Шут герцога де Лонгвиля

Татьяна Евгеньевна Шаляпина, 1991

Действие происходит в средневековой Франции, по дорогам которой, опустошенным чумой, колесят бродячие комедианты. Замок, куда попадает главный герой, хранит некое страшное пророчество, в исполнение которого мало кто верит. Однако, слившись с жизнью обитателей, герой сам того не замечает, как становится частью зловещей легенды. На фоне фатальных событий герой пытается найти ответы на вопросы, которые задает себе любой мыслящий человек: о предназначении жизни, об истинной природе творчества, о любви, ее истоках и последствиях, о добре и зле и о Высшей справедливости, а главное – о вечном познании самого непостижимого: себя самого. В основе романа лежит документально подтвержденный исторический факт: непроницаемый туман, упавший на Париж в одно воскресное утро 1588 года.

Глава 3.

Слуга отворил дверь и жестом пригласил Анри войти.

Они очутились в небольшой комнате, плохо освещенной слабым потоком солнечных лучей, пробивающихся через маленькое окошко. С противоположной стороны находилась еще одна дверь.

— Наружная, — объяснил слуга.

Комната была обставлена более чем скромно: стол, скамья, маленькая кровать, — и более всего напоминала собачью конуру. Низкий потолок нависал над головой, и Анри, подняв руку, легко дотянулся до него.

— Это и есть моя комната? — осведомился молодой человек.

— Да, — коротко ответил слуга и вышел.

Анри быстро осмотрел свои новые владения, сел на кровать и только теперь осознал, насколько она мала, будто была рассчитана на ребенка.

И вдруг, словно снежная лавина, обрушилась на него череда мыслей и воспоминаний.

«Что я выиграл из-за собственного упрямства? — подумал он, — Раньше хоть я был свободен и волен распоряжаться собой, как мне заблагорассудится, а что теперь? Кругом — незнакомые лица, и ни одного близкого человека. Пожалуй, я вскоре затоскую даже по дракам, которые устраивала мне эта глупышка Карменсита».

Он вытащил из кармана вещицу, подаренную ему Альфонсо, и подошел к свету, чтобы лучше ее рассмотреть. В солнечном столбике пылинок камень заиграл своими гранями, и Анри с удивлением заметил, насколько эта безделушка была похожа на настоящую драгоценность. Большой фиолетовый камень с отлично отшлифованными гранями был заключен в замечательную оправу. «Наверное, это все, что осталось у Альфонсо от его жены», — решил Анри, — Конечно, он очень любит меня, раз отдал такую вещь именно мне».

Затем он спрятал подарок обратно в карман. И вовремя.

Дверь отворилась, вошел слуга и равнодушным тоном сказал:

— Господин герцог хочет вас видеть.

— А зачем? — спросил Анри.

Слуга ничего не ответил, поэтому молодой человек вынужден был проследовать за ним в полном неведении.

Они прошли по узкому коридору, поднялись по винтовой лестнице, преодолели несколько комнат и переходов, тускло освещенных маленькими окошками, и остановились перед тяжелой дверью из красного дерева. Слуга отворил ее и Анри вступил в незнакомый зал, — так молодой человек назвал его про себя. «Незнакомый зал» оказался спальней герцога.

В просторной комнате, обставленной изысканной мебелью, на великолепном мягком ковре стояло кресло, в котором восседал сам владелец всей этой роскоши — герцог де Лонгвиль.

Увидев его, Анри тут же склонился в глубоком поклоне.

— Подойди ко мне, — раздался властный бархатный голос.

Анри несмело приблизился.

— Оставь нас одних, — приказал герцог слуге, и тот послушно закрыл за собой дверь. — Я очень рад, что ты воспользовался моим предложением… — казалось, герцог был доволен не только собой, но и каждым словом, которое ронял на этот мягкий ковер. — Теперь давай знакомиться ближе. Расскажи о себе.

Этот вопрос немного смутил молодого человека, но, несмотря на непонятно откуда взявшуюся робость, он ответил:

— Мне известно о себе немного, разве только то, что все привыкли звать меня Анри, а родители мои были актерами.

— Это уже кое-что. Но ты сказал «были». Их что, нет в живых?

— Да, я их даже не помню.

— Это прекрасно! — по лицу герцога растеклась счастливая улыбка.

В этот миг он показался юноше каким-то хищным зверем, запускающим когти в жертву и получая от чужих мучений неслыханное удовольствие.

