Сказки Освии. Подвиг на троих

Татьяна Бондарь, 2021

Альберт любит выкинуть что-нибудь эдакое, но тут он превзошел самого себя! Теперь Лисичке придется снова рисковать жизнью, искать пропавших друзей и разбираться, при чем тут послы, болотницы и шпион по имени Лелель. Вперед ее поведет бракованное поисковое заклинание, в спину ей будут лететь отравленные иглы, а впереди ждать очень неприятный враг, все желания которого исполняются. Ну, или почти все…

Кулинария и ее последствия, или Магическая неудача

В сумке Освальда, к моей невероятной радости, действительно нашлось все необходимое, и даже корень бродячего дерева. Теперь все зависело от того, насколько у меня хорошая память.

Итак, вокруг большого кухонного стола собрались: я, няня Мэлли, Василика и крошка Дэми за ее спиной. Все ингредиенты для поискового заклинания первого типа уже были разложены, кожаный мешочек для запекания — заготовлен, плита растоплена. Портила все только одна мелочь — ни разу в жизни я не готовила.

Да, это очень странно, когда речь идет о дочери трактирщика, но пока я была маленькой, меня к готовке не подпускали, а когда подросла — отправили учиться в институт бля благородных девиц. Там не могло быть и речи о готовке. И даже когда я оказалась в приюте, где детей использовали как прислугу, научиться готовить мне не довелось. Никому из сирот не доверяли и близко подходить к кухне. Говорят, воспитатели поначалу пробовали приспособить их и к этой работе, но не получилось. Сироты умудрялись выносить из кухни слишком много хлеба, пряча его за пазухой, под мышками и даже в носках. А может быть, воспитателей переубедила уже почти дожаренная крыса. И напрасно, по рассказам, передаваемым сиротами из уст в уста, пахла она очень вкусно.

Я обреченно посмотрела на стол.

— Няня Мэлли, теперь надо сделать тесто, — я остро нуждалась в помощи мастера.

— Детонька, а какое? Слоеное, дрожжевое, бисквитное, песочное, на ореховой муке, пресное, яичное, заварное, для блинов? Я же никогда не колдовала, не знаю, какое, надо.

Я не имела понятия, к какому виду относится тесто для колобков, тяжело вздохнула и стала засыпать необходимые по рецепту ингредиенты в мисочку, надеясь, что с пропорциями поможет няня.

— Ничего, — подбадривала я себя, — Освальд рассказывал, что это заклинание создали простые хозяйки, значит, и мы справимся. В нашей женской компании как минимум одна хозяйка есть. Может, даже две, Василике ведь наверняка приходилось готовить хоть однажды.

Няня стала делиться своим опытом в готовке. Я бы с радостью предоставила ей все делать своими руками, но лепить заклинание положено было самому магу, переложить ответственность не получилось. Когда все ингредиенты оказались в глубокой мисочке, я под чутким руководством няни добавила немного воды и неумело стала размешивать массу крепкой деревянной ложкой.

— Дальше надо месить руками, — заметила опытным взглядом Мэлли.

— Агудя, — подтвердила Дэми. Я впервые услышала, как она издает звуки. Василике повезло, ее малышка была на редкость спокойной.

Я с подозрением уставилась на тесто. Няня Мэлли, что, шутит? Его еще и руками можно месить? Но лицо у няни было совершенно серьезным. Я припомнила, что вроде Мэлли и в самом деле месила тесто руками, когда готовила пирожки. Обреченно вздохнув и предвидя недоброе, я опустила руку в вязкую массу. Все тесто прилипло к ней моментально, одним большим комком. Пути к отступлению не было — когда я попробовала вытянуть руку обратно, оно и не подумало отлепиться. Тесто стало тем, что теперь неразрывно связывало меня с миской.

— Так и должно быть? Я все правильно делаю? — в панике подняла я глаза на Мэлли.

— Почти, — неуверенно подбодрила Мэлли.

— Да ладно! — Василика не обманулась ни на секунду, глядя на то, как я пытаюсь высвободиться из тугого захвата теста. — Это больше похоже на борьбу, чем на готовку.

У меня наконец получилось отлепиться. Частично. С глухим «чмяк» половина теста вернулась обратно в посудину. Вторая половина так и осталась на моей руке. А предполагалось, что эта вязкая, липкая масса должна стать милым и круглым колобком, ключом к спасению наших любимых. На данный момент этот ключ выглядел весьма плачевно. Вернее, бесформенно.

— Как его теперь отодрать? Или запекать прямо так, как на вертеле? — предположила я.

— Дура, — опять высказала свое мнение Василика.

— Агудя, — подтвердила Дэми.

И только няня Мэлли сжалилась надо мной, помогла отлепить тесто и вернуть большую его часть обратно в мисочку. Под ее руководством я оттерла остатки теста с рук, добавила еще муки и со второй попытки, ожидая в любой момент повторного захвата, все-таки смогла слепить нечто, отдаленно напоминающее очень толстый блин.

— Коровья лепешка, — безжалостно прокомментировала Василика.

— Агудя! — подтвердило ее чадо.

Я была слишком сосредоточена на процессе и пропустила это мимо ушей. Меня больше волновало другое.

— Я совсем забыла! — в отчаянии закричала я. — Теперь нужно найти какой-нибудь предмет, который был важным для одного из пропавших.

— Без паники. Тесто подождет. Вспоминай, что любили твои герцоги?

— Книги, — с сомнением сказала я, прикидывая, влезет ли книга в приготовленный мешочек и хватит ли теста ее как следует облепить.

— Дура! Что еще?

— Еще мечи.

На этот раз у Василики даже не нашлось слов. Моего воображения хватило, чтобы представить вытянутую до размеров меча тонкую булку, передвигающуюся на коротеньких ножках, подобно гусенице.

