Колье без права передачи

Лариса Соболева, 2016

Что же это за колье, из-за которого в прошлом произошло множество смертей, а современный ювелир, увидев его, упал в обморок? Заколдованное, что ли?.. Сейчас, в наши времена, как и много лет назад, это необыкновенно красивое бриллиантовое украшение, словно само выбирая себе хозяев, стало кочевать из рук в руки, сея смерть. За старушкой, которая принесла его ювелиру на оценку, кто-то следит… Несмотря на то, что она тщательно прячет свое сокровище, колье у нее крадут. Дальше происходит целая серия убийств. Неужели драгоценные камни виноваты в том, что гибнут люди? Или, наоборот, – виной всему человеческая жадность и зависть? Совсем недолго радует взгляд блеск бриллиантов, его затмевает алчный блеск глаз, и… появляется новое дело у следователя прокуратуры Архипа Щукина… Ранее книга издавалась под названием «Бриллианты на пять минут».

Оглавление

  • 1
  • 2
Из серии: Детектив по новым правилам

* * *

Приведённый ознакомительный фрагмент книги Колье без права передачи предоставлен нашим книжным партнёром — компанией ЛитРес.

Купить и скачать полную версию книги в форматах FB2, ePub, MOBI, TXT, HTML, RTF и других

2

© Л. Соболева

© ООО «Издательство АСТ», 2016

* * *

1

Ювелир упал в обморок. Ксения Николаевна, сухая старушка, одетая в приличествующую современной горожанке среднего класса одежду, удивленно приподняла тонкую бровь, линия которой была подчеркнута черным карандашом. Она не поняла, что случилось. Пожилой ювелир, милый и полненький, встретивший ее так вежливо, рассматривал старое колье, хранившееся в потертом — времен нашествия Наполеона — ридикюле вместе с любимыми фотографиями и документами. И вдруг этот славный человек — бух со стула! И ни слова. Приподнявшись на цыпочки, Ксения Николаевна просунула, сбив набок шляпку, голову в окошко на стеклянном щите, отделявшем ювелира от клиентов, и заглянула вниз. Кроме тучного зада ювелира, ничего не рассмотрела.

В мастерской никого не было. Ксения Николаевна прошла к дверце стойки, тронула ее, но та была заперта. Тогда она громко позвала:

— Ау! Кто-нибудь! Человеку плохо!

На зов старушки вышел высокий, спортивного вида молодой человек лет двадцати семи. Она призывно замахала руками, затем указательным пальцем показала вниз, взволнованно сообщив:

— Посмотрите, мастер упал.

Едва увидев распростертое на полу тело, молодой человек побелел и кинулся к ювелиру, а Ксения Николаевна принялась сбивчиво объяснять:

— Он рассматривал мое колье и упал… Наверное, гипертонический криз. Надо вызвать неотложку. Да откройте дверцу, в конце концов! Я могу помочь — я работала когда-то медицинской сестрой.

Молодой человек торопливо открыл дверцу, и Ксения Николаевна прошла за прилавок. Работник мастерской вызвал охранника, затем кинулся к телефону — звонить в «Скорую».

Ксения Николаевна определила по пульсу на шее, что ювелир жив. В левом кулаке он сжимал ее колье. Она попробовала разжать пальцы, но они как приросли к украшению. Подоспел охранник, Ксения Николаевна сказала, что ювелира нужно положить так, чтобы голова его была приподнята. Растерянный охранник уложил тело ювелира к себе на колени, а молодой человек уже спешил к ним с мокрым полотенцем. Обмотав голову ювелира, он поднял глаза на Ксению Николаевну:

— Я правильно делаю?

— Да, — ответила она. — Кажется, и на грудь следует положить что-нибудь мокрое…

— Быстро сбегай в подсобку, принеси… — попросил он охранника, который аккуратно переложил голову ювелира на колени молодого человека и тут же умчался. — Папа! Ты меня слышишь? Потерпи. Сейчас приедет «Скорая»…

— Молодой человек, — обратилась к нему Ксения Николаевна, — а как же мое колье?

