Диагноз по случаю. Почти серьезные рассказы

Татьяна Кравец

Муки творчества, муки любви, муки науки, муки бытия… Но зачем же мучиться? А без мук в жизни какой интерес?!О разных муках и людях – почти серьезные рассказы. Почти – потому, что жизнь вообще штука трагикомическая.Чтение рекомендуется как средство от хандры.

Андрюха и заваруха

Алина разрывалась на части — от раздражения и смеха. Андрей лежал на кровати, куда спланировал с порога, и заявлял зычным голосом, чтоб ему не мешали дремать. А она, если хочет, пусть приляжет рядом. Алина недоумевала: как она могла в такое вляпаться? И она, и Вера, и Володя?

Вообще, такое нетривиальное событие, как встреча с Андреем, должно было случиться. Декабрьская поездка в дом отдыха Евпатории сразу складывалась непросто. Алина выбрала это место по совету врача-травматолога: для восстановления переломанной руки лучше всего окунуться в сакские грязи — рядом с Евпаторией же Сакское озеро! Но только она озвучила это родным и друзьям, как услышала: «Почему именно туда? Там стреляют поблизости!».

— Что за фатализм «от судьбы не уйдешь»? — попыталась вразумить родственница. — Человек сам делает свою судьбу.

Алина запаниковала и позвонила в дом отдыха, где при бронировании номера ее заверили, что обстановка вполне спокойная. Теперь же она услышала: «Пока рано говорить о стопроцентной гарантии, перезвоните недели через две». Черт побери! Неделя с бессонницей. Где еще есть лечебные грязи? В Калининградской области? На Кавказе? Сдала билеты на поезд до Симферополя и стала искать другие варианты. А через неделю раздался звонок из Евпатории:

— Ваш одноместный номер подтверждаем. У нас все спокойно. Крымский мост под усиленным контролем. Ждем вас!

— Ой, держите меня семеро! — возмущалась Алина, — я уже свыклась, что там опасно, а теперь опять — не опасно. Какие нервы выдержат? Там психиатр есть? Поеду. Главное — сакские грязи! Самые лучшие.

И Алина купила новые билеты на поезд. В дороге три дня. Взяла с собой книги, дома-то совсем некогда читать. «Куда я еду? Может, не стоило?» — переживала она в первые часы пути. Неожиданно всплыли строчки:

Ты хочешь знать: кто я? что я? куда я еду?

Я тот же, что и был и буду весь мой век.

Не скот, не дерево, не раб, но человек!

Это ж тридцать лет назад она учила в университете! Всем общежитием готовились к экзамену по литературе XVIII века, вечером повторяли четверостишие Александра Радищева, потому как другие вирши заучить не успевали: накануне играли в футбол — команда второго этажа против третьего. Алина пошла отвечать первой и получила отличную оценку. А следом второй, десятый сокурсник — преподаватель уже слышать не мог: «Кто я? Что я?». Пятерок больше не было, она одна успела выпендриться. А сейчас выпендрилась с поездкой? Нет уж! Тогда повезло, и сейчас должно!

Она открыла книгу Содзи Симада, японского писателя, которого прежде не читала. Сыщики раскрывали убийства в Рождество, когда «на окрестностях лежала волнистая, как стиральная доска, белая пелена, под которой отдыхала земля цвета сухой травы». Прочитала, посмотрела в окно — тоже волнистая белая пелена. Захочешь так угадать — не получится. С героями Кодзабуро, Тикако, Масаки, Есихико (ну и имена!) два дня пролетели мгновенно. Хорошая интрига, до конца не могла угадать, кто всех убил.

А наутро третьего дня вдруг подумала — не просто так ей в руки попал детектив, закрученный, как иероглиф: подсознание после нервных сборов выбрало Симаду и тем самым определило грядущую интригу на отдыхе.

«Куда я приехала?» — схватилась за сердце Алина, когда вечером пошла в столовую оформляться «на питание». У своего столика она услышала:

— А ваш муж уже сделал заказ на завтра.

Что творится?! Полчаса назад при регистрации дежурная восхитилась, как она хорошо выглядит в ее шестьдесят четыре года. Чуть в обморок не рухнула — ей всего пятьдесят пять! Оказалось, женщина неправильно посчитала возраст от даты рождения! И все время, пока оформляла документы, пыталась загладить оплошность, осыпая комплиментами: и стрижка у нее молодежная, и глаза молодо блестят, и фигура на зависть молодым. Такого количества повторов одного слова за пять минут Алине, социологу по профессии, слышать не приходилось. Но она не стала сердиться, ведь регистраторша говорила чистую правду: перед поездкой она сделала стрижку «Пикси» (с «височками», как у Лайзы Минелли в «Кабаре»), а стройной ее фигура была всегда.

