Серебро ночи. Примум. Книга 2

Татьяна Герцик, 2021

Сильвер заключает мир с имгардцами, но, даже объединившись со стародавними врагами, Терминус не спасти. Феррун пытается найти последний осколок колдовского камня из короны древних королей – «Примум», и выяснить, что за дракон спит под королевским дворцом Купитуса. Нескио, сдерживающий натиск врагов на юге, вновь зовет на помощь Ферруна с Амирель – в войска терминцев проникли шаманы южаков, превращающие верных испытанных воинов в предателей. Смогут ли наследники королевской крови справиться с этой новой напастью?

Глава третья

Сидя за столом с горделивой осанкой, силясь соответствовать поведению знатных дам, Риялла старательно водила тонким пальцем по строчкам, складывая из букв слова в азбуке для детей. Получалось плоховато, но она не отчаивалась. Устроившаяся рядом с ней Амирель внимательно следила за правильностью произношения и прочтения.

Это было невообразимо скучно, и она с почтительной благодарностью вспоминала своего учителя, без малейшего раздражения повторявшего ей одно и то же много-много раз. Какое же у него было невероятное терпение! А вот ей уже хочется зевать от скуки и попросту сбежать отсюда подальше, даже поездка с язвительным Ферруном казалась ей предпочтительнее этого бездарного времяпровождения.

Внезапно по нервам ударил чей-то отчаянный плач и безысходное горе. Амирель вскочила, озираясь.

— Ты это слышишь? — спросила она у Рияллы.

— Что? — та тоже испуганно поднялась.

— Кто-то плачет, — Амирель решительно пошла к двери, — где-то совсем рядом.

— Я ничего не слышу, — Риялла боязливо оглянулась, будто плачущий мог стоять у нее за спиной.

— Продолжай заниматься! — распорядилась Амирель. — И не отлынивай! Ты молодец, читаешь уже неплохо, но нужно учиться еще прилежнее, чтоб достигнуть настоящих успехов!

Риялла стыдливо понурилась. Поначалу странные закорючки и впрямь никак не хотели складываться в слова, но теперь дело пошло на лад, и она даже немного собой гордилась. Уткнувшись в учебник, принялась снова перечитывать уже прочитанную страницу, надеясь стать достойной своего высокородного любимого.

Выскочив из своих покоев, Амирель быстрыми шагами пошла по коридору, стараясь угадать, из-за какой двери до нее донесся всплеск безутешного горя. Чутье безошибочно привело ее к одной из комнат для придворных дам. Она решительно нажала на ручку и вошла. Беззвучно рыдавшая в уже мокрый от слез платок дама повернулась к ней и тут же присела в низком придворном реверансе, спрятав покрасневшее лицо.

Амирель узнала ее — это была та самая, кто пытался указывать ей, в чем ходить и как себя вести. Поскольку Амирель, отведав вина, вела себя в тот день не самым лучшим образом, ей стало стыдно, и она, слегка помедлив, спросила:

— Что случилось? Почему вы плачете?

Дама нехотя подняла залитое слезами лицо.

— Я не знаю, стоит ли вам об этом говорить, — она печально шмыгнула носом. — Вряд ли кто-нибудь сможет мне помочь, а огласка в таком неблаговидном деле только вредит.

Амирель продолжала требовательно смотреть на нее, безмолвно ожидая продолжение, и дама сдалась на ее милость:

— Пусть лучше о моем горе расскажет мой старый слуга Атан, он почти член моей семьи, и тайн от него у меня нет, — она указала подбородком на молчаливо стоявшего в углу комнаты немолодого мужчину в простом черном кафтане. — Я не смогу говорить, у меня нет сил, снова разрыдаюсь.

— Это все наглый сэр Фугит, чтоб его бесы драли! — в сердцах пожелал отвесивший довольно корявый поклон слуга. — Он ворвался в наш дом вместе со своими беспутными дружками и надругался над нашей дорогой Каролиной, мы ничего не смогли сделать, нас было слишком мало, и оружия, чтоб защитить ее, у нас не было.

