Дом без привидений

Татьяна Бочарова, 2020

Ника и ее муж Егор давно мечтали жить в собственном загородном доме, и вот их мечта осуществилась. Они купили большой бревенчатый дом в глухой деревушке Плацкинино, и Ника с энтузиазмом взялась за его обустройство. Однако первые же дни на новом месте омрачились неприятностями: к калитке стал являться странный старик и просить Нику впустить его в дом, говоря, что тот принадлежит ему! Ника попыталась прогнать его, в ответ бродяга предсказал ей гибель. Вскоре действительно произошел несчастный случай, сильно напугавший Нику и заставивший задуматься, стоило ли ей так кардинально менять свою жизнь…

4

Она не помнила, как уснула. Скорее, это был не сон, а тяжелое забытье, наполненное кошмарами. Ей виделись какие-то сказочные существа, похожие на гномов, с бородами и большими крючковатыми носами. Они сновали вокруг нее, что-то бормоча или напевая, в руках у них были разноцветные нити. Они ловко плели нечто наподобие паутины, опутывая ею ноги Вероники. Она пыталась освободиться, но нити не рвались, они были прочными, как канаты. Злобные гномы стали дергать за концы своих пут, и Вероника почувствовала, что сейчас упадет. Ей стало жутко: она представила себе, как, беспомощная, лежит на земле, а гномы, бормоча свои напевы, тащат ее в подземелье. Она вскрикнула и увидела прекрасного принца. Это точно был принц — в серебряных доспехах, с блестящим мечом, с длинными, до плеч, золотыми волосами и синими, как у Егора, глазами.

— Егор! — уже падая, позвала Вероника. — Егор! — Рот ее был полон нитей, они опутали ее всю, с головы до ног, как паутина — несчастную муху. Она задыхалась, почти теряя сознание. — Егор…

Принц взмахнул мечом. Вероника глядела на него с надеждой: сейчас он разрубит эти чертовы нити и освободит ее. Сейчас. Внезапно лицо принца исказила судорожная гримаса. Оно побагровело, волосы из золотистых стали седыми, сдвинулись брови над переносицей. Вероника охнула от ужаса. На нее смотрел бродяга-оборванец в рыцарских доспехах. Меч был прямо над головой Вероники. Она зажмурилась и проснулась…

В незанавешенное окно ярко светило солнце. Вероника повернула голову, надеясь увидеть спящего Егора, но его не было. Она с трудом перевела дух и взглянула на экран телефона. Половина десятого! Егор давно на работе. И как это она ухитрилась проспать так долго? Вероника встала с постели и пошла в душ. Минут двадцать стояла под обжигающе горячими струями. Затем завернулась в полотенце и отправилась в гостиную.

Она старалась собраться с мыслями. Сон — это ерунда, просто отражение ее страхов. Если не прекратить психовать, то впору продавать дом и уезжать в Москву. Нет, жалко.

Вероника оглядела огромную гостиную, частично заполненную мебелью. Это же ее мечта. Она два года грезила о собственном доме, просмотрела сотни объявлений, обзвонила кучу агентств. Они с Егором ездили на просмотры — чего только им не предлагали. Но такого варианта не было за все это время. Едва Вероника увидела дом на фотографии, как моментально влюбилась в него. Столько простора, столько благородства, изысканности. Огромные потолки, стены, дышащие деревом, широкие окна с красивыми решетчатыми рамами и резными наличниками. Стоил он недешево, мягко говоря.

— Берите, не прогадаете, — сказал им хозяин. — Такого во всей округе нет. А места здесь отличные, грибные леса, неподалеку два озера с песчаными пляжами, да и от столицы недалеко, всего тридцать километров.

Вечером Вероника и Егор долго сидели на кухне за бутылкой любимого белого вина, думали да гадали, как быть.

— Егорушка, давай возьмем. — Вероника просительно взглянула на мужа. Он обнял ее и посадил к себе на колени.

— Тебе нравится, Никусик?

— Очень! Я буду самой счастливой, если мы его купим.

Егор немного помолчал. Лицо его было сосредоточенным и серьезным.

— Хорошо. Если ты хочешь, то давай. Я согласен.

Вероника взвизгнула, обняла его и принялась целовать.

