Колье

Татьяна Богатова

Ни хозяева дома, ни их гости не предполагали, во что выльется новогодний праздник. На виду у всех пропадает колье главной героини. Фамильная драгоценность станет причиной детективного расследования во время новогодней ночи. Родственники, ненавидящие друг друга, прежде соблюдавшие приличия, станут срывать свои маски. Открытие тайн может перевернуть жизнь почти каждого из собравшихся за столом. И буквально в шаге от завершения расследования произойдёт событие, после которого померкнет кража колье.

Глава 4

Арина с Вадимом познакомились чуть больше года назад.

Однажды, возвращаясь в одиннадцатом часу домой в маршрутке, Литвинов услышал позади себя разговор двух парней.

— Слышь, вон та, глянь, выходить сейчас будет. Прикид у неё…

— Чё прикид? Пуховик, да джинсы…

— Да не девка, придурок! Вот эта, возле второй двери… Секи, шуба норковая, сумка… Мож брюлики в ушах, отсюда не вижу…

— Блин, пока эти брюлики пристроишь! А дозу без бабла не дадут.

— В сумке, по любому, бабло есть.

— Сейчас бабки у всех на карточке.

— Ни хрена! Бабы всё равно наличку носят. Это у мужиков-подкаблучников как не было копья в кармане, так и сейчас нету…

— Ладно, пошли за ней.

Женщина, в чёрной, норковой шубе, с кожаной, коричневой сумкой, с ярко-синим, отороченным золотистой каймой, шёлковым шарфом на голове, с интересом посмотрела на молодого человека в кресле возле самой двери. Она отметила его сразу, как только он вошёл в маршрутку пару остановок назад. Рост, явно выше ста восьмидесяти, длинные, крепкие ноги в джинсах и стильных, зимних ботинках, кожаная, тёмно-коричневая куртка, с меховым воротником. Головного убора на нём не оказалось. На коротко подстриженных, тёмно-русых волосах поблёскивали редкие снежинки, от которых через несколько секунд не осталось и следа. Сейчас, когда у женщины появилась возможность получше разглядеть его лицо, она с удовольствием отметила тип мужской красоты, который ей всегда нравился. Слегка вытянутый овал немного полноватого за счёт щёк лица, высокий, открытый лоб, хорошей формы и средней полноты губы, ровный, прямой нос и необычайно доброжелательный, располагающий взгляд тёмно-карих глаз, в обрамлении коротких, пушистых, тёмных ресниц и ровными дугами чёрных бровей над ними. Женщина смутилась, осознав, что не может оторвать взгляд от молодого человека и только тогда сообразила, что он очень похож на её мужа в молодости.

Вадим выскочил из автобуса, вслед за женщиной и наркоманами, буквально в последний момент, перед тем как захлопнулись двери. До дома оставалось ещё три остановки, да и мороз стоял нешуточный, но Вадима необычайно встревожил услышанный позади него разговор. И он решил проводить женщину, следуя на небольшом расстоянии.

Словно почувствовав его взгляд, женщина обернулась и, совершенно не обратив внимания на приближающихся к ней парней, встревоженно и торопливо ускорив шаги, чуть оскальзываясь на крепко утоптанном, золотисто поблёскивающим под освещением уличных фонарей снегу, заспешила по пустынной улице. Наркоманы, решив, что женщина устремилась от них, без промедления рванули к ней. Нагнав их, Вадим успел оттолкнуть одного, который уже нацелился вырвать у намеченной жертвы сумку. Отлетев далеко вперёд, парень плюхнулся на твёрдый снег, стесав себе подбородок. Намереваясь, припугнув второго, обратить его в бегство, Вадим недооценил негодяя. Услышав вскрик женщины: «Берегитесь!», Литвинов сумел увернуться от коварного удара. Прежде чем Вадим отделал нападавшего несколькими ударами в лицо, тот успел рассечь ему чем-то острым ладонь правой руки. Этим предметом был осколок керамической плитки, то ли оказавшийся у подонка с собой, то ли случайно им подобранный. Выронив от неожиданности осколок, неуклюже растопырив руки, налётчик не сделал попытки защититься от града сыпавшихся на него ударов. В пылу избиения мерзавца Вадим не придал значения струившейся из его ладони крови, обильно заливавшей лицо наркомана и приводившей в ужас женщину. Она вновь закричала: «Звоню в полицию!», то ли для того, чтобы обратить нападавших в бегство, то ли, чтобы прекратить, как ей показалось, жестокое избиение. Её окрик возымел нужный эффект, и через некоторое секунд наркоманов и след простыл. Только тогда женщина сообразила, что приняла кровь из раны защитившего её молодого человека за последствия его ударов по лицу подонка.