— Это моя дорогая дочь! — с рыданьем пояснила дама. — Я виконтесса Парнери, это старинный знатный род, до войны богатый и независимый. Но наше имение на юге, оно захвачено имгардцами. Муж погиб, защищая нас, благодаря его самоотверженности мы с Каролиной и спаслись. Мой единственный сын воюет в войске доблестного сэра Паккара, а младший сынок этого же сэра творит бесчинства, и никто не может его приструнить. Защитить нас некому. На жалкие остатки состояния я смогла купить лишь скромный купеческий домик в квартале ткачей. Я надеялась, что моя дочь будет там в безопасности, но жестоко ошиблась… — она приложила платок к лицу и скорбно затихла.

Амирель подумала, что лучше бы матери жить вместе с дочерью, но виконтесса продолжила:

— У нас вовсе нет денег, мы все потеряли в этой страшной войне. Мне повезло, удалось из милости устроиться на место придворной дамы, чтоб содержать дочь и своих старых верных слуг, приехавших вместе со мной. Жалованье здесь неплохое по меркам военного времени, но, если б я знала, что произойдет, я бы сидела дома.

— И чем бы вы помогли? — угрюмо вмешался в разговор Атан с вольностью старого доверенного слуги. — Эти мерзкие выродки и вас бы не пощадили. Они не знают удержу. Для них даже королевские стражники не указ. Да мы их и вызывать не стали. Позора потом не оберешься.

— Вот именно! — виконтесса вытерла заплаканное лицо рукавом, удивив этим плебейским жестом Амирель. — Фугита даже жениться не заставишь, чтоб прикрыть грех, он настоящий лиходей без чести и совести. Сколько он людям горя принес, не счесть!

— Это сколько известно, а сколько пострадавших скрывает его делишки, чтоб не иметь сраму! — слуга стукнул себя кулаками по бедрам. — Эх, вот его бы на виселицу!

— А как он будет обеспечивать жену, если женится? — прагматично поинтересовалась Амирель, возмутив своим хладнокровием безутешную мать.

— У него независимое состояние и приличное поместье, переданное ему матерью, она же из Сордитов, они все весьма богаты, — виконтесса не понимала, при чем тут это.

— Хорошо, — удовлетворенно кивнула Амирель. — Значит, скоро ваша дочь станет обеспеченной вдовой. Если ничего другого не останется. Похоже, пора положить конец разбойничьим похождениям сэра Фугита.

Она пошла к двери, велев:

— Поедем к вам, виконтесса. Найдем этих разбойников и призовем к ответу. Мы с Ферруном это упустили, наша вина, каюсь, придется эту ошибку исправлять мне одной. Где бродит мой супруг, я не знаю, да и звать его на помощь не хочу, надеюсь, справлюсь и сама, не такое уж это и сложное дело.

Виконтесса схватила свой плащ и накинула на плечи.

— Вам нужно одеться потеплее, на улице холодно, — заботливо предложила она, не забывая про свои обязанности придворной фрейлины.

— Хорошо, загляну сначала к себе, — согласилась с ней Амирель и повернула налево по коридору в гостевую часть дворца. — А вы пока прикажите подать мне карету без гербов.

— Но все кареты принадлежат наместнику, если не считать королевских, — робко напомнила ей виконтесса.

— Не думаю, чтоб Беллатор не позволил мне взять карету, ведь у него наверняка она не одна, — Амирель ни на секунду не поверила, чтоб брат Сильвера был настолько мелочным.

— Конечно, его честь возражать не станет, — дама сложила перед собой руки, стараясь, чтоб ее поняли правильно. — Но королевский конюшенный сэр Лардин не дает кареты без прямого указания наместника, а я для него никто.

— Опять эти наследственные служаки! — свирепо поморщилась Амирель. — Но вы его предупредите: если карета не будет стоять у восточного портала, когда я спущусь, то разговаривать с ним я буду сама! И не думаю, что это ему понравится!

Она ушла, а виконтесса Парнери в легком недоумении пошла вниз, к кабинету королевского конюшенного. Сэр Лардин, закинув ногу на ногу, сидел в бархатном кресле и с нарочитым вниманием слушал доклад стоявшего перед ним навытяжку главного конюха. На одну из придворных дам, к тому же заплаканную и с красным носом, он демонстративно не смотрел. Кашлянув, та решилась прервать конюха.

— Извините, но наша гостья просила подать для нее к восточному порталу карету без гербов, — громко сказала она, стараясь казаться уверенной и гордой.

— И что из того? — главный конюшенный с негодованием воззрился на нее. — Много тут у нас таких гостий. Всем не угодишь.

