Холодные голоса. Академия «Редкие дары»

Татьяна Волчяк, 2023

У всех на Атерре к двенадцати годам открывается дар, а мне досталось проклятие: болезнь, которая не даёт спокойно жить. Ещё и отец с моим замужеством решил поспешить, ведь я солгала, что недуг отступил. Пришлось импровизировать! Я еду в королевскую академию! Что меня там ждет? Смогу ли найти исцеление? Не знаю, но выхода другого нет.

Глава 6. Первый неуд и скандал

Утро я уже встретила в умывальне, в очередной раз брызгала себе в лицо холодной водой, чтобы взбодриться.

— Ты чего там застряла! Давай быстрее, скоро первое занятие, — прозвучал стук в дверь и голос Климентии. — Почти всю ночь там торчишь.

— Иду, извини… — Я закрутила кран, промокнула полотенцем припухшие глаза. Выпила очередную порцию зелья и вышла в комнату.

— У тебя все в порядке? — спросила соседка.

— Да, спасибо, — выдавила я улыбку.

Ведьмочка покосилась на меня, нисколько мне не поверив, но промолчала.

— Называй меня Климой, раз уж нам с тобой целый год вместе жить, а то Климентия слишком длинно.

Я кивнула и стала собираться на занятия.

Мы с Климой вышли из комнаты ровно за десять минут до звонка. И, если бы не ее осведомленность о том, в каком из зданий проходят лекции, я бы не нашла дорогу так быстро.

— Так, все, у тебя первая лекция по артефакторике. Это на втором этаже, двести пятый кабинет. Сегодня занятия у нас раздельно, но в час — обед, встретимся в столовой. Она на первом этаже. В общем, найдешь, — быстро проговорила Клима и принялась распихивать шумных студентов, мешающих ей пройти.

Я тоже не стала медлить и, лавируя между разноцветной формой учащихся, пошла по лестнице. Шум во внешнем мире притуплял мои внутренние голоса, оставляя гул, который сливался с суетой студенческой жизни. Это можно было бы терпеть, если бы не усталость от бессонных ночей.

Аудиторию я отыскала быстро. В заполненном до отказа помещении единственный незанятый стол обнаружился в последнем ряду, в самом углу. Зубрежка заряжающих формул для амулетов разной направленности меня раздражала и на домашнем обучении. Я подумала, это место — то, что нужно для незаметного отбывания занудной и скучной артефакторики.

Выложив на парту блокнот для заметок, самопишущее перо и записывающий аналитик лекций, я прикрыла глаза.

— У тебя новая модель аналитика? Где взяла? — вернул меня в реальность тягучий и шокированный девичий голос.

Я открыла глаза и увидела перед собой красавицу. Кукольные черты лица, выразительные смоляные локоны, спускающиеся ниже спинки стула, веки ярко подведены и оттеняют фиалковый цвет глаз. Внешне девушка напомнила мне Матильду. Такая красота меня немного пугала. Эталонное, выбеленное коралловыми масками лицо без единого изъяна казалось неестественным.

— Что? — переспросила я, забыв вопрос.

— Это же последняя модель аналитика, — указала красавица пальцем на мое записывающие устройство в форме ракушки.

Что ж, должна признаться, скрываться я не умею. Конечно, я и не преследовала такой цели, просто пыталась оградиться от ненужного внимания, которое может последовать за раскрытием моего положения в обществе. Отец — советник короля, хотя временно и не исполняет свои обязанности, но это и не главное. Главное, что благодаря ему дети простых подданных королевства теперь учатся вместе с аристократами, а как известно, не всем это по нраву.

Я не стала отвечать девушке, только пожала плечами.

— Как тебя зовут? Раньше не видела тебя при дворе. Похоже, мы с тобой единственные нормальные в этом помещении. — Красавица обвела взглядом заполненную аудиторию, отчего ее личико брезгливо скривилось.

— Нормальные? — снова переспросила я, не поняв ее.

