Метро 2033: Пасынки Третьего Рима

Татьяна Живова, 2017

«Метро 2033» – Дмитрия Глуховского – культовый фантастический роман, самая обсуждаемая российская книга последних лет. Тираж – полмиллиона, переводы на десятки языков плюс грандиозная компьютерная игра! Эта постапокалиптическая история вдохновила целую плеяду современных писателей, и теперь они вместе создают Вселенную «Метро 2033», серию книг по мотивам знаменитого романа. Герои этих новых историй наконец-то выйдут за пределы Московского метро. Их приключения на поверхности на Земле, почти уничтоженной ядерной войной, превосходят все ожидания. Теперь борьба за выживание человечества будет вестись повсюду! Когда один твой близкий человек покидает этот мир, а другой тебя и знать не желает, впору решить, что хуже, чем теперь, вряд ли будет. Однако судьба, словно желая добить, подкидывает новые испытания. Внезапный плен, рабство, арена, клетки с чудовищами… Полные брезгливости и неприязни взгляды, направленные со всех сторон… А тебе – всего пятнадцать лет, ты – затерянный в чужом и враждебном тебе Большом Метро «экзотический» раб-мутант из племени скавенов. И сейчас твоя важнейшая задача – не только самому вырваться из неволи, но и вытащить оттуда единственного среди «чистых» людей друга. Что ты предпримешь, Марк, сын Хмары из Алтуфьева? Ведь здесь ты – всего лишь раб-смертник, и времени у тебя – все меньше, а возможностей – вообще никаких. Но… Ave, Третий Рим, обречённые на смерть приветствуют тебя!

Глава 7. Трэш-сити

Стена, защитным кольцом окружавшая Сор-городок, выглядела необычайно солидной и могла бы представлять немалый интерес для тех, кто разбирался в строительстве крепостей и прочих фортификационных сооружений. Но Марк в таких вещах был полным дилетантом, поэтому он просто с любопытством, уважением и где-то даже с восхищением и опаской оглядел открывшееся ему впервые зрелище.

Жители Трэш-сити соорудили вокруг поселения плотный частокол из вертикально вкопанных и остро затесанных наверху бревен. Кое-где в частоколе виднелись закрытые прочными щитами окошки («бойницы» — вспомнилось юному охотнику слово). Но самым любопытным и внушающим нешуточное уважение к обитателям поселка было дополнительное укрепление стены. Снизу, чуть ли не до половины высоты, ее защищали скрепленные между собой цементом или просто глиной обломки бетонных плит и состыкованные с ними столь же разномастные участки кирпичной кладки. Выше стену почти сплошь покрывали набитые на бревна железные листы — такие же разнокалиберные, придающие ее поверхности сходство с лоскутным одеялом.

Ожидаемого рва — как на картинках в книжках — под стеной не оказалось. Вместо этого вокруг нее еще одним неприступным кольцом множества остро заточенных кольев ощетинивались какие-то весьма серьезные сооружения, напоминающие поставленные в несколько рядов лесопильные козлы в рост человека. И эта внебрачная помесь ежа-мутанта и забора, ко всему прочему, была еще по всей своей длине увита колючей проволокой. Марк подумал, подумал и предположил, что со рвом у соседей не срослось из-за того, что почва Сор-горы в основном представляла собой искрошенные временем и собственной тяжестью обломки строительного и прочего твердого мусора. Попробуй тут покопай! Уж с тыном-то своим они как пить дать задолбались по полной!

На некоторых кольях засечной ограды и самых высоких бревнах тына торчали выбеленные временем и непогодой черепа каких-то жутких зубастых тварей. Они как будто недвусмысленно намекали всем приходящим сюда с немирными намерениями: не одумаетесь — то же самое будет и с вами!

В сумме своей укрепления вокруг Трэш-сити выглядели грозно и внушительно и заставляли тысячу раз подумать, прежде чем решиться нападать на поселок!

Видимо, сор-горинцы были абсолютно уверены в неприступности своего поселка (а еще больше — в его статусе запретного для чужаков места). И появление на дороге, ведущей к воротам их крепости (столь же глухим, массивным и прочным, как и все остальное), незнакомого никому подростка было для них сродни грому с ясного неба.

— Ты чей, пацан? — вытаращился на Марка дозорный, глядя сверху из единственной открытой бойницы. — И как тут оказался?

Буквально тут же за стеной раздался резкий переливчатый свист. Кажется, о появлении нежданного гостя сейчас узнает весь поселок!

И точно! О’Хмара услышал звуки поднявшейся суматохи и не удержался от усмешки. Можно подумать, он сюда явился не один, а во главе целой армии! Или, по крайней мере, был каким-нибудь чудом-юдом из тех, что сейчас в большом количестве водились в окрестностях!

Он встал так, чтобы его было хорошо видно, и сообщил, глядя снизу вверх в появившиеся в открывшихся бойницах встревоженные, удивленные лица:

— Вообще-то я пришел один. И я не лазутчик — если вы об этом подумали. А взялся я тут откуда?.. Ну… влез по склону. Там, где у вас раньше волок был.