С хорошим настроением Алина пошла в кафе-столовую и — здравствуйте, муж. Конечно, сердце екнуло, ведь с супругом она почти десять лет назад развелась, и думать о нем забыла, но тут напомнили. Она поинтересовалась, как выглядит муж, не очень ли толстый? Официантка заверила, что мужчина лет шестидесяти, солидный, но с тросточкой — хромает. Узнав же, что гостья не с Сахалина, а из Томска, то есть муж — не ее, смущенно извинилась.

На завтрак первыми пришли дедушка из Джанкоя и миловидная возрастная дама из Симферополя, следом — Алина, а последним — сахалинский товарищ. Высокий, плечистый, с щетиной седых волос, мясистым носом и громогласным голосом — такая врожденная склонность командовать, потому, наверное, и голос был хрипловатым. Он тут же сообщил, что его зовут Андрей, можно Андрюха, и предложил общаться по имени, как обычно случается на отдыхе. Поведал, что уже три месяца на больничном — из-за замены тазобедренного сустава в московской клинике: оттуда и отправили на реабилитацию в крымские грязи.

— Андрей, тебя вчера моим мужем назвали, — сразу задала Алина легкий тон. К окончанию трапезы, впечатленная его состоянием, она пригласила в гости: — Вечером с моими дорожными попутчиками Верой и Володей, супругами из столицы Чувашии (им дальше столик достался), собираемся отметить начало отдыха местным вином. Если хочешь, приходи.

— После ужина? Спасибо, но после еды в сон клонит, — прозвучал отказ.

Собраться с чебоксарцами решили у нее в номере — он был намного свободнее, чем их двухместный. Когда она поведала им про соседа, отказавшегося от застолья, они не расстроились: еще в поезде нашли много разных тем для общения.

Супругам было по шестьдесят три года, они прекрасно дополняли друг друга: круглолицая блондинка Вера, в прошлом бухгалтер — энергичная и говорливая, а невысокий кряжистый инженер Володя — рассудительный, спокойный, с удивительной особенностью говорить смешное с серьезным выражением лица. В первый вечер они втроем вышли прогуляться, а на обратном пути потеряли свою улицу имени пионера-героя. Дом отдыха находился на окраине городка в довольно пустынном месте, не у кого было дорогу спросить. Неожиданно на горизонте появился мужчина и Володя бросился к нему с трагическим криком: «Где Павлик Морозов жил?». Надо было видеть лицо встречного! «В XIX веке!» — последовал ответ. Потом оказалось, прохожий тоже приезжий. Хохотали от души. С веком, конечно, он ошибся, зато анекдот сложился.

Вечером в номере Алины они весело вспоминали вчерашние поиски, как вдруг раздался стук и дверь распахнулась.

— Муж пришел! — громко провозгласил гость, держа в руках тарелки с нарезками сыра и мяса. И без тросточки захромал к столу.

Появление Андрея сделало вечер интереснее: он рассказывал о своей бывшей работе спасателем, балагурил о поездке в Арабские Эмираты, иронизировал по поводу болезней. Около одиннадцати часов стали закругляться. Андрей поднялся с кресла и… пошел мыть посуду. Супруги, переглянувшись, быстро ретировались. «Муж» аккуратно составил на стол мытые бокалы, поблагодарил за вечер и исчез. А наутро поинтересовался самочувствием Алины и спросил, не будут ли чебоксарцы против, если он присоединится к их компании? В прогулках по городу и к морю, к вечерним разговорам? Да кто бы возражал!

— Алина, он на тебя глаз положил, — авторитетно заявила Вера при встрече на другой день. — Просто так никто посуду мыть не будет. И не зря он вчера сказал, что расстался с третьей женой.

— Не выдумывай, не сочиняй, — отмахнулась Алина. — Ничего посуда не значит. Он просто хорошо воспитан. А знаешь, у него всего один глаз, вместо второго установлен протез, — и она поведала историю о детской травме, услышанную за завтраком, после чего с улыбкой вздохнула: — Еще инвалидных романов мне не хватало!

…Алина присела на стул в комнате спящего Андрея и, вспомнив его слова «хочешь, рядом приляг», тихо рассмеялась. Он, правда, умел к себе расположить. Открытостью, легкостью. Как-то вместе они ходили на рынок, где он долго выбирал фрукты, а она в сторонке разговорилась с продавщицей. Та сказала, что ее спутник раньше интересовался домашним коньяком и как раз сегодня звонил, уточнял. Увидев их общение, Андрюха прогремел издалека: «Я эту даму не знаю, ничего ей не рассказывайте!».