— Ну ты посмотри на них. Максимум дети зажиточных подмастерьев, а то и хуже, каких-нибудь гувернеров или дворецких…

Девушка не успела договорить, дверь распахнулась, и в аудиторию вошел щуплый старичок низенького роста с проплешиной на голове.

— Здравствуйте, дети, — тихим голосом проговорил этот эйт, шаркая в направлении преподавательского стола. — Меня зовут Гридис Грамм, я профессор артефакторики и буду преподавать у вас одноименный предмет, — монотонно, без пауз и интонаций продолжил профессор. — Открывайте блокноты или, у кого есть, включайте аналитики и записывайте. Артефакторика — предмет важный и самый необходимый в трудовой деятельности каждого бытовика. Без артефактов, заряженных необходимыми свойствами, слабому магу не обойтись. — Сев за свой стол и уткнувшись в записи, он без малейшего рвения давал знания, зачитывая лекцию с листа: — Каждый бытовой маг должен иметь при себе набор основных заряженных магией предметов на случай непредвиденных обстоятельств. Первые и самые необходимые — это те, которые могут спасти жизнь людям, на которых вы работаете или с которыми вы живете. Так называемые артефакты первой помощи. В их число входят…

Профессор стал перечислять артефакты первой необходимости. Под его однообразные интонации у меня закрывались глаза. Мой аналитик записывал голос преподавателя, а я после бессонной ночи еле сдерживалась, чтобы не заснуть.

— Эй! — Кто-то толкнул меня в бок. — Эй! Ну ты совсем, что ли? Проснись.

Я подскочила на месте и растерянно посмотрела на брюнетку.

— Как приятно, что молодая эйта соблаговолила проснуться к концу моей лекции и удостоила нас своим вниманием. Для бодрости вашего духа ставлю вам неуд по своему предмету, а к следующему занятию прошу подготовить материал на сегодняшнею тему. Все могут быть свободны, — проговорил профессор, а студенты, хихикая и перешептываясь, стали собираться.

— Ну ты даешь! — посмотрела на меня красавица, изогнув бровь.

— Что ты имеешь в виду?

— Ты что, еще не проснулась? Это же тебе сейчас профессор Грамм влепил неуд. Ты проспала всю лекцию и не думала просыпаться, пока я тебя не толкнула. Знаешь, я тоже люблю по вечеринкам ходить и, собственно, где как не на них можно встретить богатого мужа, но, если ты будешь пренебрегать занятиями, тебя быстро отсюда выгонят. А опухшие глаза еще ни одного достойного жениха не привели к храму, для создания семьи. Это я тебе говорю определенно, я не пропускала ни одного урока эйты Милы, самой фрейлины будущей королевы! А она говорила, что молодая эйта всегда должна быть свежа и достойна своего будущего мужа!

О чем говорила эта брюнетка с красивыми волосами и глазами, я не совсем понимала. Какие-то женихи, вечеринки…

— Постой, профессор сказал, что неуд — это мне? — Похоже, я все же проснулась. — Вот же штырева пропасть! — хлопнула я ладонью по столу.

— Ты что так ругаешься! Это непозволительная грубость! — ужаснулась красавица.

— Извини, я не хотела.

— Ты свой аналитик потом переслушай, он у тебя исправно работал, пока ты спала, — ткнула пальцем в мою записывающую ракушку.

— Спасибо. Меня зовут Анна, — опомнилась я и попыталась быть любезной. — А как он поставил мне неуд, если не знает, кто я? — проворчала себе под нос, но соседка по парте расслышала.

— Как? Просто! У всех преподавателей есть слепки ауры учеников, но они редко ими пользуются, предпочитают спрашивать имена. Но так как тебя не могли добудиться, профессор Грамм, видимо, считал твою ауру и сопоставил с имеющейся базой. Так ты просто Анна? Может, у тебя есть фамилия? — как-то не особо приветливо уточнила девушка. Кажется, она передумала знакомиться со мной ближе.

Я усмехнулась своей догадке.