— Дело в том, — продолжал герцог, — Что я собираюсь взять тебя к себе не на год, не на десять лет, а навсегда…

— Я не могу обещать вам… — Анри чувствовал, будто его окатывают с головы до ног ледяной водой: он вдруг осознал всю обреченность своего положения.

— А мне не нужны твои обещания, голубок, — улыбнулся герцог. — У меня все поступают так, как я этого хочу. Да в конце концов, не истязать же я тебя здесь буду!

«Кто вас знает!» — подумалось Анри.

— Тебе понравилась твоя комната?

— Да… благодарю, но…

— У тебя есть возражения?

— Только по поводу кровати…

— Ах да! Ты прав, — герцог снова улыбнулся. — Кровать будет заменена. А теперь взгляни, — он указал на стену.

Анри посмотрел в указанном направлении и увидел небольшую картину, выполненную маслом и заключенную в овальную позолоченную раму. На картине был изображен горбатый человечек в пестром костюме, нелепых красных башмаках и в головном уборе, украшенном бубенцами. Всю безвкусную пестроту изображения дополняла поза горбуна: правая рука и нога подняты, а ужасное одноглазое лицо смотрело прямо на зрителя. Через немногочисленные желтые клыки из открытого рта свешивался на бок тонкий красный язык, по цвету совпадающий с алыми башмаками. Хищный нос непомерной величины, клочковатые брови и торчащие уши довершали ужасный облик. Казалось, что горбун вовсе не одноглаз, а просто подмигивает Анри.

— Кто это? — спросил молодой человек, хотя ответ был очевиден.

— Мой прежний шут, — молвил герцог. — Его звали Шарль. Он скончался несколько дней назад. Нравится? По-моему, он получился великолепно. Как живой! Прекрасная работа!

«Да, — подумал Анри. — Если он нарисованный столь ужасен, то каким же тогда был на самом деле?»

— Вот уже нет его со мной, но мне порой кажется, что сейчас мой старый шут оживет на этой картине, захохочет, как прежде и спрыгнет ко мне в комнату.

— А вы не опасаетесь, что это может осуществиться, господин герцог? — осторожно поинтересовался Анри. — К примеру, во сне? Или в самый темный час — перед рассветом…

— Ты фантазер, мой мальчик! — герцог засмеялся. — Впрочем, это хорошо… Ты не обижаешься, что я тебя называю по-свойски на «ты»? Я всех слуг называю на «ты», и для тебя не буду делать исключения. Но ты получишь мое снисхождение в соответствии с твоей должностью: ты можешь отпускать колкости в мой адрес, придумывать каламбуры и шутки, но… Я знаю, что ты парень неглупый, поэтому, принимая это во внимание, я порой буду и принимать некоторые меры наказания…

— Тогда зачем отпускать остроты на ваш счет, зная, что за это можно поплатиться? Не лучше ли выбрать другой объект для насмешек? — спросил Анри

— Ты — мой шут и будешь делать, как скажу я. Понял? — герцог на мгновение задумался и сказал. — Хочу открыть тебе еще один секрет, почему я выбрал именно тебя. У меня есть дочь, графиня. Сейчас она воспитывается в одним из монастырей… Так вот, очень скоро она вернется сюда, и ей будет нелегко перенести потерю своего любимца, поэтому я хочу сделать ей подарок. Ты мне понравился, несмотря на то, что у тебя нет такой броскости, как у Шарля…

— Господин герцог, — попробовал вставить Анри. — Я, признаться, боюсь не оправдать вашего выбора… Если такое случится, вы меня отпустите?

— Конечно, мой хороший. Я и сейчас тебя не держу. Но тебе необходимо подготовиться к приезду графини. Она будет здесь дней через пять-шесть. Иди к себе. Если ты мне понадобишься, я тебя позову. Эй! — герцог хлопнул в ладоши и в комнату вошел слуга. — Отведи этого человека на кухню, пусть его накормят.

От герцога Анри уходил со странным осадком в душе. Личность его была ему несимпатична, он бы с радостью все бросил и убежал отсюда. Но непонятная ему сила, словно паук, уже втягивала его в свои железные сети, и молодой человек успокаивал себя мыслями о том, что он не успел еще ничего увидеть в этом величественном замке, почти что городе, окруженном рвом с водой. А еще Анри ощущал себя придавленным к земле собственным ничтожеством, словно на него сверху кто-то надел колпак и поймал как бабочку. Сердце в груди будто разделилось пополам, и одно стучало мелко и тревожно, а другое замедлило свой бег и отзывалось в ушах ровным гулким боем. Анри почти осязал, как неведомая сила подхватила его и понесла вперед, не разбирая дороги. «Сорвался в пучину!» — услышал он в своей голове.

