Зверь в тебе

Татьяна Володина

Хорошо ли вы знаете себя и тех людей, что живут рядом с вами? А действительность, окружающая вас, – она такая, какой вы ее себе представляете?Капитан полиции Борис и продавец мебельного салона Яна были уверены в реальности своего мира, пока не столкнулись лицом к лицу с чудовищным преступлением. И весь привычный уклад полетел в пропасть. Теперь мужчине и женщине придется не только раскрыть дело, но и увидеть зверя в себе, понять его и самое главное – осознать, что делает человека человеком.

Глава 8. Погони и жертвы

Казалось, с того момента, когда был найден шарфик Лены, колеса и шестеренки в механизме времени закрутились быстрее. Полицейские обошли гаражи, опросили их владельцев и всё-таки нашли двоих мужчин, которые, не будучи знакомы друг с другом, совершенно друг от друга независимо вспомнили и рассказали, что действительно в упомянутый вечер видели женщину, по описанию похожую на Елену. Точно опознать её по фотографии ни один, ни другой не смогли, поскольку видели её недолгое время и в полутьме. Оба утверждали, что она была под руку с мужчиной, вела себя спокойно и никаких признаков того, что ее куда-то ведут против воли, не проявляла. Лишнего внимания к себе эти двое не привлекали, и, если бы о них специально не спросили, их бы вряд ли вообще кто-то вспомнил.

Описание сопровождавшего Елену мужчины тоже было размытым. Более-менее точно удалось выяснить только то, что он был высоким, худощавым и европейского типа внешности. Дальше свидетели ничего конкретного сказать не смогли.

Работа с записями камер наблюдения в мега-молле позволила зафиксировать момент выхода Елены, и уже тогда она была под руку с мужчиной. Но на записи его лица не было хорошо видно, и даже компьютерная обработка не помогла установить его внешность. Фоторобот получился невнятным, под него можно было подогнать кого угодно — как шутил сам Коваленко, хоть Михаила Царёва, хоть Владимира Путина, хоть его самого. Хотя нет, Путин не дотягивал по росту — зато отлично подходил телосложением и формой лица.

Чуть позже появилось еще несколько свидетелей. Они позвонили по указанным в объявлении о поиске телефонам и рассказали, что также видели Елену в обществе мужчины, однако теперь описание несколько уточнилось. У мужчины были длинные растрепанные коричневато-рыжие волосы, длинные руки и ноги, косматая, выглядевшая неухоженной борода. Учитывая тот факт, что ни на записи камер, ни в описаниях свидетелей из гаражного кооператива ни длинные волосы, ни борода не фигурировали, выходило, что к пропаже Елены приложили руку как минимум два человека.

Дело приобретало неожиданный оборот. Если предположить, что похитители были между собой знакомы, то, получается, преступление было запланированным. По меньшей мере, менялась статья заведенного уголовного дела. И еще следовало понять, зачем было похищать по предварительному сговору среднестатистическую продавщицу. Что в ней было такого привлекательного или полезного, чтобы на это пойти? Ни Коваленко, ни его коллеги не могли придумать ни одного мало-мальски правдоподобного объяснения. Чтобы получить мотив, нужно было найти преступников. А найти их без дополнительной информации на текущий момент не представлялось возможным. Так что пока полицейские занялись тем, что искали среди знакомых пропавшей женщины мужчин, которые могли хотя бы отдаленно попасть под описания предположительных похитителей.

Капитан Коваленко плохо спал. Он работал одновременно над несколькими делами, информации было много, голова едва не лопалась. Периодически его выдергивали среди ночи, если возникали новые обстоятельства, которые требовали его присутствия. Он читал, разговаривал, опрашивал, ездил, ходил и думал, думал, думал… В принципе, ничего нового для него в этой работе не было, но, видимо, иногда всё же нужно ходить в отпуск и отдыхать, а то неизвестно, чего ждать от организма в состоянии постоянной переработки.