— Анна-Лея Каллийская. А тебя как зовут?

Мы уже выходили из аудитории, и красавица остановилась в дверях.

— Ты дочь советника? Но я знаю его дочь, ее зовут Матильда, я лично с ней знакома. — Она оживилась.

Неудивительно. Меня не знают при дворе, я там не появлялась. Было бы странно, если бы вообще кто-то помнил о том, что у советника есть еще одна дочь. Не то чтобы меня скрывали, но и не особо распространялись обо мне. Родители умело избегали разговоров о старшей дочери, иначе бы стали задавать неудобные вопросы, такие как: почему ваша дочь не посещает балы? Почему ваша дочь не бывает на чаепитиях с высокородными эйтами и не входит в общество? Почему то, почему это…

— Матильда — моя младшая сестра, — ответила я так и не представившейся мне девушке.

До следующей аудитории мы добрались быстро, она находилась на том же этаже, через две двери от предыдущей. Странно или нет, но свободным оказался только один стол в самом ее конце. Мы с брюнеткой разместились за ним и приготовились к лекции. Прозвенел звонок, и в ту же секунду в класс вошла высокая, стройная преподавательница в брючном костюме.

— Приветствую будущих представителей нелегкого бытового труда! — завораживающим голосом пропела профессор. — Если кто-то не знает, меня зовут Ретавия Верг, и я ваш куратор в этом учебном году. Я не терплю опозданий, выкриков с места и тем более пропусков. Не только своего предмета, но и других. — Магесса щелкнула пальцами, и перед ней в воздухе появилось двухстороннее табло с фамилиями студентов и расписанием уроков. Движением руки она перелистывала в воздухе страницы.

— Что это? — громко и раздраженно выкрикнула она на всю аудиторию, а затем рявкнула: — Анна-Лея Каллийская, встать!

Бросив недоуменный взгляд на брюнетку, я поднялась с места. И спрашивается, чего так орать?

— Ясно… — протянула Верг, оглядывая меня. — Значит, по вашему мнению, Анна-Лея Каллийская, — пренебрежительным тоном подчеркнула она мое имя, — вам при вашем положении можно спать на лекциях?

— Нет… — промямлила я, растерявшись от внезапного внимания к себе.

— А может, вы думаете, если ваш отец так необдуманно отпустил свою дочь в заведение, где учатся по его же программе дети простых людей, вы можете вести себя вызывающе? Или вы думаете, что для вас правила не писаны?

— Нет, я…

— Тогда постарайтесь объяснить, как в первый же учебный день и на первом же занятии вы получили неуд! — отчитывала меня, как ребенка.

— Я не смогла…

Но мне даже не дали договорить.

— «Я, я…» Что вы лепечете, Анна-Лея? Разве вас не учили изъясняться четко и по существу? — Ну и злобная стерва эта Верг. — Чтобы к следующему занятию все было исправлено! Это касается всех учащихся моего потока. Мои выпускники по количеству баллов всегда лучшие. Если кто-то думает, что это самый легкий факультет, он может прямо сейчас забрать свои документы из Королевской академии. Всем ясно?

— Да, да, — загалдели студенты в ответ.

— Садитесь, Анна-Лея, но имейте в виду, еще два предупреждения, и связи вашего отца не спасут вас от отчисления.

Знала бы она, что отец и уж тем более матушка с радостью поддержали бы ее в стремлении сделать мне еще два замечания и отправить домой. Отвечать я не стала. Села на место, как мне и было велено. Пока эта Верг приступала к чтению материала, а моя ракушка-аналитик записывала ее противный голос, напомнила о себе сидящая рядом красавица:

— Поговаривают, она такая злая, потому что у нее не выходит заполучить главного некроманта. Вот и на тебе свою неудовлетворенность сорвала, — хихикнула девушка.

Поддерживать разговор у меня не было желания, а знать увлечения профессоров тем более. Мне хотелось быстрее попасть в библиотеку, и на этом мои желания заканчивались. Наконец, отсидев мучительно тянущуюся лекцию и не вникая в сказанное Верг, я с брюнеткой вышла из аудитории в поисках столовой.

