Последний Рим, или Конец лжепророка

Татьяна Борисовна Артемьева, 2000

Истоки современных религий автор находит в древних текстах (текстах Пирамид, античных гимнах, библейских сказаниях). Автор предлагает читателю ключ, позволяющий войти в лабиринт знаний и безошибочно найти выход из него, почувствовав себя обогащенным новым пониманием мира. Эти знания – урок, так и не пройденный человечеством, затерявшимся в лабиринте.

Часть третья

Равенство — религия зверей

Религия строгого равенства, которую мы осмеливаемся проповедовать всем нашим обездоленным и голодным братьям… вполне естественна.

Г. Бабеф,"Трибун народа", № 35

Нужно признать равенство между нами и животными.

Монтень. Опыты, с. 33–34

Зачем считаться нам за животных? (Иов, 18)

Итак, мы рассмотрели задачи Иерархии и ее методы. Задачи ее оказались планом грабежа, а методы зижделись на оскорблении святынь Земли и космоса. Такова была тайна дьявольского утра, направленного на сворачивание жизни не только на Земле, но и во всей Вселенной.

В настоящей части рассматривается инокультная идея равенства по лжепророку. Она является оскорблением святыни неравенства, базирующейся на общевселенском законе"Каждому свое", нарушение которого поставило Иерархию в положение космических преступников, в буквальном смысле слова"помрачающих провидение". При этом проливается свет на религию зверей, порожденную системой незаконного равенства, насаждаемого специально доставленными для этого на Землю животными божествами.

Глава 1. Равенство как отход от бога

Подобно тому, как самозванные божества, чужие с самого начала, заняли место бога, на смену подлинным заповедям и законам пришли законы пришельцев, рассчитанные на упразднение святынь Земли, а затем и самой Земли как таковой. Осквернение святынь и нарушение законов означали отход от истинного бога.

Введение системы экранирования Земли, позволившей скрывать творимые на ней беззакония, и дало возможность осуществиться заговору. Потребовались века, чтобы донести информацию о губительстве до высшего божества нашей Вселенной Белого Абсолюта. Ныне бог солнечных желтых звезд без помех контролирует действие системы судеб на Земле. Однако, еще недавно эта система была полностью выведена из строя. На Земле царил произвол. В силу этого произвола было нарушено соответствие между судьбой и количеством прожитых жизней, известное одному богу. Таким образом, мудрые и тонкие, отработавшие свои земные программы, вдруг оказались в самом низу социальной лестницы, а грубые и бесцеремонные, едва еще только начавшие эволюционные путь, вдруг получали власть и полномочия судить, повелевать и господствовать, давать безумные распоряжения и тем самым создавать смуту и хаос. Крест, взваленный на плечи человечества, оказалася непомерно тяжел.

Положение усугублялось тем, что идеи равенства и братства, сулящие необыкновенное будущее счастье, процветали и укоренялись в сознании тем вернее, чем хуже становились условия жизни. А эти условия ухудшались с каждым годом по мере осуществления лжепрогресса, пущенного губителем полным ходом. По существу, социальная программа равенства была составной частью всего лжепрогресса, но это была главная и непоколебимая ложь. Человечество, обманутое идеями равенства и распевающее песни о свободе, не заметило, как наступила эра безбожия и тюрьмы.

Идея равенства должна была заменить самого бога, а чужие судьбы, полученные взамен собственной божественной судьбы, должны были окончательно доказать каждому, что мир и жизнь — это непереносимое зло, избавлением от которого может явиться лишь всеобщая и окончательная смерть.

Равенство перед богом — первая ступень вводимой системы равенства. Богатый, равно как и бедный (Пс. 48), должны подчиниться слову губителя. Таково начало равенства.

Сердце губителя, умеющее размышлять, строит сложную систему ненавидящего человека мира, в котором царит бог-каратель.

"И не пощадит тебя око мое, и не помилую… И узнаете, что Я — Господь-каратель"(Иез., 7:9).

Так звучит признание временщика. Губитель не щадит и губит. И пророк констатирует:

"Идет пагуба"…"Царь будет сетовать, и князь облечется в ужас, и у народа Земли будут дрожать руки"(Иез., 7).

Столь глубокой оказалась пропасть, разверзшаяся под ногами человечества, утратившего связь с богом.

Глава 2. Равенство — инокультная ересь

Изобретенная инопланетными животными божествами низкого уровня система равенства с самого начала была чуждой Земле и потому была и остается вреднейшей ересью инокультного порядка.

Направленная на губительство ересь, будучи внедренной в жизнь, порождала несчастья и беды различного толка.

Первой катастрофой было уничтожение основной эволюционной ветви живых существ на Земле. Гибель динозавров, спровоцированная кометой, кораблем-убийцей, вызвавшей ядерную катастрофу, уничтожившей динозавров, имела непоправимые последствия. Искусственно завезенные на Землю млекопитающие животные получили эволюционное преимущество, а их стадно-стаевая организация обрекла Землю на появление полисной системы жизни, то есть на такую общественную конструкцию, в основе которой лежит отношение к человеку как к животному, то есть на равенство.

Неестественное появление на Земле воинственных племен — одно из преступных деяний демиурга-ремесленника, играющего роль бога. Искусственное выведение племен полулюдей-полуживотных, ведущих общинный образ жизни и разносящих по Земле свои низкосортные порядки произвола и насилия, основу полисной структуры, изменило судьбы землян навсегда.

Постоянно вступающая в противоречие с самой жизнью полисная система была слабым и болезненным детенышем Иерархии, и идею общины приходилось постоянно реанимировать, что требовало от деятелей лжепрогресса немалых усилий. Община равных, будь то религиозная или городская община мужей, была альтернативой естественного уклада жизни землян, основанного не на всеобщей, а на частной форме собственности. По способу своего существования, или сосуществования с естественной организацией жизни, община равных была паразитом, питающимся от соков жизни, на деле противостоящая ей. Так, греческие и римские полисы сосуществовали с частной формой собственности и царской властью, постепенно вытесняя ту и другую. Так появились выборные цари и олигархи, а римская частная собственность по существу превратилась в собственность римского города-государства, представлявшего собою общину граждан-мужей. Долгий путь, проделанный общиной равных до конечного пункта назначения — государства-полиса, был кровавым путем лжепрогресса, проложенным воинствующей общиной равных на весях человеческих дорог и судеб, искалеченных инокультной сущностью самого равенства, неприемлемого в условиях Земли.

Глава 3. Захват как метод равенства

Способом распространения равенства как инокультной ереси был захват.

Воинствующие племена, система организация жизни которых требовала установления казарменных порядков, сохраняли свои устои на захваченных территориях. Первым этапом было внедрение в чужие владения, завершающееся захватом, затем следовало закрепление своего образа жизни введением новых законов, далее шел этап расползания, растекания ереси по мере увеличения владений захвата. Здесь же заложена потребность в мировых войнах, затяжных кровопролитиях и т. п. Отсюда же берут свои истоки неестественно раздутые империи, гигантские международные союзы и проч.

Идеология захвата была научно обоснована Кантом:

"Подыскать оправдание или прикрыть благовидным предлогом насилие после захвата будет гораздо легче и удастся с большим блеском… Сама эта дерзость дает некоторую видимость внутреннего убеждения в правомерности поступка, бог удачи в этом лучший правозаступник"(Кант. К вечному миру. — Собр. соч. в шести томах. Т. 6. С. 295).

