Я буду любить тебя вечно

Татьяна Ветрова

– Ты холодный, – заявляю уверенно, не спуская с него негодующего взгляда. – В тебе нет ни капельки тепла. – Уверена? – взглянув на меня и лукаво улыбнувшись, хищной походкой направляется ко мне и прижимает обнаженным торсом к стене. – Т—ты… – Вот видишь, – касается большим пальцем щеки, скользит к приоткрытым губам, и видя как у меня алеют щеки и сбивается дыхание, тихо продолжает: – Не такой я и холодный, – тихий шепот в губы и легкий поцелуй, словно украденный. – А теперь проваливай отсюда! Я влюбилась в него без памяти, пошла наперекор судьбе и осталась одна. Прошли годы. Я сделала карьеру и забыла. Я так думала, пока не встретила его вновь.

Глава 6

Виктория

Зима пролетает быстро, слишком быстро. А обстановка в классе оставляет желать лучшего. Как и предполагала, я стала изгоем, заучкой, разве что без очков на пол-лица. Девчонки меня ненавидят, а парни не сводят глаз и всячески пытаются подкатить. Только не он…

За эти несколько месяцев мы толком не общались. Чистый игнор. Встречи в спортивном зале, мимолетный взгляд, полный пренебрежения, — это все, что я получаю от него в свой адрес. Сейчас я понимаю, что та роковая встреча в коридоре мне просто привиделась. Не мог он смотреть на меня с необъятным желанием, не мог тянуться ко мне телом и душой.

Во всем виновата моя больная фантазия. Вообразила себе любовь с первого взгляда и все тут. Хоть башкой о стенку бейся.

А ведь правда, я сама не заметила, как влюбилась по уши. Каждый день высматриваю его в толпе старшеклассников, ловлю пустой или вопрошающий взгляд и мысленно радуюсь, что он не ненавидящий.

Это было бы больно…

Он снится мне ночами. И эти сны настолько прекрасны, что порой хочется остаться в них на веки вечные и ни за какие коврижки не возвращаться в отвратительную реальность. В прекрасных снах он любит меня всем сердцем, считает своей единственной и неповторимой.

Во снах я счастлива, как никогда, ну а потом я просыпаюсь, и все как всегда. Ничего нового.

Сегодня на улице тепло, и я почему-то решаю надеть любимое платье. Оно серое, вязаное. Талию украшает маленький черненький поясок, а на ногах черные кожаные ботильоны на маленьком каблучке. Все смотрится очень красиво и стильно. А главное, подчеркивает все прелести фигуры.

День в школе проходит как обычно — серо и блекло. Он ничем не отличается от всех предыдущих. Единственное, мне удается поймать его восхищенный взгляд, обращенный на мою скромную персону, приютившуюся в одиночестве у окна. Пожалуй, это единственная хорошая новость за весь день.

— Ты бы поаккуратнее с ними, — кивает в сторону Жени и Юры одноклассница, с которой мне удалось построить приятельские отношения. Подругами мы так и не стали, но посидеть в столовой с кружкой чая и маковой булочкой вполне можем себе позволить.

— Мне на них плевать, — отвечаю безразлично, отворачиваясь к окну и пряча пунцовые щеки за распущенными волосами.

Ну вот почему, когда о нем говорят, я не могу реагировать спокойно? Почему мне становится больно, стоит услышать его имя?

— А вот ему, походу, нет. — Эти простые слова заставляют резко развернуться и чуть ли не взвыть в голос.

Юрка, откинувшись спиной на стул и забросив ноги на парту, не сводит с меня заинтересованного взгляда, а тот, из-за кого мое сердце забыло о спокойствии, обнимает главную змею класса и что-то, судя по ее довольному виду, ласково шепчет ей на ухо. Сжав под партой кулаки и втянув в себя немного воздуха сквозь неплотно сжатые губы, прикрывая веки, снова отворачиваюсь к окну.

Ну за что мне это все? И почему именно сейчас, когда жизнь и так кажется паршивой?

Домой возвращаюсь в обед и получаю неожиданный сюрприз в виде папы. Сегодня он должен находиться в институте до позднего вечера. Насколько мне известно, у него вечерняя группа медиков-практикантов.

— Как хорошо, что ты пришла пораньше. Пошли обедать, разговор есть, — произносит отец довольным голосом, а мне уже становится в сто раз хуже.

— Что-то случилось? — захожу издалека, мысленно ища пути отступления.

— У меня для тебя есть отличная новость, — отец скрывается на кухне, оставляя меня одну в коридоре в полном замешательстве.

Какие у него могут быть новости? Он весь день проводит на работе и, кроме своих лекций и методичек, ничего не слышит и не видит. Неужели мама что-то хорошее натворила? Хотя вряд ли. Кроме домашнего хозяйства, которое ей дается легко, она ничем не занимается. Да и вряд ли бы отец заметил изменения сам.

— Викуль, садись скорее за стол, — щебечет счастливо мама, когда я, переодевшись в синий спортивный костюм, нехотя захожу на кухню.

Ох, чует моя за… простите, одно место, что ничем хорошим дело не закончится.

— Да, конечно, — присаживаюсь, но не тороплюсь прикасаться к еде. Отчего мне кажется, что там яд? Не в еде, так в словах, что скажут родители, совершенно не думая о моих чувствах.

