Книга 3. Без названия

Татьяна Анатольевна Денисова, 2021

Продолжение 1 и 2 частей романа. "Мне повезло в жизни. Я повстречала людей с сердцем, оголенным до крайности. У них ничего не может быть наполовину: либо все, либо ничего. Все это любовь. О ней не кричат, не дают клятву, что она вечная. Для них по-другому жить не дано. Странные – может быть. А может, нет? Доказывать, что день – это день, а ночь – это ночь, не надо. Зачем ежечасно клясться в вечной любви? По-моему, абсурд…" Герои, несмотря на испытания, остаются верными себе.

Часть 4

Артур у Даши

Глава 1

Если бы Магда спросила, зачем он приехал, Артур не смог ответить, не солгав. Она не спросила. Артуру не хотелось возвращаться к себе, но пришлось. Будучи в дороге, поймал себя на мысли, что ищет повод, чтобы оказаться рядом с Магдой. Что в этом плохого? По приезде домой он снова задумался. Прогуливаясь по пустым гулким комнатам, пустынному саду, где когда-то проходил с ней, поддерживая за руку… Не выдержав, позвонил Юлиусу. О чем разговаривали братья, не знал, разумеется, никто.

На следующее утро Юли сообщил Даше, что ему необходимо уехать на неопределенное время. Он не стал уточнять место и причину поездки, растерянная Даша не спросила.

Растерянность Даши была оправдана — в последнее время произошло много необъяснимых или плохо объяснимых событий. Выходки мужа ей порядком надоели. Пожалуй, она даже рада его отъезду. В селе столько пересудов… Объектом последних сплетен стала старшая дочь Бланки — Юля, которую отец выдал замуж сразу после того, как девушка окончила школу. О чувствах дочери интересоваться не стал — поставил перед фактом: в целях безопасности она должна выйти замуж за… киллера. Когда он сообщил имя будущего мужа, Юля лишь передернула плечами — противиться не стала — ее мать погибла, а могла бы жить. Отец спросил о свадьбе, на что девушка снова передернула плечами, но теперь с презрением. Ладно. Кое о чем, правда, он умолчал.

Даша возмутилась до глубины души — неужели Бланки не в состоянии защитить девочку? Она не получила ответ на свой вопрос. Молчание мужа, его нежелание касаться данного вопроса вызвали бурю негодования у Даши, поэтому под впечатлением эмоций женщина не заметила странностей в поведении мужа, и не только его. Он уехал.

Даша удивилась, когда узнала, что Ольга Васильевна уходит на пенсию. Ей еще работать и работать. Якобы надо помогать с внуком: Оля родила мальчика и теперь приехала к маме. Молодая мама сама в состоянии ухаживать за малышом.

Но каково было удивление Даши, когда ее поставили перед фактом: она директор школы. Приехав домой, Даша чуть не заплакала. Что делать? И Юлиуса нет. А там ремонт по САНПину, нехватка специалистов, аккредитация. Она же не справится! В тот вечер позвонила Магда. По голосу Даши поняла, что дочери плохо. Даша сначала не хотела рассказывать, но… слово, потом другое… Магда внимательно выслушала и, в свою очередь, удивилась: куда мог отправиться Юли — позвонила Артуру, который… ожидал звонка. Он лгал с чистой совестью, более того, предложил помочь Даше. Так что школа оказалась отремонтированной по САНПину, и специалист по истории появился — Артур Георгиевич Смит. Оказывается, у Юлиуса Станиславовича есть еще один брат. Что ж, вокруг пожимали плечами.

Артур расположился в кабинете Юли. Даша, с одной стороны, была благодарна ему за помощь, но чувствовала несколько натянуто, несмотря на то, что Артур вел себя подчеркнуто вежливо. Он занимался с детьми: учил борьбе, игре в шахматы, правилам этикета, языкам, музыке, живописи, танцам. На вопрос Сони, зачем, Артур лишь выразительно поднял бровь: элементарный набор уважающего себя человека. Папа, по словам Сони, тоже учил французскому, помимо английского, но всегда помогал, не был тираном. Она так и сказала: «Не был тираном». Артур улыбнулся, но занятий не отменил и заданий не уменьшил.

Соня попыталась выместить недовольство в школе — не вышло. На уроках Артур был строг, не давал повода для реплик не по теме, заставлял работать так, что ученикам не оставалось времени на посторонние мысли. Поднятую на уроках руку Сони он не замечал. На перемене уходил либо в учительскую, либо в кабинет директора. Если в кабинет директора, как при маме спросить? Был бы папа! Но его нет.

Вот и сегодня он сделал вид, что не заметил ее руки, а она, между прочим, хотела задать вопрос по теме… почти. Все, хватит. Если взрослый мужчина ведет себя нечестно, она с чистой совестью может поступить так же. Соня, умная девочка, звонила Магде. В отличие от мамы она подметила несколько нестыковок, но не стала говорить о них… пока. Надо для начала все выяснить. Приезд Магды должен пролить свет на некоторые вещи. Соня не стала говорить маме о телефонном разговоре с бабушкой (смешно звучит, но так оно и есть).

Магда приехала на следующий день сразу в школу, как просила Соня. Прошла в кабинет, где вел урок Артур. Урок, так совпало, был в Сонином классе (умная девочка!). Как раз прозвенел звонок (сплошные совпадения), Артур еще что-то записывал в журнал, когда боковым зрением в дверях увидел Магду.

— Магда, привет, — Соня расплылась в улыбке и направилась к женщине, чтобы обнять.

Женщина с удовольствием обняла внучку, кивнула мальчишкам.

— Артур Георгиевич, — Магда выразительно посмотрела на мужа, одновременно здороваясь и приглашая прогуляться.

Не дождавшись ответа, она, отстранив Соню и подмигнув ей, вышла и направилась в сторону кабинета директора. Судя по уверенной походке, она знала, куда шла. Артур догадался, от кого получены знания. Он встал из-за стола, наконец, закрыл журнал, раздумывая, что предпринять относительно внучки, но ограничился одним словом: «Стерва». Он сказал его достаточно громко, чтобы услышали остальные. Соня в ответ лишь передернула плечами и состроила рожицу. Когда он скрылся из вида, Юра спросил у сестры:

— Думаешь, он не отомстит?

— Не понимаю, о чем ты? — Соня повернулась к брату, изобразив самый невинный вид.

— Ты, полагаю, наябедничала Магде на него, — сказал Юра.

— Я не ябедничала, просто поговорила по телефону… — Соня нахмурила брови: что им неймется.

