Тайна Табачной заимки

Татьяна Богатова (2024)

Героине книги Александрине предстоит сделать непростой выбор: принять предложение Владимира, который решился позвать её замуж спустя десять лет после знакомства, или ответить на пылкий порыв Виталия, завладевшего её вниманием. Не так давно в селе Сосновка совершено преступление. В его загадочную историю вовлечены не только главные герои, но и местные жители. Расследование приводит на Табачную заимку… Остросюжетный любовный роман читаем на одном дыхании.

Глава 5

Пять лет назад

— Здравствуйте, — посторонился в дверях Виталий, пропуская Ларису.

— Здравствуйте-здравствуйте, родственник Лесных, — оценивающе оглядела молодого человека врач. — Гостинцы? — строго кивнула она в сторону пакетов в обеих руках парня. — Проходите, — впустила его в палату Лариса. — Не будете против, если я взгляну, что там? Дело в том, что у пациентки особая диета. Не все продукты разрешены.

— Пожалуйста, — засуетился Виталий, выставляя содержимое пакетов на небольшой стол напротив кровати на глазах едва сдерживающей смех Александрины, которую позабавило нарочито строгое обращение подруги с молодым человеком.

— Кстати, я лечащий врач Логвиновой — Лариса Александровна.

— Очень приятно, Виталий.

— Взаимно, — слегка приподняла бровь Лариса, приятно удивлённая манерами парня. — Так, — пробормотала она, бегло осмотрев угощение, — фрукты, овощи, пирог, минералка. Всё это можно. В термосе что? Куриный бульон? Прекрасно! В контейнере, вижу, курица. Отлично! А в этой бутылочке? Компот? Ах, кисель! Тоже великолепно! Замечательно, молодой человек! Оставляю вас, поскольку моего внимания ждут и другие пациенты, — милостиво улыбнулась напоследок врач, подмигнув втихомолку улыбавшейся подруге, наблюдающей сцену со стороны.

— Извините, Аля, что я вот так, неожиданно, — как ни в чём не бывало обернулся к Александрине парень.

— Это ты извини, что не смогла предупредить, — ответила молодая женщина, изумившись тёплому тону Виталия, когда он произнёс имя, впервые употребив краткую форму. — Угодила неожиданно.

— Ну, что вы! Завтра папу примет другой невролог.

— Как он себя чувствует?

— Честно говоря, не очень. За последние три месяца сильно похудел и ослаб.

— Понятно, — еле слышно, как бы про себя, сказала Александрина, — мышцы слабеют. Виталий, незачем тащить отца на приём. Позвоню Костомарову, он посмотрит снимки и анализы Николая Ивановича без него. А лучше вообще никуда не ходи. Приноси всё, что есть, сюда. Сама посмотрю.

— Нет-нет, — отказался Виталий, — я не собирался вас беспокоить. Просто проведать пришёл и… — смущённо улыбнулся он, — угостить. Ваш врач сказала, что всё это можно.

— Спасибо, Виталий, — тепло произнесла Александрина. — Ты извини Ларису за строгость. Она не только мой врач, а ещё и подруга, с раннего детства. Даже больше, чем подруга. Скорее, сестра.

— Как лучше бульон? — захлопотал Виталий. — В кружку налить? Или удобнее из тарелки с ложкой? Я всё это принёс, — торопливо пояснил парень.

— Ой, что ты! Давай я сама. Из тарелки, пожалуй, удобнее, — улыбнулась молодая женщина, с удовольствием наблюдая за гостем.

— Мне не трудно, — Виталий уже приближался к кровати с блюдом в руках, — и… приятно, — с улыбкой добавил он.

У Александрины внезапно кольнуло сердце от трогательной заботы.