— Ах да… извините… — Он с трудом разжал побелевшие пальцы ювелира и, не глядя на клиентку, протянул ей украшение, взглянув на него мимоходом. — Возьмите… Как-нибудь в следующий раз…

Он осекся, так как ювелир глубоко вздохнул, приходя в себя. Ксения Николаевна взяла колье, постояла еще некоторое время, подумала: зачем она соврала, что работала медицинской сестрой? И видя, что в ее помощи не нуждаются, вышла из мастерской.

На скамье в сквере, напротив мастерской, ее ждала внучка Софийка. Завидев бабушку, девочка поднялась, но Ксения Николаевна махнула рукой — мол, сиди уж. Перейдя проезжую дорогу, она присела рядом с озабоченным видом.

— Ну что? — нетерпеливо спросила Софийка.

— В городе еще есть ювелирные мастерские? — в свою очередь спросила бабушка.

— Полно. Но у меня только три адреса. Это крутые мастерские.

— Крутые! — фыркнула Ксения Николаевна и небрежно бросила колье в ридикюль. — В первой вообще от ворот поворот дали: «Мы занимаемся только золотом и серебром». Тоже мне, ювелиры… Значит, остался еще один адрес?

— И здесь не определили стоимость? — расстроилась внучка.

— Ювелир не успел оценить: с ним случился обморок. Я всегда говорила, что полные люди склонны к апоплексическому удару. Кстати, официальная медицина согласна с моей точкой зрения.

— Ксюша, — пропела Софийка, прижимаясь к ней, — это твое мнение совпадает с официальной медициной.

— Какая разница? — отмахнулась Ксения Николаевна. — Уф, вот невезение!

— Может, оно ничего не стоит? — предположила внучка.

— Не думаю… Пойди купи мне сигарет, дорогая.

— Тебе каких? — встала Софийка, взяв деньги у Ксении Николаевны.

— Как будто не знаешь! Для учеников третьего класса средней школы, — буркнула бабушка, сосредоточившись на своих мыслях.

София убежала, размахивая сумочкой, а Ксения Николаевна глубоко задумалась, пристально глядя на вход в ювелирную мастерскую, к дверям которой подкатила «Скорая». Затем перевела взгляд на ювелирный магазин рядом. Довольно легко для своих лет поднявшись с лавочки, Ксения Николаевна решительно направилась туда.

В магазине было пусто. Впрочем, здесь ведь не колбасой торгуют, простым гражданам в этом выставочном зале делать нечего. Ксения Николаевна медленно шла, вытянув губы трубочкой, вдоль стеклянного прилавка, изучая лежащие в витрине кольца и серьги. За ней наблюдала продавщица с короткой стрижкой типа «тифозная эпидемия», с намазанными черной помадой губами и темно-синими тенями на веках.

— Что вы хотите? — тягуче, будто сонная, промямлила вампирскими губами продавщица, когда старушка поравнялась с ней.

— Скажите, милая… — И Ксения Николаевна положила локотки на стеклянный прилавок. — Где у вас бриллианты?

Последовали несколько секунд паузы. Тоскливый взгляд продавщицы, красноречиво говоривший посетительнице: тебе, мол, пора в бюро ритуальных услуг интересоваться катафалками, а не бриллиантами, — нисколько не смутил Ксению Николаевну. Она терпеливо ждала ответа на свой вопрос. Тогда продавщица убийственно выговорила, почти не раскрывая рта:

— Уберите локти с прилавка! — Ксения Николаевна послушно убрала руки и выжидающе смотрела на «тифозную» девушку. Та лениво кивнула в сторону, едва выдохнув: — Бриллианты там.

Ксения Николаевна долго рассматривала ювелирные изделия, которые, как ей показалось, ничего общего с ее колье не имели. Вздохнув с прискорбием, покинула ювелирный магазин, чувствуя на себе презрительный взгляд продавщицы.