Они решили снять внушительную сумму со счета плюс кое-то Егор одолжил у Воронова, обещая вернуть через пару лет. Этого им хватило, чтобы завершить сделку. Через месяц право собственности было зарегистрировано в Росреестре, а еще через неделю первая машина с вещами и мебелью приехала в Плацкинино. В московскую квартиру пустили жильцов, чтобы отдавать долги и обустраивать дом. Это было почти сразу после Нового года. С тех пор и месяца не прошло…

Нет, продать дом не вариант. Нужно бороться со своими страхами и предрассудками. Они будут счастливы здесь, и точка! Вероника принялась одеваться. Есть ей не хотелось, но она выпила кофе с печеньем, немного поработала, пошила. Настроение заметно улучшилось. Она решила выйти на улицу, пройтись.

Температура за ночь поднялась до минус восьми, на небе не было ни облачка. Во дворе снова оказалось полно снегирей. Среди них затесался дятел, в смешной красной шапочке. Вероника долго любовалась на птиц, насыпала им пшена и семечек, затем слепила большую снежную бабу и украсила ее нос морковкой. Ей стало совсем хорошо и весело. Не об этом ли она мечтала — жить на свободе, в приволье, дышать свежим воздухом, а не бензиновыми парами, гулять в собственном дворе. Она достала из сарая огромную лопату и расчистила широкую дорогу в сугробах. Щеки ее разгорелись, глаза блестели.

— Ну что, подруга, как жизнь? — обратилась она к снежной бабе. — Хочешь, слеплю тебе приятеля? Я мигом. Сейчас… — Вероника зачерпнула было рукавицей снег, но в это время в калитку постучали. Она вздрогнула и замерла.

— Эй, есть кто дома? — раздался из-за забора тонкий старческий голос. Вероника вздохнула с облегчением.

— Да, есть. Сейчас открою. — Она поспешила к воротам.

За оградой стояла маленькая сгорбленная старушка в черном платочке с красными розами и длинном, тоже черном пальто, отороченном лохматым собачьим мехом.

— Все никак не дойду до вас, дочка. — Старушка протянула Веронике небольшой сверток в полиэтилене. — Держи-ка.

— Что это? — удивилась Вероника.

— Подарок. Потом откроешь. С новосельем, что ли. Я бабушка Ульяна, соседка ваша. А ты кто будешь?

— Я Вероника, можно коротко, Ника. — Она была несказанно рада. Как здорово — живая душа рядом. Теперь можно пообщаться, обо всем расспросить да просто вместе посидеть, чаю попить. — Хотите чаю? — спросила Вероника у гостьи.

— Чего ж не хочу? Я чайком побаловаться люблю. И дом посмотрю с превеликим удовольствием. — Старушка вошла во двор. При виде снежной бабы на ее лице расцвела улыбка. — Это ты, что ль, слепила?

— Я.

— Эк, как дитя. Сколько ж тебе?

— Много. Двадцать восемь.

— А ребятишек нет? — Старушка кинула на Веронику проницательный взгляд. — Вижу, что нет.

— Как видите? — изумилась та.

— Да по лицу. Я, милая, много чего вижу, натура у меня такая. Да и были бы ребятишки, они бы уже здесь, во дворе, галдели да носились.

Вероника подумала, что бабка абсолютно права.

— Вы заходите в дом, — пригласила она.

Ульяна с трудом взгромоздилась на крыльцо и, мелко семеня, прошла в прихожую.

— Сто лет здесь не была. — Она сняла пальто и осталась в вязаной безрукавке поверх белой блузки и вязаной же юбке до самого пола. Волосы у нее были совсем белые, заплетенные в тощую косицу, как у школьницы. На морщинистом личике лукаво блестели маленькие серые глазки, нос курносый, как крючок. — Колька-то, хозяин здешний, гостей к себе не пускал. Гордый слишком был. Что говорить, пришлый человек, не из наших. Знаться с нами не желал, особняком жил.

Вероника с интересом слушала старуху. С бывшим хозяином дома они общались совсем мало. Он показался ей человеком серьезным и адекватным.

Сразу предоставил все документы, обстоятельно провел экскурсию по каждому этажу. Признался, что, если бы не смерть жены, дом нипочем бы продавать не стал. А теперь жить тут невмоготу — все напоминает о ней.

Вещи свои быстро вывез, оставил то, о чем договаривались за отдельную плату: пару кресел, двуспальную кровать и шкаф. По документам выходило, что домом Николай Снегирев владел целых двадцать лет.

