Время черной звезды

Татьяна Воронцова, 2015

Героиня романа Вероника, спасаясь от преследований обманутого бизнес-партнера и несостоявшегося мужа, бежит из России в Грецию. Там она обращается за помощью к незнакомому человеку, и тот предоставляет ей убежище в деревушке Арахова на склоне горы Парнас. Несмотря на дружелюбие местных жителей, ощущение опасности не покидает Веронику. Что заставляет Деметриоса принимать столь активное участие в ее судьбе, и кто общается с ней ежедневно – христиане, соблюдающие традиции православной церкви, или язычники, приносящие жертвы кровавым богам? И вот на каменистые склоны Парнаса ложится первый снег. Женщины Фокиды, Беотии и Аттики начинают отправление древних обрядов. Вакхические танцы, неистовый бег, сексуальное возбуждение, получающее выход в любовных актах под открытым небом и дикой охоте, где дичью бывает не только животное, но и человек – таковы великие дионисийские мистерии, невольной участницей которых становится Вероника.

2

После Мандры дорога стала свободнее, и Деметриос прибавил скорость. В черных очках и рубашке, расстегнутой чуть ли не до пояса, он напоминал киношного гангстера, и у Ники мелькнула мысль, что вот сейчас, в эту самую минуту, такую дурочку, как она, можно запросто прикончить, предварительно изнасиловав, или продать в сексуальное рабство… Она вздохнула. Надеюсь, ничего подобного не случится. Бог любит идиотов! А она за последние две недели совершила столько идиотских поступков, что мама не горюй.

За окном проносились бескрайние поля, засаженные неизвестно чем. Один раз ей померещились хлопковые коробочки, но уточнять она не стала из боязни разбудить в своем спасителе зверя. Он вел машину уверенно, без показного лихачества, на ровных участках разгоняясь, на поворотах аккуратно притормаживая, так что сразу становилось ясно — дорогу эту он знает, как собственный огород.

Она вздохнула еще раз. Вот так. Просто берешь свою жизнь и превращаешь ее в гонку с преследованиями. «Спрячь меня, случайный знакомый!» Ну, спрячет. А что потом?

Дорога серпантином извивалась по склонам гор. Деметриос закурил, и, наблюдая за движениями его рук, Ника вдруг подумала, интересно, каков он в постели. Странная мысль, он даже не казался ей привлекательным. Отдавая должное его внешности, она тем не менее не могла отделаться от возникшей с первого взгляда смутной неприязни. Слишком яркий для мужчины, слишком заметный. Резкий, горячий, нервный. Дорогие часы с поцарапанным корпусом. В левом ухе поблескивает ободок серьги.

— Во мне есть греческая кровь. — Он заговорил так неожиданно, что Ника вздрогнула. — Мой дед родом отсюда, из Беотии.

— Никогда раньше здесь не была, — пробормотала Ника, чтобы не оставлять его слова без ответа. — Кажется, мы недалеко от Фив?

— Чуть больше десяти километров.

— Так мы едем туда, в Фивы?

Он покачал головой. Стряхнул пепел с сигареты.

— Фивы — большой город. В большом городе легче спрятаться или спрятать кого-нибудь. Если хорошо знаешь город. А я знаю его недостаточно хорошо.

— Где же ты собираешься меня спрятать?

— В одной маленькой деревушке на юго-западном склоне горы Парнас. — Он мельком глянул на нее сквозь темные стекла очков. — Очень здоровое место.

— Ты хорошо его знаешь?

— Каждый камень.

Любуясь Аонийской равниной, посреди которой раскинулся славный город Фивы, Ника постепенно забыла о своих обидах, по большей части вымышленных. Русский парень с примесью греческой крови опять стал казаться рыцарем, пришедшим на помощь прекрасной, но бестолковой даме. Равнина была плоской, как лист картона, из которого выступали поросшие скудной растительностью, пологие склоны гор. Вдоль автомобильной дороги тянулась железная, по которой резво бежал небольшой товарный состав. На открытой платформе сидели рабочие.