Как видим, лжепророк, диктующий свои послания"любящим мудрость"и"любящим смерть"философам и прочим адептам разума, не стесняется в средствах выражения так же, как не стесняется в способах действия. Он легко обосновывает и теорию захвата, и теорему насилия. И даже, захлебываясь собственной дерзостью, ставит свою подпись под этим:"бог удачи". А мы добавим: а также воровства и обмана. Ибо именно таков Гермес, на которого ссылается Кант.

Война, заканчивающаяся захватом и оккупацией с последующим установлением диктатуры, означающей насильное подчинение воле захватчика — вот технология насилия, совершаемая воинствующими пришельцами. Ибо насилие и войны — такое же инокультное явление на Земле, как и вся религия зверей в целом. Вот почему инопланетное животное божество, одно из имен которого — Иисус, заявляет:"Не мир несу вам, но меч"(Матф., 10). Войны, захват, грабежи и насилие вступают на Землю вместе с инопланетными животными божествами, диктующими свои законы с оккупированного неба. Зверь, незаконно живущий в человеческом теле (изобретение Иерархии), не имеет ни божественной судьбы, ни души. Он действует как зверь, и первое, что ему приходит в голову — это совершение насилия. Захват — условие для развертывания насилия, навязывания человеческому обществу звериных законов, и в первую очередь, законов равенства, столь естественных для животных и столь неприемлемых для людей.

Глава 4. Оскорбительный характер равенства

Равенство, уводящее человечество от подлинного бога, является по отношению к Земле преступлением, а порождающая его религия зверей играет роль злой мачехи, заменившей человечеству подлинные святыни и подлинные божества. Так равенством была оскорблена общевселенская святыня неравенства, лежащая в основе закона"Каждому — свое".

Николай Кузанский, подлинный ученый от истины, писал:

"Всякое неравенство состоит из равенства плюс излишек"(Николай Кузанский. Об ученом незнании, VII. 17).

Вот этот-то излишек и является движущей силой эволюции, роста, высокого уровня жизни. Упразднение же подобного элемента прогресса может привести только к приостановке жизни как таковой, что и произошло на Земле. Введение системы равенства позволило не только затормозить прогресс, но и придать ему обратное направление. Во многих сферах жизни произошла деградация, развитие общества двинулось вспять.

Но, как и полагается ложному развитию, оно было преподнесено как движение справедливости, добра и правды. Оглушенное жуткими перспективами человечество, уже разбалансированное нарушенной системой судеб, не нашло ничего лучшего, как поверить лжепророку.

Преимущества равенства перед естественным для Земли и многих вышестоящих систем неравенством были подобны преимуществам лопаты перед высокоорганизованной сельскохозяйственной техникой. Дерзость лжепророка позволила ему в лице Роберта Оуэна (очередного"овна"!) пропагандировать даже лопату и когда? — в конце XIX века! В организацию неких сельскохозяйственных ассоциаций входил также обобществленный транспорт. Оуэн доказывал преимущества системы, когда одна лошадь обслуживает большое хозяйство, собирая продукт (например, молоко). В сущности говоря, все предложенные лжепророком усовершенствования напоминают эту оуэновскую лопату и оуэновскую лошадь, но человечество не видит этого.

Процесс развертывания равенства прошел на Земле три этапа. Об одном из них — равенстве перед богом, ознаменовавшем приход к власти бога-временщика, мы уже говорили в 1-й главе"Равенство — религия зверей". «Богатый» и «бедный» были объявлены равными перед богом, система судеб была разрушена.

Следующим этапом губительства было введение законов равных прав, то есть полисных систем устройства общества, где члены общины имеют равные права, часто равные доли пирога, равные части добычи и часто едят одну и ту же пищу. Налицо звериная организация общества, прожившая на Земле рядом с частной собственностью и системой сословных различий много веков. Одновременное существование разных уровней жизни и породило то состояние человечества, которое называется лжепрогрессом. Необходимость сосуществования с системой неравенства была вызвана только одним обстоятельством: мертвая система равенства не смогла бы выжить без приспособления к живой, жизнеспособной системе неравенства. Так образовалось общество, в котором порожденная религией зверей мораль существовала рядом с роскошью, а инквизиция шла бок о бок с искусством и любовью. Но самый страшный удар был последним, когда лжепророк во всеуслышанье заголосил об имущественном равенстве.

"Надо, чтобы и в вещах совершилась, наконец, полностью эта революция, от которой зависит счастье рода человеческого"(Г. Бабеф. Трибун народа, № 35).

Лжепророк заговаривает о революциях, этих рывках регресса, отличающихся от естественной эволюции не только своим грубым, опустошительным характером, но и своей направленностью. Толкая человечество назад, в стадо, лжепророк меняет направление хода истории. История начинает двигаться вспять. Мирное время сменяется смутами, мятежами и войнами. Жизнь, построенная на неравенстве, вытесняется системой с весьма сомнительными благами. Жизнь общины опускает человечество на самую низкую ступень развития; существование стада определяется самыми примитивными потребностями: потребностью в пропитании и потребностью в хозяине. Вот почему полисные системы — это всегда деспотии глав общины над равными членами низшей общины, у которых отбирается буквально все, вплоть до права распоряжаться собственной жизнью.

Для того, чтобы обмануть человечество и сделать привлекательным хлев, лжепророк обрушивается на блага цивилизации и порочит их, и в первую очередь пытается дискредитировать саму идею высокоорганизованного общества, представляя более благородной и нравственной самую низкосортную модель. Он заявляет:

"Следует применить сомнение к строю цивилизации, усомниться в его необходимости, в его превосходстве и его долговечности"(Шарль Фурье. Судьбы мира и человечества. Соч. в четырех томах. Т. 1. С. 92).

Пороча цивилизацию, в первую очередь обрушивается на саму святыню неравенства; предлагая взамен равенство, основанное на принципе равного распределения долей (системы хозяин — стадо):

"Мы докажем… что все, что член общества имеет свыше необходимого для удовлетворения его повседневных потребностей, является результатом ограбления им других сочленов по обществу, и неизбежно лишает этих сочленов их доли в общественных благах"(Бабеф. Трибун народа, № 35. С. 514).

Выдвигает лозунг за лозунгом:

"Навсегда уничтожить все возможности для того, чтобы кто-либо мог получить свыше полученной ему доли"(Там же. С. 522).

Мы все время слышим о распределении долей, о доле, части целого. Члены стада ждут своей доли из общего котла, а само стадо — лишь совокупность малых долей, частей большого пая, сумма малых дробей от одной большой единицы. И потому все члены общества равных не только равны и одинаковы, но и безлики. Лжепророк заявляет:

"Равное распределение знаний между всеми сделало бы всех людей почти равными по способностям и даже по талантам"(Там же. С. 521).

Как мы видим, в обществе зверей и знания распределяются строго дозировано, в соответствии с требованиями одинаковости. Ибо общество равных — это общество зверей.

Лжепророк порочит саму идею образовавшегося излишка, или богатства:"Навсегда отнять у каждого надежду стать богатым"(Там же. С. 521).

И когда лжепророк говорит"у каждого", это значит, что произвол творится в уже созданной системе насилия, где деспот помыкает равными и бесправными подданными.

Лжепророка раздражает все, что составляет признаки высокой цивилизации: частная собственность, частный интерес, торговля, бизнес, наследство и стоящая на страже всех этих атрибутов цивилизации охраняемая богом монархия. Поэтому он порочит частную собственность, всякую собственность вообще, предлагая от нее отказаться. Происходит оскорбление святынь цивилизации, а именно святынь

— собственности:

"Я думаю, никто не станет спорить против очевидности следующего положения: там, где не было бы никакой собственности, не могло бы существовать ни одно из нее пагубных последствий"(Морелли. Кодекс природы. С. 28).