В это время они оказались на площади замка, пересекли ее и остановились перед лестницей, ведущей в подвал.

— Сюда, — коротко сказал слуга и удалился.

— Добрый вечер! — Анри шагнул внутрь подвального помещения и поначалу ничего не мог разобрать в сумраке среди густого пара, стелящегося сплошной завесой.

— Добрый вечер, — ответил женский голос. — Проходи, мальчик.

Молодой человек силился различить дорогу среди гор котлов, горшков и кастрюль.

— Ну, что же ты? — спросила женщина.

И тут Анри увидел ее, в облаке пара стоящую около плиты, пожилую сухощавую и достаточно высокую.

— Меня прислал господин герцог… — сказал юноша.

— Зачем? — быстро спросила кухарка.

— Ну… — Анри замялся. — Я теперь буду служить у вас в замке…

— Чего? — удивилась женщина.

— Я теперь служу у господина герцога, — повторил молодой человек.

— Мы все у него служим, — кухарка что-то пробормотала быстро и зло, а потом спросила. — А ты, с позволения сказать, кем служить собираешься?.. Тощий какой! — она бесцеремонно осматривала своего гостя. — И зачем он набирает таких худосочных! Мальчишек на побегушках! Каждый день новых! Поручений, видать, много, вот и нанимает мальчишек… А ты их корми!

— Я не посыльный, хотя цель моего визита вы угадали правильно, — у Анри от запахов начинали течь слюнки.

Кухарка, не спеша, продолжала разглядывать молодого человека:

— Кто же ты тогда? Руки у тебя, вижу, не знают ни молотка, ни лома.

— Неправда, — возразил Анри. — Гвозди я отлично забиваю!

— Все равно это не твоя работа. Угадала?

Юноша кивнул.

— Ладно, хватит зыркать по котлам, садись, — кухарка усадила молодого человека на скамью и, взяв миску, отвернулась к плите, чтобы положить еду; заодно спросила. — Как зовут тебя?

— Анри.

Женщина поставила миску с едой, ложку и кусок хлеба на стол перед юношей, и тот с жадностью накинулся на угощение.

— А я Фантина. Кормлю здесь всяких бездельников.

— Я не бездельник, — сообщил молодой человек. — Я ваш новый шут.

— Что?! — кухарка чуть не уронила нож. — Шут?

Было непонятно, что так взволновало ее.

— Мальчик, — наконец вымолвила она. — Ты знаешь, что они с ним сделали?

— С кем?

— С бедным Шарлем! Они — сущие звери, а не люди!

— Кто звери?

— Герцог наш и его покойный папаша, черт бы его взял, грешника проклятого! Спасибо, бог того наказал, да и нынешнего тоже накажет! И все отродье их помрет страшной смертью! Это я тебе говорю, потому что знаю.

— Но почему? — ложка замерла в руке Анри.

— А вот ты послушай историю. Я сама все это помню, на моих глазах все происходило, хоть я и была маленькой девочкой. Такое не забывается! У старого герцога, отца нынешнего, в услужении был один молодой человек, у которого жена рано умерла, оставив ему младенчика — сына. Вскоре и герцогиня принесла на свет дитя. Да только не выжила после этого. А я тебе скажу по секрету: тяжело рожать ядовитых детей!

— Ядовитых? — усмехнулся Анри.

— Вот именно! Потому что из них вырастает всякое зверье, как наш теперешний господин де Лонгвиль, чтоб ему пусто было!.. Но ты на ус мотай, да помалкивай. Понял меня?

— Понял, — юноше было интересно дослушать до конца эту страшную историю, которая обычно бывает в каждом замке — про упырей, привидений и хозяев-кровососов, которые по ночам открывают фамильный склеп и грызут косточки предков.

— Так вот, — кухарка присела рядом с молодым человеком. — Тому слуге было не с кем оставить своего сына, потому он порой просто привязывал его за ногу где-нибудь в отдаленной комнате, давал погремушку и уходил. Но ребенок рос!.. Вот уж не помню, сколько ему тогда было… Одним словом, отвязался он и пошел по всему господскому дому. Забрел на детскую половину, а там наш нынешний хозяин спать изволили. Мальчонка взял какую-то из его игрушек, да уронил. Тот проснулся и заорал, словно его кипятком ошпарили! Все переполошились. Бедный ребенок тоже испугался, побежал, но споткнулся об игрушку эту проклятую. А наш герцог настиг его и стал бить по лицу, чем под руку попалось. Когда люди сбежались, увидели они, что маленький герцог весь в крови — хотя это вовсе и не его кровь была, а рядом с ним — чужой ребенок и тоже окровавленный. Папаша-герцог незамедлительно велел высечь, как он выразился, «наглого воришку». Ребенка высекли, да не рассчитали, детские косточки хрупкие, а они его — по хребту, по хребту… Одним словом, был ребенок, стал урод. Горб у него расти начал, и в довершении ко всему он, когда на злополучную игрушку падал, глаза лишился и нос сломал. А может, и герцог постарался в драке. Как ты думаешь, каково было отцу мальчика?

