Всё будет плохо и счастливо

Татьяна Зингер, 2018

Ей не суждено танцевать с лентами; ему – фотографировать её украдкой. Она сжигает его снимки; он равнодушно смотрит на пламя. У неё есть будущее, у него – прошлое. Он мечтает уничтожить её. Она уже его растоптала. «Мне понадобится всего три дня, чтобы разрушить твою жизнь», – пишет он ей. «Как скажешь, любимый», – отвечает она.

6. Сейчас

Собеседование длится всего минут десять, а диагноз так и вертится на языке: мой брат — тупица, причем непроходимый. Я стараюсь говорить с ним мягко, как с психическим больным:

— Нам нужен специалист по общению с клиентами в социальных сетях, понимаешь?

Братец кивает. Его взгляд лениво пробегает по нашему крохотному офису, заваленному бумагами, каталогами, коробками и буклетами. Нога закинута на ногу, поза такая расслабленная, будто это он начальник, а я — нерадивый соискатель.

От злости сводит скулы.

— Как думаешь, какое общение я подразумеваю?

Шишка на моем лбу налилась изумрудным оттенком. Я украдкой рассматриваю её в зеркальце, которое стоит на письменном столе. Жуть жуткая, тональный крем её подмазал, но не закрасил. Словно я начинаю медленно, но верно зеленеть. Превращаюсь в лягушку, ха-ха. Мало мне головной боли, так ещё и это.

Брат чешет в затылке. По всей видимости, вопрос поставил его в конкретный такой тупик.

— Ну, продавать что-то надо, типа того? — он мнется.

— Не совсем. Наш интернет-магазин…

— Кстати, да. А что вы продаете? — перебивает братец и лыбится самой тупой из возможных улыбок.

Мне не хватает злости! Он пришел устраиваться на работу и не удосужился поинтересоваться хотя бы через интернет, чем мы занимаемся?! Хорошо, что Иру и Леру — третьего нашего бизнес-партнера — я попросила не присутствовать. Решила разобраться с родственничком для начала сама, а уже потом показать его девочкам. И правильно сделала, иначе бы пришлось перед ними краснеть.

Красно-зеленая лягушка по имени Саша.

— В основном одежду для женщин. — Мой ответ максимально корректен, хотя наружу рвется нецензурная брань.

— И чего? — не понимает он, но подается вперед. — На бабских шмотках можно поднять бабло?

О, милый братец, ты даже не представляешь, какое!

Мы построили интернет-магазин «Ли-бертэ» с нуля вдвоем с Ирой. Просто в один день две голодающие студентки-первокурсницы узнали от какой-то знакомой, что одежду можно покупать не на рынках или распродажах, а в интернете за смешные цены. Нашли китайские сайты, накупили хлама на всю стипендию. Стыдно вспомнить, какой ужас нам пришел — а что мы ожидали от кофточек за пятьдесят рублей и джинсов за двести? Потом чуть обтерлись, разыскали продавцов с хорошим рейтингом и качественными вещами. И когда наши гардеробы были переполнены, Ира глубокомысленно изрекла:

— Пора перепродавать.

А я, посмеявшись, добавила, что нужно открывать свой магазин. Мы переглянулись и замолчали. В воздухе запахло идеей.

Ира — генератор болтовни, а потому новость о мини-магазине быстро разлетелась по корпусу. В общаге дешевые тряпки приняли на ура, причем с руками оторвали даже то шмотье, которое мы считали откровенно убогим. Отпраздновав первый заработок (попросту прокутив его), мы решили в следующий раз заказать из Китая кофточек всех фасонов, размеров, расцветок. И они разошлись, как горячие пирожки, в первый же месяц!

Наверное, природа наградила нас отменным вкусом — ни одна вещь не залеживалась больше недели.

В нашем захолустье зарубежные интернет-магазины в ту пору особо не жаловали, ибо ни качества, ни гарантий. Поэтому маленький домашний бизнес потихоньку разросся. Одежда заполнила шкафы, валялась на столах и кроватях, а сами мы ютились в уголке и накупали новое, едва успев продать предыдущую партию. Парни сделали нам группу в социальных сетях, и буквально за полгода в неё вступило несколько тысяч человек. Ира договаривалась с поставщиками, выбивала дополнительные скидки, с кем-то ругалась до пены у рта. Качество одежды возросло, следом оказалось, что не всем покупателям нужен эконом-класс. Кому-то — ничего себе! — подавай брендовые очки и сумочки, сапоги и туфли за несколько тысяч рублей.

А потом мы познакомились с Лерой, дочкой богатого папеньки. Ей было настолько скучно, что хотелось любой «двужихи». Лера сказала просто: она нам — деньги для развития, мы ей — прибыль.

Как-то неожиданно заказали свой сайт, так же неожиданно превратились в небольшую компанию, а теперь у нас есть точки самовывоза, несколько мальчиков-курьеров, укладчики, операторы; работает внештатный фотограф и девочка-модель и кто-то ещё, с кем разбирается Ира — так называемый отдел кадров; целый склад одежды, а Лера планирует расширяться в соседние города.

Я, если честно, до сих пор в шоке от того, сколько мы выдержали. Сколько бессонных ночей наполняли разделы сайта; как сами договаривались с клиентами и мотались с коробками по городу, как мы не успевали вдвоем развезти все заказы. Как нас выгоняли, заметив выступающий шов или некачественный принт на футболке. Как нам отказывались платить, как наша прибыль не покрывала расходов. Но сегодня «Ли-бертэ» процветает, несмотря на убогий офис на окраине города и вечный недосып.