Дерзость лжепророка позволяет ему вещать о самых нелепых и бессмысленных вещах, предлагать неприемлемое и недостойное, однако, несмотря ни на что, он вещает и предлагает. Такова миссия лжепророка.

— частного интереса:

"Могла ли бы эта всеобщая чума — частный интерес, эта изнурительная болезнь всякого общества, — могла ли бы она привиться там, где она не находила бы не только пищи, но и малейшего опасного фермента?"(Там же, с. 27)

— торговли, бизнеса:

"Единственное действие торговли — склонять людей к раздору". (Монтескье. Дух законов, 388, 402)

— наследства:

"Мы докажем, что наследование по семейному праву является не меньшим злодеянием". (Бабеф, Трибун народа, № 35.)

— монархии:

"С философской точки зрения эта честь, двигающая (в монархиях) всеми частями государственного тела, есть ложная честь"(Montesqueu Ch. Ouvre completes, p. 131).

Таким образом мы видим, что тенденция критики строя цивилизации у лжепророка носит характер осквернения святынь. Говоря о достоинстве монархии и называя это достоинство"ложной честью", лжепророк преднамеренно оскорбляет святыни, и оскорбляет безнаказанно.

Распределение как разбойничья идеология

Что же общего между христианством и разбойничьей идеологией равенства, основанной на насилии и распределении? Насилие, с помощью которого захватывается чужая собственность, превращаемая в собственность общины, может быть прямым или косвенным, скрытым. Прямым насилием являются война, революция, разбой и грабеж. Скрытым насилием являются все виды вымогательства и попрошайничества, в том числе сбор милостыни в казну общины. Любопытно, что Иисус, разделяя людей на сообщников и врагов, применяет признак собирания:"Кто не собирает со Мною, тот расточает"… (Лук., 11). Но прежде чем произнести"Кто не со Мною, тот против Меня", он говорит о разбое и насилии. Вот как это звучит в контексте:

"Когда сильный с оружием охраняет свой дом, тогда в безопасности его имение; когда же сильнейший его нападет на него и победит его, тогда возьмет все оружие его, на которое он надеялся, и разделит похищенное у него. Кто не со Мною, тот против Меня; и кто не собирает со Мною, тот расточает"(Лук., 11).

Перед нами не что иное, как пропаганда разбоя и грабежа. Вор Гермес-Иисус продолжает оставаться вором. Но для того, чтобы оставаться разбойником, ему приходится прибегать к хитрости и много говорить о добре. Община Иисуса вымогает деньги нищенством, а также взносами вновь вступающих в общину членов. Иисус — собиратель, collector. Его привлекают люди, занимающиеся сборами податей (собиратели), а также грешники, нищие и бродяги.

Так, после одного из чудес, вызывавших неизменный ужас очевидцев, Иисус"увидел мытаря, именем Левия, сидящего у сбора пошлин, и говорит ему:"Следуй за Мною". И он, оставив все, последовал за Ним. И сделал для него Левий в доме своем большое угощение; и там было множество мытарей и других, которые возлежали с ними"(Лук., 5).

В другом месте читаем:

"…Иисус увидел человека, сидящего у сбора пошлин, по имени Матфея, и говорит ему:"Следуй за Мною". И он встал и последовал за Ним. И когда Иисус возлежал в доме, многие мытари и грешники пришли и возлегли с Ним и учениками Его. Увидевши то, фарисеи сказали ученикам Его:"Для чего Учитель ваш ест и пьет с мытарями и грешниками?"(Матф., 9; Марк., 2).

Вот что пишет о религии бродяг философ Климент:

["Кому же проповедует Гераклит Эфесский?] Ночным бродягам, магам, менадам и мистам. Им он угрожает наказанием после смерти, им он предрекает огонь. Ведь не священным образом совершаются посвящения и принятые у людей мистерии"Цит. по: Материалисты Древней Греции. С. 41).

Маги, бродяги и мисты оказываются аудиторией животного божества. Они в знак поклонения живтоному божеству обвешиваются змеями и шкурами растерзанных животных, пьют кровь животных, обретая при этом звериные качества, необходимые для совершения зверских обрядов. И именно в такой обстановке расцветают идеи о гибели (убийстве) мира, о всеобщей смерти и конце, уготованном за мифические грехи. Те же нечеловеческие условия сопутствуют кочующим семитским племенам, постоянно приносящим в жертву свой скот, и уже Яхве учит убивать и жить стадом людское племя. Те же общие трапезы, культ вина и распределение жертвенных останков между членами общины. Здесь следует отметить, что каждый человек, живущий на Земле, одну или более жизней прожил семитом. Антисемитизм абсурден.

Плебс оказывается преемником религии Деметры, несущей в мир идеи ложного прогресса и с ними внедряемую программу общины равных, полиса. Религия Деметры, насаждаемая сверху, государством непосредственно, проповедуется именно низам. Религия зверей действует и находит свою паству.

Кем предводительсвует ложный Гермес? Он — предводитель жуликов и воров, сам заядлый плут, вор и убийца:

"Могу предводителем жуликов стать я…"(Hom, hymn III 175) — заявляет Гермес, и кому? — собственной матери, успокаивая ее относительно собственного будущего. Ценности религии зверей несопоставимы с людскими понятиями, а святыни ее неприемлемы для людей. (О Гермесе и перечисленных свойствах см. ч. IV, I).

Союзник и учитель Гермеса Аполлон — "наставник в убийстве"(Татиан. Oratio… 86 в с) и покровитель захвата и создания союзов общин. (См. гл."Самость и ее боги"ч. III). Проповедуемая божествами самости религия не только исходит от богов — воров и убийц, но и проповедуется таким же ворам, разбойникам и убийцам. Поэтому совершенно естественным образом в такой цепи между божествами-разбойниками и разбойничьей паствой и возникает религия, в основе которой — чисто разбойничий подход к жизни, основанный на захвате, насилии и распределении равных долей между членами разбойничьей шайки. В результате задействования подобной идеалогии и появляется секта ессеев “кумир — Молох”, о которой Иосиф Флавий пишет:"все у них общее, и одежда, и жизненные припасы". Христианские апостолы живут так же:"все верующие были вместе и имели все общее… и разделяли всем, смотря по нужде каждого"(Деян, 2).

Взамен попранной святыни неравенства на престол было водружено разбойничье равенство, в основе которого лежит преступление.

Разрушение дарованного вселенной порядка вело к хаосу и беспорядку. И лжепророк не говорит, он вопиет о хаосе, призывает его как манну небесную, ибо крушение основ — его задача:

"Пусть все смешается!

Пусть все стихии спутаются, смешаются и столкнутся между собою!.. Пусть все ввергнется в хаос, и пусть из хаоса выйдет мир новый и возрожденный!"(Бабеф. Трибун народа, № 35)

Из чего совершенно логично вытекает:

"Пусть заговоры возникнут! Пусть возникнет бунт!"(Там же).

Заметим, что и в таких поздних воззваниях к собственной аудитории лжепророк сохраняет личину жреца религии зверей, со свойственными ей штампами «пусть»,"да будет", привычными для мага, совершающего чудеса (насилие над природой и людьми).

