Шут герцога де Лонгвиля

Татьяна Евгеньевна Шаляпина, 1991

Действие происходит в средневековой Франции, по дорогам которой, опустошенным чумой, колесят бродячие комедианты. Замок, куда попадает главный герой, хранит некое страшное пророчество, в исполнение которого мало кто верит. Однако, слившись с жизнью обитателей, герой сам того не замечает, как становится частью зловещей легенды. На фоне фатальных событий герой пытается найти ответы на вопросы, которые задает себе любой мыслящий человек: о предназначении жизни, об истинной природе творчества, о любви, ее истоках и последствиях, о добре и зле и о Высшей справедливости, а главное – о вечном познании самого непостижимого: себя самого. В основе романа лежит документально подтвержденный исторический факт: непроницаемый туман, упавший на Париж в одно воскресное утро 1588 года.

Глава 2

Карменсита проснулась оттого, что почувствовала, как кто-то водит по ее лицу травинкой, норовя пощекотать в носу. Сквозь закрытые веки девушка ощущала солнечный свет. Было утро. Невдалеке раздавались голоса Альфонсо и Дени, возящихся с лошадьми.

Карменсита сделала вид, что еще спит, а когда досужая былинка снова приблизилась к ноздре, девушка внезапно взвизгнула и вскочила, цепкой хваткой вцепившись озорнику в волосы.

— Отпусти, бешеная! — закричал тот уже знакомым нам голосом.

Это был темноволосый молодой человек, он стоял на коленях перед ложем Карменситы и тщетно пытался освободиться от ее хватки.

Карменсита держала его крепко, он изворачивался ужом и крутил головой в разные стороны.

— Ладно, ты победила! Отпусти! — сдался он, наконец.

— А если не отпущу? — спросила девушка и сильно дернула за одну прядь.

— Эй! Осторожнее! — молодой человек поднял на нее искаженное болью лицо.

— Это плата за вчерашнее.

— А ты, оказывается, злопамятна! Ну, хватит, освободи меня из плена! Я устал стоять перед тобой на коленях. Карменситочка, детка!

— А кто вчера обзывал меня старухой!?

— Кто?! Не припоминаю.

В ответ на это Карменсита еще больше дернула его за волосы.

Молодой человек испустил оглушительный вопль, от которого Карменсита в ужасе отдернула от него руки.

В этот миг в кибитку заглянуло добродушное, слегка насмешливо лицо Альфонсо:

— Что здесь происходит?

За ним появился и Дени.

Их взору предстала картина: Карменсита с огромными глазами, округленными испугом, стоящая на скамье, а на полу, держась за голову, сидел несчастный Анри и вид у него был такой, будто он что-то потерял.

— Так что тут произошло? — повторил свой вопрос Альфонсо.

Анри медленно повернул к нему покрасневшее в борьбе лицо и тоном мученика ответил:

— Никогда не шутите с женщинами. Это то же самое, что заигрывать с шаровой молнией или с бодливой козой. Господа, зовите священника, я буду исповедоваться…

И с этими словами он вытянулся на полу.

Карменсита разразилась безудержным смехом. Альфонсо и Дени захлопали в ладоши.

— Им все весело! — обиженно сказал Анри. — А вы знаете как больно!

И попытался скроить мину великомученика, но не выдержал и рассмеялся вместе со всеми.

Чуть позже Анри, уже будучи один, ползал по полу кибитки и собирал волосы, вырванные Карменситой из его головы.

— Сорок два! — ужаснулся он. — Придется примириться с этой дикой кошкой, иначе вскорости придется пользоваться накладной прической.

— Анри! Любимый! — прозвучал за его спиной напевный голос Карменситы, и она сама заглянула внутрь повозки. — Я пришла узнать, не хочешь ли ты просить у меня прощения?

— С какой ста… — вырвалось у молодого человека, но он тут же осекся и ласково добавил. — Дорогая! Об этом я мечтаю целую вечность!

— Поцелуй эту ручку, и твоя мечта осуществится!

Анри облобызал протянутую ему белую ручку актрисы, и Карменсита мечтательно устремила глаза к небу:

— О, Анри! Знаешь, что мне снилось сегодня?

— Горы сладостей? Или спутник влюбленных с его золотыми стрелами?

— Не угадал! Тебе всегда не хватает фантазии! Мне снился зал… огромный белый зал с громадной мраморной колонной и… мужчины… Мужчины! Да все такие красивые! А самый благородный и самый красивый танцевал со мной, умолял выйти за него замуж!.. Мы с ним долго-долго танцевали.

— Ну?

— Ах, этот восхитительный танец…

— Что ты ему ответила?