— Мама в курсе приезда Магды? — в разговор вмешался Стас.

— Теперь, думаю, да, — Соня хотела что-то добавить, но не успела: вошла Даша.

Как не вовремя. Соня не успела предупредить братьев, чтобы они прикрыли ее по поводу появления Магды. Вид мамы не предвещал ничего хорошего, и начала она с Сони.

— Почему здесь машина Магды?

— Приехала в гости, — Соня пыталась уменьшиться в размерах, что, естественно, не получалось.

— В школу? Что за бред? — Даша уставилась на дочь: очередная ее выходка.

— Но ведь дома никого нет, — оправдывалась девочка.

— Но ведь у Магды работа! — Даша гневно сдвинула брови.

Даше безразлично, что Соне не нравится, чему и как учит Артур, потому что понимала необходимость обучения. Да, у детей нет свободного времени. Ничего. Потерпят. Зато не пришлось отсылать их: учитель приехал на дом.

Артур бессовестно целовал жену: соскучился, она отвечала взаимностью. Он был не против зайти дальше: смахнуть разом все со стола. В дверь постучали: Даша. Мужчина отстранил женщину и выдавил хриплое «да». Вошла Даша. Двое пытались выровнять дыхание. Дочь пыталась не смотреть на родителей, поправила раскрытый журнал, что Артур швырнул на диван.

— Дашенька! — Магда улыбнулась дочери и направилась к ней, чтобы обнять.

Артур вздохнул про себя, взял сигару из внутреннего кармана: надо успокоиться. Он отошел к окну и закурил, как обычно. Даше нравилось, когда он так делал: что-то умиротворяющее шло от него в подобные моменты. Она чувствовала надежную защиту, без спонтанности и безрассудности мужа.

— Магда.

Даша поцеловала мать в щеку, предложила сесть, поставила чайник. У нее есть печенье, конфеты, можно, впрочем, домой — посидеть, как следует. Артур, слушая слова Даши, ждал, когда Магда скажет, что не стоит, что она ненадолго.

— Не беспокойся, чая будет достаточно. Домой после.

Артур поднял бровь: он не ослышался?

— Не стоит поднимать бровь, дорогой, — Магда посмотрела на спину мужа.

— Я не поднимал, — Артур повернулся к женщинам.

— Не будем спорить, — улыбнулась Магда.

Артур посмотрел на жену: баран, ведь она точно так же, как он, искала предлог, чтобы очутиться с ним рядом. Сонечка — умница. Даша предложила им забрать Иришку из садика и отправиться домой. Уроки она проведет.

Иришка обрадовалась приезду Артура и Магды: она их обожала, могла делать с Артуром все, что с папой: оба позволяли маленькой девочке вертеть собой, как ей вздумается. Иришка вцепилась в Магду, обнимая и целуя. Артура знали в садике. Теперь он, вместо Юлиуса, отводил девочку в садик и забирал из него. Магда одевала непослушную девочку и смеялась, Артур ждал. Когда Иришка была готова, легко поднял ее на руки, как обычно.

Магда замечательно ориентировалась в доме Даши. Она переодела девочку, изредка наблюдая за мужем: напряжен, даже складки проступили на лбу. Она дала Иришке игрушки и поднялась с колен, оказавшись перед мужем. Он не стал ни спрашивать, ни объяснять. Ириша поначалу, когда они только начали целоваться, тихо произнесла свое неизменное «Брю». Однако ребенку порядком надоело ждать, когда и ее поцелуют. Ее громкие «Брю» не помогали: взрослые не слышали. Тогда она подошла к Артуру и, дергая за штанину, издала отчаянное «Брю». Артур оторвался от Магды, вздохнул, наклонившись, взял ребенка на руки. Иришка прижалась к его щеке, обнимая за шею. Магда, смеясь, поцеловала ребенка в макушку.

По приходу Даши Магда предложила помочь с обедом, но дочь отказалась. Она забрала Иру, оставив родителей одних в кабинете Юлиуса. Артур потянулся за сигарой, но Магда остановила:

— Сядь, дорогой. Я сделаю тебе массаж.

Она мягкими движениями массировала виски, шею, плечи. Стало приятно, очень, чрезвычайно, истома пробежала по всему телу. Мужчина взял женщину за руку, усадил к себе на колени. Неизвестно, чем закончились бы их ласки, но Соня вошла в тот момент, когда Артур гладил Магду по бедру под платьем. Девочка, не постучавшись, остановилась как вкопанная. Они целовались? Где его рука? Артур остановился и посмотрел на испуганную девочку, уставившуюся, в свою очередь, на его руку: черт.

— Э, дверь была не заперта. В общем, обедать пора.

Соня шмыгнула в дверь. Артур, наконец, убрал руку: нехорошо получилось. Магда промолчала: зачем говорить очевидное.

После обеда, как всегда, у Сони урок латыни, которая ей давалась, в отличие от братьев, хуже, поэтому заниматься приходилось больше. Девочка написала несколько выражений, теперь их проверял Артур. Пока он смотрел в ее тетрадь, Соня наблюдала за ним. Сегодня он проверял несколько дольше обычного, не мог сосредоточиться, да еще происшествие в кабинете. Она еще маленькая девочка.

— Почему у вас нет детей? — вдруг выпалила Соня.

Артур очнулся.

— Что?

— Ты слышал. Не увиливай. — Соня продолжала внимательно изучать лицо Артура.

Он пожал плечами. Ответ не устроил Соню.

— Неудобно, — Артур опустил глаза, — у нас взрослые дети.

— У папы Ира, а он твой ровесник.

— Это другое, — Артур странно улыбнулся.

— Чего ты боишься?

— Какой из меня отец! — Артур виновато посмотрел на Соню.

— Замечательный!

Артур снова опустил глаза, даже нахмурился:

— Тогда я не сказал ей, что хочу ребенка — случилось несчастье.

— Это было тогда. Вы здесь и теперь.

— Не думаю, что она захочет…

— Ты спрашивал?

— Нет. Не хочу причинять боль.

— Скажи… а близость… важна?

Теперь Соня опустила глаза, на щеках от волнения появился легкий румянец. Артур не спешил с ответом, подбирал слова, самые важные, возможно, сейчас для нее.

— Когда любишь, хочется чувствовать человека, прикасаться к нему, к каждой его клеточке, быть частью его и ощущать его частью себя. Близость дает такую возможность.

— Так происходит у всех?

— Не знаю, — честно признался Артур.

— У тебя с другими женщинами? — запнулась Соня и добавила, — Ну, до Магды?

