так, словно никаких других женщин, кроме нее, не существовало. Синяки и шрамы, конечно же, остались за кадром. Как и разрывающая душу боль.

Почему никто и никогда не выставляет настоящих фотографий, без масок? Все друзья вокруг, судя по фото, безмерно счастливы. Никто не показывает слезы, болезни, усталость, бедность — только улыбки, только довольство. И она такая же. Окружающие и не подозревали, каким кошмаром стала для нее семейная жизнь. Все видели только то, что она позволяла видеть. Ровно до того момента, пока не отправила по ошибке сообщение Миле. А если бы не эта случайность? Бежать было бы некуда, да Агата и не рискнула бы и оставила все так как есть…

Вздрогнула от звука оповещения. Пришло сообщение от Милы, полчаса назад клятвенно пообещавшей лечь спать. Почти сутки за компом! Куда это годится?! Вздохнув, Агата прочитала:

«Завтра обязательно выберемся погулять. Ты должна узнать город, в котором собираешься жить». И, прежде чем она успела ответить, подруга вышла из сети.

Собираешься жить. Разве? Насколько хватит терпения у Милы? А она сама как долго будет стеснять эту добросердечную девушку? Нужно что-то делать, как-то устраиваться. И Агата решила завтра утром, на свежую голову, тщательно продумать дальнейшие действия.

Примерно через час легла в постель и постаралась уснуть. Ночь была непривычно светлой, еще и мысли всякие в голову лезли, Агата никак не могла забыться сном. В боковом кармане сумочки лежала флешка — единственный свидетель ее страданий. Шахерезада, чтобы избежать казни, рассказывала султану сказки, а она «развлекала» мужа историями из собственной жизни. И зачем, спрашивается, прихватила флешку с собой? Сколько раз рука тянулась к кнопке «удалить», но постоянно что-то удерживало. Пора уже покончить с этой ненужной писаниной. Каждая строчка — как кровавая стежка, прошитая в сердце, каждое предложение — как клеймо, выжженное на изнанке души. И не имеет значения, будут ли эти воспоминания выплеснуты на бумагу или останутся только в ее памяти. В любом случае, эти шрамы никогда не зарастут…

«Сегодня он снова не в настроении. Я определяю это по его шагам — твердым, уверенным, жестким. Я определяю это по звону ключей — сейчас он гремит ими чересчур громко. Так и вижу эту картину: сильные пальцы с раздражением впиваются в каждую стальную зазубринку, ноздри раздуваются, а на скулах играют желваки. Со злостью швыряет сумку в угол и рыскает глазами по комнате в поисках жены, на которой всегда можно отыграться.

— Опять прячешься? — выплевывает он, а я сжимаюсь в комочек, искренне не понимая, как мое сердце, стучащее так бешено, еще не выпрыгнуло из груди.

Снова слышу шаги и до крови закусываю губы.

— Не отвечаешь? Для тебя же хуже!

За дверью раздается звяканье — и я вздрагиваю. Ему ничего не стоит выбить эту хлипкую щеколду. Она меня не спасет.

Я не могу сбежать. Когда он закрывает квартиру и уходит — я не могу открыть дверь с внутренней стороны.

Поворачиваюсь и смотрю в окно, на устроившуюся на подоконнике птицу. Как же хорошо быть свободной, как она! А я — как в клетке. Даже в зеркало смотреть боюсь. Он говорит, что я — его собственность, что никуда не денусь, что навечно в его плену. И только ему решать, когда это прекратить и что со мной делать дальше. А пока я должна терпеть и молчать.

И еще он сказал, что я буду жить, пока полностью не допишу эту книгу…

В перепонки ударяет глухой стук, и в следующий миг я понимаю, что дверь комнаты предательски распахнулась. Меня больше ничего не спасет. Терпеть и молчать. Я должна терпеть и молчать, чтобы еще больше не разозлить его. Пытаюсь мысленно втолковать себе это, пока он приближается. Вжимаюсь в стенную нишу и чувствую боль, но это ничто по сравнению с тем, что ждет меня дальше…»

«Сообщение удалено».

Но Мила успела его прочитать.