Впрочем, это был единственный раз, когда он открестился от нее: чаще всего он выдавал некие «семейные» фразочки вроде «да-да, нас вместе учитывайте». И однажды на дегустационной экскурсии один из отдыхающих искренне удивился, узнав, что Андрей — не муж: «Ты так его опекаешь, у меня даже сомнений не было!». Она руками развела: «Как не опекать бедолагу с двумя протезами!». Поездка в винодельню завершилась покупкой вина, ведь сомелье просветил, что это тоже лечение — энотерапия. Андрей заплатил за себя и за Алину. На ее удивление выдал: «Ты что, меня за фраера держишь?».

С Андреем было просто. Не то, что с видным москвичом, жившим в номере по соседству с Алиной. При знакомстве он заметил, что они во время первых посиделок вели себя довольно шумно, но он не в претензии. Следом заявил, что пока свободен и может примкнуть к ним. В другой раз, когда Алина позвала его на киносеанс в доме отдыха, ответил, что ему долго собираться (зануда!). Еще при встрече по пути в столовую выдал, что не всеядный: Алина вообще не поняла, к чему это было сказано. Ну а потом москвич пригласил ее посмотреть купленную для себя крымскую косметику — мицеллярную воду, дневной и ночной крем, шампуни, бальзамы… В итоге она поняла, что недостаточно изысканна для общения с таким соседом, поэтому продолжила общение с чебоксарцами и сахалинцем.

В зависимости от грязевых процедур, с супругами гуляли то она, то Андрей, а по вечерам все вместе ходили на танцы, концерты и в кино, после чего всегда к кому-то в номер — поболтать за чаркой доброго вина.

Неожиданно вечерний ритуал вскоре привел к ссоре Алины с приятелями. Сначала с Андреем, который стал налегать на крепкий местный коньяк: интеллигентности при этом резко поубавилось.

— Але, гараж, налей суп, — обратился он к ней за обедом, успев принять сто грамм для аппетита.

— Не надо так со мной разговаривать, — произнесла она сухо и наливать не стала. Пришлось ему самому подниматься с места.

— Ой, что-то между вами все-таки есть, — оценила ситуацию дама из Симферополя, а дедушка из Джанкоя в беседах не участвовал, так как плохо слышал.

К вечеру Андрюха выпивал столько, что разговаривать мог лишь нецензурно. Вера с Володей тоже стали предпочитать вину крепкое, и тоже могли нелитературное словцо вбросить. Алина не воспринимала эту лексику, потому перестала ходить на посиделки.

— Ты пойми, он просто отрывается на отдыхе, — выговаривала ей Вера за Андрея. — Он не алкоголик, ты не права. Он не агрессивный, вполне спокойный. Не выделывайся, пойдем к нам в номер — выпьем, а потом на танцы.

— Нет. Не просто отрывается, он не может остановиться. Запойный.

И так же она отрезала соседке по столу, когда после целого дня отсутствия Андрея в столовой та предложила проведать его в номере — вдруг плохо стало:

— Зачем мне это надо? Я разве приехала присматривать за пьяницами?

А спустя пару дней у Алины отлегло. В конце концов, она же ему не жена — отчего стала злиться, переживать? В роль вошла? И, осознав ситуацию, стала говорить с Андреем спокойно. Обрадовавшись, он даже попросил ее помочь выбрать подарки для родных. Купили и внуку, и дочери, и бывшей третьей жене, с которой разошлись через девять лет брака. Понятно: пусть он и добрый, но так пить — кто же выдержит! Однако про подарок бывшей подумал: помнит, значит, надеется. Да и пусть, ей не интересно.

После магазинов зашли в кафе. И здесь Алину ждал сюрприз! Не от спутника — от интерьера! Стена зала была расписана портретами поэтов Серебряного века! Она захотела в поэтической атмосфере пообедать, Андрей присоединился — ему осточертело диетическое питание. В шкафчиках и на подоконниках лежали томики стихов, на столе стояли свечи, на салфетках мелькали строчки… Рука Алины потянулась к книге: поэзию обожала с юности. А дальше пробрало — стала читать вслух.

— «И сердце то уже не отзовется. На голос мой, ликуя и скорбя…» — от строчки Ахматовой Андрей, успевший вкусить антрекот, закашлялся.

— «Девушка пела в церковном хоре. О всех усталых в чужом краю…» — к началу стихотворения Блока он успел прожевать и отложил вилку.

— «Сегодня, я вижу, особенно грустен твой взгляд…» — от Гумилева спутник заволновался и глотнул воды.

— «Любить иных — тяжелый крест…» — на Пастернаке он крепко задумался.