— Ох, день начался… А ты магнит для неприятностей, милая, — покосилась на меня соседка по парте. — Ладно, у нас целый час перерыва и еще одно занятие по добавочным дарам, дорогуша. Так что не расслабляйся.

Столовая была на первом этаже и находилась в большом зале. Она могла вместить одновременно всех учащихся, так что с местами проблем не возникло. Брюнетка взяла себе салат из водорослей Белого моря и напиток, бодрящий разум. Я же предпочла филе птицы под соусом и липовый чай. Едва я начала прожевывать первый отрезанный кусок мяса, как к нам, с грохотом опустив подносы на стол, подсели два близнеца.

— Анна, ты завела новую подружку? — Жизнерадостный Канаш в форме боевого факультета выглядел потрясающе.

Но еще лучше смотрелся Калтан — шире в плечах, с выпирающими на жилистой шее венами и мощными мышцами рук, выделяющимися даже под плотной тканью формы.

Я не отрываясь рассматривала парней, и мне было все равно, что это выглядит неприлично.

— Чего вы здесь забыли? — появилась рядом с нами Клима. — Ваши боевики во-он там! — указала она парням направление.

На небольшом столе места для еще одного подноса уже не было, и ведьмочка, не смущаясь, поставила свой прямо на стакан с морсом шустрого брата. После уперла руки в бока и уставилась на оборотней. Притихшая рядом со мной красавица брезгливо смотрела и на них, и на подошедшую ведьму. Я же с набитым ртом пыталась быстрее дожевать мясо.

— Рыжик, не будь такой колючей, — поднял руки, сразу сдаваясь, Канаш.

— Я тебя предупреждала насчет рыжика? Я тебе говорила не называть меня так? — сощурила глаза Клима, а мне почему-то стало жаль парня.

— Кудрявая, ты, когда злишься, становишься еще прекраснее, знаешь… — Канаш не успел договорить — в один миг поднос Климы поднялся в воздух и завис над нами, а поднос шустрого перевернулся прямо ему на голову.

Морс и мясная подлива вперемешку с вареными кусочками теста медленно и живописно растекались по прекрасно уложенной прическе и идеально выглаженной форме Канаша.

Вся столовая застыла в ожидании развязки. А Канаш, с присущей ему жизнерадостностью слизнув подливу с одной стороны рта, а морс — с другой, распробовал все это на вкус и постановил:

— Подлива вышла просто чудо, а вот морс подкачал, кисловат. Хочешь попробовать, ведьмочка?

И пока Клима не успела отреагировать, обхватил ее за талию и прильнул к ней всем тем, что с него стекало.

Визг стоял тако-о-ой!.. Хоть уши закрывай. Климентия пыталась вырваться из лап оборотня, а тот всячески мазал ее едой со своей одежды и волос, таким образом с ее помощью вытираясь.

— Пусти-и! Пусти, кому говорю! — верещала Клима.

В зале поднялся хохот. Парни с боевого факультета свистели и поддерживали Канаша. Поток целителей в синей форме возмущался на веселящихся боевиков. Этот спектакль так бы и продолжался, если бы на шум в столовую не пришел профессор-некромант в сопровождении Ретавии Верг. Окинув всех надменным взглядом, куратор бытового факультета строго проговорила:

— Вы! — указала на наш стол. — Все мигом к ректору! Устроили здесь игры.

— Но я ни при чем… Они… — очнулась брюнетка.

— Повторять не буду! — не удостоив девушку внимания, рыкнула высокомерная Верг.