Виконтесса чуть прикусила губу. Как ей быть? Этот солдафон все равно не будет выполнять ничьих приказаний, кроме наместника. Но все-таки повторила ее слова:

— В такой случае вам придется самому объясняться с госпожой Амирель.

Результат оказался потрясающим. Главный конюший неловко вскочил, уронив при этом кресло, побелел и с обвиняющим воплем:

— Почему вы мне сразу это не сказали?! — унесся прочь.

Следом за ним, бросив укоризненный взгляд на фрейлину, умчался и главный конюх. Виконтесса, не слишком дружившая с остальными придворными и не знавшая новостей из дворцовой жизни, безмерно удивилась их странному поведению. Разведя руками, отправилась к восточному порталу, откуда должна была выйти Амирель.

Запыхавшийся от быстрого бега королевский конюшенный прибежал к каретному сараю и визгливо приказал:

— Немедленно запрячь четверку вороных в сапфировую карету для госпожи Амирель! — и сам схватился за дышло, выводя карету из сарая.

Услышавшие это конюхи и ожидавшие распоряжений кучера тут же подхватились и через пять минут карета уже стояла там, где было приказано. Сидевший на козлах кучер был бледен до болезненной голубизны и с трепетом ожидал своей пассажирки. О том, что бывает с теми, кто не угодил колдунье, он прекрасно знал.

Довольная быстротой исполнения поручения виконтесса оперлась о протянутую руку лакея и, аккуратно подобрав подол длинного придворного платья, забралась в роскошный, оббитый темно-голубым бархатом, салон.

Через пару минут во двор вышла Амирель в шелковом синем плаще и накинутом на голову для защиты от сильного ветра капюшоне. Ободряюще улыбнулась кучеру, отчего тот вмиг приосанился и перестал считать это поручение наказанием, наоборот, свысока посмотрел на стоявших в отдалении дружков. С помощью услужливо подскочившего королевского конюшенного сэра Лардина поднялась в карету и приказала трогаться.

Слуга виконтессы, устроившийся рядом с кучером на козлах, назвал адрес, над головами лошадей звонко щелкнул кнут и колеса с красными ободьями завертелись. Услышав, что едут они в квартал ткачей, кучер шепотом поинтересовался у своего попутчика:

— А что там понадобилось этой колдунье?

— Да надо проучить там кое-кого, — обтекаемо ответил Атан, — заслужили.

Воодушевленный участием в предстоящем справедливом возмездии кучер подхлестнул коней и те помчались крупной рысью по объездной дороге, по которой до квартала ткачей, находившемся за городской стеной в купеческом посаде, было гораздо ближе, чем по главной дороге через город. Через некоторое время карета остановилась возле небольшого кирпичного дома с красной черепичной крышей, похожего на окружающие дома как близнец.

Подобрав подол длинного шелкового платья, Амирель легко выпрыгнула из кареты без помощи слуги и огляделась. Вокруг царил мирный покой, только из домика доносились чуть слышные крики — толстые кирпичные стены почти не пропускали звуки. Вставшая рядом с ней виконтесса прижала руки к лицу и простонала:

— Они все еще там! Бедная моя девочка!

— Это хорошо, что они там, — Амирель почувствовала возбуждение, горячими волнами расходившееся по крови. — Не нужно будет вылавливать их по всему Купитусу. — Пошли! — и она решительно отправилась вперед.

Взволнованная виконтесса поспешила за ней. Атан, прихвативший на всякий случай крепкую сучковатую палку, вошел следом. Слышавший вопли кучер благоразумно решил, что они справятся с этим дельцем и без него, и остался сидеть на козлах, чтобы в случае чего быть наготове. Свое дело он сделал, привез всех, куда велено, а уж как оно все пойдет дальше, ему лучше и не знать. Он хорошо помнил присказку — меньше знаешь, меньше отвечаешь, не раз за свою жизнь убедившись в ее правдивости.

Гостья с хозяйкой торопливо вошли в дом. В небольшой прихожей было пусто, лишь у стены валялся сломанный стул рядом с вешалками для одежды, ясно говорившие о том, что в дом ворвались непрошенные гости. А вот в следующей комнате, служившей гостиной, царил уже настоящий разгром и сидело пятеро полупьяных молодчиков с оловянными глазами. Увидев вошедших женщин, они расхохотались и бросились им навстречу.