Равенство для него — столь же магически привлекательно, сколь само разрушение всего, хаос и буря.

"Пусть слова равенство, равные, плебейская доктрина станут кличем объединения всех друзей народа"(Там же).

Так сеется вражда и рознь, сталкиваются уже расщепленные лжепророком и губителем слои общества, рождаются опустошающие мир революции, вследствие которых низкие оказываются на самом верху, а высокие в самом низу. Таково влияние насаждаемой системы равенства на историю Земли.

Когда мы говорили о попрании основ цивилизации, частной собственности и частного интереса, а также сопутствующих им субстанций развитого общества, мы не упомянули об одном важнейшем элементе цивилизации. Я говорю о субстанции золота и денег. Золото было попрано лжепророком злостно и беспощадно.

Оскорбление святынь цивилизации включало и оскорбление золота.

Золото — это воплощение солнечной энергии в металле. Золото несет в себе залог земного баланса. Оно — своеобразное связующее звено между богом желто-золотых звезд, звездою Солнцем, дающей Земле жизнь, и детьми Бога и Земли — людьми, обладающими солнечными душами. Этот мягкий, красивый, излучающий энергию металл оболган, осквернен и втоптан в грязь лжепророком.

В кампании против золота лжепророк привычно прибегнул к клевете. Золото было представлено как зло, а значит грех. И неудивительно, ведь золото было балансом души и природы, потребностью в красоте и удобством жизни, достаточно высокой, чтобы раздражать лжепророка независимостью такой жизни от низких и надуманных законов суперморализованного мира нищей общины. Золото было субстанцией, которая обеспечивала стабильность денежной валюты, достаточно удобной для всех видов операций с недвижимостью, сделок по вложению и наследованию капитала, и всего остального процесса функционирования цивилизованного общества, основанного на святыне неравенства. Деньги закрепляли и защищали неравенство, деньги поддерживали и охраняли саму цивилизацию как таковую. И для того, чтобы разрушить основы цивилизации, лжепророк обрушивается на само понятие денег так же, как он обрушился на понятие собственности. Деньги — атрибут высокоорганизованного общества, а в грязной общине равных, где царит разбойничий способ приобретения благ (война) и разбойничий способ раздачи добычи (распределение долей), деньги не нужны и даже вредны. Деньги — враг лжепророка. И потому лжепророк буквально борется с деньгами, уничтожает деньги, отменяет деньги, разрушает их чисто физически. Так, Ликург в Спарте изобретает специальный способ обработки железа, делающий его ломким и малопригодным для использования даже в качестве денежной громоздкой монеты, которую вводит взамен золотой. В результате реформы Ликурга железные деньги перевозились на повозках. При этом железо, ставшее чрезмерно хрупким, рассыпалось на глазах, что доставляло удовольствие деятелю лжепрогресса Ликургу: деньги разрушались.

Кампанию по переустройству Спарты Ликург начал с обращения к оракулу Аполлона. Соотнесясь с Аполлоном так же, как соотносился с Саваофом Моисей, Ликург пустился в реформы. Прежде всего ослабив царскую власть и установив власть Совета старейшин, Ликург"осуществил раздел земель на равные участки". И, как он выразился,"чтобы окончательно уничтожить всякое неравенство и несоразмерность, он желал разделить недвижимое имущество, но, видя, что собственнику будет тяжело лишиться своей собственности прямо, пошел окольным путем… Прежде всего — он изъял из обращения всю золотую и серебряную монету, приказав употреблять одну железную". Железных денег требовалось очень много, а перевозить его было неудобно, и потому количество денег в Спарте сократилось физическим путем. А те, что имелись, не представляли никакой ценности."В Спарту не являлись ни ораторы, ни содержатели гетер — там не было денег. Таким образом, роскошь… исчезла сама собой"(Плутарх. VII–IX. Ликург и Нума. Ликург. Сравнительные жизнеописания. С. 99–100). Так пишет осведомленный в очень многих вещах до фантастически мелких деталей Плутарх. Но мы не спрашиваем лжепророка:"Откуда он знает?"Он знает, как организовать хаос и беззаконие. В этом можно не сомневаться.

Опередив Ликурга на два столетья, сам царь Соломон явил миру пример пренебрежительного отношения к деньгам и благородным металлам. В Ветхом завете читаем:"И сделал царь серебро в Иерусалиме равноценным с простыми камнями"(3 Цар., 10). Т. е. деньги (серебряные и золотые монеты) обесценивались. Поздние варианты утопических государств равных (образца, созданного лжепророком для подражания) продолжают унижать золото и серебро, о деньгах же как таковых в подобных"идеальных государствах"речь уже не заходит.

О своем городе весьма сомнительного «солнца» Кампанелла пишет:"Золото и серебро они ценят только как материал для посуды"(Кампанелла. Город Солнца. С. 65).

Не отстают от соляриев и утопийцы. Их создатель Томас Мор высказывается еще более конкретно:"Утопийцы всячески стараются о том, чтобы золото и серебро были у них в позоре"(Томас Мор. Утопия, или Золотая книга, столь же полезная, как забавная, о наилучшем устройстве государства и о новом острове Утопии. С. 130).

Однако, сказанного лжепророку кажется мало, и он уточняет:

"У всех опозоривших себя каким-либо преступлением в ушах висят золотые кольца, золото обвивает пальцы, шею опоясывает золотая цепь и, наконец, голова окружена золотым обручем"(Там же. С. 130).

Но и этого все-таки оказывается недостаточно. И мы знакомимся с еще более изощренным методом оскорбления золота, предложенным как образец жителям Земли:

"Из золота и серебра, повсюду, не только в общественных дворцах, но и в частных жилищах, они делают ночные горшки и всю подобную посуду для самых грязных надобностей"(Там же. С. 128).

Ненависть заводит лжепророка очень далеко.

Постепенно в обществе сформировалось мнение, что золото и деньги вообще — это не просто соблазн для греха, но и нечто грязное, недостойное, одним словом, зло. И не просто зло. Золото появлялось лишь когда награбивший добычи тиран, восседающий на горе драгоценностей и денег, являет нам денежные отношения по лжепророку, когда деньги представляют собою экспроприированное или обобществленное, изъятое из обращения сокровище.

Однако не только вымышленные народы оскорбляли золото. Вот как умудряется унизить святыню золота поздний рупор лжепророка магистр философии Г.Ф. Гегель:

"К исторической логике."Золото желтое". Уверяют, будто это суждение… Я, по крайней мере, никогда не думал столь плоско. Это должно происходить где-то внутри, помимо нашего сознания. Правда, внутри происходит многое, например, производится моча и кое-что похуже, но, когда это оказывается снаружи, мы закрываем нос. То же самое и при подобных умозаключениях (Гегель. Работы разных лет. Афоризм № 7. Т. 2.С. 531).

Идея лжепророка увязать понятие «золото» с понятием «нечистое» воистину навязчива. Так появляются рассказы о ночных горшках из золота, об опозоренных ношением золотых изделий преступниках и тому подобное. Постепенно вырабатывается традиция лжепророчества везде, где речь заходит о золоте, упоминать о нечистотах. Для того, чтобы яснее представить себе, к чему же ведут подобные сопоставления, рассмотрим еще пару увязанных воедино понятий, применяемую лжепророком. Это душа, которую стремится опорочить лжепророк, с одной стороны, и экскременты — с другой. По существу, пороча золото, лжепророк оскверняет и душу, а значит, и бога. (Души людей Земли — желтые,"золотые"). Противящийся богу, он оскорбляет святыни и втаптывает их в грязь.