С опущенными в пол глазами мы поднялись из-за стола и в гробовой тишине, все пятеро, направились к выходу из столовой. Проходя мимо некроманта и профессора бытовой магии, брюнетка сделала новую попытку себя оправдать. Но ее слова были по-прежнему проигнорированы. Парни шли рядом молча, и похоже, это происшествие их не особо расстраивало. Климентия же, испепеляя взглядом Канаша, подозреваю, уже обдумывала, как ему отомстить. Мы отошли на приличное расстояние от преподавателей, когда за моей спиной прозвучали слова куратора:

— Дар-Кан, мне это кажется или дети совершенно перестали уважать старших? Никакого воспитания, ты не находишь? — обворожительным голоском пропела Верг.

Я обернулась. Длинноногая профессор поглаживала рукой спину некроманта, продолжая что-то ему нашептывать.

А передо мной назревал очередной скандал.

— Вы, вы… люди с полей, бездарные выскочки. Как вы… как вы посмели подсесть к нам, благородным девицам, и оскорбить нас своим присутствием! Устроили представление с вульгарной девкой, и теперь из-за вас моя безупречная репутация висит на волоске, — шипела красавица с фиалковыми глазами.

— И кто это тут такой безупречный у нас выискался? — вступила Климентия. — Ты, что ли? — ткнула она пальцем в брюнетку.

— Не трогай меня своими жирными пальцами, ведьма, платье испортишь! — закричала та в ответ.

— Что-о?! Жирными? Сама ты… жирная! — Клима бросилась на красавицу и схватила ее за волосы.

Брюнетка, как ни странно, не стала завывать в припадке, а с тем же напором и рвением вцепилась в рыжие кудри соперницы, забыв о своем благородном происхождении и кристальной репутации напрочь.

— О Всемилостивая! — взмолилась я, увидев выдирающих друг у друга волосы девушек.

Братья отчаянно пытались разнять свирепствующих студенток. Канаш держал рыжую за талию и оттаскивал от брюнетки подальше. Калтан тем же способом тянул в противоположную сторону мою соседку по парте. Я поспешила встать между ними, пытаясь вразумить разгневанных девиц.

— Прекратите, вы ведете себя как склочницы на базаре.

— Она первая начала! — закричала Клима. — Благородная нашлась! Думаешь, я не знаю, с какой целью едут в академию такие, как ты? Знаю, это все знают! Чтобы найти себе мужа! Побогаче да с титулом повыше. Всю свою жизнь ничего не делать, а строить из себя королеву.

— И что? Я этого и не скрываю. Я слишком красива, чтобы работать, — совершенно не оскорбилась аристократка. — Открыла великую тайну! — усмехнулась. — Тебе до меня, как штырю до королевских палат, еще сотни домов пройти надо.

— Ах ты стерва порядочная! — завопила ведьма, царапая руки Канаша и пытаясь вырваться.

— Сама стерва! — бросила в ответ брюнетка и тут же закричала на удерживающего ее Калтана: — А ну отпусти меня, боров! Не тебе меня трогать! Кому сказала!

Калтан скалой стоял позади нее, даже не двигаясь от ее метаний. С высоты своего роста он ласково взглянул на брюнетку и обворожительно ей улыбнулся. Девушка застыла. И я тоже. Две великолепные ямочки, появившиеся на щеках боевика, как по волшебству преобразили его суровое лицо — он мигом превратился в милого и добродушного парня.

— А чего это ты улыбаешься? — потерялась красавица.

— Калтан, это запрещенный прием, — засмеялся Канаш.

Вдруг откуда ни возьмись рядом с нами появился сам ректор Королевской академии Гилатер Гурский. Огромный, в мантии красного цвета, он внушал одновременно доверие и опасение, вызывал легкость и опустошение. Он оглядел всклокоченных девушек, удерживаемых парнями, перевел взгляд на расцарапанные руки Канаша и остановился на мне.

— Интересно… — задумчиво протянул ректор. — Ну давайте, объясняйте вы, дочь Семиона, что здесь произошло, — спокойным голосом, произнес глава академии.

— Да, собственно, ничего, — пожала я плечами. — Мы шли к вам, — отчеканила уверенно. И чтобы хоть как-то отвлечь его внимания от эпичной картины в коридоре, сразу же задала вопрос: — Скажите, пожалуйста, эйт Гурский, как вы поняли, что я дочь Семиона.