Недавно я провела маркетинговое исследование, и оказалось, что даже со своим сайтом без социальных сетей не обойтись: вся клиентура вертится в них. Тогда Ира предложила нанять торгового представителя, в идеале девочку из числа покупательниц, которая завлекала бы народ и помогала бы консультацией по основным вопросам. И тут, как нельзя кстати, позвонила моя матушка.

Да только братец на роль милой девочки-представительницы подходит с трудом. Едва я берусь рассказывать о том, чем мы примечательны, он начинает зевать и нервно дергать ногой. Ему настолько неинтересна наша работа, что взгляд стекленеет, а во мне растет желание огреть его по затылку табуреткой.

— Ну что, я свободен? — узнает этот ценный кадр, дожидаясь паузы.

— Угу. Мы тебе звякнем, — обещаю с такой милой улыбкой, что вот-вот треснут губы.

— Круто. А сколько я буду получать на руки?

Моя улыбка перерастает в идиотскую.

— Обсудишь с нашим финансовым директором.

Проблема в том, что у нас отродясь не водилось финансового директора. Но братца мой ответ полностью устраивает. Он со знанием дела кивает и шустренько уходит, забыв попрощаться. А я высовываюсь в окно и вижу, как он садится в темно-зеленую «Ладу», купленную мамой на восемнадцатый день рождения. Мне на совершеннолетие мама подарила, по-моему, коробку конфет и духи из магазина бытовой химии.

Меня душит несправедливость. Ну почему я должна устраивать брата на работу? В фирму, которую мама с первого дня называла «ребячеством» и «пустой тратой времени»? Почему не могу просто отказать?..

Я трясу головой, разгоняя тоску, что осела осадком на легких. В последнее время уныния слишком много. Краски посерели, на глаза то и дело наворачиваются слезы. Осень, что ли, тому виной?

Ещё неделю, месяц, полгода назад было иначе.

Мне так не хочется домой, что я допоздна засиживаюсь за месячными отчетами. Из всего выходит, что мы опять растем, а значит, придется набирать дополнительный штат. Клиенты уже недовольны: доставка запаздывает, курьер приезжает запыхавшийся или злой, не дает толком примерить вещь. И сами доставщики жалуются, что им приходится безостановочно мотаться из одного района в другой. Логисты переводят стрелки — они маршруты выстраивали правильно. Плохо дело.

Небо усыпано звездами, когда я выдвигаюсь к дому. Автобус трясется, норовя то ли заглохнуть, то ли развалиться на куски. Моя голова прислонена к немытому стеклу, и перед глазами проносятся здания. Я могла бы сесть в такси, но не приемлю лишних трат. Это Ира отрывается за бедную жизнь, транжиря зарплату направо и налево. А я понимаю, что мне всего двадцать, и любой бизнес может рухнуть. Тем более наш магазин далеко не единственный на просторах рунета, достаточно и других, более известных и популярных. Вполне вероятно, что мы не переживем какой-нибудь кризис или нас подомнут под себя крупные фирмы.

Тьфу! Да что за мысли лезут в голову целый день?

Автобус выплевывает меня на промозглую улицу и пыхтит на прощание. Я долго стою у светофора, дожидаясь зеленого сигнала. Автомобили несутся, безумно рыча. Как дикие звери, выпущенные на волю. Моросит, и ветер кидает в лицо колючие брызги. Моё и без того плохое настроение становится унылым до невозможности. Впору удавиться, честное слово.

Внезапный телефонный звонок спасает меня от пучины депрессии.

— Как дела?! — вопрошает Ира; у нее такой тонкий голос, что любой вопрос напоминает изумление. — Извини, не заехала сегодня! Весь день в бегах, зато наш склад прошел стороннюю проверку. Мы молодцы?

— Разумеется, молодцы, — соглашаюсь я, ступая с тротуара на проезжую часть. — Дела никак. Мой брат — олух, и я возьму его к нам только тогда, когда решу разрушить компанию к чертям собачьим. Прикинь, он назвал наше дело продажей бабских шмоток.

— Ну, парень-то прав. — Ира ржет. — А я…

Эту машину я замечаю слишком поздно. Свет неоновых фар на миг ослепляет, и я теряю ориентацию. Что делать?! Машинально отпрыгиваю в сторону и падаю на асфальт, сдирая ладони в кровь. Телефон, отскочив, разбивается на три части. А автомобиль уносится вдаль, и не подумав притормозить.

Меня поднимают, отряхивают, машут перед лицом руками. Я не понимаю, где нахожусь. Колотит дрожь, сводит пальцы левой ноги. В меня запихивают малюсенькие таблетки, по вкусу — валерьянка. Я выплевываю, не хватало ещё пить незнамо что с чужих рук.

Неужели опять он?!

Не бывает таких случайностей!

Два-ноль в его пользу.

Часы тикают, отмеряя время до финала.

Собрав телефон, я отписываюсь Ире, что всё в порядке. Домой идти уже не хочется, да и нет у меня своего дома. Я покупаю из-под полы в круглосуточном магазинчике какой-то дешевый коньяк, но не пью его, а сажусь на лавочку у подъезда и беззвучно рыдаю. Горло сводит судорогами. Скалится рыжеватая луна. Даже в подростковые годы, будучи проблемным ребенком, я не ревела навзрыд у подъезда своего дома. У чужого — бывало; но точно не у своего.

Коньяк воняет картоном, и я морщусь, пока промываю им царапины. Кожу нестерпимо щиплет, приходится дуть на руки, трясти ими, но боль не утихает. Она, боль, где-то внутри, запряталась под кожу, въелась в мышцы, колотит в висках.

Боль повсюду. Она стала моим продолжением.

Два дня до конца света. Что же ты придумал?..