Сейчас самым актуальным для него было дело о поиске пропавшей Елены Царёвой. Стали выясняться новые обстоятельства, нашлись улики, появились какие-никакие, а свидетели. И еще он повстречал очень интересную женщину. С самого первого взгляда она его зацепила, взволновала, разозлила и неожиданно очаровала. Она чем-то напоминала ему его умершую мать — сильная, напористая, инициативная, нагловатая и при этом в некоторых ситуациях поразительно скромная, умеющая быть слабой и не стыдящаяся своей слабости. А еще умная той разновидностью ума, который не скроешь, как ни пытайся; отзывчивая, умеющая чувствовать и сопереживать. И дедушка Фрейд, сидя на облачке, хитро потирал свои потные ладошки и похихикивал в усы…

Девушка всем была хороша. Ему понравился и ее высокий рост, и то, что при этом она не стеснялась носить обувь на каблуке, делавшем ее ещё выше. Его привлекала ее уверенная походка и фигура — полноватая, но при этом подтянутая и очень аппетитная, словно только что вынутая из печки булочка. Сочетание невероятных трехцветных глаз, в которых смешались кольца ярко-серого, морозно-голубого и оливково-зеленого цвета, и ярко-рыжих волос было обжигающим, словно ветер пустыни. И совершенно неважно было, что волосы она красила, — эта масть идеально подходила ей. Он не представлял себе, что она могла бы быть банальной блондинкой или, скажем, шатенкой. Каждый раз из тех, когда ему довелось увидеть ее, ее губы были накрашены одним из оттенков красного, и это был еще один знак того, что женщина уверена в себе, любит себя и позволяет другим хорошо и с должным восхищением к ней относиться. При этом она показала себя работоспособной и отзывчивой, а не эгоистичной гордячкой.

Девушку звали Яна Седова. Яна Владимировна Седова. Она привлекала Бориса к себе на физическом уровне, словно накинула ему на шею лассо, затянула петлю и медленно, но от того не менее целеустремленно, тянула его к себе. Он чувствовал, что начинает задыхаться в ее присутствии, а мысли о ней поднимают в нем горячую волну желания, смешанного с интересом и каким-то почти детским восторгом. Она была очень, просто невероятно хороша в его глазах.

У девушки был лишь один большой недостаток — она была замужем. Хотя когда и кого это останавливало?

Борису Коваленко снились странные сны. Когда он засыпал, ему часто виделись коридоры незнакомых зданий, подворотни, заросшие бурьяном пустыри, где он кого-то преследовал. Шел по следу. Догонял. Искал. Ловил носом воздух. Искал под ногами отпечатки ног того, кого должен был выследить и непременно, обязательно догнать. Иногда догонял — и тогда скручивал жертву, связывал ей руки, бросал себе под ноги и в победном жесте запрокидывал вверх радостное лицо. Иногда догнать не удавалось, и в сердце оставались горечь незавершенности и привкус собственной неполноценности, смешанные с потом и слезами.

Такое случалось с ним уже давно, еще с тех самых пор, когда он только пошел на службу в полицию. Точнее, тогда еще в милицию. Как и многие из его коллег, он пришел в милицию, отслужив в армии. Сначала просто патрульным, потом более опытные сотрудники заметили в нем внимательность, острый ум и умение обнаружить то, что другие не видят. Несколько раз ему удалось как бы случайно наткнуться при патрулировании на людей, которые, как выяснилось чуть позже, или находились в розыске за тяжкие преступления, или только что их совершили. Это было удивительное и полезное качество, и умные люди посоветовали ему получить высшее образование и стать офицером, чтобы потом дальше пойти по карьерной лестнице.

Высшее образование он получил в юридическом институте структуры МВД, немного поработал участковым, а затем перешел под крыло старшего приятеля в уголовный розыск. Тут и осел — как оказалось, у него было призвание. Парни шутили, что у него звериный нюх. Он словно каким-то чутьем знал, куда идти, где искать, как находить. Преступления раскрывались с завидной периодичностью, пополняя положительную статистику по его району и городу в целом, и Коваленко давно уже ушел бы на повышение наверх, если бы не наглый и неуживчивый характер. Он не умел и не хотел учиться заглядывать в глаза начальству, прогибаться и уступать, потому и не поднялся пока в звании выше капитана. И ему в целом это было совершенно безразлично.

К своим «поисковым» снам мужчина уже давно привык. Если в период бодрствования ты только и занят тем, что ищешь следы, выкапываешь из мусорных куч показаний бесценные крупицы полезной информации, носишься, словно гончая, взад-вперед в попытке поймать вчерашний день за хвост, совсем неудивительно, что нечто подобное не оставляет тебя и во сне. Но когда в эти сны еще входят женщины, градус напряженности возрастает на порядок, и вместо того чтобы просыпаться свежим и отдохнувшим, готовым к работе, ты встаешь утром этакой взъерошенной развалиной, которая приводится в рабочее состояние лишь лошадиной дозой кофе.