Мне действительно было интересно. Мы с ним не были представлены друг другу, да и с отцом мы хотя и похожи внешне, но не настолько, чтобы узнать в нас родственников.

— Если у меня и были сомнения секунду назад, то своим вопросом ты подтвердила мои догадки, Анна-Лея.

Я вопросительно уставилась на ректора. Ребята закопошились наконец, отпустив девушек, а те сразу принялись поправлять форму и приглаживать вздыбленные волосы.

— Во-первых, ты с первого курса. Во-вторых, в академии редко встретишь тех, кто пытается разнять бунтующих студентов, выступая в роли миротворца. В основном это показывает хорошее воспитание. Не благородное, а именно хорошее… правильное. Ты это делала, впрочем, как и близнецы. Это редкость, обычно ученики становятся в круг и делают ставки на победителя, записывая драку на аналитик иллюзий.

Как-то уж очень спокойно он об этом говорит. А как же поругать нас, наказать, возмутиться нашим поведением?

— Поэтому я повторю еще раз: что произошло?

Тут вмешались парни, оттесняя меня с передовой.

— Эйт Гурский, мы с Калтаном виновны в происшедшем, — взял слово Канаш. — Мы не очень вежливо начали общение с красивыми девушками. Они возмутились, весьма оправданно. После из-за нашей неловкости на пол полетели подносы с едой. Все это безобразие увидела профессор Верг и велела идти к вам с покаянием, — как на дознании, без запинок отрапортовал Канаш, словно всю ночь заучивал.

Ректор внимательно слушал студента, и по его лицу было трудно понять, верит он ему или нет.

— А… молодые эйты, я так полагаю, вцепились друг другу в волосы… — начал уточнять он.

— Так они решили удостовериться, у кого из них они лучше, вот и проверяли на ощупь, — перебил ректора Канаш.

Девушки, немного остывшие от гнева, часто-часто закивали головами, а Клима для пущей достоверности пригладила волосы брюнетки, не забыв ей улыбнутся.

У главы академии от недоумения образовалось три ровные морщины на лбу, а на губах появилась едва заметная улыбка.

— Мне вот интересно, Канаш. За четыре года учебы ты еще ни разу не повторился, выкручиваясь в спорных ситуациях. У меня даже спортивный интерес просыпается каждый раз, когда тебя вижу: что же на этот раз сможет придумать твоя гениальная голова.

— Всегда рад стараться, эйт Гурский…

— А ну-ка не паясничай! — наконец прикрикнул ректор.

Канаш замолчал и склонил голову.

— Девушки, за неподобающее поведение в академии на провинившихся налагаются определенные наказания. Учитывая, что сегодня только первый день учебы и все взволнованы, я сделаю вид, что ничего не произошло.

Мы все оживились, стали переминаться с ноги на ногу.

— Впредь прошу вести себя осмотрительно. А вам… — перевел ректор взгляд на парней, — вам бы набраться ума, все-таки последний курс. А у вас все шуточки.

В коридоре раздался громкий звонок, оповещающий об окончании большого перерыва и предупреждающий о продолжении занятий.

Ректор тяжело вздохнул и, махнув рукой, сказал:

— Идите уже.

Мы переглянулись. Близнецы откланялись и направились к выходу. Клима побежала на лекции. Мы с брюнеткой пошли рядом молча. Лишь когда я свернула не в ту сторону, она остановила меня и указала правильное направление. Вошли мы с ней в аудиторию одновременно. Я двинулась к пустующей последней парте, а она села на свободное место на первой линии. Что ж, вот и разошлись наши пути. Видимо, обдумав все за и против, соседка по парте решила, что без меня ей будет куда спокойнее. Даже моя высокородная кровь не помогла красавице пересилить брезгливость от общения с простым людом. Оно, наверно, и к лучшему. Но почему тогда так грустно?