— Вот и еще цыпочки появились! И кто это у нас?

Показывающая Амирель дорогу виконтесса взвизгнула, когда ее обхватили грубые руки.

— Ух, какая пышечка! Жаль, что не так молода. — Молодчик с одной серьгой в ухе ущипнул ее за щеку.

— А какая тебе разница? — лениво поинтересовался парень в залитом красным вином зеленом камзоле. — Юбку на голову, и разницы никакой! — и он добавил откровенную похабщину.

Амирель скинула с головы капюшон и обвела пылающим синим взглядом распоясавшихся бузотеров. Воцарилась испуганная тишина.

— Колдунья! — выдохнул один из них и на цыпочках стал красться к дверям, намереваясь сбежать.

— Стоять! — приказала Амирель и рявкнула: — Где Фугит?

Ближайший из буянов показал дрожащим пальцем на коридор.

— Я сейчас вернусь, — зловеще пообещала им Амирель. — А вы стойте здесь и никуда не уходите. И чтоб было тихо! Потом я разберусь и с вами.

Едва она прошла в коридор вместе с виконтессой, как мужчины попытались оторвать ноги от пола, но не смогли. Видевший все это Атан с удовольствием приложил своей палкой по задам охальников, и они только охали от боли и возмущения, не в состоянии произнести в ответ ни слова.

— Они наверняка в спальне! — виконтесса побежала вперед, распахнула дверь и чуть не упала от увиденной там ужасной картины.

Ее дочь была распята на кровати нагишом за ноги и за руки, привязанные за столбики балдахина, а высокий мужчина со спущенными штанами стоял рядом, закончив свои дела, и довольно ухмылялся. Его лицо было желтоватым, глаза мутными, на скулах багровели неровные пятна. Он производил впечатление глубокого пьянчужки.

— Что ты натворил, подлая скотина! — виконтесса с воплем подскочила к нему и принялась наотмашь хлестать его по плечам.

Он одним толчком отправил ее на пол.

— Что это за глупая бабенка? — он вовсе не ждал ответа на этот вопрос, неторопливо натягивая штаны.

Амирель выступила вперед и злобно проговорила:

— Это виконтесса Парнери, вдова героя, защищавшего Терминус от врагов. А ты обесчестил ее дочь.

— Вот как? — Фугит озадаченно наморщил лоб. Связываться с аристократами он не желал. Здесь уже закон о неприкосновенности его драгоценной персоны не действовал. — А разве они не купцы? Почему же тогда живут в купеческом квартале?

— Какая разница, где они живут? Какое право у тебя, ничтожество, оскорблять кого бы то ни было? — Амирель с трудом смиряла растущую в груди ненависть к этому самодовольному и наглому мерзавцу.

Фугит отмахнулся от ее негодующих слов, как от надоедливой мухи.

— Что хочу, то и делаю! Все мои предки так жили, почему мне нельзя? Во мне течет кровь Сордитов, которую все называют грязной! Вот я и оправдываю это звание по мере моих слабых сил! — и он развязно расхохотался. — Впрочем, если ты завидуешь, — он похабно подмигнул ей, — то ложись рядом. Меня и на тебя хватит!

— В самом деле хватит! — она сделала стремительный шаг вперед и уже привычно скомандовала: — На колени!

Выпучив глаза, тот упал перед ней и только тут увидел синие глаза.

— Надо же, сама королева пожаловала! — он рассмеялся, закинув голову.

И тут же осекся, получив болезненный щелбан по лбу.

Амирель, в точности повторив то, что не раз видела от Ферруна, потерла занывшие от удара пальцы. Оказывается, раздавать щелбаны вовсе невесело и даже больно. Или она просто никогда этого не делала, а без привычки это нелегко?

После ее щелчка от головы мужчины отлетело мутноватое облачко, и она ахнула про себя: да он тоже, как и Агнесс, находился под заклятьем графа Контрарио!

Фугит потер разболевшийся лоб и грязно выругался.

Склонившись к нему, она угрожающе приказала:

— Повторяй за мной, ничтожество: «Я клянусь любить и почитать виконтессу Каролину Парнери, с которой обвенчаюсь завтра в главном храме Купитуса».

Фугиту захотелось отгрызть себе язык, но он был вынужден повторить беспощадные для себя слова. Амирель продолжила:

Конец ознакомительного фрагмента.