— Бабушка Ульяна, а Снегирев сам построил этот дом?

Старушка сняла валенки, сунула ноги в тапочки, стоящие под вешалкой, и молча пошла в гостиную, оставив вопрос Вероники без внимания.

— Красиво у тебя здесь. А главное — просторно. Не люблю, когда все заставлено. — Ульяна мелкими шажками пересекла огромную комнату и уселась за стол. — Ну что, чай будем пить?

— Конечно. — Вероника положила сверток на диван и захлопотала у плиты. Включила чайник, вынула из ящика печенье, мармелад, нарезала халву. Старуха терпеливо дожидалась, пока она поставит перед ней чашку с чаем и тарелку со сладостями.

— А сахар? — потребовала Ульяна. — Сахар есть у тебя? Я с сахаром пью.

Вероника улыбнулась.

— Есть, конечно. — Она достала с полочки красивую керамическую банку с песком.

— Вот это дело. — Ульяна насыпала в чашку три полные ложки. Шумно подула, смешно выпятив губы трубочкой, и принялась пить маленькими глоточками.

Вероника тоже села к столу и надкусила мармеладку.

— Бабушка Ульяна, а вы мне не ответили. Кто дом построил?

— Кто построил, того уж нет. И не будем об этом. — Старуха недовольно поморщилась. — Вот чай у тебя не очень. Я тебе свой принесла. — Она кивнула на лежащий на диване сверток. — Попробуешь. Он у меня с травами, сама сушила. И собирала сама. Тут у нас разнотравье летом, надо только не полениться, спозаранку встать — и в поле. В травах и сила, и здоровье. Вот, к примеру, у тебя отчего детишек нет? Ты замужем?

— Замужем, — кивнула Вероника.

— Не болеешь ли по-женски?

— Нет, здорова. Просто пока не хотели детей.

Бабка осуждающе покачала головой.

— Как это можно детей не хотеть? Дети для женщины — первое дело. Вот у меня их пятеро, детишек-то было. Пять!

— Почему было? — вырвалось невольно у Вероники, и тут же она пожалела о своих словах.

— Померли они. — Взгляд Ульяны стал глубоким и отрешенным.

— Как померли? — Она закрыла рот ладонью.

— А вот так. До годика доживали и помирали. Мальчики все были. А девочка последняя — та до трех дотянула и все равно померла. На все воля Божья, дочка, я тебе так скажу. Вот муж мой покойный, Феденька, царство ему небесное, тот никак смириться не хотел, все роптал на Бога, плакал. От слез у него хворь приключилась, вот и умер он, не дожив до шестидесяти. С тех пор я одна кукую. Изба моя развалилась, крышу перекрыть некому, дров наколоть тоже. Иногда сосед придет, подмогнет. Да и то не за просто так, а за денюжку.

— Сосед — это Василий? — догадалась Вероника.

— Он. Кроме него, здесь, почитай, и мужиков-то нет. Только тезка его, но тот алкаш, от него толку нет. — Ульяна отколупнула ложечкой кусочек халвы.

Соседка нравилась Веронике все больше и больше. Не сломалась, несмотря на беды, постигшие ее, живет себе, чаи гоняет, травы собирает.

— Я обязательно заварю ваш чай, — пообещала она старушке.

— Не пожалеешь. Ну а муж-то твой где?

— На работе, где ж ему быть. Он автосервис содержит, вкалывает с утра до вечера.

— Это хорошо, что вкалывает. — Ульяна тщательно пережевывала халву, с зубами у нее явно была беда. — Мужик пахать должен, для него это главное. Для нас детишки, для них работа.

— Это верно, — согласилась Вероника и неожиданно для себя спросила: — Бабушка Ульяна, а вы не знаете, что за бомж ходит тут у вас по поселку?

— Какой такой бомж? — Старуха перестала жевать, лицо ее посерьезнело.

— Ну старик, седой такой, в лохмотьях.

— Откуда ты знаешь про старика? — Ульяна отложила ложечку и напряженно смотрела на Веронику. Та почувствовала, как по спине ползут мурашки. — Он что, приходил к тебе? — полушепотом спросила та.

— Да. Стучал в калитку. Просил пустить. Говорил, что дом принадлежит ему.

Старуха сокрушенно покачала головой.

— Плохо, дочка, очень плохо.

— Почему плохо? — так же шепотом спросила Вероника.