— Куда ты пропала? — вопросом встретила ее внучка, вновь сидевшая на той же скамье. — Я волновалась.

— Давай сигареты, — требовательным тоном сказала Ксения Николаевна, усаживаясь рядом с Софийкой. Закурила. — Я анализировала ювелирный магазин.

— Ты случайно не собираешься грабить ювелирный? — с опаской спросила София.

— О нет! Если грабить, то только банк. А их фуфло, — кивнула она в сторону магазина, — попробуй продай. Послушай, что за дерьмо ты купила? В моем возрасте столько никотина не употребляют.

— В твоем возрасте вообще не курят, — парировала Софийка. — Это даже неприлично — курить старушке.

— Не учи жить, — флегматично осадила внучку Ксения Николаевна. — Сколько там натикало?

— Без пяти одиннадцать.

— До прихода на обед наших волкодавов мы успеем посетить еще одну ювелирную мастерскую. Лови такси, прокатимся.

— Ты транжира, — полушутя упрекнула ее София и пошла к дороге.

Казимир Лаврентьевич очнулся, водил ничего не понимающими глазами вокруг. Он лежал на стареньком диване в комнате сторожей, два человека в белых халатах что-то собирали со стола. Сквозь туман увидел знакомое лицо, узнал сына, застонал:

— Генрих… Генрих…

— Папа, лежи спокойно, тебе нельзя волноваться, — склонился над ним сын.

Казимир Лаврентьевич, прикрыв отяжелевшие веки, восстанавливал в памяти утро. Он отчетливо помнил начало сегодняшнего дня: позавтракал с сыном, потом они приехали в мастерскую. Но сначала проследил, как в соседнем магазине готовятся к открытию, выкладывают на витрины украшения. Так начиналось каждое утро Казимира Лаврентьевича. А что было после? Мастерская… Он открыл и закрыл сейф, взял на шлифовку кольцо. Он давно мог не корпеть над поделками из золота, но это так увлекательно, когда из-под твоих рук из куска желтого и бесформенного металла выходит изысканная вещица, очаровывающая душу, радующая глаз. Казимир Лаврентьевич мастер своего дела, поэтому у него всегда есть заказы. Часто клиенты приносят камни, чтобы… Вспомнил!

В волнении старый ювелир приподнялся на локтях, лицо его перекосила страдальческая гримаса:

— Генрих! Где она? Где…

— Папа, успокойся, тебя сейчас отвезут в больницу…

Услыхав про больницу, Казимир Лаврентьевич догадался, что люди в белых халатах не кто иные, как врачи. Зачем они здесь появились — не знал, но отправляться с ними никуда не собирался. Он резко сел, хотел вскочить на ноги, однако сердцебиение не позволило.

— Будьте благоразумны, — сказала ему женщина-врач. — У вас высокое давление…

— Плевать на давление! — проговорил Казимир Лаврентьевич, тяжело дыша. — Я никуда не поеду. Где она, Генрих? Где она?!

— Да кто, папа, кто?

— Старуха! — нетерпеливо выкрикнул тот. — Маленькая худая антикварная старуха! В антикварной шляпке! С антикварным ридикюлем! Она была у меня в мастерской… Постой, а что случилось?

— Пожалуйста, не волнуйтесь, — снова вмешалась врач. — В вашем состоянии это опасно.

— Ты, папа, потерял сознание, — начал объяснять сын, пытаясь уложить отца. — Старуха позвала меня, я вызвал «Скорую». Сейчас принесут носилки…

— А она? Куда она делась? — закричал ювелир, побагровев.

— Ушла.

Казимир Лаврентьевич упал на диван — ему снова стало плохо.