— Можете подержать руку немного на весу? — участливо спросила она.

— Да вы не беспокойтесь, — сказал Вадим, разглядывая рассечённую ладонь, тем временем, соображая как лучше остановить кровь.

Прежде чем он успел вытащить из кармана носовой платок, женщина проворно достала из своей сумки пачку влажных салфеток. Немного промокнув кровь двумя салфетками, она приложила к ране стопку остальных, остававшихся в пачке. Недолго думая, женщина стянула с себя шёлковый шарф и невзирая на протесты Вадима, перевязала ладонь поверх салфеток.

— Ну вот, — удовлетворённо сказала она, — кровь немного остановили. До дома хватит, а там дочка сделает вам перевязку.

— Ну что вы?! Зачем я буду вас беспокоить?!

— А кого же вы намерены побеспокоить? — с удивлением, строго спросила женщина. — Свою жену или может быть, маму?

— Жены у меня пока нет, — невольно улыбнулся в ответ на её суровый тон Вадим. — А вот мама действительно разволнуется, если увидит.

— Как это, если увидит?

— Я, можно сказать, отдельно живу, на втором этаже частного дома. А родители на первом. Но если сумею незаметно проскользнуть к себе, то сам и перевяжу руку.

— Хотите сказать, — неожиданно с насмешкой поинтересовалась женщина, — что у вас имеются бинты и дезинфицирующие средства?

— Вообще-то нет, — вновь улыбнулся Вадим.

— Вот видите, — с удовлетворением заключила женщина. — Так что, без возражений следуйте за мной. К тому же, — улыбнулась она, — раз уж вы спасли меня, то просто обязаны довести дело до конца и проводить до самого дома.

— Хорошо, — согласился Вадим и обернулся, отыскивая свою сумку-планшет, которую выронил в самом начале драки.

Подобрав её, Вадим с сомнением глянул на женщину. Почувствовав его колебания, она улыбнулась:

— Не отказывайтесь, прошу вас. Идёмте! Рану действительно надо обработать как можно быстрее. Дочь сделает это намного лучше меня.

— Она у вас медработник?

— Нет, но первую помощь оказать сумеет. Спасибо вам огромное за то, что спасли меня.

— Спас я скорее всего, вашу сумку, за которой они охотились.

— Откуда вы знаете?

— Слышал, как они переговаривались в автобусе.

— Ещё раз сердечно благодарю вас! Извините, не спросила вашего имени.

— Меня зовут Вадим, — просто представился Литвинов.

— А меня Екатерина Алексеевна. Идёмте, здесь совсем недалеко. Вот ведь, пришлось задержаться на работе, доделывая бухгалтерскую отчётность. Муж в ночную смену, а то бы он непременно встретил меня на остановке. И ведь строго-настрого велел взять такси. Так нет, я беспечно решила, что доберусь без происшествий.

— Не переживайте, всё закончилось хорошо.

— Да, только если не считать вашей руки.

— Ничего страшного, заживёт.