— Потому что оборотень это. Нечистая сила. — Старуха истово перекрестилась три раза.

Вероника сидела, открыв рот и глядя на бабку с изумлением.

— Как это нечистая сила? Что вы говорите?

— То и говорю. Повадился, нечисть, в нашу деревню. Откуда приходит — никому не известно. Вишь, лес рядом, может, там он хоронится.

Вероника вспомнила, как бродяга исчез за деревьями, точно растворился. Ее, как накануне, прошиб холодный пот. Тут же она одернула себя — ерунда какая! Она же не восьмидесятилетняя старуха, чтобы верить во всякие басни о нечистой силе и оборотнях. Ульяна меж тем продолжала, опасливо озираясь:

— Он, лешак поганый, смотрит своими зыркалами да молчит. Молчит да смотрит.

— А со мной заговорил.

— Матерь божья! — Старуха снова перекрестилась. — И что сказал?

Вероника опустила голову.

— Сказал, что жить мне осталось мало.

— О господи! — Ульяна чуть не свалилась со стула. Рука ее дернулась, чашка опрокинулась, остатки чая вылились на скатерть. Вероника сидела в оцепенении и молчала. — Ты вот что, дочка, — наконец пришла в себя гостья. — Ты не печалься так-то. В церковь сходи, помолись. Попроси защиты у боженьки. У нас-то в Плацкинине своей церкви нет, погорела лет пять назад. Дак мы в Нестерово ходим, это недалече, километра два будет.

— Схожу. — Вероника вздохнула.

— Может, и пронесет, — сказала Ульяна и встала. — А я пойду себе. У меня еще куры не кормлены. — Она поспешно засеменила к порогу. Вероника помогла ей нахлобучить пальто и проводила до калитки. — Ты приходи в гости, — пригласила ее старуха. — Дом у меня не ахти, но чайку попить есть где. Приходи.

— Приду, спасибо. — Вероника смотрела, как старушка ковыляет по дорожке, то и дело проваливаясь в сугробы. Наконец она скрылась за своим забором.

Вероника постояла немного, затем захлопнула калитку и сделала несколько шагов в сторону леса. Вот та тропинка, по которой ушел бродяга. Какая-то сила заставила ее медленно двинуться мимо заснеженных кустов.

— Карр! — раздалось у нее над головой. — Каррр!!

На сугроб села большая черная ворона, ковырнула носом снег и с важным видом пошла по нему, оставляя на синевато-белой глади цепочку четких следов. Вероника остановилась, прислушалась. Ей показалось, что где-то рядом скрипит снег.

— Эй! Тут кто-то есть?

За деревом мелькнуло что-то темное. Вероника вскрикнула и кинулась бежать. Увязая в снегу, она выскочила из леса на дорожку, вившуюся вокруг домов. Добежала до калитки. Дрожащей рукой вставила ключ в замок. Обернулась. Рядом никого. Она влетела во двор, с ходу наткнувшись на снежную бабу. Та рассыпалась на снежные крошки. Вероника заскочила в дом и хлопнула дверью. Сердце ее бешено колотилось. Что, если Ульяна права? В Плацкинине живет оборотень? Приходит сюда из леса. Их дом самый крайний к нему, поэтому он и облюбовал его. Ему было холодно, и он просил пустить его. Интересно, лешему бывает холодно?..

Она сходит с ума. Какой леший? Какая нечистая сила? Это просто бомж, лицо без определенного местожительства. Пьяница, как верно сказал Егор.

Громко зазвонил телефон. Вероника вздрогнула от неожиданности и глянула на экран. Отец! Она дрожащей рукой схватила трубку.

— Да, папа.

— Привет! — пророкотал на том конце бодрый отцовский голос. — Ну, как вы там, на природе? Не скучаете?

— Нет. Я одна, Егор на работе.

— И что ты делаешь целыми днями вдали от мирской суеты?

— Много чего. Обустраиваю быт, готовлю, работаю.

— На следующей неделе мы с мамой собираемся к вам в гости. На этой не получается, работы много. Даже в выходные.

— Хорошо, мы будем очень рады.

— Что-то не слышу в голосе особой радости, — другим, более серьезным тоном произнес отец. — Что-то не так? А, Ника?

Вероника старалась сдержать подступающие к горлу рыдания.

— Нет, тебе показалось. Все отлично. Я счастлива.

