Истории для взрослых девочек

Татьяна Кветачка, 2021

Увлекательные живые истории о любви. Эмоциональные и чувственные, романтические и страстные, простые и сложные, трогательные и наполняющие, уникальные и в чем-то похожие. Искренние признания и откровения раскрывают все полутона чувств. И отражают истинные эмоции и настроения любящей женщины. У каждой из нас есть своя уникальная история. До мурашек. До слез. До счастливой улыбки. История, которая остается с нами навсегда. История, которой хочется поделиться. За чашкой чая…

Крошка

— Гриш, можно я просто помолчу?

— Тебе все можно, Крошка. Ты же знаешь, — улыбнулся он.

Крошка… Только ему позволяю себя так называть, другому бы уже прилетело.

А Грише можно.

Он и произносит как-то так мягко и по-доброму: Крооошка… становится сразу спокойнее на душе. Будто в домике.

Я вздохнула.

Мы ехали по ночному городу. Мелькали огни витрин. Куда-то шли люди. Много людей. Они словно ручьи стекались у светофоров и лавиной разливались перед машинами, едва загорался красный свет.

Из динамиков Сурганова предупреждала милую девочку «значит ты можешь сбиться с пути… значит рискуешь не скоро вернуться назад…» ааааа….

Гриша уловил мои вибрации и мгновенно понял, что мне сейчас не эта музыка нужна и не прогулочные 60 км/ч.

На зеленый мы сорвались и помчали, ускоряясь и ускоряясь. За окном мелькали только огни.

Дапстеп на максималке разбивал мысли и расслаблял мозги, которые готовы были взорваться от напряжения.

Я растеклась в кресле.

История вновь повторялась.

Эти долбанные отношения.

Кто их придумал.

Зачем это все.

Строишь.

Придумываешь.

Создаешь.

А потом оп…

И опять. Я. Гриша. Машина. Скорость. Дапстеп.

Как у других людей все получается?

У других…

Все получается…

Как?

Получается?

Все?

Я как лучше. Старалась. Вся же на опыте уже. Вроде все углы забила войлоком. Тараканов усмирила. Прокачанная. Наученная. Все друзья его от меня в восторге. А он…

Еще громче музыку!!!!

Пожалуйста.

— Ну что, Крошка? Ко мне или домой? Мы уже три часа по городу катаем… — выключил звук Гриша.

Домой?

Нет. Там тишина и я сойду с ума от долгого и медленного самоубийства мыслями, которые не убьют же по-человечески, а высосут всю меня наизнанку. Не хочу опять размазывать себя по стенам и зачитывать обвинительные приговоры себе и всему миру.

Не хочу домой.

К Грише?

Снова к Грише? Будем снова пить абсент, танцевать и валяться на лоджии в подушках, размышляя о смыслах жизни и о том…

Ну, почему мы!

Такие зашибательские и снова одни!

Почему нам все время попадаются не те!

Что не так в нашем странном мире, где ломается притяжение и в какой момент случается разгерметизация души до удушья?

До тошноты. До колик в животе. До судорог в икрах ног.

— К тебе…

В его холостяцкой квартирке все гармонично.

Даже разбросанные носки и грязная посуда в мойке.

— Торопился, — попытался оправдаться Гриша.

Он колдовал над абсентом, оживляя его огнем и ледяной водой, при этом продолжал молчать, не отвлекая меня от моих чувств, эмоций и принятия.

Хорошо здесь. И молчать. И болтать до утра.

Как в санатории для душевнобольных.

Глоток напитка обжигал, оставляя яркое послевкусие. Стало теплее. Щеки начали приятно гореть. Как после мороза. По телу прокатилась волна. Аааах…

— Потанцуем?

— Да…

— Дарьенце?

— Нет. Только не Дарьенце…

Он включил музыку.

— Да…

Пригласил в объятия.

И танго унесло нас на другую параллель реальности.

В мир, где понимают друг друга без слов.

В мир, где я могла открыться вся и, не тая, поведать о своей боли… о своем сердце… о вновь разбившемся вдребезги сердце.

Он спрашивал и вел меня на болео… я отвечала и ставила точки.

Он спрашивал и прерывал шаг… я молчала и думала, что ответить.