— Нет.

На кухне разговаривали женщины. Магда на вопрос Даши, почему у них нет детей, ответила, что есть: Даша, Юра.

— Мы взрослые, — возразила Даша.

— Вот именно. Вы слишком взрослые. Нехорошо. К тому же, я не знаю, как он отнесется…

— Он любит детей.

— Вот и славно, — Магда не хотела продолжать разговор.

Вошел Артур.

— Помешал?

Он внимательно посмотрел на румянец, что ярко выступал на лицах обеих женщин.

— Нет, — в один голос ответили женщины.

— Я оставлю вас, — Даша плотно закрыла за собой дверь.

— Пожалуй, я сварю кофе, — сказала Магда.

— Лучше я, — Артур улыбнулся жене.

Пока он готовил кофе, оба молчали. Порой, человек не ценит мелочи, более того, не обращает на них внимания. Магда позволила себе просто наблюдать за тем, как сильный мужчина поставит на стол две чашки, нальет в них ароматный кофе, добавит по несколько капель коньяка, сядет рядом, совсем рядом.

— Кстати, я спросила у Даши о Юлиусе. Она не знает, где он, несмотря на то, что исправно получает от него письма с посыльными.

— Да, — Артур водил пальцем по ободку чашки — лгать больше не хотелось.

Магда посмотрела на его пальцы, отпила кофе.

— Юлиус уехал из-за меня.

— Прости.

— Я хотел быть рядом с тобой, не знал, как это сделать. Юли предложил план: он уезжает, я еду к Даше, якобы помочь, ты близко или почти близко — двести километров не в счет.

— Тебе нужен повод, чтобы остаться со мной, приехать в гости?

Артур вопросительно посмотрел на жену:

— Вдруг я нарушу твои планы.

— У меня тоже есть вакансии…

— Нет, это слишком близко. Строки начнут сливаться — хочу отчетливо читать книгу жизни.

— Выходит, разум и на этот раз пересилил желание.

— Нет.

— Ты противоречишь себе.

— Один год.

— Что?

— Один год отделяет меня от любимой.

— Ты еще в любви признайся.

— Я не против.

Магда рассмеялась, поглаживая мужа по щеке:

— А Даша?

— Ей предстоит многому научиться. Разлука с Юли пойдет на пользу.

— Считаешь?

— Считаю.

— Что с Соней?

— Пришла пора влюбиться.

— Есть в кого?

— Здесь нет, но, думаю, следует воспользоваться ее методом.

— Каким?

— Не скажу.

Артур прижал руку женщины к своим губам, поцеловал пальчик за пальчиком.

— Пойдем в комнату, тебе надо отдохнуть.

— Не надо мне отдыхать, да и не хочу я отдыхать — тебя хочу.

Магда хотела покраснеть, но передумала:

— Я тоже искала повод, чтобы позвать тебя к себе…

На следующий день Магда уехала, оставив после себя терпкое послевкусие любви. Артур не забыл, кому он обязан появлением Магды. Разговор с Соней заставил задуматься о другом. Девочки ее возраста должны интересоваться, помимо всего прочего, мальчиками. Вопрос в том, какой мальчик сможет заинтересовать Соню, обладающую незаурядным умом! Артур размышлял недолго.

На следующий день после отъезда Магды в дверях кабинета Артура (как раз перед уроком в классе Сони) появился Лекс. Они поздоровались. Артур в телефонном разговоре с племянником вкратце обрисовал ситуацию — Лекс не против, совершенно не против! Кое-что, разумеется, Артур не стал озвучивать, Лекс понял без слов: он не против и этого кое-что. Теперь Артур и Лекс тихо переговаривались между собой, ученики собирались в класс. Вошли Юра и Стас, поздоровались с Лексом. Наконец, появилась Соня.

— А ты что здесь делаешь? — вместо приветствия последовал вопрос.

— И тебе здравствуй, — Лекс улыбался, явно прикидывая что-то в уме. — Не буду отнимать время, господин учитель.

Звенел звонок. Лекс направился к двери, где до сих пор стояла Соня, уперев руки в боки. Лекс легко поднял ее под мышки и переставил на другое место, освобождая путь. Соня растерянно посмотрела на братьев, их ответ гласил: мы предупреждали — он отомстит. Соня гневно метнула взгляд в Артура, жестом предложившего ей занять место за партой. Ладно, посмотрим еще.

Лекс между тем разыскал Дашу. Она удивилась, увидев его, однако он предвосхитил ее вопрос:

— Дарья Дмитриевна, вы не против, если я останусь учиться?

Даша открыла рот: учиться где? Чему? У кого?

— В одиннадцатом классе, — Лекс внимательно рассматривал женщину. Рядом находились посторонние, не хотелось, чтобы слова падали случайно.

Неужели и документы есть?

— Документы привез, — Лекс понял неозвученный вопрос.

— Хорошо!

У нее нет выхода. Но! Что задумал Артур? Даша провела Лекса в кабинет, где занимался одиннадцатый класс. Шел урок алгебры.

— Садитесь, ребята. Представляю вашего нового одноклассника — Саша. Простите, Лидия Ивановна.

Она вышла из кабинета, а Лекс остался стоять посреди класса. Учительница сняла очки, девчонки осматривали его с ног до головы. Такой весь, как Смит: в костюмчике, при галстуке, туфельках.

— Как твоя фамилия, Саша? — спросила учительница.

— Бланки. Александр Ритусович Бланки, — ответил молодой человек.

— Так и знала, что какой-то подвох, — произнесла Лидия Ивановна скорее для себя. — Садись на свободное место.

Соня весь вечер была не в духе. Она, узнав, что Лекс остается, почувствовала себя не комфортно, сама не зная, почему. Ей-то что до него, места что ли дома мало. Наверное, дело рук Артура, который сегодня сразу после работы уехал к Магде. Латынью и французским пришлось заниматься с Лексом, оказавшимся упертым ничуть не меньше Артура. Вон сколько всего задал. Сейчас он ушел с мальчишками в подвал заниматься фехтованием. Вообще-то, не честно: почему им можно, а ей нет. Она не станет напрашиваться сама, но это не честно. Размышления Сони прервал стук в дверь. Кто там?

— Тебе особое приглашение требуется? — на пороге стоял Лекс, вспотевший после занятий с братьями.

— Приглашение куда? — спросила Соня.

— Идем.