Мужчина с миндалевидными глазами, к одному из которых он приставил монокль, перебирал пальцами колье. Ксения Николаевна с напряжением следила за его длинным лицом, а оно находилось в полном покое, лишь раздувались ноздри большого крючковатого носа. Но вот ювелир положил колье на стол, долго смотрел на него, еще раз вставил монокль, изучал подвески с крупными камешками. Взглянув на старушку, сначала развел ладони в стороны, а потом дополнил жест словами:

— Мне кажется, это высококачественная подделка.

— Вам кажется или вы убеждены? — уточнила Ксения Николаевна.

— Простите, как вас зовут?

— Ксения Николаевна.

— Понимаете, Ксения Николаевна, я боюсь ошибиться. Нужна тщательная проверка, а для этого мы вынимаем камни…

— Э, нет. — И она протянула руку в окошко за колье. — Я не позволю вынимать камни. А примерную стоимость вы можете назвать?

— Послушайте. — Ювелир взял тон, каким разговаривают с недоумками, а колье отодвинул, дабы костлявые пальцы старушенции до него не достали. — Чтобы оценить ваше колье, нужно сначала убедиться в подлинности камней. Если это подделка, то стоимость будет одна. Если камни настоящие, то… стоимость определить будет еще сложнее. В природе существуют похожие камни, при искусной огранке они могут выглядеть как драгоценные, что способно ввести в заблуждение даже опытных ювелиров. Диагностика — сложный процесс.

— А вот эти бесцветные камешки разве не бриллианты?

— Не берусь сказать с ходу.

— Вы же ювелир! Кому как не вам определять подлинность камней?! — разволновалась Ксения Николаевна: ее задел тон мужчины.

— Это заблуждение, — усмехнулся тот снисходительно, что дополнительно оскорбило владелицу колье. — Ограненные бриллиантовой гранью хрусталь и кварц почти невозможно отличить от настоящего алмаза. Кроме того, сейчас искусственно выращивают кристаллы очень высокого качества…

— Ну, уж вы хватили! — раздраженно сказала старушка-посетительница, сама чувствуя, что ведет себя, как девочка. — Этому колье лет сто пятьдесят, не меньше. В те времена искусственно не выращивали камни, насколько мне известно.

— А как попало к вам колье, Ксения Николаевна?

Двадцать лет назад

Кто бы мог подумать, что обычную простуду не удастся вылечить? А может, так было надо, всего-то подошел срок, как подходит ко всем людям в определенный час, независимо от возраста?

Ксения Николаевна задремала за столом, положив на руки голову, сквозь дрему услышала:

— Ксеня! Ксюша…

Она присела на край кровати и взяла мать за кисть руки:

— Что ты хочешь, ма?

— Я умираю, Ксюша…

Матери исполнилось восемьдесят три года. Но она была крепкой — даже в таком возрасте отличалась хорошим здоровьем и светлым разумом. Ксения Николаевна, тогда пятидесятилетняя женщина, которой никто не давал больше тридцати семи, склонилась над матерью:

— Не говори так, ты сильная… поправишься…

— Ксюша, у меня мало времени, помолчи, — хрипло сказала мать. Она все время хрипела, что тревожило Ксению Николаевну. — Я стара, мне умирать не страшно. Дом оставляю тебе. Но не вздумай пустить сюда своего зятя, останешься на улице…

Дочь Ксении Николаевны давно была замужем, а никак не могла родить, что сердило зятя. Своего жилья у Ариадны не было, они жили в общежитии, но мать Ксении Николаевны наотрез отказывалась поселить внучку и ее мужа в доме.

Лежащая женщина приподнялась, вынула из-под подушки старый ридикюль, открыла его:

— Возьми вот… Это очень дорогая вещь.

На ладонь Ксении Николаевны легло ожерелье, сверкавшее даже при тусклом свете. Она с удивлением рассматривала украшение, а мать говорила:

— Не показывай его никому. Но если будет туго… не жалей, продавай, хотя… от него трудно избавиться. Это колье унесло много глупых жизней, оно выбирает тех, кому хочет принадлежать. Когда-то выбрало меня… Теперь оно твое. Еще здесь, — прижала она ридикюль к груди, — есть вещица… ты поймешь… после, когда я уйду. Прости меня, я была плохой матерью. Но ты была прекрасной дочерью. А теперь позови священника.