Прозвенел звонок, и в аудитории появился некромант. Голоса и шорохи смолкли в одночасье. Широкими шагами, стуча грубыми сапогами, он прошел к преподавательскому столу и открыл в воздухе журнал. Я взглянула на свое расписание уроков. Судя по нему, сейчас должно было быть занятие по добавочному дару с преподавателем Дербе Боком.

— Меня зовут Дар-Кан Арк, я профессор некромантии. В ближайшее время буду замещать профессора Бока, — проговорил он на удивление глубоким, глухим голосом.

Мне показалось, он совершенно ему не подходил. Многие сокурсники, в основном парни, засуетились, с интересом рассматривая некроманта.

— Профессор, а правда, что вы слышите голоса мертвых? — выкрикнул кто-то из-за парт.

Оживление и шепотки прекратились. Профессор прищуренным глазом обвел аудиторию, всматриваясь в лица студентов. А я, присмотревшись к нему, поняла, что щурится он не по привычке, а из-за того, что вдоль его правого века и дальше через висок, прячась в волосах, тянется тонкая линия шрама. Так и не ответив на выкрик из зала, заместитель Бока слегка скривился и сел за стол. Откинул с колена край длинной мантии и вытянул вперед ногу в узкой черной кожаной штанине.

— У каждого человека в мире — Атерры имеется два дара, подаренных богами в период взросления, — начал лекцию темный профессор.

Тут же зашелестели блокноты, запиликали аналитики, и все с интересом стали вслушиваться в его негромкий голос.

— У всех дары разные, но их обязательно два. Кто может ответить почему? — задал вопрос преподаватель, но никто не осмелился ответить первым, хотя ответ на этот вопрос многие знают с детства.

— Селина Вильская, — назвал профессор имя из списка.

С первого ряда поднялась та самая брюнетка.

— Сможете ответить на мой вопрос?

— Конечно, профессор, — кивнула красавица и продолжила: — На Атерре почти все имеет свою пару. Как говорил мой учитель по основам магии: «У тебя две руки, две ноги, два глаза и даже правое и левое полушария мозга, так почему дар должен быть один?» — процитировала она своего домашнего преподавателя.

— Есть что добавить? — не глядя на девушку, уточнил некромант.

Селина замялась. Суть она озвучила. Все это понимали.

— Садитесь, — небрежно махнул рукой преподаватель.

И что нашла в этом угрюмом профессоре стервозная Верг?

— Как подметила эйта Вильская, все имеет пару — это верно!

Краем глаза я уловила, как Селина перевела дыхание, словно до этого и не дышала. Представляю, что для нее значат положительные отметки. Не так важны сами знания, как поиск достойного мужа. А как его найдешь, если будут плохие оценки и подмоченная репутация? Вот и отсела она от меня подальше, чтобы ее доброе имя не ассоциировали с моей тягой попадать в неприятности. Винить я ее не могу. Если тебе внушают с детства, что такое хорошо, что такое плохо, разве ребенок задумывается об обратном? Нет. Конечно, нет, дети чтят своих родителей в большинстве случаев и перенимают их поведение.

— В нашем мире два бога, Всекарающий Ар и Всемилостивая Ора, — говорил тем временем профессор. — По преданию, у богов после создания нашего мира возникло одно-единственное противоречие. Ар предлагал наделить каждое разумное существо одним большим даром, а богиня утверждала, что этого недостаточно и необходимо множество различных сил, чтобы их подопечные жили благополучно. Прийти к согласию у них никак не получалось. Случился раздор, долгие века молчания и непонимания. Столетия спустя мягкая и понимающая Ора, пересилив себя, сделала шаг навстречу строгому и принципиальному Ару. Она согласилась на его условие дать людям только один дар. Всекарающий, видя, как богиня переступает через себя ради общего благополучия, предложил компромисс: «Если нас двое, ты и я, если в мире два полюса, есть небо и земля, так пусть у каждого существа будет два дара».

Кто-то выкрикнул с места:

— Но не все имеют два дара!