Он объяснял, показывал, требовал повторить, показать, объяснить. Соня не стала спрашивать, зачем ей надо знать так много о пистолетах, о пулях, о правилах стрельбы. Артур не позволял этого знать — он позволил. Соня схватывала все на лету — интересно. В конце занятия Лекс сказал:

— Я стану тебя учить, если будешь успевать со всем остальным. Не будешь успевать — конец занятиям. Ясно?

Соня кивнула в ответ. Она легла поздно: уроки в школе, уроки дома — спала как убитая.

Время шло своим чередом. Раз в неделю Даша получала письмо от Юлиуса и отдавала свое. Где он, она по-прежнему не знала, но дозвониться до него возможности не было. Скучала. С другой стороны, она чувствовала себя спокойно рядом с Артуром и Лексом, которые постоянно занимались с детьми. Ей нравилось вечерами приносить кофе в кабинет Артура — он обязательно что-нибудь рассказывал так интересно, что можно было слушать часами. Теперь Артур часто ездил к Магде, на выходные приезжала она.

Артур и Лекс спали мало, часто не спали вовсе — спорили до утра. Миропорядок, человечество, сущее. Лекс в силу молодости верил во всякого человека. Артур в силу опыта во всякого человека верить перестал давно. Нет, он не за избранничество среди людей, но за пристальное внимание к человеку. Важно угадать на раннем этапе его предназначение. Этот вопрос снова и снова поднимался ими в спорах. Артур с интересом смотрел на юношу, пытающегося подняться к солнцу подобно Икару. Преимущество молодости — возможность делать ошибки, потому что их можно будет исправить. К сожалению, правда зрелости в том, что времени на исправление ошибок уже нет. Артур смотрел на Лекса и радовался, потому что у юноши не будет ошибок, что были у него, зато больше времени на то, чтобы сделать в мире по-настоящему хорошее для тех, кто, действительно, нуждается в помощи.

Много мыслей посещало Артура в последнее время. К добру ли? Вот и сейчас Артур улыбнулся, посмотрел на часы — начало третьего. Спать? Не хочется. Он набрал номер Магды.

— Здравствуй!

— Здравствуй!

— Спала?

— Нет.

— Чем занималась?

— Читала, думала, решила позвонить тебе, но ты опередил меня.

Артур рассмеялся.

— Давай спать вместе. Не против?

— Нет.

— Включить скайп?

— Нет. Достаточно, что я слышу тебя.

— Хочешь услышать мой храп?

— Ты не храпишь.

— Уверена?

— Да.

— Тогда спокойной ночи. Отключаться не буду — хочу слышать твое дыхание.

— Я тоже…

Глава 2

Сегодня Артур был в хорошем расположении духа, несмотря на обидевшуюся Иришку, (она не смогла защекотать его, из-за чего, разумеется, расстроилась), несмотря на обидевшуюся Соню (вчера он отчитал ее за нерадивость в учении и заставил переделывать французский), несмотря на то, что не все, как следует, выучили его урок в школе.

Урок подходил к концу, когда Артур увидел поднятую руку.

— Можно выйти? — спросил мальчик.

— Да.

Артур сначала не придал значения, но что-то остановило его. Он внимательно посмотрел на мальчика, направляющегося к двери, и обомлел.

— Тебе нехорошо? — спросил он, вставая из-за стола.

— Голова кружится. Все пройдет.

Артур подхватил ребенка, положил на пол.

— Юра, Лекса сюда.

Юра пулей выскочил из кабинета.

— Всем сидеть тихо, дышать через раз.

Лекс понял сразу, что случилось: времени нет. Артур уже отправил Стаса за родителями — главное — нужен отец. С последним проблема, конечно, но Артур пока этого не знал, а Стас решил, что и отчим подойдет. Лекс, между тем, вывел всех учеников из класса и плотно закрыл дверь. Они сняли с ребенка обувь, освободили руки и ноги. Переворачивать ребенка не стали. Неизвестно, сколько времени прошло с начала приступа, но, похоже, малец боролся давно, не подозревая, что с ним происходит. В дверь постучали — Даша не рискнула заходить. Вышел Артур. По его лицу Даша поняла: случилось плохое, очень плохое.

— Где его отец?

— У Данилы отчим.

Даша поежилась под колючим взглядом Артура. Мужчина переключил взгляд на бегущую по коридору женщину, растрепанную, без пальто, лишь в халате, как была на приеме.

— Что с Даней?

Артур воззрился на нее с высоты птичьего полета.

— Юра! — не сводя глаз с женщины, позвал он.

Когда мальчик подошел, Артур сказал:

— Никого не впускай, кто бы это ни был.

Отдав приказ, он схватил женщину за локоть и повел в кабинет Даши.

— Кто отец ребенка? — спросил он, захлопнув дверь так, что посыпалась штукатурка.

— Никто, — Юля попыталась вырваться, но ничего не получилось.

— Если мне захочется побеседовать с глупой женщиной, я обязательно поговорю с тобой, но сейчас там, — Артур ткнул пальцем в дверь, — умирает ребенок, потому что ему нужна кровь его отца. Я ясно объяснил ситуацию?

— Да.

Артур разжал локоть женщины, которая, судя по всему, не собиралась падать в обморок или закатывать истерику.

— Я не знаю, где он, — сказала она. — У нас был договор, по которому я должна была родить ребенка и отдать отцу.

— Договор, полагаю, нарушен? — саркастически заметил Смит.

— Да. Когда я поняла, что не смогу отдать ребенка, отца не нашла — его телефон оказался недоступен. Хотела вернуть бумаги на квартиру и деньги. Договор сожгла, деньги положила на счет Дани, квартиру оставила…

— Чрезвычайно увлекательно! — перебил Смит. — Имя отца?

— Рихард.

Артур поднял брови: шутка? Он вышел из кабинета, по дороге достал телефон. Около класса стояли бледная Даша и Стас. Артур увидел еще одного постороннего: отчима, как он предположил. Что-то в нем не так — что? Ба, да он слепой, но служит, и служит у Юлиуса.

— Можно чем-то помочь? — тихо спросила Даша.

— Поделись мозгами с безмозглыми женщинами.

Глеб дернулся на его слова.

— Спокойно, солдат, спокойно. У нас в запасе целый час или около того, чтобы твой пасынок выжил.

— Почему? — только и спросил Глеб.

— Потому что он сын Мастера, а его мамочка решила поиграть в Господа Бога — нарушила договор.

Артур вошел в классную комнату. Ничего другого не оставалось. Время длилось, а жизнь вытекала. Лекс набрал в шприц свою кровь и ввел ее ребенку. Это отсрочит агонию, возможно, Рихард успеет.