Слева от дороги прямо в поле стояла белая церковь. Неподалеку работали сельскохозяйственные машины. А прямо по курсу виднелись величественные склоны горы Парнас, темно-зеленые на фоне ультрамаринового неба.

Деметриос гнал машину на хорошей скорости, и совсем скоро начался подъем.

— Это все еще Беотия?

Они были в пути уже два часа.

— Фокида.

Потом начались повороты, легкое головокружение при взгляде на очередную бездонную пропасть, от которой их отделяло низкое, довольно хлипкое на вид дорожное ограждение, легкая заложенность в ушах, как при взлете, восторг и страх… чувство абсолютной нереальности происходящего.

Попутных машин становилось все меньше, а встречных не было совсем.

— Там вообще люди живут? — не удержалась Ника.

Деметриос снял очки.

— А зачем тебе люди?

— Не пугай меня.

Он усмехнулся.

Арахова оказалась небольшой греческой деревушкой, подвешенной к крутому, чуть ли не вертикальному склону горы и рассеченной надвое автомобильной дорогой, ведущей в музей-заповедник Дельфы. По обе стороны этой единственной артерии располагались сувенирные лавочки и таверны, предназначенные для туристов, с моста открывался головокружительный вид на соседние склоны и теснящиеся внизу белые домики с черепичными крышами, между которыми, несмотря на всю неправдоподобность картины, стояли обшарпанные машины и мотоциклы. Пытаясь понять, как они туда попадают, Ника чуть не вывернула себе шею, но подошедший Деметриос — он покупал сигареты в лавке напротив — решительно взял ее за руку и повел по лестнице вниз.

— Здесь есть отель? — обеспокоенно спросила она.

— Нет. Но есть дом, в котором я живу. Большой дом.

— Ты собираешься поселить меня в собственном доме?

— Есть другие предложения?

— Но…

— Дом разделен пополам. Каждая половина имеет собственный вход. Я буду рядом, но не настолько близко, чтобы тебе стоило меня опасаться.

Дом был действительно большой. Поскольку его строили на горе, все внутренние помещения оказались на разных уровнях: из прихожей в гостиную вели три ступеньки, из гостиной в кухню-столовую — еще три, а из маленького коридорчика в две раздельные спальни — целых восемь. Пока Деметриос ходил на свою половину за полотенцами и постельным бельем, Ника методично обследовала все комнаты, поочередно открывая скрипучие двери с массивными, потемневшими от времени бронзовыми ручками, как в каком-нибудь средневековом замке… а может, в средневековых замках и не было никаких дверей, просто странная фантазия, случайная ассоциация, ведь она до сих пор не опомнилась и не чувствовала себя в безопасности.

На подоконниках, на тумбочках, на столах, на спинках кроватей — повсюду лежал тонкий слой серой пыли. Под ногами похрустывал песок и мелкие камешки.

— Здесь есть ведро и тряпка? — спросила Ника вернувшегося Деметриоса.

— В кладовке. — Он показал где и понес в спальню стопку аккуратно сложенного белья. — Горячая и холодная вода тоже есть. Посуда в буфете. Здесь не прибрано…

Ника улыбнулась.

— Я заметила.

–…но это даже хорошо. Будет, чем заняться. — Он немного помедлил. — Ты голодна?

— Не знаю. Кажется, да. Но я не хочу выходить из дома.

Он внимательно посмотрел на нее, словно хотел убедиться, что она не шутит.

— Скажи, что тебе нужно.

— Ну… может, пару сэндвичей. — Она немного подумала. — Питьевую воду, кофе… На кухне есть кофейник?

— Ладно, я понял. — Деметриос хмуро улыбнулся. — Скоро вернусь. Располагайся.

— Дмитрий, — окликнула она слабым голосом, когда он был уже в дверях. — Почему ты решил мне помочь?

— Ты похожа на девочку, в которую я был влюблен двадцать лет назад.

Она ошеломленно уставилась на него, потом запустила пальцы обеих рук себе в волосы и истерически захохотала.