Так, говоря апостолам:"вы — соль Земли"(Матф., 5), лжепророк имеет в виду их души, то, что остается после смерти, огня, котла. В другом месте евангелия поясняется:

"Соль — добрая вещь; но если соль потеряет силу, чем исправить ее? Ни в Землю, ни в навоз не годится; вон выбрасывают ее. Кто имеет уши, да услышит"(Лук., 14).

Сопоставление применяется то же. Душа — экскременты. (Золото — экскременты) И это неудивительно. Лжепророк не только оскверняет святыни, он искренне ненавидит душу, ибо для него это совершенно чужая, отсутствующая у него субстанция, связанная с богом.

Лжепророк запрограммирован не только унижать святыни, но и на конкретный вариант оскорбленья. Он повторяется постоянно. Так, в хранилище навоза превращается чудом уцелевшее на том свете здание английского парламента Уильяма Морриса ("Вести из ниоткуда", одна из поздних утопий лжепророка). Постепенно лжепророк сводит свои сравнения к варианту"люди — мусор, отработанный материал, выброшенный вон".

Однако, есть еще одно объяснение зацикленности лжепророка на продукте нижней чакрамы. Он сам — концентрация энергии этой чакрамы. Им отработана лишь первая программа уровня ног и бедер, и потому воспеты именно ноги Гермеса и ноги библейского логоса:""Как прекрасны на горах ноги благовестника, возвещающего мир, благовествующего радость, проповедующего спасение, говорящего Сиону:"Воцарился Бог твой!"(Ис., 52:7). (Мы знаем, что Иисус соотносил себя с горами и проповедовал в горах неоднократно. Об этом упоминают евангелия:

Матф., 5, 8; Лук., 9; Марк., 9, 13; Иоан., 6 и т. д.).

Библейская традиция воспевает не только ноги благовестника, но и его чресла. Причем, внимание концентрируется именно на уровне красной энергии, для животного божества единственно доступной и потому священной:

"И увидел я: и вот, подобие мужа, как бы огненное, и от чресл его и ниже — огонь, и от чресл его и выше — как бы сияние, как бы свет пламени"(Иез., 8).

Всё это — демонстрация нижних чакрам. От их работы зависит сон и пробуждение. Отсюда власть ипостаси лжепророка Гипноса над сном и вообще склонность лжепророка к иллюзиям, отрешенности от жизни и обманам.

Иногда животное божество, хозяйничающее на Земле, представлено в образе единорога:

"Захочет ли единорог служить тебе и переночует ли у яслей твоих… Предоставишь ли ему работу твою?"(Иов, 3).

Иисус и Митра рождаются под зодиакальным знаком единорога и часть тела, управляемая этим знаком согласно астрологии, — бедра. Так объясняется склонность лжепророка к некоторым вещам и защищенность на нижних чакрамах, отсюда — дозволенные в идеальном государстве удовольствия:

"Телесные удовольствия разделяются на два вида: первый — тот, который… достигается пищей и питьем. Другое удовольствие — случай, когда мы очищаем внутренности испражнениями"(Томас Мор. Утопия. С. 145).

Непонятные причуды лжепророка, его пристрастия и антипатии объясняются довольно просто. Его симпатии — на стороне того, что ему близко (действие его главной чакрамы). Его антипатии — к тому, что ему чуждо — к чужим для него земным святыням и душам земных людей. С этим связано свойство животного, и в том числе животного божества, делить мир на «своих» и «чужих», которое породило концепцию"добро для своих"(правило собаки).

Глава 5. Неизбежное следствие равенства: отношение к человеку как к животному

"Человек есть животное, которое, живя среди других членов своего рода, нуждается в господине".

И. Кант. Идея всеобщей истории по всемирно-историческом плане. Собр. соч. в шести томах. Т. 6. С. 14

Объявляя человечество животным стадом, губитель встает во главу этого стада и объявляет себя господином. И таким образом совершает преступление дважды. Первый раз — когда называет людей животными, нарушая закон"Каждому — свое", второй — когда возглавляет то, что ему не принадлежит, обращаясь с захваченным обществом так, как будто оно не имеет своих прав, то есть по вводимым губителем законам произвола. И коль скоро губитель воцаряется на престоле и во главе общества встает пастырь, называющий себя господином, то самозванцы-господа тотчас же начинают изъявлять свою волю. В чем же их воля? Оказывается, воля насильников заключается в том, чтобы тут же воспользоваться захваченной ничем и никем не ограниченный властью и начать карать и убивать. В Ветхом завете читаем:

"Но человек в чести не пребудет. Он уподобится животным, которые погибают"(Пс., 48:13).

И еще более развернуто:

"Так говорит Господь Бог мой: паси овец, обреченных на заклание, которых купившие убивают безнаказанно, а продавшие говорят:

"Благословен Господь: я разбогател!"и пастухи их не жалеют о них. Ибо я не буду более миловать жителей Земли сей"(Зах., 1:4–6).

Так мы оказываемся очевидцами того процесса, когда объявленное равенство объединяет людей в стадо, а существование нареченного стада позволяет говорить о господине и произволе. При этом имеется в виду произвол масштабный, когда губитель открыто заявляет свою цель:

"Я не буду более миловать жителей Земли сей".

Равенство позволяет говорить о человеке как о животном, а попадая в положение животного, человек лишается защищающих его от произвола преимуществ. Чужие пастыри овладевают земным обществом и называют его стадом. Далее начинается этап подготовки стада к закланию, эта подготовка осуществляется внедрением религии зверей. Утрачивая человеческие преимущества, человек прежде всего перестает ориентироваться на собственную душу, наличие которой защищает его человеческое достоинство и подтверждает его. Рождающееся единственный раз животное не имеет души, и его информация заложена в душе вида. Потому животное — часть целого, что и повторяет ежеминутно лжепророк, говоря о приоритете общего блага перед потребностями индивида. Разрыв человека с душой, заложенный звериным воспитанием системы, ориентированной на религию зверей, лишает человека связи с богом и тем самым делает человеческую особь окончательно незащищенной от посягательств разбойничьих космических структур, которые и пользуются создавшимся положением.

Звериная ориентация человечества была соотнесена с полисными структурами, внедренными в жизнь тем же путем, что и вся религия зверей в целом. То есть насильно. Поздние модели общины, претендующие на полноту звериной организации общества, устанавливали все три стадии равенства на один уровень государства-полиса, вводя последнюю ступень равенства — имущественное равенство. Полное равенство, закрепленное законами государства зверей, не только окончательно делало человека бесправным, слабым и беспомощным. Дезориентация, созданная воспитанием и ложным вероисповеданием, закрепленная властью полисного государства-монстра, подвергла человечество опасности быть уничтоженным раз и навсегда.

Итак, лжепророк на позднем этапе губительства предлагает для образца звериную модель организации общества, украшая ее немаловажной деталью — имущественным равенством. Новая модель сохраняет все признаки стадной конструкции с ее равенством членов и их одинаковостью, доведенными до абсурда.

Перед нами устав общины"Новая гармония", предлагаемый Робертом Оуэном в качестве предпочтительной системы жизнеустройства общества.