— Знаете, Вадим, — задорно улыбнулась женщина, — я сначала на этих подонков никакого внимания не обратила. Мельком глянула, подумав, что они случайные прохожие. А вот вас я ещё в автобусе заприметила и удивилась, что вы идёте за мной.

— Вы решили, — улыбнулся в ответ Вадим, — что это я вас преследую?

— Нет, конечно, — рассмеялась Екатерина. — Дело в том, что внешне, вы точная копия моего мужа в юности. Поэтому я и удивилась.

Между тем, они оказались перед дверью подъезда дома, в котором жили Дивеевы. Проворно выудив из сумки небольшую связку ключей, Екатерина приложила один из них к замку домофона. Распахнув здоровой рукой дверь, Вадим придержал её для женщины. Дверь в квартиру открылась прежде, чем Екатерина успела позвонить.

— Мама, — шагнула назад, давая дорогу входившим, стройная девушка, в серой водолазке и светлых, узких джинсах. Её худощавая, слегка удлинённая в верхней части тела фигурка, с узкими бёдрами, неожиданно уравновешивалась бесконечной длины ногами, ровными, почти без изгибов, что создавало иллюзию их некоторой полноты или по меньшей мере, основательности. Стоя на полу в одних тонких гольфах, девушка от волнения покачивалась, приподнимаясь на носках, словно пытаясь получше рассмотреть провожатого матери, вслед за ней вступившего в прихожую. — Ну как же так?! Не отвечаешь на звонки! Папа мне уже весь телефон разбил, спрашивает, где ты!

— Ой, дочь, — Екатерина Алексеевна растерянно оглянулась на Вадима, словно ища поддержки, — а я действительно не слышала.

Литвинова поразила схожесть тёмно-голубых глаз матери и пытливо разглядывающей его девушки.

— Опаньки, — усмехнулась девушка, — теперь понятно, кем ты оказалась так увлечена.

— Арина, — возмущённо укорила мать, — что ты себе вообразила?! То, что вы с папой волновались за меня, не даёт тебе права…

— Мам, да ты что?! — расхохоталась девушка. — Я же ничего такого не имела в виду. Просто удивилась, откуда взялся этот внебрачный сын нашего папки!

Тем временем, проворно скинув шубу и сапоги, женщина вновь обернулась на молчаливо скрывающего удивление Вадима, соображая, что ей следует сделать прежде всего: приструнить дочь или извиниться за её шокирующую откровенность перед гостем.

— Дочь…

— Мам, ну разве ты не видишь? — встряхнув тёмно-русыми волосами, с изумительно идущей ей стрижкой «короткий боб», Арина устремила на молодого человека свой синий взгляд. — Он же выглядит в точности как на той фотографии, что папа из армии тебе присылал.

— Так, Ариша, — опомнилась наконец мать, — все действия по сличению сходства настоятельно прошу отложить на потом. А сейчас, пожалуйста, окажи молодому человеку помощь. Его зовут Вадим, — Екатерина кинула взгляд на Литвинова. — Кстати, а эта прямолинейная девушка, моя дочь Арина. К твоему сведению, Ариша, Вадим защитил меня от наркоманов, которые нацеливались вырвать у меня сумку.

— Проходите уже, отважный рыцарь, — приблизившись к Литвинову, Арина осторожно потянула с него куртку, обратив внимание на обмотанную шарфом матери руку молодого мужчины. — Мам, папе позвони, срочно! Он там на работе с ума сходит! — воскликнула она, обращаясь к матери и успокоила Вадима, который смутился от того, что девушка помогает ему снять куртку. — Не напрягайся ты так. Вот, сняли аккуратненько. Повесить можешь сам… Проходи, пожалуйста. Не надо обувь снимать.

Арина завершала бинтовать его руку, когда Вадим внезапно почувствовал волнение, то ли от тонкого аромата её волос, то ли от внимательного касания синего взгляда.