— Странно. А впечатление такое, будто ты плачешь. Или связь так искажает.

— Связь.

— Ну хорошо. Мы с мамой очень соскучились. Она все рвется приехать одна, но я не пускаю ее. Не с ее здоровьем такие поездки.

— Я тоже соскучилась. Правда! Целую вас и жду.

— Еще созвонимся. Пока. — Отец отключился.

Вероника стояла посреди гостиной. Только сейчас она поняла, что так и не сняла ни пуховик, ни шапку, только угги сбросила в прихожей. Нужно что-то делать. Взяться за отчет, готовить ужин. Запустить стиралку, повесить готовую штору в спальне. Она постаралась встряхнуться и взять себя в руки. Однако ее не оставляло странное чувство, будто она не одна. Словно то существо, которое мелькнуло за деревом, каким-то непонятным образом пришло вслед за ней и проникло в дом.

Вероника решила начать с ужина. В конце концов, Егор не виноват в том, что у нее поехала крыша, он-то привык, что по вечерам его ждет накрытый стол. Превозмогая дрожь в руках, Вероника достала из холодильника мясо, разморозила его в микроволновке, слегка отбила и поставила на плиту сковороду. Плеснула на нее масло, повернула вентиль. Раздался хлопок, столб пламени взметнулся вверх, масло брызнуло Веронике в глаза. Она вскрикнула и отпрянула, с ужасом глядя на пылающую факелом плиту. Огонь в любую минуту мог перекинуться на стены, и тогда не миновать пожара. Вероника вспомнила, что за ванной, в техническом помещении, есть огнетушитель, и помчалась туда. Отыскала в углу баллон, схватила его, сорвала пломбу и, выставив его перед собой, вбежала в гостиную.

Явственно пахло гарью. Почерневшая сковородка кособоко стояла на конфорке, вагонка над ней слегка обуглилась. Однако само пламя погасло. «Очевидно, газ в баллоне закончился», — с облегчением решила Вероника. Ноги ее подкосились, и она опустилась прямо на пол.

Почему загорелась плита? Вроде она не такая старая и вполне исправная. Как теперь готовить ужин? Она медленно поднялась на ноги, распахнула окна, стараясь прогнать отвратительный запах гари и раздумывая, как ей быть. Где-то на втором этаже, в коробках, привезенных из Москвы, есть электрическая плитка, мама отдала свою, с дачи. Она неновая, но вполне пригодная для готовки. Вероника пожалела, что не послушалась Вороновых и не купила индукционную плитку — на той готовить одно удовольствие. И легко, и безопасно. Но Егор уперся — газ, и все тут. Его можно понять — дом отапливается от электрокотла, это немалые деньги. Если еще и готовить на электричестве, то выйдет совсем астрономическая сумма.

Вероника пошла наверх, обшарила пару коробок, отыскала плитку, спустила ее, установила на столешнице и включила в розетку. Сковородку пришлось выкинуть, она достала другую. Снова налила масло, посолила и поперчила отбивные и принялась обжаривать. На электрической плитке процесс готовки затянулся. Вероника потратила целый час, пока ей удалось довести мясо до мало-мальски аппетитной корочки. Она отказалась от мысли об овощном рагу с шампиньонами и сварила макароны.

Ее продолжал преследовать запах горелого, сильно разболелась голова. Вероника выпила таблетку нурофена, но легче ей не стало. При взгляде на еду тошнило. Она накрыла сковородку крышкой, поднялась в спальню и прилегла. ЧП с газом немного отвлекло ее от мыслей о прячущемся в лесу бомже-оборотне. Она набрала Егора. Тот не взял трубку. Это было обычным делом — когда много работы, он не успевал подходить к телефону.

Наверху запах гари если и чувствовался, то совсем слабо. Вероника постепенно приходила в себя. Начала действовать таблетка, спазм, сжимающий виски, прошел, дрожь в теле утихла. Она лежала под одеялом и думала о том, что нужно сходить к Ульяне и как следует расспросить ее об оборотне, а также о том, кто построил дом. Почему она обходит эту тему? Боится?..

Послышался рокот мотора. Вероника вскочила и бросилась к окну. Из машины выходил Егор. Приехал! Слава богу! Она поспешно бросилась на лестницу.

— Егорушка!

Он поднял глаза. Лицо его было серым и усталым.