И в тот судьбоносный день Агата наконец решилась бежать…

***

Солнечные лучи, пробившись сквозь жалюзи, начали игриво прыгать по лицу, заставив Агату наморщить нос. Хотелось удержать это мгновение пробуждения в тишине и безопасности. Господи, оказывается, человеку так мало нужно для счастья — всего лишь просыпаться по утрам без страха и боли! Да, Господи, спасибо за это утро, за солнце за окном, за эту минуту счастья! Спасибо!

Потянулась в постели и уловила умопомрачительный запах кофе. Накинула халат, влезла в тапочки и тихонько пробралась на кухню. Застала Милу, сидящую за ноутбуком с чашкой в руках. На ней тоже халат и тапочки. Светлые волосы слегка растрепаны.

— Утро недоброе, — сразу констатировала она, бросив на Агату мимолетный взгляд. — Твоя чашка на подоконнике.

— Спасибо. Как ты узнала, что я проснулась? — Взяв приготовленный кофе, устроилась на соседнем стуле.

Мила прыснула:

— Ты всегда выходила «онлайн» в половине восьмого.

— А, ну да… В это время он просматривал мою почту. Потом уходил на работу и закрывал дверь на все замки, — вслух добавила Агата, на миг нырнув в прошлое.

— Эй! — подруга пощелкала пальцами перед ее носом, возвращая в реальность. — Забудь про этого му… мужчину. Все! Досвидос! Сейчас перекусим — и пойдем город смотреть.

— А как же продолжение книги?

Мила устало махнула рукой:

— Сегодня отдыхаю. И так строчила, как из пулемета, круглые сутки. Видела клавиши на ноутбуке, который я тебе отдала? Понимаешь, я очень эмоциональный человек, и иногда, когда сильно увлекаюсь, бью по клавиатуре сильнее, чем надо. И ногтями, — она продемонстрировала аккуратные длинные ногти, покрытые бесцветным лаком. — Сначала стерлась краска с клавиш, потом появились небольшие вмятины… Ну, ты поняла. Так вот, к чему я это веду. Я выкладываюсь по полной, но даже мне иногда нужна перезагрузка. Отдых. Вдохновение. Да, признаю, я поспала пару часов, а в семь уже строчила новую главу. Текст прямо летел! И зачем я только зашла на сайт? Один возмущенный коммент махом перечеркнул все хорошее настроение!

— Что написали?

— «Где прода, автор?» — Мила выдержала паузу. — И этот читатель думает, после такого я сяду и продолжу писать, как ни в чем не бывало? Я не машина, в конце концов! Понимаю, что они ждут, мои лапушки, стараюсь изо всех сил, но такие выпады просто сбивают весь настрой!

— Значит, поэтому утро недоброе?

— Просто достают эти вопросы. На один день сделала перерыв — все, армагеддон, меня готовы съесть не жуя! То, что у меня есть жизнь вне творчества, никого не интересует. Устала я от такого давления.

— Понимаю. А у меня есть для тебя сюрприз, — заговорщически улыбнулась Агата и кивнула на дверь: — Пойдем. Сейчас у тебя мигом улучшится настроение!

Мила заинтригованно последовала за ней. Сюрприз ей и вправду понравился, судя по изогнувшей губы улыбке и бурным благодарностям:

— Ты прелесть! Обложки — просто супер! Девчонки будут визжать от восторга! Слушай, а парень как хорош! Я прям в него влюбилась. Неужели он лишь плод твоей фантазии? Мне он кого-то отдаленно напоминает… Правда, не могу понять, кого.

Агата отвела глаза. Полночи не могла уснуть; в конце концов, плюнула и села за работу. Обложка была почти готова, оставалось лишь дорисовать главного героя. Рука послушно вывела знакомые черты… Черты лица того самого художника, которого видела вчера. Вспомнила, как он ей не дал упасть в реку, и сердце почему-то перевернулось. В его взгляде переплелись страх и тревога, когда она вцепилась в перила моста и взглянула вниз. Определенно его пугает что-то, связанное с водой… Внезапно поймала себя на мысли, что хочет узнать его тайну…

***

— Разводных мостов в Питере несколько, но самый известный из них, конечно же, Дворцовый — пусть и не самый длинный, зато самый красивый и величественный, — с видом знатока вещала Мила. Ветер играл с кончиками ее светлых прядей, выглядывающих из-под легкой шапочки, правая рука, обтянутая черной перчаткой, крутила верхнюю пуговицу пальто. Серого — под цвет ее глаз. — Он соединяет центральную часть города со стрелкой Васильевского острова.