— Спасибо, — чуть хрипло проговорил он. — Ты так ловко всё сделала, даже боли не почувствовал. Может быть, — улыбнулся Вадим, — у тебя есть способность излучать анестезию? Ты врач?

— Я диджей на радио, а по специальности учитель.

— А где ты научилась перевязывать раненых?

— С детства умею. На кошках тренировалась.

— На кошках? — рассмеялся Вадим.

— Ага, — улыбнулась Арина, — и на собачках тоже. Брат всё время таскал. Они как нарочно всё время ему попадались. Ну понятно, гонял с мальчишками по подвалам, да мало ли где. Вот Макс подберёт на улице раненого зверька, пожалеет и домой тащит.

— Так у вас была куча домашних питомцев? — весело предположил Вадим.

— А вот и нет, — хитро улыбнулась Арина. — Макс притаскивал питомца и тут же о нём забывал, уверенный, что в моих руках он не пропадёт. Я сама принималась их лечить, даже маму не допускала. Она только относила потом к своей подруге, которая в нашем доме живёт. А то у папы на шерсть аллергия.

— Значит, — продолжал хохотать Литвинов, — зоопарк собирался у соседки?

— Конечно же, нет, — рассмеялась в ответ Арина, — мы с мамой не настолько жестоки, чтобы жалеть животных за счёт других. Они жили у Тамары, пока я их лечила, а потом родители отвозили в деревню, к бабушке с дедушкой. А там уж они пристраивали излишки зверья по соседям. Некоторые, кому требовалось, даже спрашивали: «не прислал ли Макс с Ариной ещё котёнка или щенка». Обычная история, — подмигнула девушка, — мы в ответе за тех, кого приручили или вылечили, — вновь расцветая улыбкой, добавила она от себя.

— Подожди-ка, — сообразил Вадим, у которого фраза из «Маленького принца» Экзюпери вызвала определённые ассоциации, — ты действительно работаешь на радио?

— Да, — пожала плечами Арина, назвав радиостанцию, голосом которой она являлась.

— Так ты — Арина Дивеева?! — воскликнул Литвинов.

— Она самая.

***

Оба одновременно вспомнили, когда и при каких обстоятельствах, прозвучало выражение Экзюпери. Вадим услышал его несколько лет назад, позвонив в прямой эфир самого популярного в городе радиоканала. Он сам не осознавал точно, что заставило его сделать звонок. Сперва Вадима привлёк необыкновенный голос, звучавший в эфире, между музыкальными композициями. Однако, услышав доброжелательный отклик девушки, он не сразу нашёлся, что сказать. Через несколько секунд смятения Вадим неожиданно попросил у ведущей разрешения вместо включения очередной радиокомпозиции задать ей вопрос. Не выказывая удивления, Арина согласилась. И после этого Вадим спросил, какие слова она могла бы сказать другу, с которым предстоит расстаться на долгое время. Настроение радиослушателя удивительным образом совпало с эмоциональным состоянием самой Арины. В голосе молодого человека ей послышались такие нотки безнадежности, что девушка невольно ощутила непреодолимое желание помочь, вытащить его или хотя бы попробовать утешить.

«Иногда, — отозвалась радиослушателю Арина, проницательно уловив причину его переживаний, — в отношениях двоих наступает такой момент, когда тот, от кого уходят, пытаясь удержать разлюбившего, с последней надеждой говорит ему, будто мы в ответе за тех, кого приручили. Бежит за ним, падая в ноги и цепляясь за края одежды. А потом, если уходящий, проявив милосердие, остаётся, тот кто молил внезапно осознаёт, что ему становится невыносимо от этого подобия взаимности, горько от проявления жалости. И что от того, кто раньше любил, восхищался тобой, трепетал, осталась всего лишь оболочка, та самая одежда, за которую ты отчаянно цеплялся, будто в попытке остановить лавину с гор, неумолимый водопад, одним словом, крушение мира. Вот только почувствовать это подвластно не всем, а лишь самым сильным. И тогда покидаемый принимает решение отпустить другого, ради себя самого, чтобы не утонуть, захлебнувшись в тоскливом потоке сочувствия».