Может, оно и к лучшему, что жена от него давно ушла, а постоянных подружек за ним не водилось в принципе, — кто же выдержит рядом с собой такого нервного и одержимого своим делом трудоголика?

Этой ночью капитан Коваленко опять шел по чьему-то следу. Ему приснилась темная ночная роща. Или, может быть, это был лес? Да, скорее всего, именно лес — у него был иной, более «дикий» запах. Деревья уходили кронами куда-то вверх, и там, на самой крыше лесного дома, шелестели листьями, словно обсуждая его, Бориса, действия. Он шел по еле видной сквозь высокую траву тропе, почему-то босиком, и голые ступни приятно холодила роса, покрывавшая зеленый мягкий ковер. Тропка была узкой, но хорошо вытоптанной, и он знал, что тот, кого он преследует, ушел именно по ней, никуда с нее не сворачивая. И ему тоже нужно следовать именно этой тропой — тогда добыча обязательно будет настигнута.

Ночной лес жил своей жизнью. То и дело мужчина видел быстрые тени пробегавших мимо зверей, больших и маленьких. Все спешили убраться с дороги, признавая его превосходство и не смея мешать ему в его охоте. Осознание того, что он самый большой и страшный хищник в этом лесу, наполняло его неожиданной и неописуемой радостью.

Но радоваться было некогда, нужно было продолжать погоню. И он шел, пригибаясь там, где ветки не пропускали его в полный рост, обходя возникающие на пути препятствия в виде кустарника или сломанных, упавших стволов деревьев, но неизменно возвращаясь к тропе. Иногда он опускался на колени, низко-низко наклонялся к земле и втягивал носом воздух. Нюх подтверждал: ты идешь верной дорогой.

Наконец и обоняние, и зрение, и слух согласно подтвердили: добыча почти рядом. Он прибавил шагу, почти побежал, все так же на подушечках пальцев, словно большой кот. И когда выбежал на поляну, увидел ее — добычу, жертву, которую догонял уже долгое время. Женщину. Стройную. Рыжую. В рваной одежде, в которой уже с трудом можно было распознать бывший свитер и шерстяную юбку. Она сидела у поваленного ствола, обнимая поцарапанные коленки, и огромными глазами смотрела на него. Лицо и руки ее были в крови. Увидев его, она протянула руки, то ли чтобы обнять его, то ли чтобы оттолкнуть, и хриплым, срывающимся голосом позвала:

— Бориииис! Помогиии!!!

И тут же, как в плохих романах, мужчина был вырван из объятий сна звонком телефона. Правда, он не сразу сообразил, что это вообще за звук. На то, чтобы хотя бы немного прийти в себя, понадобилось несколько секунд. Потом он давно отработанным, почти рефлекторным движением нажал кнопку приема вызова.

— Коваленко. Слушаю.

— Борис, привет! Это Калашников беспокоит. Разбудил?

— Привет, Саш! Разбудил, есть такое. Но ведь не просто так?

— Разумеется. Слушай, у нас тут женщина интересная проявилась. По приметам похожа на свежую дамочку из розыска пропавших, парни сказали — ты это дело ведешь.

— Что за дамочка? Где?

— Сегодня за городом лыжники нашли, в критическом состоянии, в областной больнице лежит, под аппаратами. Приедешь посмотреть? Нам бы личность, а то мало ли что… — Коллега помолчал. — Не хотелось бы еще одного неопознанного трупа без документов и «глухаря» заодно.

— Понял тебя. Щас приеду.

— Давай, я в больнице, тут тебя и подожду.

— Лады. Спасибо, Саш!

Коваленко с усилием скинул босые ноги на пол и бросил взгляд на табло электронных часов-проектора на стене. Было около 4 часов утра. С учетом того, что со всеми делами заснуть удалось где-то к часу ночи, состояние было обычное — сонно-взъерошенное. «Кофе, — решил мужчина. — Без кофе я просто не доеду. И будет у нас в городе на одну жертву ДТП больше». Такая перспектива не радовала, и он поставил чайник, чтобы, пока будет умываться и одеваться, между делом выпить хотя бы чашку растворимого кофе. Сделать, как было запланировано, ему не удалось: он просто засыпал на ходу, — поэтому в машину он садился с чашкой в руке и допивал уже в салоне, пока разогревал двигатель.

Конец ознакомительного фрагмента.