И, чуть подумав, на всякий случай добавил:

— Не стреляйте, пожалуйста. Я… по важному делу.

Люди с той стороны стены зашумели, обсуждая услышанное и передавая его дальше.

— Погодите, мужики, да это ж О’Хмара, стажер из Бабаевой бригады! — воскликнул кто-то, кого Марк пока не мог идентифицировать из-за того, что сор-горинцы в своих тяжелых плащах с капюшонами и в респираторах на таком расстоянии казались ему одинаковыми. Кто-то из местных коллег-охотников?.. — Точно, О’Хмара!

— Алтуфьевец, что ли? — появившийся в бойнице другой дозорный, судя по манерам — начальник, внимательно оглядел парнишку с характерной внешностью жителя ближайшей к Сор-горе станции метро. — Крайний раз алтуфьевцы тут появлялись, если не соврать, довольно давно — с полтора десятка лет назад. Какой-то ушлый тип из ваших ухитрился тогда пролезть сквозь все кордоны и умыкнуть одну из наших девушек…

— Я знаю, — спокойно ответил Марк. — Она еще потом, через несколько лет, вернулась домой… — он на мгновение остановился, собираясь с мыслями и духом, и сообщил: — Меня зовут Марк. Марк Хмаров. Я — сын того самого «ушлого типа». Его и той девушки, которую он тогда у вас похитил, а потом отпустил обратно. Я пришел увидеться со своей мамой!

На стене крепости воцарилась глубокая тишина. Слышно было только, как где-то в районе фактории верещит заполошный мартын, да лениво побрехивает собака в самом поселке.

— А ты ничего не путаешь, парень? — наконец подал голос один из поселковых. — Нам вот ничего не известно про то, что у нашей похищенной были дети от похитителя.

Что-то неприятно кольнуло Марка изнутри: оказывается, мать скрыла от своих сам факт его существования! Значило ли это, что Кожан и остальные были правы на ее счет и она действительно совсем-совсем его не любила?..

— Отец говорил мне, что мою маму звали Юлией, — вслух сказал он. — Юлией Моряшовой. Ту, о ком говорите вы, зовут как-то по-другому? Или так же?

Сор-горинцы переглянулись.

— Но… она же никогда не говорила, что у нее был ребенок… — медленно произнес один из них. — О, как…

— Зашибись история! — присвистнул другой. — Прям мексиканский сериал!

— Очень странно, — командир дозора нахмурился и с сомнением покачал головой. — Но как ты сам объясняешь, парень, что твое существование является тайной для общины твоей матери?

— Я не знаю, почему она скрывала это от вас. Но у нас на станции все как один утверждают, что она не любила ни моего отца, ни меня, — сумрачно пояснил Марк. — Я и пришел, чтобы узнать — правда ли это. От нее самой.

— А батька твой отчаянный, что — тебя убедить не смог? Да еще и одного отпустил?

На лице подростка не дрогнул ни один мускул. Только взгляд стал чуть более цепким и шершавым, как наждак.

— Отец погиб в январе этого года. На охоте.

— Эй, а я помню тот случай! — вмешался тот, кто узнал его. — Помните, когда Жуть второй раз приходила?

Взгляды сор-горинцев, направленные на О’Хмару из-под плотных брезентовых капюшонов, заметно смягчились и потеплели. Эти люди прекрасно знали, что такое потерять близких.

— И как же ты теперь? Один?.. — раздался сочувственный голос.

Марк пожал плечами.

— Живу же… Но я тут подумал… Ну… — он в замешательстве покусал губу, подбирая слова, — может быть, мама захочет… вернуться со мной обратно на станцию? У меня же, кроме нее… теперь никого. Я буду заботиться о ней, приносить еду и все необходимое, охотиться для нее… И никому не дам ее обидеть. Если бы только она захотела вернуться…

Сор-горинцы снова зашептались, обсуждая услышанное. А охотник (Марк наконец узнал его — Леха по кличке Нокия, было дело, пересекались на лесных тропинках) с сомнением и даже какой-то жалостью покачал головой:

— Если твоей матери и правда не нужны были ни твой отец, ни ты сам, то… боюсь, что никуда она с тобой не пойдет.

— А вот это мы сейчас выясним! — решительно стукнул по бревну стены командир. — Соня! — окликнул он кого-то внутри периметра. — Позови-ка сюда тетю Юлю… Нет, не свою тетю, а другую, жену дяди Левы!.. Да скажи — срочно!

«Жену…» — ухнуло вниз сердце у Марка.

«Она уж наверняка снова вышла замуж за кого-нибудь из своих и обзавелась другими детьми, которых — в отличие от тебя — любит!» — вспомнились ему слова Кожана. И на душе стало тоскливо. Неужели вождь был прав?