— Где ж я возьму его, мама? — сквозь слезы проговорила Ксения Николаевна.

— В церкви. Иди. Там всегда кто-нибудь есть… подскажут, где живет священник… Поторопись, я не хочу умереть без покаяния и отпущения грехов…

Ксения Николаевна боялась оставить мать одну, но воля умирающей — закон. Ночь только-только начала переход к рассвету, еще не погасли звезды. На улице было тихо и безлюдно, а она бежала к церкви — это далеко — со всех ног. Когда уставала, переходила на шаг, чтоб отдышаться. Весна выдалась холодная, но Ксении Николаевне было жарко, она расстегнула пальто, сняла шарфик и бежала, плохо видя перед собой дорогу — мешали слезы. Она горько плакала, ведь уходила ее мать, навсегда уходила…

— Хм, — поджала губы Ксения Николаевна, глядя на ювелира с высокомерным негодованием. — Надеюсь, вы не думаете, что я его украла? Нет? И на том спасибо. Колье мне передала моя мама перед смертью. Это ее вещь. В советское время она не показывала украшение никому, потому что его могли… э… экспроприировать. Ну, отнять. Я хотела бы знать, сколько сейчас стоит эта вещь.

Ювелир снова задумался. Едва касаясь кончиками пальцев камешков колье, лежащего на полированном столе, отдергивал их, будто от небольшого тока, пальцами второй руки потирал тяжелый подбородок и рассеянно смотрел на ювелирное изделие. Ксения Николаевна отметила, что пальцы у него аристократичные — тонкие и очень длинные, с заостренными кончиками. Удивилась: пальцы аристократа, а лицо грузчика… И манеры люмпена…

— Здесь не хватает трех камней, — наконец сказал он. — Куда они делись?

— Выпали, наверное. Ко мне колье попало в таком виде.

— Я вот что думаю… Если вам не срочно, то подождите немного. Ко мне приедет друг, он работает на ювелирном заводе. Уж он не ошибется.

— А сколько ждать?

— Неделю, может, две. У вас есть телефон? Давайте, я запишу и позвоню вам. Мне самому любопытно, что это за камни. — Ксения Николаевна колебалась. Тогда мужчина, усмехнувшись, сказал: — В нашем городе нелегко определить истинную ценность колье. Эта вещь очень старая, так? Значит, если камни настоящие, при оценке будет учитываться и историческая ценность изделия. Возможно, придется выяснять имя мастера. Это уже должны делать эксперты, а не просто ювелир. Так что оценка вашего колье — сложный процесс. Вы понимаете?

— Думаете, я идиотка? — отбрила его Ксения Николаевна.

— Я не хотел вас обидеть. Вот, возьмите мои телефоны. Рабочий и домашний. Позвоните сами через неделю.

Ксения Николаевна взяла визитку, поблагодарила и вышла из мастерской.

Переступив порог собственного дома, старушка и ее внучка носились со скоростью вентилятора. Ксения Николаевна снимала одежду и бросала там, где сняла. София подбирала вещи и засовывала их в шкаф в комнате бабушки, одновременно переодевалась в домашнюю одежду.

Надев ночную сорочку, Ксения Николаевна запрыгнула в постель, натянула одеяло до подбородка:

— Уф, успели.

— Ба! — взвизгнула Софийка. — Лицо! У тебя накрашено лицо!

Послышался звук мотора — это въезжал во двор автомобиль.

— Чего стоишь? — рявкнула Ксения Николаевна. — Быстро неси лосьон!

София умчалась, тут же прибежала с лосьоном и ватой, бросила бабушке:

— В твоем возрасте краситься необязательно! А ты куришь, пьешь коньяк, неприлично выражаешься, еще и красишься! Сейчас застукают…

— Зеркало! — скомандовала бабушка. — И не читай мне нотаций!