«Конечно, куда приятнее поухаживать за выздоравливающей женщиной, — подумала она, — чем за отцом, состояние которого ухудшается день ото дня. Само собой, помогает бабушка. Но основные заботы всё равно ложатся на плечи Виталия. Кормление, уход за телом, ежедневный туалет, проблемы с запорами. Опять же, ночные недосыпания. Николай Иванович сам мне жаловался, что требует поднимать его каждые два часа. То хочется посидеть, то кажется, будто задыхается. И от снотворного напрочь отказывается. Совсем как мой дедушка. Как у Виталия вообще хватает терпения? Любой другой на его месте давно бы сбежал без оглядки».

— Приятного аппетита! — прервал размышления Александрины парень.

— Спасибо, — подняла она взгляд, наполненный теплом. — Божественно, — закатила глаза молодая женщина, попробовав.

— А ещё курица…

— Я её позже отведаю, на обед. Обожаю холодную курятину. А сейчас кисель с пирогом. Ой, как же всё вкусно, — восторженно облизала кончики пальцев Александрина, отправив в рот последний кусочек пирога. — Спасибо тебе преогромное!

— Выздоравливай, — глянул на молодую женщину Виталий, не сумев сдержать пылкость во взгляде.

— Теперь обязательно.

— Я завтра снова приду.

— Ну, что ты! Зачем? У тебя и с отцом забот хватает.

— Только скажи, когда лучше, — не обратив внимания на отказ, произнёс Виталий, незаметно для себя окончательно перейдя на «ты» в обращении к Александрине, — в первой половине дня или во второй. А то вдруг я помешаю родным.

— Знаешь, — уселась поудобнее она, приподняв подушку к спинке кровати, — а ведь у меня нет родственников, кроме Ларисы. Правда, её родители могут прийти, вот и всё.

— А твои родители?

— Мои, — подавила вздох Логвинова, — умерли, практически одновременно, когда мне исполнилось четыре. Они отправились в числе первых ликвидаторов на Чернобыльскую атомную станцию, сразу после аварии. И потом… болезнь забрала обоих одного за другим. Меня воспитывали дед с бабулей — родители отца. Дедушка начал заболевать, мне ещё года не было. Сперва как-то странно повёл себя мизинец на левой руке. Словно онемел.

— А у папы так было со всеми пальцами на обеих руках.

— Потом и у деда также было. Затем изменилась походка. Бабушка говорила, что со стороны казалось, будто у него колено на шарнире. Дед не просто переставлял ногу, а как бы хлопал ступнёй об землю.

— Точно так и у отца, — подхватил Виталий.

— Он ходил сначала с палочкой, потом на костылях, — рассказывала Александрина, соображая, как деликатно довести до сведения парня, каким образом будет изменяться физическое состояние отца в самое ближайшее время. — Затем руки настолько ослабли, что он не в силах был удерживать и переставлять костыли.

— То же самое и с папой, — обречённо проговорил парень. — Он уже ходунки не может переставлять. И мне приходится почти тащить его на себе, — горько добавил Виталий. — Наверное, скоро и к тёте не сможем приезжать. Она хотя и на первом этаже живёт, но для отца эти восемь ступеней — непреодолимое препятствие.

— После ухода родителей бабушка решила перебраться со мной и с дедом в город, — продолжила молодая женщина, решив пока не развивать тяжёлую тему физического истощения больного постэнцефалитным паркинсонизмом. — Мы ведь жили тогда в Боровом. А деду нужно было обследоваться. Каждый раз не наездишься в город.

— Да уж, далековато. Шестьдесят километров или около того?

— Так и есть, — кивнула Александрина. — Продали дом, купили двухкомнатную квартиру. Нашими соседями по площадке оказалась семья Ларисы: она сама, её родители и бабушка. Практически сразу мы стали с ними одной семьёй. Ларисина бабушка помогала ухаживать за моим дедом. Она имела группу инвалидности по сахарному диабету. Присматривала за дедом, когда моя бабуля работала, встречала меня из школы, кормила вместе с Ларисой обедами.