Карменсита с недоумением посмотрела на Анри:

— Какая разница? Ведь это было во сне. Там даже я была герцогиней!

— А ты, оказывается, даже во сне мечтаешь все о том же! — Анри презрительно хмыкнул.

— А он был… — не замечая колкостей молодого человека, продолжала Карменсита. — Он был прекрасен, как ангел! Высокий, в дорогих одеждах… и его глаза!..

— А крылышек у него не было? — вставил молодой человек.

— Вечно ты шутишь невпопад! — рассердилась девушка. — Это был мой идеал: высокий жгучий брюнет с карими глазами…

— Не обожглась?

— Что?

— Ну, когда танцевала с этим жгучим брюнетом?

— Противный мальчишка! — взорвалась Карменсита и попыталась вновь поймать Анри, но он мгновенно выпрыгнул из повозки и уже снаружи крикнул:

— А я теперь знаю, почему ты ко мне пристаешь!

— Кто пристает?!

— Потому что твой идеал — я, ты только что сама в этом призналась!

— Что ты мелешь, глупец?! — смутилась Карменсита.

— Конечно! — не унимался Анри. — Я же высокий брюнет с карими глазами! И если надо, могу быть жгучим, как крапива. Так что, Карменситочка, сознайся, это ты меня видела в своем сне! Наверное, потому так и кричала — от радости!

Девушка хотела было кинуться вдогонку, но подумав, решила не возобновлять драку. Анри в какой-то степени оказался прав: она действительно домогалась его любви, потому что он казался ей красивым.

— Но у него дурной нрав, — сказала Карменсита самой себе, чтобы успокоиться. — К тому же он еще глуп и ничего не понимает в любви! Поэтому не стоит обижаться на мальчишку. И вообще, — добавила она уверенно. — Я всегда успею оттрепать его за уши, ведь никуда он от меня не денется.

— Можно ехать! — провозгласил Дени, беря вожжи в руки.

— Который час? — поинтересовалась девушка.

Дени, сощурив левый глаз, взглянул на солнце, на тень, отбрасываемую повозкой, и уверенно сказал:

— Около восьми. Надо торопиться, скоро опять станет жарко.

В это время в повозку, кряхтя на все лады, взобрался Альфонсо.

— Где Анри? — спросил он.

Карменсита отстраненно пожала плечами.

— Анри! — позвал Альфонсо. — Не валяй дурака! Мы уезжаем!

В ответ он не уловил ни звука.

— Вот олух!

— Не волнуйся, не пропадет! — успокоил его Дени. — Вечно он со своими розыгрышами.

И замахнувшись кнутом, он весело подхлестнул лошадей, выбив из их боков столбики пыли. Животные, отдохнувшие за ночь, теперь везли повозку куда быстрее, чем вчера вечером. Их подбадривала утренняя свежесть и легкий встречный ветерок.

Дени нравилось исполнять обязанности кучера. Иногда ему даже начинало казаться, что он управляет не только лошадками, впряженными в бродячий сарай на колесах, а и всем окружающим миром, ведь всё вокруг движется из-за него, всё послушно его руке, его кнуту и, в зависимости от его желания, земля покорно открывается ему.

Кто-то схватил его за ногу. Из-под днища повозки выкарабкивался Анри, цепляясь за что попало.

— Ты? — вырвалось у Дени, но Анри умудрился дать ему знак замолчать, а сам быстро полез обратно.

— Что там, Дени? — спросила Карменсита, садясь рядом с возницей.

— Я лишь хотел спросить, это ты? — нашелся тот.

В это время Альфонсо рассматривал свой «голодный» башмак, прикидывая, как его починить. Позади повозки что-то мелькнуло. Альфонсо оглянулся, но ничего не увидел, лишь только ему показалось, как над головой что-то треснуло.

— Анри? — неуверенно позвал он. — Где ты прячешься?

— Да, куда ты пропал, ненормальный? — подхватила девушка.

И тут с потолка кибитки донеслось:

— Ах, Карменсита, я ж тебя любил!

Но ты мне изменила с тем мужчиной!

И для тебя в душе я дверь закрыл,

Хоть можешь обозвать меня противным!

— Давай спускайся, дурень! — крикнула девушка, но в ответ прозвучало:

— Я не прощу измены никогда,

Пусть даже ты во сне мне изменяла.

Сейчас уйду и скроюсь навсегда,

Забуду про тебя и всё начну сначала.

— Слезай, болван! — рассердилась Карменсита. — Слезай, я тебе говорю, — и с этими словами она схватила какую-то палку и ткнула ею в потолок кибитки.

Ткань треснула, и Анри провалился внутрь повозки.