Ксения Николаевна вытерла губы, брови и веки, бросила ватку под кровать, схватила книгу, вперилась в нее глазами… И вовремя это сделала. В комнату заглянула дочь Ариадна:

— А вот и мы. Как ты себя чувствуешь, мама?

— Как можно чувствовать себя в семьдесят два года? — проворчала Ксения Николаевна. — Конечно, плохо.

— Сейчас обедать будем, — сообщила дочь.

Этот диалог происходит между ними постоянно, только меняются слова, обозначающие время суток: «Сейчас будем завтракать… обедать… ужинать…» После дочь приносит еду на подносе, затем уносит. И все. Никаких разговоров по душам, общих интересов. Как будто Ксения Николаевна зверушка, которой, кроме еды, ничего не надо.

— Знаешь, Ариадна, — сказала она дочери, — ты наверняка устала, пусть София принесет обед, а потом уберет.

— Да? Ты так думаешь? Хорошо.

Ариадна закрыла дверь, а Ксения Николаевна буркнула:

— Кажется, я подала ей идею спихнуть заботу обо мне полностью на тебя, дорогая. Черт меня дернул за язык!

— Тише, услышат, — предупредила девушка, подсаживаясь на кровать к бабушке. — Они давно спихнули тебя, ты разве не заметила?

— София! — позвала Ариадна. — Обедать!

— Мне принесешь, когда они уберутся, — бросила бабушка, надевая очки. Как это дочь не заметила, что книжку она якобы читала без очков? — Терпеть не могу есть в одиночестве.

— Хорошо, — улыбнулась Софийка и ушла.

Ксения Николаевна прикрыла веки, задумалась.

Судьба часто щекотала ей нервы разнообразием. Первый муж Ксении Николаевны погиб на границе. Второй умер от туберкулеза, с третьим она развелась, четвертый… С четвертым не расписывалась, а потом сбежала от него с красавцем, но шулером, который вскоре сел в тюрьму. Пятый… или шестой? Мужчин в жизни Ксении Николаевны было много, и все безумно любили ее. Она была хороша собой, легка в общении, умела подать себя. Да, пожила она на этом свете, хорошо пожила! Однако подходит время, когда хорошее кончается и следует подумать о будущем. Нет, Ксения Николаевна умирать пока не собирается. Вот устроит она счастье Софийки, тогда, может быть, подумает о переходе в вечность. А пока — извините, госпожа смерть, у нее есть еще дела в этом мире, они более важны, чем вы.

Звук мотора возвестил, что зять и дочь уехали. В комнату с подносом вошла Софийка, осторожно поставила его на стол. Ксения Николаевна словно не заметила ее, отрешенно смотрела в книгу и не видела там ни строчки.

— Ба, я принесла обед, — окликнула ее Софийка, усевшись на стул.

— Прости, дорогая, я задумалась.

Ксения Николаевна спустила ноги с кровати, сунула их в тапочки, набросила махровый халат, сняла очки и пододвинула к себе поднос с тарелками.

— А можно я посмотрю на колье? — спросила внучка.

— Конечно, — ответила она, приступая к обеду. — Ридикюль под подушкой.

София взяла сумочку, осторожно открыла. Ридикюль — настоящая сокровищница, только бабушке известно, что хранится в нем. София до недавнего времени о его существовании и не подозревала, а в руки взяла впервые, поэтому, приоткрыв, с затаенным дыханием смотрела внутрь минуту-другую, будто оттуда вот-вот выпрыгнет некая тайна. Но внутри не было ничего особенного, кроме фотографий и документов, парочки коробочек и колье. Его София вынула двумя пальчиками, разложила на одеяле.

— Красиво, — сказала внучка. — Неужели оно ненастоящее?

— Его не так надо рассматривать. Дай сюда. А теперь присядь и повернись ко мне спиной. — Она застегнула колье на шейке Софийки и слегка оттолкнула ее. — А теперь посмотрись в зеркало.