Пытаясь подбодрить позвонившего, Арина удивительным образом принесла успокоение самой себе. А ведь буквально вчера ей казалось, что мир вокруг неё рухнул. Дима Стрельцов оказался первым, в кого она влюбилась по-настоящему. Это была не полудетская, школьная влюблённость, а чувство, поглотившее её целиком, от полных возлюбленным мыслей до каждой клетки тела, желающего его.

Стрельцов занимал должность начальника отдела рекламы. Пока Арина училась в университете, она вела эфир на радио только по субботам и воскресеньям. Редко появляясь на радиостанции, девушка почти не обращала внимания на молодого мужчину, старше её на пять лет, за которым прочно закрепилась слава ловеласа. Почти весь без исключения женский коллектив, от замужних дам до одиноких девушек, был очарован Стрельцовым. Арина недоумевала, что они все находят в мужчине среднего роста и телосложения, с тёмно-каштановыми, слегка вьющимися волосами, оттеняющими белую кожу, покрытую едва заметными веснушками. На последнем курсе обучения у Дивеевой появилась возможность работать на радиостанции гораздо чаще. Как только она появлялась на работе, Стрельцов, будто намеренно, каждый раз оказывался на её пути. Встречаясь с Ариной, Дима одаривал её ослепительной, белозубой улыбкой, похожей на дежурный оскал преуспевающего американского парня, у которого всё о-кей. Девушка была совершенно уверена: у ловеласа нет ни малейшего шанса, что она попадёт под его чары.

Арина пропала, когда однажды вечером Стрельцов зашёл к ней в выпускающую аппаратную за полчаса до окончания её эфира. Она мельком глянула на него, когда он опустился на диван и закинув ногу на ногу, всем своим видом показал, что намерен дождаться завершения эфира. Однако, спустя минуту Арина вздрогнула от прикосновения его губ к своей высокой шее сзади. Она чуть запнулась, заканчивая фразу. Тем же вечером Стрельцов увёл Арину в расцвеченный красками золотой осени парк. Он почти не умолкал на протяжении двух часов, расспрашивая девушку о ней самой, с мягким юмором рассказывая о себе, читая Арине басни на испанском языке. Он читал, тут же переводил, мастерски изображая при этом персонажей.

Отношения Арины с Димой продлились около года. Ей казалось, что для Стрельцова она единственная женщина на земле. При встрече на работе он не сводил с неё восторженного взгляда, к великой зависти влюблённых в него поклонниц. Они с Ариной обошли все городские парки, выставки фотографий и живописи, кинотеатры и ночные клубы. Эрудированный, разговорчивый и доброжелательный Дима везде чувствовал себя в своей тарелке, заинтересовывая и развлекая Арину. К тому же, он каким-то непостижимым образом угадывал момент, когда им обоим становилось невмоготу быть на людях и нестерпимо хотелось уединиться. Они уединялись, в страстном влечении едва успевая добираться, то домой к Арине, то в квартиру к одному из друзей Димы, либо попросту до ближайшей гостиницы. К себе домой Дима не позвал её ни разу, отговариваясь тем, что живёт он вдвоём с неработающей матерью, знакомство Арины с которой должно состояться в ближайшее время и в обстановке исключительно торжественной. Но знакомство так и не состоялось.

Всё закончилось буквально в один день, когда в рекламное агентство пришла новая сотрудница на должность ушедшего в декрет менеджера. Не было ни её истерик, ни его объяснений. Стрельцов просто перестал замечать Арину, окружив вниманием красавицу, самозабвенно смотревшую на него, приоткрыв свой сексапильный ротик. Тогда Арина вспомнила доносившиеся до неё ранее обрывки разговоров о том, как Дима расставался с очередной пассией, которые она обычно пропускала мимо ушей. Теперь она сама оказалась в роли бывшей пассии. Улучив момент, когда Стрельцов остался в одиночестве, Арина, переступив через гордость, попросила его вернуться. В ответ он потрепал её словно ребёнка по щеке и ухмыльнулся:

«Ариш, я тебя прошу, давай не создавать друг другу проблем. Нам ведь было хорошо».