«Нет-нет, — затрепыхалась внутри надежда. — Мама сколько угодно могла не любить отца, могла и после возвращения к своим снова выйти замуж и даже родить других детей… Ладно. Пусть так. Она тогда была совсем молодая и, отец говорил, очень красивая, все мужчины станции ему завидовали… Но ведь я — тоже ее сын, и, может быть, когда она увидит меня сейчас, совсем большим, то примет, не оттолкнет, не будет больше ненавидеть…»

«Ненавидеть». Слово возникло в мыслях само собой и теперь назойливой осой зудело в голове и на языке, не желая пропадать. Вождь и все на станции в один голос утверждали, что мама ненавидела отца. И говорили также, что она, якобы, заодно ненавидела и его, Марка — просто за то, что он был сыном ненавистного ей человека. Но… было ли это так на самом деле? Известно же, людская молва часто бывает предвзята и несправедлива. А вдруг мама из присущего ей упрямства только делала вид, а сама…

Скрипнули, отвлекая его от тяжких сомнений, ворота поселка. О’Хмара вздрогнул и вернулся из своих мыслей в реальность.

Ворота приоткрылись.

— Заходи! — кивнул ему со стены начальник дозора. И добавил: — Обычно мы к себе чужаков не пускаем. Но ради такого случая и для такого отважного парня, как ты, не грех сделать и исключение!

О’Хмара без колебаний скользнул в приоткрывшийся проем (ворота снова заскрипели, закрываясь за его спиной) и оказался в темном, напоминающем выезд из туннеля на станцию, коридоре длиной метра три-четыре. Стены коридора также представляли собой плотный частокол, обшитый железными листами до сходства с лоскутным одеялом.

Впереди лежал загадочный и до сих пор никем из чужаков изнутри не виденный Трэш-сити.

На выходе из коридора Марка уже ждали. Тот самый человек, про которого скавен решил, что он — начальник поселковой стражи, приблизился к нему и окинул юношу пристальным, властным и все подмечающим взглядом. О’Хмаре даже стало неловко за свою истрепанную после восхождения на гору и проползания сквозь охранный шиповник и колючку, в земле и бетонной пыли, одежду. Он торопливо отряхнулся, пригладил взлохмаченные волосы и выпрямился.

— Лифанов Андрей Ильич, глава поселковой администрации, — представился сор-горинец.

Марк, который не ожидал, что тот окажется самим главой Трэш-сити, оробел, но быстро взял себя в руки и снова назвался.

— Я впечатлен, — сказал Лифанов. — Не попасться монстрам, пробраться сюда так, что наши сторожевики ничего не заметили, да еще и подняться на гору в самом ее неприступном месте на ночь глядя, а потом возникнуть перед воротами, как чертик из табакерки, и устроить переполох… — он покачал головой. — Совсем не детский поступок!.. Так значит, ты — сын того самого отчаянного сорвиголовы, который навел у нас тут шороху около десятка лет назад? Мда-а, лихая у вас порода, парень, ничего не скажешь! Достойный ты преемник своему батьке!

— Пятнадцать лет назад, — осторожно поправил Марк, тем не менее, розовея от комплимента, от сравнения с отцом. — Ну, или около того. И насчет породы… характер у меня все же мамин. Так отец говорил.

Лифанов кивнул, как показалось подростку, вполне благожелательно.

— Ну вот, она сейчас придет, твоя мама — и посмотрим, ху из ху.

О’Хмара невольно вздрогнул и, чтобы скрыть волнение, принялся исподволь, как и подобало вежливому гостю, разглядывать внутреннее устройство поселка.

Поразило его то, что поселка как такового — то есть привычных глазу нескольких отдельно стоящих домов он не увидел. Трэш-сити оказался… чем-то вроде одного огромного, замкнутого в кольцо длинного дома с почти круглой площадью посередине, куда выходили двери, прорезанные в сплошной внутренней стене этого дома-бублика. Только теперь Марк понял, почему входной коридор был таким длинным. Оградой являлась внешняя стена самого столь необычно построенного дома-поселка.

Крыша этого удивительного дома имела один скат, направленный внутрь кольца, и ровную площадку для дозорных вдоль всего верхнего края частокола. Над площадкой был установлен такой же сплошной кольцеобразный защитный навес из кровельного железа. А над ним хищно скалились заостренные верхушки тына и черепа монстров.

На всей этой удивительной постройке лежала печать тщательной продуманности, выверенных расчетов и прагматичности.

— Нравится? — усмехнулся Лифанов, заметив неподдельный интерес и восхищение подростка.

— Я даже на картинках таких домов не видел! — честно признался Марк. — Вы только не подумайте, я не высматриваю ваши тайны, — тут же поспешно добавил он. — Но это… что-то невероятное!

— Тайн ты наших по-любому никаких не выведаешь, — глава Трэш-сити сделал небрежный жест кистью. — Просто мы очень не любим, когда нас беспокоят в нашем же доме посторонние.

Алтуфьевец смутился.

— Извините… Я знаю, что вы к себе никого не пускаете. Но… мне очень нужно было увидеться и поговорить с мамой. А через факторию меня бы не пустили. Вот я и решил подняться к вам с обратной стороны.

— Упорный ты, парень! — Лифанов легонько похлопал его по плечу. — Мне такие нравятся… А вот, кстати, и та, с которой ты хотел встретиться!

Марк вздрогнул и в крайнем волнении подался вперед.

Мама!.. Ну, наконец-то!