— Что-нибудь маленькое, — процедила Василика сквозь зубы, едва сдерживаясь, чтобы опять не вставить в предложение слово «дура».

— Иди, деточка, в комнату Рональда, — вмешалась няня Мэлли, — там точно что-нибудь найдется.

— Хорошо, — виновато согласилась я. — А вы следите, чтобы тесто не убежало.

— Убегает обычно молоко, а не тесто.

— Это тесто может убежать. Оно же бродячее, — заметила я, смутив спокойствие Василики и Мэлли, которые настороженно посмотрели на корявый блин, раскатанный мною кое-как.

Я поспешила в комнату Рональда. Няня Мэлли смотрела мне вслед сочувствующе, Василика — возмущенно-недоумевающе, Дэми — довольно-изучающе. Тесто лежало неподвижно и ни о чем не думало. Пока.

Комната Рональда была, как и все, что ему принадлежало, — безупречно аккуратной. Ее идеальный вид нарушала только щель в двери, оставленная когда-то кинжалом, который он бросил в меня спросонья. Ее Рональд решил оставить как напоминание, что с женщинами надо быть осторожным.

На столе перед окном высокой стопкой лежали книги, сбоку стоял большой ящик, украшенный резьбой. Из него торчали свернутые свитки. Я забыла о том, что спешу, попав в маленький мир, созданный Рональдом. Эта комната сама была, как он. Она пахла Рональдом, давала такое же ощущение уверенности, надежности и спокойствия.

Я села за стол. В окно был виден сад. Между стопками книг, стаканчиками с перьями и баночками с чернилами стоял в маленькой рамочке мой портрет. На нем, в нижнем правом углу, твердой рукой были выведены строки на одном из мертвых языков старого мира.

Этот язык был мертв давно и безусловно. Для меня, но не для Рональда. Понять значение надписи не получилось. Знать, что же такое написал на моем портрете бывший жених, очень хотелось, и я решила спросить у него при встрече. Если она будет…

Открывать ящики я так и не решилась, и, осмотрев внимательно стол, выбрала торчащее из чернильницы перо. Оно явно успело послужить хозяину и сохранить память о нем. Я грустно вздохнула. Уходить не хотелось, но надо было доделывать материальное заклинание поиска, иначе, кроме этой комнаты, у меня ничего от Рональда не останется.

Перо было спрятано, тесто кое-как скатано в шар и положено в кожаный мешочек. Настал момент, которого я боялась. Вся эта возня с приготовлениями, была такой долгой потому, что я бессознательно оттягивала время, когда мне нужно будет произносить заклинание. Материальное заклинание поиска первого типа было очень сложным. Я набрала воздуха побольше и, заикаясь, проговорила:

— К к… кто вообще это заклинание придумал? К… комбинированный! — к своей великой радости вспомнила я первое слово. — Л… лицо этого человека увидеть бы! Локализатор! — радость возвращающейся памяти стала еще сильнее. Дальше было немного проще, и я уверенно добавила сразу несколько слов: — Близких объектов и их…

Осталось последнее, но напрочь забытое слово.

— И их к… к… как же там было? И их… качеств? Каверз? Кривизны! — решила я, не придумав ничего лучшего.

— Агудя! — одобрила Дэми, припечатав тем самым последнее слово заклинания, как раз в тот момент, когда я засовывала его в плиту на раскаленные угли. У меня осталось стойкое ощущение, что что-то пошло не так.

Мы все вместе сели ждать результат, тревога и сомнения во мне все нарастали. Малышка Дэми повернула головку и смотрела на меня из-за спины матери с укоризной. Она была так похожа на Освальда в этот момент, что мне показалось, будто это он сам сейчас оценивающе смотрит на мое поисковое заклинание, доходящее в плите. Хотя младенцы не должны понимать такие вещи. Или должны?

Вместе мы наблюдали, как в углях чернеет и сгорает кожаный мешочек с моим первым поисковым заклинанием в жизни. Угли стали затухать, Дэми уснула на спине у матери, няня Мэлли тоже начала зевать.

— Не получилось, — решила я, впадая в панику и глядя, как кусочки обугленной свернувшейся кожи отслаиваются от теста. Но именно в этот момент колобок шевельнулся.

— Не хнычь, мать, прорвемся! — бодро сказал мой кулинарный дебют, глядя налипшими угольками, которые, без сомнения, служили ему глазами. — Мать, ты что так смотришь? — поинтересовался колобок, вылезая из плиты. От него в воздух поднимался дымок.

— Как ты меня назвал? — в растерянности спросила я.

— Мать, конечно! Ты по сумке поскребла, по комнате помела, к тарелке чуть не прилипла. Страдала, можно сказать. Так что я твое дите. Правда, теперь тебе придется отвечать за мои поступки, ведь я еще несовершеннолетнее дите, а значит, не разумное. Но ты не бойся, я буду хулиганить незаметно и никому не скажу, что это я. А если меня поймают — все равно тебя не выдам. Я же хороший сын!

— Я напутала с заклинанием! — обреченно выдохнула я. — Он не должен был разговаривать, да еще так.

— Бездарь, — как мне показалось, немного довольно заметила Василика. Дэми спала, поэтому ее «агудя» осталось на потом.

— Не расстраивайся, мать, так даже лучше! Вот смотри, от того колобка, что страшный маг Оксквальд делал, у него как нос чесался? Он его за это и убил. А от меня — ничего не чешется, — заступился за себя и меня новоиспеченный. — Кого ты там искать собралась? Батю? Так мы его живо откопаем, я тебе честное колобковое даю.

Конец ознакомительного фрагмента.