«Б-было хорошо? — споткнулась на полуслове Арина. — Нам всего лишь было хорошо?»

«А что, разве плохо?»

«Дима, а слова твои, что любишь, разве они ничего не значат?»

«Ариш, ну зачем так драматизировать? Мне хотелось сделать тебе приятное, только и всего».

«Спасибо, Дим, сделал» — развернувшись на сто восемьдесят градусов, Арина ушла. Она могла бы поклясться, что услышала вслед вздох облегчения Стрельцова.

Первым порывом Арины было уйти с радиостанции, поскольку ей казалось невозможным работать в одном здании со Стрельцовым. Однако, преодолев первоначальное стремление, она постепенно переболела, сбросила с себя морок влечения к Диме. Теперь Арине снова казалось странным, что во внешности Стрельцова вызывало в ней такой восторг. Его личностных качеств она старалась не касаться, между тем отдавая должное эрудированности и развитому уму Димы. Наблюдая со стороны, как он обхаживает очередную подружку, Арина с горечью думала, что никакого рода предостережения не свернут девушек с дороги в глубокий, до краёв наполненный очарованием, омут под названием «Дима Стрельцов».

***

«Надо же, — сокрушалась по ночам Арина, — снова я попалась в ту же ловушку! Почему я решила, что Вадим другой?! Что его слова значат больше, чем слова Стрельцова! Дима говорил „люблю“ для того, чтобы сделать мне приятное. А Вадим?! От тоже часто повторяет, однако, гораздо чаще твердит о том, что прежде чем создавать семью, мужчина должен приобрести жильё и построить надёжную материальную основу. Неужели, теперь он изменил своим принципам и собирается жениться на Илоне без собственного дома? Эх, я сама виновата во всём! Почему бы мне, в ответ на его рассуждения об обеспечении семьи, не сказать прямо, что для меня это совершенно неважно?! Что больше всего на свете я хочу быть с ним! Мы оба не нищие, и уж конечно, смогли бы достойно содержать семью и наших будущих детей. Но сказать об этом, означает, не что иное, как попросить: „Возьми меня замуж!“ А я никогда не смогу произнести этого. Несмотря на то, что жизни без него не представляю. Надо же! Наши отношения с Вадимом продлились ровно год, почти как и со Стрельцовым. Что со мной не так?! Ну с Димой понятно, после меня он сменил уже третью. А сколько их было до того, не хочется даже и думать. Но Вадим… он же не такой. Или всё же, точно такой же?! Неужели он, как и Дима, легко произносит слова любви, не придавая им никакого значения?! Зачем он говорит мне „люблю“, если сам при этом собирается жениться на Илоне?! Неужели, всё дело в том, что мы с Вадимом стали близки, а Илона держит себя с ним словно недоступная принцесса?! Но Вадим не может не знать, что Илона со Стасом! Стас с Вадимом друзья, ну или по крайней мере, приятели. А может быть то, что у Илоны есть кто-то как раз и заводит Вадима?! Тьфу ты, ерунда какая! Зачем я всё это выдумываю?! Когда причина лежит на поверхности. Всё дело в том, что Вадим влюбился в Илону, только и всего. А что же теперь будет со мной? А со мной, — горько усмехнулась Арина, — как сказал когда-то Дима, было хорошо. И не более того».

Так и не осмелившись напрямую спросить Вадима об истинных намерениях относительно Илоны и себя самой, скрепя сердце, Арина решила дождаться празднования Нового года у Матусевичей.