— Привет, солнышко. — Егор принюхался, его взгляд остановился на почерневшей вагонке. — Что здесь произошло? — Он удивленно посмотрел на Веронику. — Почему так пахнет? Что-то горело?

— Что-то… — Она сбежала вниз и прижалась к нему. — Тут был настоящий взрыв.

— Взрыв? Не может быть. — Егор посмотрел на нее с тревогой.

— Еще как может. Газ загорелся. Видимо, какая-то неисправность в баллоне или в самой плите. Я побоялась снова ее включать. Теперь у нас только это. — Вероника кивнула на электроплитку.

— Похоже, утечка, шланг пропускает. — Егор покачал головой. — Господи, ты же могла пострадать! — Он обнял ее и крепко прижал к себе. — С тобой все в порядке? Как тебе удалось потушить огонь?

— Все нормально. Он сам погас. Очевидно, газа в баллоне было совсем мало. Он догорел, и все потухло. Я только успела сбегать за огнетушителем, но он не понадобился.

— Отныне никаких газовых баллонов! — категорично произнес Егор.

— А как же новая плита?

— К черту ее! Закажем электрическую.

— Но деньги…

— Плевать! Я не хочу, чтобы ты тут сгорела заживо. — Он легонько отстранил от себя Веронику. — Ладно. Я в душ.

Вероника улыбнулась.

— Ты обещал пирожные. Принес?

— Какие пирожные? — Он поглядел на нее с недоумением. — А, ты имеешь в виду из пекарни?

— Ну да. Ты же снова заходил туда, я чувствую по запаху.

— Прости, котик, совершенно вылетело из головы. Виноват. В следующий раз обязательно привезу. — Он скрылся за дверью ванной.

Хлынула вода. Вероника положила в тарелки еду, разогрела в микроволновке и поставила на столик. Ей показалось, что из прихожей тянет сквозняком. Неужели Егор не закрыл за собой дверь? Она заглянула в предбанник, но дверь на улицу была плотно прикрыта. «Странно», — подумала Вероника, поежилась и, накинув шерстяную кофту, вернулась в гостиную. Запах гари почти выветрился, она закрыла оба окна и задернула шторы.

Вернулся Егор, сел за стол, устало вытянув ноги. Вид у него был кислый и угрюмый.

— Чего ты? — Вероника чмокнула его в затылок. — Что-то на работе?

— Да нет, на работе все в порядке. — Он молча принялся резать мясо. — Не нравится мне все это, — произнес он минутой позже.

— Что не нравится? — не поняла Вероника.

— Все. Этот бомж, который повадился сюда ходить. Его дурацкие угрозы в твой адрес. Авария с плитой.

— Погоди. — Вероника привстала со стула. — Какое отношение имеет бомж к вспыхнувшей плите? Ты что… ты хочешь сказать… — Она не договорила, с изумлением глядя на Егора.

— Да нет, я ничего такого не имел в виду. — Он неопределенно развел руками и отправил в рот кусочек отбивной. — Вкусно! Никусик, ты где угодно можешь готовить, хоть в лесу на костре. Все равно выходит великолепно.

— Постой. — Она пристально посмотрела ему в глаза. — Ты ведь не просто так это сказал. Ты вправду считаешь, что газ загорелся не случайно?

— Я так не говорил, — возразил Егор не слишком уверенно.

Вероника не обратила на его слова никакого внимания.

— То есть ты думаешь, что этот… этот… — От волнения она никак не могла найти нужное слово. — Он хотел привести свою угрозу в исполнение? Но как?? Как он мог испортить плиту? Ведь он не заходил в дом! И на участке даже не был. Если только… — Ее голос упал до шепота. Лоб покрылся крупными каплями пота. — Ты полагаешь… это существо обладает сверхъестественными способностями??

— Что? Сверхъестественными способностями? — Егор расхохотался, однако лицо его было напряженным. — Никусик, не говори чепухи!

— Но ты ведь сам только что сказал! Намекнул! — На глаза Вероники навернулись слезы.

— Клянусь, я не это имел в виду!

— Не клянись! Не смей! Как тебе не стыдно врать! — Она закрыла лицо руками и горько расплакалась.

Егор вскочил и бросился к ней. Усадил к себе на колени и принялся гладить по голове.

— Ну Ника, любимая, перестань. Прости. Я не знаю, что на меня нашло. Просто очень испугался за тебя. Это от страха, поверь.