Он давал мне намерение и возможность говорить без остановки… я говорила и не могла остановиться, пока не выплеснула всю боль и все свои чувства без остатка.

Он замедлялся и обнимал меня бережливее, давая заботу и нежность, всю какая была в его душе… я отвечала и по моим щекам текли слезы.

Мы лежали в подушках на лоджии.

Пили чай с брусникой и размышляли о смыслах жизни.

Рассказывали свои грустные истории, возмущались и восхищались друг другом.

Ты же такая…

А ты же такой…

Да, как он вообще…

Да какая она дура…

Я не помню сколько раз повторялись наши такие душевные встречи. Сколько раз мы смотрели на верхушки деревьев ботанического сада за окном. Сколько раз мы нарушали правила, наматывая километры по городу под дикую музыку. Сколько раз были разбиты наши сердца. Сколько раз мы начинали сначала. Сколько раз…

За окном светало. Небо становилось серым. Прозрачным. И легким.

— Знаешь, Крошка, мне кажется, тебе пора менять стратегию, — с умным видом заключил Гриша.

— Ты издеваешься?

— Нет, — спокойно ответил он.

— Ну, давай, гуру отношений, удиви меня, — улыбнулась я.

— Выходи за меня замуж…

Ты мой наркотик

Мое имя выбито у него на руке. А точнее на предплечье.

Красивая татуировка. С вензелями. И веткой конопли.

«Странное сочетание» — подумала я, но не стала задавать вопросов. Захочет, сам расскажет.

Мы сидели в кафешке и пили кофе. Беседа не клеилась.

— Как ты, вообще?

— Я хорошо, — оживилась я и даже улыбнулась, в надежде, что сейчас пройдет этот туман неловких эмоций и мы спокойно пообщаемся.

— Ты выглядишь очаровательно. Впрочем, как всегда. Замуж вышла?

— Я уже говорила, нет. Расскажи о себе, — решила я перенять инициативу странного разговора.

Почему взрослые люди. Здравомыслящие. Серьезные. Занимающие высокие должности. Управляющие людьми или даже целыми компаниями. Иногда превращаются в идиотов. И не могут связать слов.

— У меня все хорошо. Было. До прошлой субботы, — сказал Миша и снова посмотрел в окно.

Будто там сейчас разворачивалось важное событие.

— А теперь все стало плохо? — улыбнулась я.

Очень польстило, что мое присутствие на случайном совместном мероприятии так повлияло на человека.

«Злая я — тетка» — мелькнула тень в моей голове и растворилась. Будто ее и не было.

— Нет, не плохо. Непонятно. Я давно хотел увидеть тебя. Встретить где-нибудь или найти…

— Зачем, Миш? Хотя… неправильный вопрос. Нечестный. Почему не нашел?

Его глаза. Такие же зеленые и такие же манкие, как и прежде. В них стояли слезы. Или мне так показалось.

Сердце колотилось с бешенной скоростью. Кровь в миг прилила к щекам, и они пылали. Мне стало жарко. Отвести взгляд было невозможным. Волна какого-то дикого волнения перекрыла дыхание.

«Плесните в меня водой. Пожалуйста» — умолял прищемленный дверью разум.

Я с трудом опустила взгляд и целенаправленно начала рассматривать узор на салфетке, отмечая каждую деталь: «Креативный дизайн. Хорошо разыграли линии и сочетание цвета. Вот, например,…»

— Потому что не мог. Я был женат. И сейчас женат.

— Счастлив? — глупее вопроса и придумать нельзя.

Он выскользнул ядовито из самой глубины той самой надежды, которая с улыбкой покоилась в душе эгоистки.

«О, боже мой. Замолчи» — мой разум закатил глаза.

— А ты счастлива? — отрикошетил Миша и позвал официанта.

— Счастье — это такое… — начала я сочинять и философствовать, пытаясь что-то изобразить умное и впечатляющее.

— Я понял. Не стоит тратить слова. Ты знаешь, что они ограничены? И могут закончиться в самый неподходящий момент? — Миша вдруг оживился, наблюдая, как я занервничала.

Было досадно пойматься на такой ерунде.

«Могла просто сказать: да или нет, выпендрежница».

Я достала карту, чтобы оплатить свой кофе.

— Позволишь?

— Спасибо, — улыбнулась я.