— А кем работала твоя бабушка?

— Сначала, когда приехали в город, терапевтом. Потом долгое время, до самой пенсии и ещё несколько лет, лор-врачом. Меня оставляли в семье Ларисы, когда бабушка пару раз возила деда в санаторий. Причём я была тогда совсем малышкой, дошкольницей. И в особо тяжёлые дни дедушкиного ухода несколько суток провела у Ларисы. Мне тогда исполнилось двенадцать. С Лоркой мы с тех пор не разлей вода, как сёстры. Учились в одном классе, потом уехали в Москву поступать в медицинский. А в конце первого курса у Ларисы родился сын, Арсений. Они с мужем Мишей полюбили друг друга ещё в школе. Поженились, когда Лора забеременела. Но, кому сидеть с ребёнком? Её бабушки к тому времени уже не было в живых, родители работали. Пришлось бы бросить институт на неопределённое время. А потом неизвестно, удалось бы вернуться к учёбе. И тут моя бабуля взяла дело в свои руки. Оставила работу, окончательно выйдя на пенсию, и растила Сеню до самой школы.

— Она жива?

— Нет, — покачала головой Александрина, — бабушка ушла спустя два года, как мы с Лорой окончили институт.

— Тебе повезло с подругой.

— Точно. А у тебя есть друзья?

— Двое, с которыми дружили со школы. Один погиб молодым. А с другим, Денисом, мы и сейчас дружим. Он после армии школу милиции окончил и теперь участковый в Сосновке и соседних сёлах. Были ещё несколько приятелей по учёбе в «Академии лесного хозяйства». Но после выпуска мы не виделись. Я ни разу не ездил на встречи. Не хочу оставлять отца.

— А мама? — осторожно спросила Александрина.

— Мамы не стало сразу после моего рождения. В тот же день потеряла ребёнка другая женщина, что рожала вместе с мамой. Так получилось, что ей пришлось меня кормить. Она говорила, что привязалась ко мне. Потом познакомилась с моим отцом. Так и стала мне матерью. А в семнадцать я остался только с папой. Та женщина уехала, ничего не объяснив.

— Отец тогда уже болел?

— Нет, — покачал головой Виталий. — Он заболел примерно через полгода после её ухода.

— Неужели даже с отцом не объяснилась?

— С отцом они поговорили. А на мою долю, — горько улыбнулся парень, — не выпало ни «прости», ни «до свидания».

— Вероятно, в таких случаях бывает сложно что-либо сказать. Скорее всего, она выбрала другого мужчину. Но, если находятся душевные силы объясниться с мужем, то найти подходящие слова для ребёнка гораздо труднее.

— Но я уже не был ребёнком, — разгорячился Виталий. — И понял бы. А так, будто меня и не было никогда… Будто не было этих семнадцати лет…

— Не осуждай её, — тихо попросила Александрина, у которой подспудно зрело сочувствие к незнакомой женщине, вынужденной сделать нелёгкий выбор. — Возможно, она просто не хотела причинять излишней боли твоему отцу, не хотела лишний раз напоминать о себе. Поэтому решила, что не будет видеться с тобой. Уверена, ей пришлось нелегко.

— Я и не осуждаю, — сник парень. — Только теперь дороже отца у меня никого нет, — упрямо сжал губы Виталий. — Бабушка, конечно, нам помогает. Но в основном я стараюсь справляться сам.

— Это мама отца?

— Да, — кивнул Виталий. — Она живёт совсем рядом. Наши дома на одной улице, напротив.

— Твой папа до болезни тоже работал лесничим, — заинтересованно уточнила Александрина.

— Логвинова, — распахнула дверь медсестра со стойкой капельницы в руках, — капельница.

— Извините, Аля, — поспешно поднялся молодой человек, снова машинально обратившись к ней на «вы». — Я вас заболтал, — проворно наведя порядок на столике с гостинцами, Виталий устремился к двери.