— Я понимаю, Егорушка. — Вероника горестно всхлипнула. — Но ведь ты же абсолютно прав! Я… я сегодня ходила в лес и там…

— В лес? Ты ходила в лес? Зачем? В такой холод?

— Погоди, не перебивай. — Вероника перестала плакать, вытерла мокрое лицо салфеткой. — Я расскажу тебе все по порядку. Ко мне приходила соседка. Старушка из дома, который рядом с нашим. Ее зовут Ульяна.

— Не пойму, при чем тут соседка? — Егор потихоньку взялся за остатки мяса. — Хорошо, что вы познакомились. Но какое отношение она имеет к тому, о чем мы говорили?

— Самое прямое! Я невзначай спросила ее о бродяге, который ходит по деревне. И она… она очень испугалась. Сказала, что это не бродяга, а… оборотень.

— Кто?? — Егор поперхнулся и закашлялся. Лицо его побагровело. Вероника испуганно стала бить его по спине. — Ох… — Он с трудом перевел дух. — Ну ты даешь, солнышко. Я чуть не задохнулся.

— Прости. Но я говорю правду. Так и было. Старушка сказала, что по деревне бродит оборотень. Он живет в лесу. Наш дом самый ближний, поэтому он и облюбовал его. Когда она собралась уходить, я вышла проводить ее. И… что-то потянуло меня в лес. Егор, я могу поклясться — там кто-то был! Я слышала чьи-то шаги. А потом за деревьями мелькнула темная фигура. Это точно был он, оборотень! Он наслал на меня проклятье!

— Опомнись, Ника, что ты несешь? — Егор схватил ее за руки и крепко сжал их. — Нет никаких оборотней! Это деревенская старуха может верить в них, но не ты, молодая женщина, москвичка, с высшим образованием.

— Я верю, — прошептала Вероника, глядя на мужа круглыми от ужаса глазами. — И еще, Егор… я хочу узнать, кто построил этот дом. Ведь это не Снегирев, он купил его уже готовым. Ульяна назвала его пришлым человеком, чужаком.

— Ну, может, и так, — неуверенно пробормотал Егор. — Да какая тебе разница?

— Мне кажется, этот оборотень как-то связан с домом. Может, это дух человека, который когда-то построил его?

— Ты в своем уме? Какой дух? Ты еще на спиритический сеанс запишись!

— Надо будет — запишусь! — отрезала Вероника.

— Хорошо, котик, не будем спорить. Завтра суббота, я пройдусь по домам и все узнаю об этом бродяге. Возможно, отыщу его самого. И тогда ему явно не поздоровится! — Егор угрожающе сдвинул брови и погрозил кулаком в пустоту. Вероника грустно улыбнулась.

— Ты наелся?

— Да, спасибо, все очень вкусно. Идем ложиться?

— Ты иди, а я посуду помою. Скоро приду.

— Окей. — Егор ушел наверх.

Вероника не спеша составила в раковину тарелки и сковородку. Намылила губку. Внезапно ей показалось, что снова веет сквозняком. Она с недоумением взглянула на закрытое окно. В одно мгновение комната ожила. Что-то невидимое глазу наполнило ее, вселив в душу Вероники ужас. Ей чудилось, что чьи-то руки вот-вот схватят ее за горло. Уши различали тихий, но явственный скрип половиц. Призрак-оборотень бродил по дому как хозяин, в любую минуту готовый уничтожить свою обидчицу. Вероника поспешно домыла посуду, кое-как обтерла руки полотенцем и ринулась вверх по лестнице. Егор лежал в постели и смотрел по телевизору футбол.

— Солнышко, что с тобой? Ты очень бледная, просто лица на тебе нет.

Вероника приложила палец к губам.

— Тс-с! Тихо! Слушай! Слышишь?

Егор прислушался.

— Ну?

В тишине ясно раздавался скрип. Он помотал головой.

— Я ничего не слышу.

— Да вот же, скрипит!

— Это доски, солнышко. Дом неновый, на улице мороз. Нормальное явление.

Вероника разделась и прилегла рядом с Егором. Постель была уютно нагрета, ей сразу стало гораздо спокойнее. Захотелось обнять его, что она и сделала.

— Котик, давай спать. Я сегодня вымотался. — Егор щелкнул пультом, и экран погас. — Спокойной ночи.

— Спокойной ночи, — прошептала Вероника, удобно устраивая голову у него на груди.