"Мы, нижеподписавшиеся, составляем сами и наши дети общество и общину равенства для блага нас самих, наших детей и человеческого рода… Все члены общины рассматриваются как одна семья, и никто не будет почитаться выше или ниже в своей деятельности. Все будут получать в соответствии со своим возрастом одинаковую пищу, одежду и образование… Все будут жить в одинаковых домах и во всех отношениях будут одинаково устроены. Каждый член общины будет приносить наибольшую возможную для него пользу для общего блага в соответствии с правилами и постановлениями, которые могут быть приняты общиной", — писал Роберт Оуэн в"Конституции общины"Новая гармония". (Собр. соч. в трех томах. Т. 1).

Система объединения людей в животное стадо, называемое общиной равенства, предписывает всем членам стада быть не просто одинаковыми (никто не выше и не ниже), не просто одинаково жить, одинаково одеваясь, питаясь и обучаясь и живя в одинаковых домах, но при этом быть одинаково бесправными перед всемогущим советом общины, будь то собрание, суд или трибунал, выносящий приговор по закону произвола.

Именно последнее обстоятельство — возможность судить, карать или миловать, как мы увидим ниже (см. ч. IV), и является наиважнейшим звеном во всей цепи нового устройства общества. Возможность жрецов, возглавляющих общину обращенных в животных людей, распоряжаться судьбами полностью зависящих от них членов общины, и создает ту тоталитарную систему, сопротивление которой практически невозможно. Партийно-жреческая элита, составляющая верховный совет общины, ссылаясь на высшие интересы захваченного ими общества (стада), творит свой произвол, занимаясь в основном губительством в крупных масштабах. Рожденный религией зверей мир произвола проводит в жизнь политику смерти, продиктованную интересами инокультной Иерархии, и эти интересы идут вразрез с потребностями и возможностями людей. Вот почему совет общины сам определяет уровень и перечень необходимых нужд лишенных свободы людей, и образующийся мизер закрепляет за людьми положение живущих в хлеву животных. Избыточный же продукт, создаваемый трудом общины, экспроприируется.

Отнятый у общества продукт идет на закрепление власти элиты, на обеспечение ее привилегий, на организацию аппарата слежки, на поддержание аппарата насилия (государства) и обеспечение замкнутости всей системы, оторванной от внешнего мира (то есть на содержание военного запаса).

Лишенный человеческих преимуществ и объявленный животным человек при этом попадает в систему, сопротивление которой оказывается бесполезным. И все же звучит в веках произнесенное слово несогласия и неповиновения:

"Зачем считаться нам за животных?!"(Иов, 18:3).

Иов обращается прямо к губителю и вопрошает его:

"О ты, раздирающий душу твою в гневе твоем! Неужели для тебя опустеть Земле, и скале сдвинуться с места своего?"(Иов, 18:4).

Однако, действенное сопротивление губителю возможно лишь при вмешательстве высших сил вселенной и ликвидации самозванной Иерархии как таковой. Только крах всего небесного эшелона губительства позволил разрушить сформированные идеологией равенства системы коммунистического произвола на Земле, падение которых не замедлило произойти.

Вчитываясь в слова лжепророка, утверждающего равенство между людьми и животными, мы вновь и вновь убеждаемся в реальности нависшей над человечеством угрозы. Лжепророк пишет:

"Кто уверил человека, что это изумительное движение небосвода, этот вечный свет, льющийся из величественно вращающихся над его головой светил, этот грозный ропот безбрежного моря, — что все это сотворено и существует столько веков только для него, для его удобства и к его услугам? Не смешно ли, что это слепое и жалкое создание, которое не в силах управлять собой, и предоставлено ударам всех случайностей, объявляет себя владыкой Вселенной, малейшей частицы которой оно даже не в силах познать, не то что повелевать ею!

По суетности своего воображения он равняет себя с богом, приписывая себе божественные способности, отличает и выделяет себя из множества других созданий, преуменьшает возможности животных, своих собратьев и сотоварищей, наделяя их той долей сил и способностей, какой ему заблагорассудится. Как он может познать усилием своего разума внутренние и скрытые силы животных?.. Нужно признать равенство между нами и животными"(Монтень. Опыты. С. 32–34.).

Лжепророк продолжает настаивать на абсурдном равенстве человека и животного, позволяющем поставить человека на уровень животных и обращаться с ним по-скотски. Жертвоприношение животных, лежащее в основе религии зверей, разрешает убивать животных без суда и следствия. Покорность жертвы, воспетая лжепророком, предписывается также и человеку, попавшему в стойло лжепрогресса. Морелли, называющий собственные губительские идеи законами природы, предлагает человеку покорность жертвенного бычка, и он знает, о чем говорит:

"Так как у человека разум сменяет своего рода слепое чувство, то он создан быть самым смирным и послушным из всех животных"(Морелли. Кодекс природы. С. 32).

Глава 6. Ложная идея о превосходстве животного над человеком

Как и следовало ожидать, равенством, этим коньком лжепророка, дело не закончилось. Следующим этапом явилось превосходство. Лжепророк, увлекаемый движением вспять, спешит провозгласить превосходство животного над человеком, имея в виду при этом собственную власть над человечеством, отнятую им у истинного бога. И эта власть — власть животного божества. Он продолжает лгать:

"Легко допустить, что многие животные могут иметь больше способностей и много больше света ума, чем человек"(Джордано Бруно. Тайна Пегаса с приложением Килленского осла. — Диологи. С. 489).

Так опорой лжепророка в его лжи продолжает являться идея превосходства ума над душой. Умудренная опытом прошлых жизней душа, связующая человека с богом и судьбой от бога, продолжает мешать лжепророку. Не имеющий души сам, он ставит человечество в положение животных, также не имеющих ни души, ни судьбы. Участью таких животных распоряжается само животное божество, и для того, чтобы закрепить свое положение, оно неизбежно ставит людей в условия стада, чтобы повелевать людьми. Но для того, чтобы овладеть ситуацией в полной мере, лжепророку приходится все время преодолевать сопротивление человеческих душ, заложенное природой и богом. Отсюда постоянная декларация приоритета ума над чувством. Не имеющий души, но обладающий разумом животный бог способен усилить лишь субстанцию ума, что он и делает. Так рождается культ разума.

Развитие религии зверей уводило в сторону от подлинных божеств и устанавливало новые, но ложные ценности. Общение с божеством природы было оттеснено новыми, чужими ориентирами. Так родились культы кумиров. Отрыв от бога и природы ставил кумира вне природы. Отказываясь от соблюдения законов жизни и вселенной, новоявленные кумиры оказывались вне законов и противились жизни, то есть служили уничтожению природы и человечества. Таким образом сам кумир не только был бесчеловечен, но он был зверем в прямом смысле слова. Человечество и не заметило, как стало поклоняться зверю как таковому.

Вот как образно говорит об этом Ницше:

"Все эти высшие люди, два короля, папа в отставке, злой чародей, добровольный нищий, странник и тень, старый прорицатель, совестливый духом и самый безобразный человек, все они, как дети или старые бабы, стояли на коленях и молились ослу. И вот начал самый безобразный человек пыхтеть и клокотать, как будто что-то неизрекаемое собиралось выйти из него; но когда он в самом деле добрался до слов, неожиданно оказались они благоговейным, странным молебном в прославлении осла, которому молились и кадили. И этот молебен так звучал:

— Аминь! Слава, честь, премудрость, благодарение, хвала и сила богу нашему, во веки веков! — Осел же кричал на это —

— И-а.

— Он несет тяготу нашу, он принял образ раба, он кроток сердцем и никогда не говорит нет; и кто любит своего Бога, тот бичует его. Осел же кричал на это —

— И-а.

(Ницше. Так говорил Заратустра, с. 225–226).