Вертолет приземлился перед школой. Воропаева доставила кровь Рихарда: в больнице всегда есть запасы на всякий случай. Рихард будет позже.

Школьники давно покинули школу. Остались только посвященные и те, от кого скрывать правду не имело смысла. Даша заварила крепкий кофе и предложила его Юле и Глебу. Она мало что понимала, но ей было страшно не только за Данилу, но и за своих детей. Впервые возник вопрос: почему, на самом деле, здесь Артур, а теперь Лекс. В дверь постучали. Даша ответила: «Да». Вошел Рихард, здороваясь кивком головы.

— Проходи, Рихард, — сказала Даша.

— Спа-си-бо…

Он сел на указанное место. Было неловко. Да еще… с того момента, как ему позвонили, он не проронил ни слова, кроме вымученного «спасибо». Не мог. Все делал автоматически, не осознавая, не отдавая отчета в происходящем. Глеб догадался, кто перед ним. Теперь в его голове все встало на свои места — головоломка разгадана.

— Дарья Дмитриевна, проводите меня в коридор, — сказал Глеб, давая возможность Юле и Рихарду остаться наедине.

— Н…н…

Рихард пытался сказать — не получалось. Бледный, он сжал кулак. Даша испуганно переводила взгляд со зрячего немого на незрячего.

— Бумагу и карандаш, — прохрипел Глеб, понимая, в каком ступоре сейчас Рихард.

Даша подала блокнот и карандаш, но ничего не вышло: карандаш сломался в трясущейся руке. Открылась дверь, вошел Артур. Почувствовав энергию Рихарда, пришел на помощь.

— Все хорошо, Рихард. Ребенок будет жить — это главное.

Он подошел к Рихарду вплотную, опустил руку на плечо, загоняя выброшенную энергию обратно. Рихард начал дышать: спокойнее, еще спокойнее. Артур осознавал, что может статься, если не умерить энергию. Здесь много Мастеров — последствия взрыва представить трудно.

— Даша, отвези их домой, — сказал Артур.

— А Даня? — встрепенулась Юля.

— Он останется здесь. Трогать его нельзя — будет хуже. Как станет возможно, переправим в гарнизон. С ним врач, есть кровь его отца, мы с Лексом — справимся.

Даша довезла мужчин и женщину до дома Юли, но провожать, предлагать помощь не стала — зачем навязываться — им трудно сейчас. Юля направилась не к себе — к соседнему дому, поблагодарила соседку, что приглядывала за малышкой. Теперь мужчины сидели в комнате, а она кормила дочку на кухне.

— Я не знал, что Данила ваш сын, — Глеб разорвал тишину, — не спрашивал, Юля не рассказывала.

— Я не… знал… о… сыне. — Рихард говорил медленно, совсем медленно, но понятно.

— Он хороший парень.

— Я… рад…

— Глеб.

— Ри-хард.

Мужчины пожали друг другу руки. Рихард посмотрел на Глеба. Незрячий, с отсутствием ориентации движений ничуть не лучше калеки, которым он себя считал. Вошла Юля с дочкой на руках. Женщина не знала, как вести себя, впрочем, как и мужчины, сидящие напротив друг друга. Глеб не видел — Рихард не говорил. Сейчас бы чего-нибудь простого — подумал Рихард о Ритусе.

— Я не против выпить, — сказал Глеб.

— Не по-мо-жет, — ответил Рихард.

Рихард посмотрел на Юлю, хотел встать, но подумал, что обязательно что-нибудь заденет и опрокинет. Юля села на диван рядом с Глебом.

— Что тогда произошло? — она обратилась к Рихарду.

— Вой-на. — и замолчал.

Юля понимающе кивнула головой: увидела, каких частей тела нет у Рихарда, вероятно, тяжелая контузия — чудо, что жив.

— Может, пообедаем? — спросила она.

Рихард кивнул в знак согласия.

— Хорошо. Глеб, подержи, пожалуйста. — Юля передала мужу дочку, вышла на кухню.

Рихард смотрел на мирно сопящую девочку и улыбался.

— С-слав-ная.

— Да.

Глеб наощупь гладил дочку. Надо же, как жизнь завернула. Он воспитывает сына одного из Мастеров, вернее, воспитывал до сего дня. Глеб горько усмехнулся.

За столом царила натянутая тишина. Глеб не почувствовал чашку и задел ее, она упала на пол, разбилась. Юля положила свою руку на его: пустяки. Рихарду вспомнилась Ася, как успокаивала его в минуты волнения.

— По-ра, — сказал он, решительно вставая из-за стола.

— Вы не останетесь? — Юля смотрела на него снизу вверх.

— Нет.

— Я провожу, — предложила она.

— Нет. — Рихард направился к выходу.

За столом остались двое с разбитой чашкой. После долгого молчания Юля спросила:

— Ждешь моего рассказа?

Глеб неуверенно пожал плечами.

— Все на самом деле просто. Я ведь никогда не рассказывала тебе о своей семье. Так вот. Ее попросту нет: ни братьев, ни сестер. Я не знаю своих родителей. Я сирота. Выросла в детдоме, но, как все детдомовские, мечтала о доме, семье, обычном благополучии. По окончании школы поступила в медучилище. Мизерная стипендия, общежитие, девчонки оторви и брось… Хотелось быть нормальной. Как-то на глаза попалось объявление: ищу мать будущего ребенка. Я позвонила по указанному номеру — мне назначили встречу. Приятный молодой человек предложил родить от него ребенка и отдать ему. Мы подписали договор. Через два месяца, будучи беременной, я передумала. Звонила на телефон — ничего. Не знала, что и думать. Просто воспользовался мной — это вряд ли. Деньги были на моем счету, квартира принадлежала тоже мне. Я ничем не воспользовалась: деньги до сих пор на счету, теперь на Данькином, в квартире не была, не видела ее, документы сожгла. Испугавшись, переехала в другой город, устроилась в другое училище, предварительно потеряв документы. Новые выписала на другое имя.

Когда родился Даня, я была счастлива. Это только мой ребенок. Он заменит мне семью, которой у меня никогда не было, но жизнь ударила из-за угла. Врачи разводили руками, предлагали сдать ребенка в интернат. Что такое интернат и детдом, знаю отлично. Я жила, боролась с судьбой ради Даньки. Он заменил мне весь мир, он был моим миром. Потом появился ты. Я не думала, что встречу отца Данилы, почему-то была уверена, что его нет в живых, что недалеко от истины.

— Рихард Зорге — один из лучших боевых командиров ЭСВ, — сказал Глеб.