Они, как всегда, уверены, что поступают правильно. Ведь родители не могут желать ребенку плохого. Ага, конечно, не могут.

— В общем, я поговорил с ректором университета. Рассказал ему о тебе, о том, какая ты у нас хорошая, и тебя уже зачислили в университет, — поглощая любимые тефтели в сметанном соусе, сообщает ответ.

— В смысле, зачислили?

Либо я идиотка, либо не до конца понимаю его слова. Как можно зачислить в университет человека, который даже в нем не появлялся? Я молчу уже про кучу документов и вступительные экзамены.

— Я тебе выбил бюджетное место. С сентября ты студентка медицинского университета. Заметь, — важно поднимает указательный палец вверх, привлекая мое внимание. — Это один из лучших университетов страны.

Шок!

Как есть шок!

Мои родители официально свихнулись.

— Но я не хочу быть медком, — шепчу еле слышно, глотая соленые слезы, что катятся по щекам. И почему мне кажется, что их чувствую только я.

— Это не обсуждается, милая, — вмешивается в столь неприятный разговор мама, которая и так всегда на стороне отца.

— Да что не обсуждается? Это моя жизнь! Мне решать, кем и где работать! Захочу, вообще пойду дворы подметать. Потому что это будет мой выбор! А ваша медицина? Я не переношу ее, меня тошнит от одного вида крови. И вы оба это знаете и все равно пихаете меня туда, — крича, встаю из-за стола и в который раз сбегаю из дома, прихватив рюкзак.

Выбежав на улицу среди белого дня, поднимаю лицо к небу и позволяю первым солнечным весенним лучикам ослепить глаза. Настало мое любимое время года, когда природа просыпается, все расцветает яркими красками, радует обновлением. Где-то местами остались кучки снега, который уже не искрится в лучах солнца, а темнеет и уменьшается в размерах. А вечером еще достаточно холодно, но в воздухе уже чувствуется приближение долгожданного тепла.

Только сейчас это все не радует. Сквозь пелену слез окружающий мир кажется блеклым, таким же тусклым, как моя жизнь.

Многие любят лето, ту самую пору, когда не знаешь, куда спрятаться от солнца. А кто-то фанатеет от зимы, когда можно покататься на досках и подышать морозным воздухом. Я же люблю середину весны. Когда все цветет яркими красками и радует глаз. Когда можно надеть легкую ветровку и, взяв наушники и плеер, пойти гулять по зеленому парку.

В такие моменты жизнь кажется мне прекрасной. Я сама выбираю, что мне делать и как поступить. А сейчас? Сейчас я до сих пор не могу убедить родителей в том, что их выбор, навязанный силой, мне не осилить. Я просто сломаюсь, позорно сдамся на первых курсах института и вылечу оттуда, как пробка из шампанского.

Сегодня я в очередной раз поругалась с ними из-за заезженной темы, что поднимается через день за ужином. Не просто поругалась, а в хлам. Домой возвращаться совершенно нет желания, а идти мне некуда.

На улице начинает темнеть, пробирает морозный ветер. Обхватываю себя руками и, остановившись на месте, медленно поднимаю голову, глупо надеясь, что не забрела в неизвестный район. Гаражный кооператив, которого нет около нашего дома, явно говорит о том, что я ворона. Заблудилась и сама не заметила как.

Прислушавшись к тишине, пытаюсь услышать чьи-то голоса, чтобы попросить о помощи. Я понимаю, что оказалась в глупой ситуации, но деваться некуда. Сама я точно отсюда не выберусь.

Услышав, кажется, с другой стороны, музыку, бегу на звук, пока не поздно. «Ай-яй-яй, девчонка. Ты куда бежишь? Не знаю…» известной группы «Руки вверх» попадает прямо в цель. Резко остановившись, едва не споткнувшись о кирпич, торможу около железной двери, открытой нараспашку. Мне стоит зайти и попросить о помощи, но я боюсь. Что-то заставляет стоять на месте и не позволяет сделать шаг вперед. Будто-то предостерегает об опасности. С одной стороны, что со мной случится, если я все же перешагну порог гаража? Вряд ли меня прибьют, а после закопают в лесополосе.

Вдохнув, поднимаю ногу и переступаю высокий порог. Оказавшись в гараже, освещенном одной лампой, что располагается прямо над открытым капотом старенького «Фольксвагена», останавливаюсь. Осматриваюсь, запоминая каждую мелочь, словно мне это когда-то пригодится.

— П-простите, — произношу громко, решая дать о себе знать.

Тихий мат, звук отброшенного ключа дает понять, что я совсем не вовремя.

Женя, неожиданно высунувший голову из-за капота, приводит меня в настоящий шок. Какого хрена происходит в моей никчемной жизни, что я, находясь на грани истерики, встречаю его?

Такого домашнего, настоящего. С удивленным взглядом синих глаз и едва заметной улыбкой на губах. Его правая щека измазана мазутом, и мне хочется подойти поближе и стереть. Но я стою и тупо хлопаю ресницами от свалившегося на голову шока.

— Зачем пришла? — интересуется парень, выходя из-за машины и представая передо мной во всей красе.

Я в одно мгновение забываю, как дышать. Только и могу, что открывать рот, как рыба.