София подскочила к круглому зеркалу, висевшему на стене, чуточку спустила с плеч кофточку и, поворачивая голову то вправо, то влево, залюбовалась переливами камней. При дневном освещении они сияли скромно, вздрагивали от поворотов, дрожали от дыхания девушки. Но стоило попасть на колье солнечному лучу, как камни вспыхивали резким стальным огнем и слепили глаза. Ксения Николаевна перестала есть, завороженно следя за внучкой.

— Ты прекрасна, ангел мой, — проговорила она.

— А какая она была, прабабушка? — спросила внучка, не отрывая взгляда от зеркала.

— Потрясающе красива, мужчин с ума сводила. К сожалению, ни я, ни твоя мать не унаследовали ее божественной красоты. Разве что ты чуточку похожа на нее. Но красота, милая, это не только губы, глаза и нос. Это еще что-то такое… неуловимое, идущее изнутри… нечто колдовское. Кстати, у меня есть ее фотографии. Хочешь взглянуть?

— Ну конечно! — обрадовалась Софийка и запрыгнула на кровать, уселась по-турецки. — С твоей стороны, это бессовестно — до сих пор не показать мне прабабушку.

— Да все недосуг как-то было, — сказала Ксения Николаевна, снова надевая очки. — Я занималась твоим воспитанием — личным примером показывала, какой не надо быть.

— Уж точно, — шутливо вздохнула девушка. — Если б я брала пример с тебя, давно бы курила, пила и неприлично выражалась.

— Хватит, хватит! — недовольно всплеснула руками Ксения Николаевна. — Иногда мне кажется, что это я — твоя внучка, а ты — моя занудливая бабка. К старости невыносимой станешь.

— Ну, до старости мне еще далеко, — отмахнулась Софийка.

— Так только кажется. Годы, ангел мой, летят, как чокнутые. И куда, спрашивается, несутся? Вот, взгляни. Здесь ей тридцать.

На пожелтевшей фотографии София увидела сидящего мужчину в форме белогвардейского офицера, с маленькими усиками, а рядом с ним стояла потрясающе красивая статная женщина с огромными глазами и великолепными волосами, уложенными в пышную прическу. На обратной стороне фотографии надпись: «Харбин. 1929 год».

— Харбин? — удивленно вскинула глаза внучка. — Где это?

— В Китае. Куда ее только не забрасывала судьба! Харбин был прибежищем белой контры, как говорили в советское время. На самом деле это были несчастные люди, изгнанники, которые хотели жить и мечтали вернуться на родину.

— Поэтому папа говорит, что ты и твоя мать — недорезанная контра?

— Твой отец болван! — взорвалась Ксения Николаевна. — Хам и невежа. Природа надежно защитила его мозг от ума, а душу от нравственных изысков. Да он попросту свинья! Так говорить о моей маме и обо мне…

— А это мой прадед? — спросила Софийка, оставив возмущения бабушки без реакции. — Значит, мои предки дворянских кровей? Ух ты!

— Нет. Твой прадед вот, — протянула бабушка фотографию. — И перестань говорить про дворянскую кровь! Противно, честное слово. Иногда видишь чье-нибудь милое крестьянское лицо, и вдруг это лицо начинает утверждать, будто оно — княжеских кровей. Глупо!

Снимок неплохо сохранился. Люди на нем были запечатлены крупным планом — по пояс. На фотографии та же женщина, только постарше, а рядом с ней плечистый мужчина со спокойным, открытым лицом, с шевелюрой кудрявых волос.

— Ба, расскажи мне о них…

— Не сейчас, дорогая. Это тяжелый рассказ. И сказочный одновременно. А связан он с нашим колье. Потом как-нибудь. Знаешь, что я сделаю? — вдруг хитро сощурилась бабушка. — Пока не приехал специалист по камням, попытаюсь продать картину.

София перевела глаза на стену и покачала головой:

— Ба, ее не купят.