— Ты его знаешь?

— Лично до сегодняшнего дня не знал, но слышал. Он собой закрыл солдата. Его собирали… по кусочкам… очень долго. Теперь не служит — в отставке, потому что не может говорить…

Даньку переправили в гарнизон, сообщили Ритусу, который помнил мальчика по прошлому разу. Еще тогда показалось — не придал значения. Когда осматривал ослепшего Глеба, тоже показалось — снова не придал значения. Теперь не придавать значения не получится — проблема вылилась в нарыв.

Юля приехала в гарнизон вместе с Глебом. Он, поразмыслив, подумал, что парнишка не будет против увидеть его, скорее всего, в последний раз. С Юлей тему Данилы не поднимали — тяжело. Она не спала последние ночи, не представляя будущего.

В палате сидел Ритус. Увидев Юлю и Глеба, сказал:

— Данька спит, так что есть время для разговора. Идемте.

Тон Ритуса не подразумевал отказа. Дома у Ритуса гостил Рихард.

— Ни чай, ни кофе не предлагаю, — начал Ритус. — Вы понимаете, что пригласил я вас сюда не ради этого. Ситуация такова. Рихард — Мастер. Специально для непосвященных, коей является Юля, объясняю: человек, умерший, вернувшийся и продолживший путь, но с изменениями во внешней и внутренней жизни. У Рихарда не было клинической смерти — обычная, самая обыденная. Можно сказать, Ад выплюнул его. Рихард, будучи на войне, утратил некоторые способности из-за психологической травмы, впрочем, как и Глеб. У вас обоих посттравматический синдром: один не может говорить, другой — видеть. Врачи не помогут. Если почувствуете опасность, все встанет на свои места. Об этом, впрочем, позже.

Я ничего не знал о выдумке Рихарда относительно ребенка, иначе предпринял бы меры и давно. Впрочем, его мать справилась с воспитанием сына: нашла хорошего отчима, дала семью, подняла на ноги. Хорошо. Другой вопрос, что дальше? Теперь все в курсе того, кто отец Данилы, что он жив, что у Рихарда есть сын, тем более, что его жена потеряла первого ребенка и эту потерю никак не может пережить. Говорить ли Даниле? Решать вам двоим — вы родители. Я приму любое ваше решение. Думаю, вам есть, о чем поговорить. Глеб, нам тоже есть, о чем поговорить.

Ритус вышел, за ним поднялся Глеб, который точно знал, куда идти.

Оставшиеся поначалу молчали. Как всегда, в присутствии Ритуса, Рихард мог беспрепятственно разговаривать.

— Юля, я должен извиниться за то, что оставил тогда тебя без поддержки. Произошло все так быстро. Когда очнулся… Впрочем, очнулся я очень не скоро, решил, что все сон. Я рад, что сон оказался явью. Какое бы решение ты не приняла, я благодарен за сына.

— Решение относительно чего? — спросила Юля.

— Ты можешь не говорить сыну обо мне.

— Не могу. Я же считала тебя мертвым…

— Тогда я хотел бы принять участие в его жизни…

О чем Ритус разговаривал с Глебом, тот не сказал Юле. Всю дорогу к Даниле они молчали. Когда вошли в палату, Данька сидел на кровати. Увидев маму с Глебом, обрадовался. Спустя полчаса в палату вошел Ритус, с ним незнакомый человек. Глеб отошел к окну, Юля взяла сына за руку.

— Данила, знакомься. Это Рихард Зорге.

— Здравствуйте, — Данила протянул руку мужчине.

— Здравствуй, — Рихард пожал руку мальчика.

— Даня, это твой отец.

Мальчик растерянно смотрел на взрослых. Судя по строгим лицам, они не шутили.

— Я… я думал, вы… погибли.

— Я… погиб, — сказал Рихард, — но решил вернуться, если ты не против.

Растерянный Данила переводил взгляд с одного взрослого на другого, остановился на Глебе, словно спрашивая совета.

— Чего уставился? Обними отца…

Глава 3

Даша не спала всю ночь. Испугавшись за своих детей, боялась спросить у Артура или Лекса. Юли нет, к тому же, вряд ли ответил бы на все ее вопросы. Недосказанность тяготила.

Порядок жизни нарушился не только дома. На следующее утро надо было встречаться с людьми, что-то говорить. Приехала незапланированная проверка. Даша пыталась не терять присутствия духа. Напрямую не спросили, но поинтересовались, можно ли посетить урок в одиннадцатом классе (по стечению обстоятельств — урок истории).

Артур воззрился на вошедших и засмеялся. Лекс, прочитав мысли гостей, улыбнулся: наивные, они не знают, с кем связались.

— Я весь внимания! — Артур сел на стул, обратившись к вошедшим.

Даша решила не вмешиваться — пусть выпутываются сами. Женщина в красном костюме посмотрела на мужчину, но обожглась о его взгляд.

— Вы не против, если мы…

— Против. — Артур развлекался.

— Вообще-то, мы… — начала вторая, что постарше.

— Да мне плевать.

Лекс посмотрел на Дашу: уведи его.

— Артур Георгиевич, пожалуйста, на несколько слов, — Даша не стала дожидаться ответа и вышла в коридор, предоставив возможность Лексу разбираться с представителями вышестоящих органов. Артур вышел. Оставшиеся женщины стояли в замешательстве.

— Будет лучше, если вы вернетесь к своей работе, — Лекс говорил спокойно, пожалуй, умиротворяюще.

— Мы…

— Не стоит. Ничего не случилось — никто не пострадал, потому что здесь, по счастливой случайности, цивилизованные представители Бланки, — Лекс улыбнулся.

— А кто нецивилизованные? — поинтересовалась одна из женщин.

— Мой отец, мой старший брат.

— Что бы они сделали?

Лекс рассмеялся, но отвечать не стал.

— Я считала, что к нецивилизованным, в первую очередь, относится Юлиус Станиславович.

— Бросьте. Юли, если вам и насолил, то не со зла. Он нормальный, понимает человеческие слабости, может наорать, нахамить — на эмоциях. Теоретически, Артур Георгиевич догадывается, что человек имеет право на слабость.

— Ваш отец?

— Он… иной, — улыбался Лекс.

Иной человек вспоминал. В очередной раз чертил узор: Рихард — Ася — Юля — Глеб. В середине Данила. Очередная петелька в полотне жизни.

Если бы не случай с Данилой, Лекс по-прежнему вел себя спокойно, не давая людям повода для разговоров о нем, однако необходимо отвлечь от необъяснимого, ладно, плохо объяснимого. Он решил отвлечь собой, вернее, не совсем собой — слишком контрастно — Соней.