— Полагаю, несладко.

— Верно! А потому он спрятал однажды большой кухонный нож и пошел к папаше нынешнего герцога. Но убить не успел. Тот сильный был, как дикий кабан. Да и похож он был на кабана… — кухарка вздохнула. — Увезли несчастного куда-то в город, больше его мы и не видели. Наверное, расправились с ним там. Шутка ли — покушение на столь знатную особу!

— А ребенок? — спросил потрясенный Анри. — Как он мог оставаться здесь после всего, что с ним сделали?

— Ха! — женщина гордо взглянула на молодого человека. — Он остался, чтобы мстить! — внезапно она понизила тон до шепота и продолжала. — Когда Шарлю исполнилось пятнадцать, старый герцог умер. По непонятной причине! Этого безобразного буйвола, который мог выпить больше, чем целая рота солдат, нашли мертвым в собственной спальне. Он умер без покаяния, совершенно один!

— Его отравили?

— Нет, говорили, что это удар. Герцог был найден в спальне с подушкой в закостенелых скрюченных пальцах и с гримасой ужаса на мертвом лице. Видимо, кто-то его смертельно напугал.

— Вы думаете, Шарль?

— Никто ничего не видел, поэтому обвинять было некого… Что ему там привиделось…

— А что было потом? — молодому человеку не терпелось узнать продолжение этой истории.

— Потом наш герцог, тот, что ныне здравствует, женился на какой-то баронессе. И у него родились дети — двойняшки. Но это я помню довольно смутно, тяжело болела тогда и обо всем знаю со слов других людей. Но один ребенок сразу пропал, а роженица тут же умерла.

— Тоже удар?

— Отравление. Сама отравилась! А может, удавилась, я точно не помню. Наш герцог совсем ополоумел, дал зарок никогда не жениться… А жениться было необходимо и мальчика родить, чтобы добро завещать.

— И женился?

— Неоднократно, да только жены почему-то детей от него рожать не успевали, прости меня, грешную. Одна с лестницы оступилась — насмерть; другая взбесилась и ее отослали, куда следует. А с третьей, по-моему, он только обвенчался, у нее тут же в церкви отнялись руки-ноги. Как ты считаешь, могли все эти случаи быть сами по себе?

— Наверное, нет…

— Вот и я так думаю! — кухарка посмотрела вверх и угрожающе потрясла половником. — Я говорю, проклятый это дом! Господь его проклял!

Потом она встала, помешала что-то в кастрюле и вдруг хихикнула:

— Герцог-то понял, что ему ничего не остается, как найти потерянного ребенка. Все монастыри объездил, всех допрашивал, безумный! Вот как ему наследник понадобился!

— А этот потерянный ребенок разве не девочка?

— Мальчик! — с важностью сообщила кухарка.

— Не нашел?

— Конечно, нет… Я вот иногда размышляю, был ли он вообще… Его ведь никто в глаза не видел, только Шарль. Других живых свидетелей не осталось. Шарль и сказал герцогу о сыне… Ну, теперь понял, куда попал?

— Понял.

— Так что смотри в оба, чтобы герцог не обошелся с тобой так же, как с Шарлем.

— Я постараюсь. Спасибо за угощение.

Он поднялся и хотел идти, но тут кухарка подскочила к нему и с нескрываемым злорадством шепнула в ухо:

— Говорят, вскоре приедет дочь нашего хозяина. Посмотришь на эту злодейку!.. Всем им гореть в пекле на адском огне!

— Извините, — сказал молодой человек. — А почему вы так желаете гибели всем в этом роду? Мне кажется, молодая графиня вовсе не обязана платить за грехи своего деда.

— За такие грехи должно пролиться море крови!

— Даже если пострадают невинные?

Кухарка окинула юношу испепеляющим взглядом и изрекла:

— Нет человека, который бы не натворил такого, за что его следовало бы его наказать!

— Наказать смертью? По-моему, то, что вы говорите, ужасно!

— Я не сказала — убить, я сказала — наказать. И пусть виновные поплатятся!