Ницше хорошо понимал, что такое религия зверей.

Сравните в Откровении Иоанна:

"Се, иду как тать: блажен бодрствующий"… (Отк., 16:15)

Иисус откровенно исповедует грабеж:

"Когда сильный с оружием охраняет свой дом, тогда в безопасности его имение; Когда же сильнейший его нападет на него и победит его, тогда возьмет все оружие его, на которое он надеялся, и разделит похищенное у него. Кто не со Мною, тот против Меня; и кто не собирает со Мною, тот расточает."(Лук., 11:21–23)

Говоря о разбойниках, Иисус сразу же переходит к разговору о себе ("Кто не со Мною"…) В другом месте, говоря о себе, тотчас же заговаривает о воре:

"Я есмь дверь: кто войдет Мною, тот спасется, и войдет, и выйдет, и пажить найдет. Вор приходит только для того, чтобы украсть, убить и погубить. Я пришел для того, чтобы имели жизнь, и имели с избытком"(Иоан., 10:9-10).

Кто же «имеет», грабя и убивая? Очевидно, разбойник, грабя и убивая, и приобретает сокровище"с избытком". Это сокровище — украденная им человеческая жизнь и энергия.

Иисус учит ненавидеть жизнь: тот, кто не возненавидит жизни своей, тот недостоин быть его учеником (Лук., 18).

Иисус требует помрачения провидения человеческой души:"На суд пришел я в мир сей, чтобы невидящие видели, а видящие стали слепы"(Иоан., 9).

И слово в слово повторяет свое кредо в лице Гермеса:"Если и видишь, не видь, оглохни, если и слышишь! Сделайся нем…"

(Hom, hymn III 92–93)

Сами повадки животного божества — зверские, и именно от него, несущего меч, исходит жестокость и кровопролитие, зверство как таковое.

Поклонение зверю в прямом смысле слова охватило религиозную сферу Земли и надолго вывело человечество из зоны подлинного божественного влияния. Хорошо известно отношение сионских отцов к ослу, которого считали священным животным.

"Он будет между людьми, как дикий осел; руки его на всех и руки всех на него; жить будет он пред лицом братьев своих"(Быт., 16).

Религия зверей, нашедшая свое отражение в символе осла, присовокупляет перечисление своих признаков даже к упоминанию об осле. Эти признаки — образ жизни общиной, братством, стадом. Осел живет вместе с людьми и не только живет, но и считает людей своими братьями. Низкое, животное уравнено с человеческим. Таков закон религии зверей.

Первым покровителем осла стал сам Аполлон. Он радуется ослам, а также жертвам ослов (Callim. frg. 187, 188/Лосев А.Ф. Античная мифология… С. 403). Продолжая традицию, Самсон побивает врагов ослиной челюстью, а мессия Иисус въезжает в Иерусалим на осленке. Джордано Бруно пишет:

"Согласно учению святых докторов, ослица есть образ иудейского народа, а ее осленок — образ языческого народа, подобно тому, как дочь христианская церковь — есть порождение матери — синагоги"(Дж. Бруно. Тайна Пегаса. С. 484).

Звериность нововведенной религии, отличающейся произволом вождей и кровожадностью обрядов, сдобренных словами о добре и братстве, столь очевидна, что составила целое поэтическое расследование у мага и оккультиста Джордано Бруно. Он рассматривает сущность религии зверей в образе ослиности, затем переходит к тайне Пегаса, рассказывает нам о великой мудрости Центавра, обладавшего знаниями целительства, пения гимнов и значения звезд. И мы убедимся, что эти знания получеловека-полуживотного, инокультного явления — чуда, и есть основа религии зверей, позднейшей формой которой является христианство.

"Если перейти к нам, то пусть вам не покажется странным, что ослиность была посажена на небесном престоле при распределении кафедр в созвездиях, которые находятся вверху этого мира и телесной вселенной; ведь осел должен иметь соответствие и представлять в себе самом некоторую аналогию с высшим миром"(Дж. Бруно. Тайна Пегаса. С. 479).

На небесном престоле, захваченном грабительской Иерархией, рядом с губителем действительно появилось животное божество. Это животное, сделавшееся верховным жрецом, и вводит в действие обряды религии зверей, сами по себе являющиеся зверством. Главным священнодействием становится ритуальное убийство. И этот факт свидетельствует о том, что небесная сфера захвачена ложной субстанцией, не имеющей отношения к подлинному божеству солнечных звезд, а сама Земля находится в опасности. Убийство, нареченное священнодействием, было прямо противоположно тому, что рождало святой дух жизни, мало того, это оскорбляло святой дух жизни. Замещение божества, являвшегося отцом людей, животным божеством, означало регресс духовной сферы и воспринималось Иерархией как начало конца Земли. Джордано Бруно как слуга лжепророка пишет обо всем легко и непринужденно, с дерзостью лжепророка, позволяя себе проговаривать даже самые сокровенные и рискованные вещи:

"И почему еще я считаю его достойнейшим, что в этом небесном храме, у этого алтаря, где предстоит он, нет другого жреца, кроме него: вот он, как видите, с жертвенным зверем в руках и с чашей для возлияния вина, которая висит у него на поясе"(Дж. Бруно. О Центавре. Изгнание торжествующего зверя. С. 196).

Животное, принявшее облик получеловека, становится богом, наставником, жрецом и учителем человечества, убеждая всех в том, что животное выше! Низкое становится над высоким, животное поучает человека, провидение оказывается помраченным. Джордано Бруно рассказывает нам историю пегасского коня… от первого лица.

"Там (на Парнасе — Т.А.) силою и распоряжением судьбы я обратился опять в осла, но не забыл об умопостигаемых формах, которых оказался не лишен животный дух. Благодаря этому свойству у меня выросли на одном и другом боку форма и сущность двух крыльев, вполне достаточных, чтобы поднять до звезд груз моего тела… Так я оказался на небе, и там был назван уже не простым ослом, а ослом летучим и даже Пегасским конем"(Дж. Бруно. Тайна Пегаса. С. 489).

Весьма похож на Пегаса Центавр — получеловек-полуконь. Он также не лишен"умопостигаемых форм", и его учение — это учение жить разумом, а не душой, жить по закону зверей, отходя от бога Земли и людей.

"Центавр обитал на горе Пелий, где учил Эскулапа — медицине, Геркулеса — астрологии, Ахиллеса — игре на цитре, исцеляя больных, показывая путь к звездам… и как прилаживать струны к дереву, как ими владеть, то он, по-моему, достоин неба". (Дж. Бруно. Изгнание торжествующего зверя. С. 196).

Оказавшись учителем человечества, животный бог берет на себя полномочия диктовать человечеству свою волю. Торжество зверя становится очевидным.

Музыкальные способности Аполлона и любовь Аполлона к искусству в целом позволили этому богу-губителю диктовать свои каноны творчества. Так появились поющие о высокой морали голосами животных мужи. Козлиное пенье навсегда было запечатлено в самом названии трагедии. Ту же направленность получили и другие искусства. Отныне музы диктовали законы разума (музы — «мыслящие» (греч.)): культ морали, культ войны и культ кумира преобладали в искусстве. Эта ориентация исходит от животного божества, Гермеса, убившего черепаху и сделавшего музыкальный инструмент — кифару — из панциря убитого животного, что и послужило поводом к заключению союза между двумя божествами-убийцами. Союз был скреплен подаренной Аполлону лирой.