Соня, сколько себя помнила, никогда никому не давала себя в обиду. Нет, не так. Ни у кого не возникало мысли попробовать ее обидеть, задеть шуткой. Дело не в том, что она дочь Бланки, не в том, что у нее братья, которые, разумеется, заступятся — она сама даст сдачу кому угодно — был бы повод. Так было. До Лекса.

Сегодня все началось с самого утра. Началось все дома. За завтраком он с самым наглым видом забрал ее бутерброд, прямо из руки. Пока она приходила в себя от подобной наглости, Лекс его попросту съел, да еще по носу щелкнул. Братья переглянулись, но сочли за лучшее промолчать. В школе на первой перемене он, проходя мимо, дернул Соню за хвостик. Она от неожиданности даже ойкнула, а он, состроив рожицу, помахал рукой. Не бежать же вдогонку (вон как Артур смотрит), а так хотелось (прям, как двинуть ему!). Однако сцена в столовой показала, что утренний бутерброд и хвостик — мелочи, на которые не стоит обращать никакого внимания. Соня, как обычно, села за стол с братьями, уже пододвинула к себе тарелку.

— О, каша, да еще манная. Обожаю, — Лекс нагло уселся рядом с Соней, забрав и тарелку, и ложку, опять прямо из руки, как утром.

— Каково черта? — не выдержала Соня.

— Что какого? Не видишь, я есть хочу, — Лекс отправил очередную ложку в рот.

— Так иди и возьми свою тарелку.

— Я уже взял.

— Это моя.

— Она не подписана.

Братья, что сидели напротив, переводили взгляд с Сони на Лекса и наоборот, но, как и утром, молчали. Соня между тем стукнула Лекса кулаком по плечу.

— Ты чего дерешься? Не даешь мне спокойно поесть.

— Это ты не даешь мне спокойно поесть, — Соня разозлилась не на шутку: он сейчас получит по полной.

— Зачем тебе есть? Хочешь стать толстушкой? Может, еще и прыщавой толстушкой? К тебе так никто на пушечный выстрел не подходит, боится то ли когтей, то ли яда — уж не знаю, чего в твоем арсенале больше.

— Ну, все, ты труп! — констатировала факт Соня — довел ее.

Однако она не рассчитала, какая реакция у Лекса. Пока она произносила эти слова, он оказался в дверях столовой.

— Ой, боюсь! Пойду памперс поменяю, — смеялся Лекс.

— Урод!

Соня бежала за ним с явным намерением убить взглядом, больше оружия на данный момент у нее не было. Лекс ворвался в кабинет директора.

— Прости, — он встал за креслом Даши, которая просматривала бумаги.

— Убью! — Соня ворвалась в кабинет, широко распахнув дверь.

Пока она бежала за Лексом, не обратила внимания, что он скрылся в кабинете директора — кабинет и кабинет. Увидев перед собой маму, девочка пришла в еще большую ярость: ничтожный червь — спрятался за ее же маму, в кабинете директора школы. Ну, она ему сейчас задаст такую трепку.

— Мама, я его убью, ей богу.

— За что?

— Он заслужил, честно.

— Можно подробнее.

— Утром он слопал мой бутерброд.

— Просто съел, — Лекс показал язык.

— Мам, он бесит меня.

— Соня, нельзя ли изъясняться нормальным языком? — строго спросила мама.

— В школе дергает за хвостик. Меня никто не дергает. Сейчас съел мою кашу.

— Каши стало жалко? Жадина!

— Мама, вот опять. Рожи корчит.

— Ябеда — корябеда, зеленый огурец, на полу валяется — никто его не ест.

— Мама!

— Я поняла. Сядь. Соня, садись. Саша, в чем дело?

— Ни в чем. Нельзя сделать что-то просто так? Чего она ябедничает? Побила меня, между прочим.

Впрочем, последние слова он сказал уже без озорства. Задумывалась, по мысли Лекса, веселая игра, в которую будут играть двое, остальные, по желанию, подыгрывать. Однако молодой человек сказал… он помнил, что сказал — к ней никто не подходит, действительно, на пушечный выстрел. Сидит, опустив глаза — запомнила. Начнет извиняться — она поймет. Не извиниться нельзя — не желая, обидел девочку, очень сильно обидел.

— Тебе так жалко каши для старшего немощного брата? — он схватился за спину и шаркающей походкой заковылял к Соне. — Ох, спина, родимец ее возьми, болит — отбила чья-то рука. Ох, — он сел рядом с сестренкой.

— Мама, я пойду на урок — звонок был.

Дверь закрылась, Лекс распрямился.

— Саша.

— Прости. Я, не подумав, произнес слова, которые не имел права произносить — обидел Соню.

Он поднялся. Когда вошел в класс, все заулыбались: наверное, досталось от Дарьи Дмитриевны — примолк. Урок шел своим чередом, как вдруг Лекс встал и без объяснений вышел. Открыв дверь в спортивный зал, он знал, что случилось. Она не плакала, даже не думала. Обида заглушала боль в корне. Лекс опустился на колени — надо осмотреть ногу. Да иди ты — ответ читался во взгляде. Пришел Смит. Он обнял Соню и держал так, пока Лекс расшнуровывал кроссовок, снимал носок, осматривал лодыжку. Вывих, пусть и со смещением, но вывих. Смит крепче прижал к себе ребенка, стараясь забрать предстоящую боль. Лекс резко дернул ногу — послышался щелчок. Артур уже нес Соню к машине. Дома ее уложили в кровать, напоили лекарствами, устроили ногу, но все это заглушала боль от обиды. Лекс не пошел наверх, сидел внизу, на кухне. Зашел Артур.

— Лекс! Так не пойдет.

— Как?

— Так, как делаешь ты.

— Я обидел ее.

— Знаю.

— Она упала с турника из-за моих слов.

— Вероятно.

— Я виноват.

— Так пойди и извинись.

— Ей очень больно — боится, что никого никогда не будет с ней рядом.

— Так скажи, что будешь ты.

— Речь идет не о брате.

— Пока скажи, как брат.

— Я не хочу лгать. Соня — не тот человек, которому можно врать.

— Послушай, Соня — сильная девочка. Она найдет возможность отомстить тебе — вы будете квиты.