— Хорошо, тогда скажите, чем были виноваты те несчастные женщины, которых судьба привела в этот дом?

— Не знаю. Но уверена, что за преступления отдельных негодяев должны отвечать все члены их семейства и даже те, кто связан с ними дружбой или добрым расположением.

— Это жестоко, — сказал Анри и сделал шаг по направлению к выходу.

— Это справедливо… — кухарка опустила половник в кастрюлю и стала яростно что-то там перемешивать.

— А если бы вам сказали, — не выдержал молодой человек. — Что двоюродный прадед брата знакомого вашего мужа из ревности утопил в реке свою жену, а вам за этот чужой грех надлежит принять смерть от мышьяка, в этом случае вы бы тоже ратовали за справедливость?

— Постой-ка, как ты сказал? Двоюродный прадед брата знакомого моего мужа?.. — женщина засмеялась. — А о каком муже идет речь? Одного я похоронила, другой жив, хвала Создателю!

— Я говорю о том, что в могиле.

— А-а… — кухарка задумалась.

— Можете не отвечать, — сказал Анри. — Потому что даже Господь Бог не даст ответа на такую задачу. Эту глупость люди придумали.

— Ладно, болтун, — усмехнулась женщина. — Иди на все четыре стороны, ты мне мешаешь. А если я тебе понадоблюсь, спрашивай тетушку Фантину, меня все знают.

— Спасибо, дорогая тетушка Фантина. Вы очень хорошо стряпаете!

— Да! Готовлю я превосходно! — кухарка от смущения опустила глаза.

— Как?! Вы тоже любите, когда вас хвалят? — неожиданно спросил молодой человек.

Эти слова почему-то ужасно взбесили Фантину.

— Ах ты, негодный мальчишка! — воскликнула она, хватая кочергу. — Дерзкий молокосос!

— Что вы делаете? — Анри одним прыжком оказался у порога и там остановился. — Вот вы меня убьете ненароком, а потом тот, кто после вас возьмется за эту кочергу, будет расплачиваться за вас и рыдать кровавыми слезами, согласно вашей интересной теории о справедливости…

— Убирайся вон! — закричала кухарка. — Еще одно слово, и я больше никогда-никогда не буду с тобой разговаривать! И кормить тоже!

— Благодарю вас, тетушка Фантина! — воскликнул юноша и скрылся в лучах света, бившего в дверной проем.

Он вышел на вымощенную булыжником площадь и с любопытством огляделся.

Его взору открылось прекрасное здание из серого камня с длинным прочным балконом во втором этаже. Здание было четырехэтажным и очень внушительным. Оно находилось как раз напротив дворца герцога. Дворец же с его солидными великолепными украшениями, являл собой подтверждение благосостояния и знатности своего владельца.

В разгар дня не стучали молотки, никого не было видно. Только через зарешеченное окошко Анри удалось разглядеть плотника, работающего в своей мастерской. «Видимо, герцог не любит шума, — решил молодой человек и усмехнулся. — Тогда непонятно, зачем он взял меня?»

Анри уже хотел идти к себе, но тут же понял, что не найдет своей каморки без посторонней помощи. И как только эта мысль пришла, сразу же он заметил, как из-под арки ворот ему навстречу двинулся человек, в котором без труда можно было узнать того самого слугу, сопровождавшего его сегодня к герцогу и на кухню. Очевидно, он поджидал юношу все то время, покуда тот находился у Фантины. Слуга жестом приказал следовать за ним и повел к каменной стене, в которой находилось несколько дверей. Остановившись у одной из них, слуга достал ключ, отпер замок и передал ключ Анри.

Молодой человек вошел в комнату, которая теперь, по велению судьбы, принадлежала ему. Очутившись там, он обнаружил в обстановке некоторые изменения. Уже стояла новая кровать. На стене висело небольшое зеркало, которое без искажений отразило в себе мрачную физиономию юноши.

— Ну что, мой ненаглядный? — спросил Анри у собственного отражения. — Вот мы и сели на мель, как разбитая посудина. Где теперь мои друзья, что сейчас делают?.. Кого после моего ухода терзает Карменсита?..

И вдруг он почувствовал, как на глаза наплывают слезы, а внутри все пылает огнем, и захотелось кричать, подпрыгнуть до неба, сделать что-то невозможное — пробить стену, вызвать ураган, — но только чтобы они услышали его стон, его тоску: «Друзья мои! Я не могу без вас! Я умру без вас!»

Он бросился на постель и беззвучно заплакал.

Он плакал до темноты, а затем забылся коротким темным сном.