Сын Аполлона Асклепий, так же как отец, обладал даром исцеления и даже практиковал не что иное, как воскрешение людей, за что и был уничтожен Зевсом, полагавшим, что лишь верховный бог может решать вопрос жизни и смерти человека.

Обучал искусствам, ремеслам, прорицаниям и целительству титан Прометей, и мы уже познакомились с этим «благодетелем» человечества, так же, как и однородные с ним божества, опирающемся на культ разума и подавление чувств души, то есть в итоге противящемся богу. Все введенные в жизнь чудеса составляли новое направление развития человечества, и это направление было движением вспять, или лжепрогрессом.

Именно мораль, столь любезная Аполлону, лежит в основе вероучения Иисуса, а псалмы Ветхого и Нового заветов все еще поются подвизающимися в совершенстве мужами, нередко оскопленными для вящей убедительности звучания голоса, каноном для которого был раз и навсегда выбран звук козлиного пенья. Иисус поучает, по своему усмотрению лечит и воскрешает, вопреки воле подлинного бога.

Унаследовавшие учение Гермеса под названием Пемандр мужи Нового завета продолжают следовать науке кентавра, распределяя между собою кафедры благодеяний. Заметим, что об этих благодеяниях их никто не просит, и они действуют по указке все того же животного божества, помогающего Аполлону-Саваофу сгубить Землю во что бы то ни стало. В Новом завете у Павла (Савла) читаем:

"Дары различны, но Дух один и тот же; и служения различны, а Господь один и тот же; и действия различны, а Бог один и тот же, производящий все во всех. Но каждому дается проявление Духа на пользу. Одному дается Духом слово мудрости, другому слово знания, тем же Духом; иному вера, тем же Духом; иному дары исцелений, тем же Духом; иному чудотворения, иному пророчество, иному различение духов, иному разные языки, иному истолкование языков. Все же сие производит один и тот же Дух, разделяя каждому особо, как Ему угодно.

Ибо, как тело одно, но имеет многие члены, и все члены одного тела, хотя их и много, составляют одно тело, — так и Христос"(1 Кор., 12:8-12).

Перечисленные «дарования» апостолов и других служителей культа зверей полностью совпадают с теми же удивлявшими мир способностями Аполлона, Гермеса, Асклепия (Эскулапа) и Прометея. Это все то же слово животного божества, красноречие, то же целительство и чудотворение, то же предрекание будущего, сводящееся, как правило, к картине всеобщего конца.

А чтобы не оставалось у нас сомнений относительно этого главного «духа», лжепророк сообщает нам его координаты: они лежат в области религии зверей, где животное божество составляет единицу вида или нескольких видов, а остальные члены стада — лишь дроби, части целого, не имеющие ни души, ни воли, ни свободы.

Утверждаемые религией зверей ценности лежат в области культа кумира, где кумиром является восседающее на небесном престоле животное божество, требующее почестей и прославления. Культ кумира лежит в области обожествления составных частей животного божества, и эти части — четыре вида животных, искусственно объединенные в синтезированном существе сфинкса. Каждая из черт каждого вида должна убеждать человечество, что животное — более совершенное существо, чем человек, и потому вправе быть богом и править, судить и убивать. Качество змеи должно было убеждать, что кумир мудрее человека, тигра — что сильнее, волка — что справедливее, быка — что скромнее, покорнее. Так животное оказывалось более совершенным существом, чем человек, утверждалось ложное, а истина отступала. Утверждение ложной религии было главной предпосылкой всего лжепрогресса, вынуждающего человеческое общество жить по законам зверей.

"От Востока принимайте слов животных сладкий звук", — распевали масоны в угоду кумира.(См.: Т. Соколовская. Масонские системы. — Масонство в его прошлом и настоящем. Т. II. С. 63). Мир, обманутый идеей лжепрогресса, становился все более сложным и неудобным. Ибо"животные пребывают во всех сложных вещах"(Дж. Бруно. Пир на пепле. С. 113). Дарованное человечеству знание не содержало истины и не открывало лица бога. Лишенный подлинных святынь и оторванный от природы, человек вовлекался в движение, направленное вспять. Живя и развиваясь, он так и не становился богом. Вместо этого он превращался в зверя.

Глава 7. Движение к неживому

Итак, человечество двинулось в путь. Впереди что-то брезжило. Только вот что?

"В противовес светлому, красивому убранству лож шотландского масонства и причудливой обстановке красных шотландских лож, ложи, предназначенные для заседания теоретических братьев, были мрачны, их убирали черным сукном и черным шелком… На столе бледно мерцали в семицветных светильниках тонкие восковые свечи, в крошечной пятиконечной солонке белела соль — символ премудрости. У входа в черные покои братья умывали руки в серебряной чаше, дабы забыть хотя бы на мгновение мир и прелести его"(Т. Соколовская. Там же. С. 74).

Считающие себя мудрецами масоны черпали свою мудрость в религии зверей. Именно это обстоятельство лишало их «мудрость» главного — истины. Как правило, это был набор знаний, часто сокровенных, но лишенных подлинного понимания сути вещей. Звериный подход к познанию позволял накапливать длинный ряд сведений различного рода, но оставался бессильным совершить качественный скачок, — анализ так и не переходил в синтез. Адепты высоких степеней посвящались в тонкости кабалистического плана губительства Земли, и эти знания являлись свидетельством вступления в высшие чины губительской Иерархии вплоть до уровня апостолитета. Однако, чем больше было количество знания, тем заметнее была путаница в понимании элементарных вещей, ибо мрак сгущался. Раз и навсегда неправильно взятый ориентир уводил все дальше от истины и все дальше от жизни. Этим ориентиром, путеводной звездой эзотерического жречества при лжепророке стала смерть. Чем выше была степень посвящения, тем безжизненнее была обстановка соответствующей ей ложи.

"Черная храмина, или храмина размышления, была невелика, без окон; дверей, через которые был введен испытуемый, и в которые вышел поручитель, не было видно: так искусно они были замаскированы. Потолок со сводом едва только дозволял стоять выпрямившемуся среднего роста человеку. Покрашенная либо затянутая тканями храмина была однообразно черная, чем скрывался действительный ее размер, тем более еще, что она была едва освещена… В одном углу — черный стол и два стула. На столе — берцовые человеческие кости и череп, из которого в глазные впадины выбивалось синеватое пламя горевшего спирта. Тут же — библия и песочные часы. В противоположном углу — человеческий скелет с надписью над ним:"ты сам таким будешь". В двух других углах по гробу; в одном гробу — искусно подделанный мертвец с признаками тления, в другом углу — гроб пустой"(Там же. С. 88).

Весь камуфляж черной храмины должен был не только примирять «посвященных» со смертью, но и заставлял любить смерть. И это неестественное состояние любви к смерти являлось насилием над человеческой душой. Переход от злато-голубых лож профанов к красным аскетическим покоям воинов морали означал вступление на лестницу, идущую вниз, где первая ступень ограничения миропонимания понятиями добра и зла опускала лжепосвященных на одну ступень ниже человеческого уровня, уподобляя разумным животным. Более «высокие» степени посвящения были ознаменованы переходом в черные ложи адептов разума, господство коих над душой было окончательным, а победа над природой очевидной. Это и были"высшие гении". Маги высших степеней настолько пропитывались черной энергией, что их лица попросту становились черными, что воспринималось как следствие"внутреннего света". Аналогичным был порядок посвящения в пифагорейской и других эзотерических школах лжепророчества.

Конец ознакомительного фрагмента.