— А ты ведьма, — сказал он Карменсите.

Она замахнулась на него палкой, но Анри взглянул на девушку с таким равнодушием, что она в бессилии остановилась.

— Так! — громко объявила Карменсита, чтобы ободрить себя. — Альфонсо! Ты собираешься меня кормить сегодня? Сами, небось, с утра набили свои животы, а я ведь еще не завтракала!

— Посмотри, там что-то еще осталось, — Анри протянул ей тощую сумку с провизией.

Девушка быстро обследовала ее содержимое и не могла скрыть разочарования:

— Не густо! Кусок хлеба, луковица, вареные утиные яйца, яблоко… — но тут же воодушевилась. — Так и быть, хлеб я съем, но лук есть ни за что не стану!

— Ты меня разочаровываешь! — съязвил молодой человек.

— Для тебя же, дурень, стараюсь! — огрызнулась Карменсита. — Сам подумай, ты полезешь целоваться, а от меня будет нести луком!

— Да, это так великодушно с твоей стороны! Ты всегда помнишь о ближнем!

— Ну а кто о тебе позаботится, как не я! Я же тебе и за сестру, и за мать, и за…

Девушка на миг запнулась.

— За кого же? — уточнил Анри.

— Противный неблагодарный мальчишка, сам догадайся, — кокетливо мурлыкнула Карменсита и принялась уплетать черствую краюху.

Анри посмотрел на нее, проглотил слюну и стал следить за дорогой.

Обширная, покрытая волнами ковыля степь вскоре сменилась мелким кустарником, затем начали попадаться немногочисленные деревья, высохшие под солнцем и покрытые толстым слоем пыли. Потом повозка въехала в небольшую рощицу, наполненную щебетаньем птиц и шелестом листьев, прогремела по камушкам мелкого ручья и остановилась.

— В чем дело? — раздался недовольный голос Карменситы.

Дени спрыгнул на землю, снял с крючка ведро и пошел к ручью.

— Что? Вода? — осведомилась девушка, выглядывая наружу.

Дени уже поил лошадей.

— Я тоже хочу пить! — капризно сказала Карменсита и легонько пнула Анри, сидевшего без дела. — Принеси мне воды!

— А то ты так обессилела, что не можешь сделать пару шагов… — в тон ей добавил молодой человек и выбрался из повозки.

Он подошел к воде, выбрал место, где не было мусора и песка и наполнил флягу, которую прихватил с собой. Потом опустился на колени и, прильнув лицом к воде, стал пить.

Рядом с ним что-то шумно плюхнуло. Дени зачерпывал воду ведром. Затем он подошел к повозке и повесил ведро на прежнее место — под днищем на изогнутый гвоздь.

Анри поспешил к кибитке.

— Все на месте? — осведомился Дени.

— Все! — ответил Альфонсо, едва вздремнувший на скамье.

— Принес? — спросила Карменсита.

Анри молча протянул ей флягу. Карменсита припала к горлышку и вдруг фыркнула, разбрызгивая воду.

— Спятила? — уточнил молодой человек в то время как девушка заливалась смехом.

— Ну не надо меня убеждать, что это особенная веселая водица, — начал развивать мысль Анри. — Если бы это было так, то сейчас громче всех нас ржали бы лошади, они нахлебались ею изрядно…

— Какой ты смешной! — сквозь смех наконец смогла вымолвить Карменсита.

— Ну вот… — молодой человек вздохнул и торжественно объявил. — Господа! Поздравляю! Карменсита сошла с ума! Это означает, что ум у нее все-таки был, а вы еще спорили об этом!

— Ха-ха-ха! — заливалась девушка. — У тебя нос… ха-ха-ха…

— Да, у меня и нос, и уши, и глаза, — подтвердил Анри. — А еще у меня есть и руки, и ноги…

— Нос в грязи! — Карменсита, продолжая смеяться, завалилась на спину.

Анри с поспешностью выхватил флягу из ее рук, с недоверием провел ладонью по лицу.

Посмотрел на грязную ладонь и вытер лицо рукавом.

— Нос как нос, — подытожил молодой человек, а Карменсита все еще хохотала…

Повозка катилась дальше. Дорога тянулась вдоль леса. Приземистые широкие дубы обступали ее по бокам, неуклюже шевеля ветвями, и озорной ветерок весело играл их порыжелыми листочками, а солнце кидало блики на лакированные бока маленьких желудей.

В узком промежутке между косматыми верхушками деревьев виднелось яркое, словно праздничная лента, голубое небо, от воздушной синевы которого веяло свежестью и свободой.