Мы вышли на улицу. Летний вечер пьянил своими ароматами. Набережная усыпана гуляющими и смеющимися людьми.

— Ты домой? Я подвезу, — в его голосе звучала уверенность, что я соглашусь.

— Нет. У меня встреча еще. Спасибо, — соврала я.

— Очень рад был тебя видеть. Ты само совершенство. До свидания.

— И я тоже. Пока, пока…

Миша растворился в толпе.

И мне вдруг так стало грустно. И больно. Будто надломилось что-то в груди и оголенными обломками нещадно стало давить изнутри.

***

Ветка конопли с моим именем на его руке очень гармонично смотрится.

«Но почему конопли?» — я оставила этот вопрос открытым. На его усмотрение.

— Помнишь дискотеку на день студентов, кажется? Когда Васька из окна сиганул в сугроб?

— И поломал ногу, идиот. А мы потом полночи с ним носились по больницам, — засмеялась я.

— Да. А потом все вместе поехали ко мне, потому что я жил один. И мы до утра зажигали под «Танцы вдвоем, странные танцы…» и…

— И под эту еще дурацкую песню харумамбуру…

Мы сидели в кафешке на берегу реки и хохотали, как сумасшедшие, вспоминая нашу студенческую жизнь.

— И потом еще мы поцеловались…

— Ага, я еще подумала, блин, он совсем целоваться не умеет… — мой смех чуть приутих.

«Когда я уже научусь быть корректной?» — разум только пожал плечами.

— А я был безумно счастлив, — выдохнул Миша и положил свою ладонь на мое запястье.

Я в мгновение почувствовала весь его огонь, который пылал из самого сердца. Очень сложно сдерживать свои чувства, когда они вырываются наружу горящим солнцем. Они жгут, оставляют ожоги, делают больно. Но крылышки уже не остановить. Крылышки, которые несут в самое пекло.

— Девушка, принесите нам один американо и капучино с кленовым сиропом. Спасибо.

За соседним столиком сидела пожилая пара. Они отмечали какой-то свой юбилей. Тихие и улыбчивые. Седой мужчина с трепетом смотрел на свою спутницу. Она заботилась, чтобы в его тарелке не заканчивался салат.

— Я очень был рад нашей встрече. До свидания.

— Я тоже. Пока, пока…

Когда я зашла в свою квартиру, слезы ручьем потекли из глаз.

Не было ответов ни на один вопрос.

Еще месяц назад все было хорошо.

А теперь непонятно.

***

Семь остроконечных лепестков заканчивали мое имя на его предплечье.

Я провела пальцем по буквам. Красиво.

«Надо будет все-таки спросить» — вопрос меня продолжал волновать.

Я улыбалась. Моя голова покоилась на Мишиной груди. Такое тихое безмятежное счастье. Он обнимал меня и мне было хорошо, как никогда и нигде.

Ощущение мореплавателя, который после шторма и потери корабля балансирует на деревянном щите под звездным небом. В ожидании, что плот принесет его к райскому острову, где счастливая и прекрасная жизнь. Но принесет ли?

— Ты счастлива?

— Да, — и я сказала правду. Прежде всего самой себе.

— Я счастлив. Безумно, — не дожидаясь вопроса, ответил Миша.

— Счастье — это…

— Не трать слова. Помнишь, они ограничены? — засмеялся он и обнял меня еще крепче.

Счастье — это безусловная любовь, искренняя радость и неповторимое удовольствие. Я была самой счастливой в это мгновение. Здесь и сейчас.

«Возможно, это только мое такое счастье» — улыбнулась я про себя и прижалась еще крепче к его горячему телу.

— Позволишь? — спросил Миша перед тем, как уйти.

— Нет, — я понимала, что прощаться будет больно.

— Я очень рад был нашей встрече. До свидания.

— Миша…

Он повернул ко мне руку с красивой татуировкой.

— Когда у меня закончатся слова… читай по буквам: ты мой наркотик!

Миша ушел. А я пошла собирать вещи.

Мне не было стыдно. Ни перед Мишей. Ни перед его женой. Ни перед самой собой. Я была счастлива.

«Последний русский…» почему-то мне вспомнились «Гардемарины, вперед» и я улыбнулась.

Утром я улетела в Испанию.

Потому что контракт.

Потому что так надо.

Потому что так — все понятно.