— Отчего же? Это настоящий шедевр, а сейчас много любителей старины. Завтра же понесу ее в банк. Их должна заинтересовать тематика.

Софийка унесла поднос, а Ксения Николаевна взяла колье, легла на кровать и, перебирая камешки, всматривалась в отстреливающие искры…

Ариадна родила единственного ребенка — Софийку. Зять ждал сына, но больше детей не получилось. Единственную дочь отец держал в ежовых рукавицах, не выказывая к ней любви. Как это ужасно — не давать любви ребенку!

Ксения Николаевна в душе презирала зятя, человека нелюдимого, плохо воспитанного и жадного. Только из-за внучки она предложила дочери поселиться в ее доме, не послушав совета умирающей матери. Она полагала, что при ней зять постесняется третировать Софийку, но ошиблась. Он не стал относиться к девочке мягче, а только поделил свою ненависть между дочерью и тещей. Правда, на Ксению Николаевну открыто не наезжал, но ведь далеко не всегда тираны действуют открыто. Как человек низменный, зять действовал исподтишка, настраивал Ариадну против матери, а Ксения Николаевна не из тех, кто сносит хамство. Она не давала в обиду не только себя, но и внучку.

В конце концов в подлой голове зятя зародилась идея продать дом, купить квартиру в центре города, а Ксению Николаевну определить в дом престарелых. С годами и дочь Ариадна стала под стать мужу, правда, пока она не решалась избавиться от матери. И тогда у Ксении Николаевны родилась мысль о мести — она прикинулась немощной, якобы слегла, давая понять зятю, что вот-вот умрет и поэтому незачем сдавать ее в дом престарелых.

Но время шло, а она не умирала. Практичный зять привозил врачей, которые должны были засвидетельствовать документально, что у его тещи расстроен умишко, — хотел свободно распоряжаться ее имуществом. Однако Ксения Николаевна умела расположить к себе врачей, выдавала каскады остроумия, после чего у тех не поднималась рука поставить требуемый диагноз. Но она понимала: однажды зять попросту раскошелится и даст взятку, тогда ее определят либо в дурдом на веки вечные, либо в дом престарелых, а это — смерть для нее.

Ситуация осложнилась еще и тем, что Софийка провалила экзамены в институт. Девушка теперь постоянно выслушивала унизительные попреки отца, и Ксения Николаевна уже не могла защитить себя и внучку. Оставалось ей одно — уйти из дома, забрав с собой единственную внучку. Но уходить ведь надо куда-то, то есть в другой дом… Еще лучше было бы уехать отсюда подальше, чтоб родственнички не нашли их. Тогда-то она и вспомнила, что в ридикюле ее матери лежит колье.

Свечерело. Ксения Николаевна положила колье на стол, потянулась, расправляя плечи. Взглянув на часы, решила выйти во двор подышать свежим воздухом, ну и покурить заодно. Как человек, тонко чувствующий атмосферу вокруг себя, она вдруг ощутила спиной чей-то взгляд. Ксения Николаевна замерла, затем, будто о чем-то глубоко задумалась, повернулась лицом к окну. Взгляд ее рассеянно прошелся по окну, но за стеклом ничего, а вернее, никого она не увидела. Однако уверенность, что в кустах сирени притаился человек, не пропала.

Ксения Николаевна вышла во двор, набросив на плечи пальто, заглянула за угол дома и крикнула:

— Кто здесь?

Кусты сирени зашелестели, потом все стихло…

2

Оглавление

  • 1
  • 2
Из серии: Детектив по новым правилам

* * *

Приведённый ознакомительный фрагмент книги Колье без права передачи предоставлен нашим книжным партнёром — компанией ЛитРес.

Купить и скачать полную версию книги в форматах FB2, ePub, MOBI, TXT, HTML, RTF и других

Смотрите также

а б в г д е ё ж з и й к л м н о п р с т у ф х ц ч ш щ э ю я