Некромант поморщился, но продолжил, не отвечая:

— Богиня была благосклонна и согласилась на предложение. Воцарился мир и порядок, как у богов, так и у их созданий, то есть у нас с вами.

Дар-Кан Арк излагал основы появления магии, которые знали все в аудитории, даже те, кто не мог позволить себе нанять учителей. У всех жителей Атерры к моменту перестройки организма открывались те или иные способности. Родители передавали свои знания и опыт детям. В этом не было ничего необычного. Это как научить ребенка ходить или держать ложку. Единственное, было подмечено, что дары часто передаются по наследству. Так, если родители обладали только бытовой магией, то с вероятностью в девяносто девять процентов их дети тоже не будут обладать выдающейся силой или особым даром. Как, собственно, произошло со мной и сестрой. У отца основной, сильный дар убеждения, второй — обычный, бытовой: зажечь огонь, остудить чашку чая или почистить фрак. Матушка имеет основной бытовой и то максимум, что ей по силам, это высушить волосы. Второй, добавочный дар у нее так и не активировался или же, как принято говорить, не выявлен из-за того, что совсем незначителен. Вот и нам с сестрой перешла в наследство бытовая магия как основной подарок богов. У Мати был выявлен второй дар — способность к чистопению, а мой так и не был обнаружен.

Профессор начал зачитывать основные градации добавочного, или второго дара по силе и значимости. Мне это было неинтересно, так как мой наверняка настолько мал, что его даже не смогли выявить множество выписываемых отцом из столицы магов, профессионалов в этом направлении. Зато от сегодняшних потрясений меня начинало трясти нервной дрожью. Перенапряжение давало о себе знать. Отец предупреждал, что легко не будет. В первый же день умудрилась заработать неуд, увидеть откровенное пренебрежение Верг и ссору девушек, дошедшую до вырывания волос. Меня стало знобить сильнее, это было предвестие наступления моего личного хаоса.

— О боги… — простонала я сквозь сжатые зубы.

«Пожалуйста, не сейчас, только не это. Еще не ночь и даже не вечер». Я запахнула теплую накидку, надетую поверх формы, и обняла себя за плечи в ожидании появления неминуемых и ненавистных голосов. Магчасы на стене медленно пересыпали песок из одной чаши весов в другую, мерно отсчитывая минуты до окончания занятия. Раз песчинка, два песчинка, три песчинка…

— Вразумите его, прошу вас, боги… — послышался тихий девичий шепот, а я мысленно взвыла.

«Нет прошу… прошу, не сейчас». Схватилась за голову, уговаривая ее не быть настолько бедовой.

— Эйта, вам плохо? — прогремел низкий голос.

Это что-то новенькое, мужчин еще ни разу не слышала, обычно только женские голоса.

— Эйта?

И я вздрогнула от чужого прикосновения к плечу.

Рядом стоял и смотрел беспокойными глазами на меня профессор. Первая мысль, которая меня посетила: «Откуда у него шрам?» Совсем тонкий, словно ниточка белесой полосой проходит по веку, немного его опуская. Глаза яркие, серые, но ведь должно быть наоборот. Серый цвет, он бледный, блеклый и неинтересный, достаточно предсказуемый и ни капли не веселый. Все у него не как у людей, у этого некроманта. Голос не похож на его внешность, глаза чересчур яркие и одет как… как некромант. О богиня, о чем я думаю?

— Эйта, что с вами? Может, вызвать целителя?

— П-простите, профессор, я действительно неважно себя чувствую, — отмерла я и потерла виски, пытаясь отвлечься от нахлынувших эмоций.

— Умри же! Сколько еще ждать твоей смерти? Умри… — добавился скрип в голове.

«Заткнись, заткнись!» — кричала я мысленно, будто это могло помочь.

— Могу ли я вый… — не успела произнести, как прозвенел звонок.

Забыв о профессоре и о том, что собиралась сказать, я быстро сбросила блокнот и аналитик со стола в портфель и выбежала из аудитории.