День стал клониться к вечеру. Косые тени от стволов упали на дорогу, положив на ней причудливый рисунок. Стайки лесных птиц со звонким щебетанием носились над дорогой.

Анри уже зашил порванную ткань навеса и теперь сидел на скамье и штопал рубашку. Повозка постоянно подпрыгивала на ухабах, и Анри то и дело всаживал иголку в палец. Карменсита грызла яблоко и повторяла вслух одну из ролей:

— «Милый! Я буду ждать тебя этой ночью у дверей спальни! Не обмани моих надежд, а то я умру от любви!»

— Лучше умереть от любви, чем от любовных болезней, — заметил Анри.

В ответ на это в него полетел старый башмак. Юноша втянул голову в плечи, башмак просвистел мимо.

Карменсита продолжала:

— «Если бы ты знал, как мне тяжко без тебя, как мучительно долго тянутся дни, когда я не вижу тебя, а часы, проведенные с тобой, всегда кажутся мне одним мигом. Я не могу дождаться, когда ты вновь посетишь меня, как ангел, как дыхание весны…»

— А весна приходит не чаще раза в год, — добавил молодой человек и получил вторым пущенным башмаком точно в лоб.

Альфонсо чинил декорации, а Дени все погонял и погонял вымотанных за день лошадей.

— Сушь какая, — пробормотал Альфонсо. — Ничего в лесу нет. Ни грибов, ни ягод.

— Откуда тебе знать, — спросила Карменсита. — Ты ведь сидишь тут, а не ходишь по лесу.

— Достаточно одного взгляда на эту порыжевшую траву, на потрескавшуюся землю. Сейчас бы дождь…

— Чтобы у нас колеса в грязи завязли? — недовольно молвила девушка. — Лично у меня нет ни малейшего желания толкать эту телегу. Я слишком хорошо помню, как мы ее тащили в прошлый раз, а вся жижа, вся мерзость, именуемая грязью, налипала на меня, и конца этому аду не было видно!..

— Девочка моя, — спокойно ответил Альфонсо. — Все на свете питается влагой, которую посылают нам небеса. Не будет дождя, не будет и жизни! Человек всегда был зависим от Бога.

— Ты так интересно говоришь, — сказала Карменсита. — Можно подумать, будто ты собственными глазами этого бога видел.

— Его не надо видеть, в него надо верить, ощущать его незримое присутствие.

— Верь — не верь, а все равно похоронят нас, как безбожников, за пределами кладбища, — грустно заметил Дени.

— А тебе не все равно, где тебя похоронят? — спросила девушка.

— Когда умру, наверное, будет все равно, а пока жив, хочется быть человеком, как все.

— Друзья мои! — вдруг изрек Альфонсо после некоторых раздумий. — Представляете, сколько можно было бы собрать с земли, если бы вдруг зарядили дожди! Изобилие! Все люди были бы сыти и счастливы!

— Сомневаюсь, — скептически проговорил Дени. — Когда дождей слишком много, никакого урожая не бывает вообще. Странно, что ты, Альфонсо, об этом не знаешь.

— А помните, как в прошлом году деревья цвели два раза, — вступила в разговор Карменсита. — Это было так красиво!

— Да, но некоторые люди говорили, что это не к добру… — тихо сказал Дени.

Повозка вновь подпрыгнула, Анри еще раз вонзил иглу в руку, перекусил нить и сложил швейные принадлежности в шкатулку Карменситы, где та хранила пуговицы и фальшивые драгоценности.

Анри подошел к Дени:

— Ты, наверное, устал, давай я тебя сменю.

Дени молча уступил ему свое место, молодой человек взял вожжи и кнут и, мгновенно вообразив себя королевским кучером, принялся нещадно хлестать лошадей по их впалым бокам. Но вопреки ожиданиям доморощенного возницы, те постоянно сбивались с шага и вскоре даже покрылись пеной.

Случайно выглянувший из повозки Альфонсо увидел это безобразие и приказал немедленно остановиться.

— Ты что делаешь? — набросился он на Анри. — Хочешь их загнать и потом тащить кибитку на себе?

— Я только думал проверить их прыть…

— И как?

— Проверил… Эти свое отслужили, пора подумать о новых.

— И не мечтай. И так едва концы с концами сводим… Дени! — позвал Альфонсо. — Распрягай!

— Вечно этот Анри с его глупыми фокусами! — из глубины повозки Карменсита погрозила молодому человеку кулаком.

Анри пожал плечами.

Дени распряг уставших лошадок и отвел их под деревья.

Неподвижная жалкая и беспомощная повозка замерла посреди лесной дороги, словно дом улитки, лишенный своей хозяйки.

Над повозкой метались ласточки.