— Я вчера здесь гуляла, — призналась Агата, скользя взглядом по зданиям и прохожим. Невольно искала в толпе художника. Он обещал ждать…

— Надо будет вечером сюда прийти, хочу, чтобы ты посмотрела, как разводят мост. Хотя я и давно здесь живу, а все равно не перестаю восхищаться этим зрелищем.

— Ты, наверное, родилась в Петербурге? — пользуясь случаем, поинтересовалась Агата. Хотелось как можно больше узнать о своей спасительнице, устроившей для нее эту замечательную прогулку. Наслаждаясь каждым оттенком серого неба, такого ласкового и доброго, хоть и хмурого, каждой ноткой сырости в воздухе, она никак не могла поверить, что все это происходит в реальности.

— Родилась здесь, но выросла в другом месте, — ответила Мила. — Сразу после рождения меня увезли во Всеволожск. Бабушка не поладила с моим отцом, не приняла его — вот они с мамой и уехали подальше, чтобы их не доставали. А лет пять назад бабуля умерла и по завещанию оставила эту квартиру мне. Я к ней раньше часто приезжала. Вместе ходили в театры, оперу… Жаль, что она так быстро ушла. — Мила отвернулась, чтобы не показывать чувств, но Агата все равно успела заметить, как она смахнула слезу кончиками пальцев. Хотела было как-то подбодрить ее, но, пока подбирала слова, подруга задала встречный вопрос:

— А ты сама-то где родилась? Там же, в Великом Новгороде?

— Рядышком с городом.

— Я была там, но очень давно. С этими книгами скоро совсем рехнусь, никуда не хожу, никуда не езжу, света белого не вижу, — в шутку начала причитать Мила. — Помру — и знать никто не будет.

— Как «никто»? Заметят читатели, которые ждут проду.

— Ха, точно! — рассмеялась подруга. — Ну, еще родители забьют тревогу, если я в течение недели не позвоню, — она театрально закатила глаза и поежилась. — Ух, что-то похолодало. Предлагаю съездить в одно интересное место. Давно хотела там побывать…

Вскоре они оказались в картинной галерее Яна Ларского. Это имя ни о чем Агате не говорило, зато Мила так сияла от радости, будто только что выиграла миллион, а не купила билет на какую-то выставку.

— Это не «какая-то», — пояснила подруга в ответ на ее фырканье, — а одна из самых популярных и скандальных. Автор этих картин — хозяин галереи, Ян Ларский. Его последние выставки, включая эту, прогремели на весь мир. Приятно, что такой талантливый человек — наш, русский, еще и петербуржец. Я все еще не теряю надежды с ним познакомиться.

Агата шутливо прищурилась.

— Что? Надо обрастать полезными знакомствами, — развела руками Мила.

Картины и вправду оказались интересными: в женских силуэтах отображался Петербург. Издали казалось, что там изображены обнаженные тела, но по мере приближения смотрящего они превращались сначала в абстрактные линии, а затем в городские пейзажи. Задумка Агате понравилась.

— А почему скандальная? — полюбопытствовала она.

— Ну, кто-то там разглядел в его картинах сексуальный подтекст и пытался добиться запрета выставки, — пожала плечами Мила.

— Хм. По-моему, все довольно невинно. Никаких переходящих грань допустимого деталей. Изящный женский силуэт, красивые виды города…

— Спасибо, — послышался за спиной приятный и до мурашек знакомый голос. Обернувшись, Агата увидела вчерашнего художника. Сердце сделало невероятный скачок: уж кого-кого, а его увидеть здесь она никак не ожидала. Бросила взгляд на Милу: та застыла с открытым от удивления ртом. И в этот момент Агата сообразила, что подруга видит перед собой мужчину с обложки собственной книги…