Алина прочитала еще Есенина с Мандельштамом и, выдохнув, взялась за приборы — возрадоваться кухне. Опешивший кавалер поинтересовался:

— А про девушку в церкви — чьи стихи? О чем они?

— Александра Блока. О надежде на лучшее, — улыбнулась Алина. Стало понятно, что Андрей ее теперь никогда не забудет!

Вкусно пообедали, с шампанским. А когда Алина взяла счет посмотреть, то услышала от него: «Стой! Счет мой!». О, как прочувствовал поэзию!

… — Ты была права, Андрей не может остановиться, запойный, — вздохнула Вера, когда Алина вызвала их с Володей в номер заснувшего пьяного приятеля. Через два часа приедет такси, чтобы отправиться в Симферополь к поезду до Москвы, откуда через день вылетает самолет на Сахалин. А чемодан не собран!

— Я хотела запомнить его галантным, каким он был вчера в кафе, — заметила Алина. — Не получилось. Он на ужин еле притопал. Мы с соседкой чуть не под руки сопроводили его из столовой до кровати.

Дальше начался сюр! Алина брала охапками вещи из шкафа и передавала Володе, который утрамбовывал чемодан, приговаривая в стиле считалочки: «Буду резать-буду бить» — «Носки-трусы, носки-трусы, носки-трусы…». Вера собирала в пакеты туалетные принадлежности и чуть не выбросила невзрачную коробочку, как оказалось, с линзами (никогда таких не видела). С трудом Володя разбудил хозяина, чтобы отправить в холодный душ. Андрей, наконец, оделся, вышел из ванной и попытался одновременно обнять Алину и пожать руку Володе, но брякнулся на стул.

— Андрюша, ты ногу в ботинок поперек засовываешь, — присел перед ним Володя. — Девчонки, помогите, развяжите ему шнурки…

Алина с Верой зашлись от смеха, глядя на Геракла Андрюшу. Сквозь слезы добрались до узелков и развязали. Фу-у-у-у, обулись. Вышли из номера в коридор и… с Андрея съехали брюки.

— Черт, он штаны не застегнул, — Вера нервно заправляла волосы за уши.

Хором они подтянули штаны и довели отъезжающего до холла. Дежурная вышла из-за стойки, охая, как он сядет в поезд. Но тут же предположила, что Алина его не оставит, ведь они всегда вместе гуляли.

— Я — посторонний человек! — Алина в сердцах сорвала шейный платок. — Мы друг другу никто, лишь за одним столом обедали. Я не поеду провожать его до Симферополя.

— Как потом возвращаться, за чей счет? — поддержала Вера.

— Но он же человек…

Пока Вера общалась с дежурной, Володя с Алиной вывели пьяного Андрюху на крыльцо. И брюки снова упали… Алина бросилась их поддерживать, ругая себя на чем свет стоит — как она в это вляпалась! Но надо помочь, человек ведь. Да и самой как-то случилось уезжать после застолья и перепутать поезда, правда, успела вовремя сориентироваться и пересесть.

— Да оставь ты его, — закричала Вера из холла. — Пусть едет в трусах. На улице плюс десять, не замёрзнет.

— Вера, попроси у регистратора скотч, — возражала Алина, — мы ему брюки завяжем скотчем.

— Алиночка, Верочка, все будет хорошо, — громыхал на всю округу Андрюха.

Кое-как усадили в такси и взяли с водителя слово, что тот проводит его до купе. И скорей по номерам — в душ и спать: им всем отъезд предстоял завтра. Поздно вечером пришло смс: «В поезд сел». Выдохнули и до своего отъезда только и вспоминали проводы — то грубым словом, то веселым.

Уже в поезде Алина получила аудиосообщение: «Я в Москве. Еду на аэроэкспрессе в „Шереметьево“. Красиво здесь. Беленько все, снежок выпал. Березки… Мне нравятся высокие березки…».

Что-о-о-о? Берёзки? Алина сразу позвонила Вере:

— Наш сахалинский друг — тот еще ежик.

— Какой ежик? — не поняла собеседница.

— Это из какой-то юморески. Парень ежика расхваливал покупательнице на рынке: «Как он чихает, мадам! Смех и восторг! Купите ежа, назовите Виктор Коклюшкин и чихайте на скуку. Купите ежа, мадам!». И Андрюха — как чихает! Позавчера штаны не мог удержать, а сегодня сообщение прислал, что березками любуется. Смех и восторг.

— Да. Не соскучишься!

— Ой, а может? Точно, небесный посланник, — рассмеялась Алина. — Он был послан, внедрен, заслан в наши жизни не выпивки ради, а пользы для, ведь скука — враг здоровья!

Так что не бойтесь заварухи, господа! Назовите зачинщика Андрюхой и чихайте на скуку!