Соня знала, что он обязательно придет, знала, что сейчас он винит себя за слова, сказанные сегодня. Еще никто не говорил ей о ней самой, но это была правда. Обижаться на правду глупо. Она сильная… Дверь открылась без скрипа. Вошел Саша. Он подошел к кровати и сел на пол. Соня могла стукнуть его по плечу или щелкнуть по носу, но руки казались неживыми. Лекс взял их в свои — замерзла — потер, согревая дыханием. Гусиные мурашки пробежали по всему телу девочки — он почувствовал это.

— Подвинься. — Лекс без спроса лег рядом: голова Сони оказалась на его плече, рука на его груди под рубашкой. — На сегодня мир. Ты устала — тебе нужен покой и тепло.

Она уснула и спала без сновидений до самого утра, ощущая рядом надежную защиту. Проснувшись, не сразу открыла глаза. Оказывается, тело, настоящее мужское тело источает аромат — почему не замечала раньше, когда обнимал папа или Артур? Рубашка брата наполовину расстегнута — ее рука на его голой груди, поросшей, пожалуй, заросшей. Откуда подобные мысли?! Соня почувствовала, как краснеет. Хорошо, что он спит. Лекс прикрыл глаза — не хотелось пугать девочку. Он не спал всю ночь, пытаясь забрать все страхи маленькой сестренки. Соня вздохнула громче, чем хотелось — Лекс зашевелился. Пора просыпаться.

Пока она находилась дома, между ними царил мир. Лекс не подшучивал, как обычно, над ней, но по-доброму помогал. В первый же день он отнес ее на кухню на руках, посадил на место, как обычно. Если бы это сделал Арт, она возмутилась, но на поступок Лекса Соня не нашлась, что сказать. Они разговаривали, вместе рисовали: он левой, она правой рукой, смеялись. Даша была рада перемирию между ними. Артур не вмешивался, занимался с мальчиками и был большой куклой Иришки. Младшая радовалась, что Соня занята Лексом, ведь Артур теперь в полном ее распоряжении. Она не понимала, почему у него такие короткие волосы — косички не получались, бантики не цеплялись, заколки падали с головы. Почему большие руки? Как надеть на такие лапищи свои браслетики? Что значит, может, на куклу? Не хочет она на куклу — он лучше куклы. Артур забирал девочку на руки и подкидывал вверх. Иришка смеялась — да, приятно качаться на его руках. А еще приятнее кататься на нем как на лошадке. Она подгоняла его пяточками, он изображал иногда страх, иногда норов. Через три дня Соня предприняла попытку наступить на ногу — боль вполне приемлемая. Опухоль спала, нога казалась вполне нормальной. Лекс, увидев ее стоящей на больной ноге, начал ругаться. С ней все хорошо. Настолько хорошо, что готова к урокам фехтования? Разумеется — приняла вызов Соня. Не хватало только вздернутого носа. Хотя… руки, упертые в бока — чем хуже вздернутого носа? Лекс подошел к сестре, обнял и поцеловал в лоб.

— Прости.

Она хотела оттолкнуть его, но передумала — хорошо было на его груди. Черт! Слишком хорошо! Она пыталась оттолкнуть его.

— Тихо, строптивица, тихо.

— Пусти.

— Как пожелаешь!

Перемирие закончилось в тот день, когда Соня пошла в школу… Соня переживала столько эмоций, не понимая, порой, их природу. Она хотела с кем-нибудь поделиться, но с кем? Слишком одиноко. Лишь Лекс. Вечно он появлялся в самый неподходящий момент: она только надумает взгрустнуть, может, даже похлюпать носом, а тут он, противный — и ну, выводить ее из себя. Вот сегодня дал такую затрещину — она даже закачалась. А думала-то она о насущном (третий день подряд девчонки шептались о поцелуях — кто, как и сколько целовался). Похоже, все уже обцеловались, кроме нее. Соня пришла расстроенная из школы, хотела запереться в комнате — ввалился Лекс. Его вообще-то никто не звал. Он сделал вид, что не понимает. Перепалка закончилась быстро в его пользу: взгрел по попе и усадил за латынь. Соня возненавидела его.

Aequam memento rebus in arduis servare mentem. — Старайся сохранить присутствие духа и в затруднительных обстоятельствах.

Certum voto pete finem. — Ставь себе лишь ясные цели.

Festina lente. — Торопись медленно.

Educa te ipsum! — Воспитай самого себя!

Она перевела все фразы. Теперь надо выбрать одну и написать развернутое эссе. Урод! Он просто урод! Она ненавидит его!!!

Через два часа он вошел снова без стука.

— Стучать не учили? — взвилась Соня.

— Я могу чему-то удивиться в твоей комнате? — спросил Лекс.

— Может, я здесь голая!

— И что? Не беспокойся, я не испугаюсь твоего тела. Со временем, полагаю, оно будет весьма привлекательным.

Злость Сони вышла за рамки — даже пальцы стали подрагивать. Она сейчас его… он сел рядом, совсем рядом, взял ее пальчики в свои руки, начал растирать.

— У тебя озноб.

— Нет, — неуверенно ответила Соня.

— Мне виднее.

Он не выпускал ее рук. Зачем-то даже поцеловал каждый пальчик. Соне стало приятно, пусть немного не по себе. Лекс заглянул в глаза. Оказывается, его взгляд может быть… странным… улыбка… Сердце стукнуло слишком громко. Она испугалась: вдруг кто-то услышит.

«Ничего не бойся, моя хорошая», — прошептали его губы.

«Совсем?» — спрашивали ее упрямые глаза.

«Совсем», — отвечали его.

«В жизни много чего надо бояться», — возмутился детский разум.

«Порой, бывает разумно бояться… Может, следует надеяться и верить?» — тихо спросил юноша.

— Надеяться на что?

— На воплощение своих мечтаний.

— Если я хочу верить в сказку?

— Про принца и принцессу?

— Да.

— Так надейся и верь. Закрой глаза.

Она послушалась — прикосновение губ оказалось сказочным. Веки чуть дрогнули под его поцелуями. Даже с закрытыми глазами она почувствовала его улыбку.

— Обещай, что пока… что ты не станешь спешить взрослеть.

— Почему?

— Потому что человек не дорожит настоящим в ожидании будущего. Вдруг этот миг — один из лучших?

— Мне стоит тебе поверить?

— Стоит.

— Хорошо…

Новогодние праздники прошли быстро, шумно, весело, многолюдно. Даша думала, что ей будет тоскливо без Юлиуса — во второй раз в жизни она встречала Новый год без него. Магда с Артуром не позволили скучать — это первый Новый год с ней, ее детьми.

Потом приехал Юли…

Даша вместе с остальными сидела в просторном кабинете мера района в ожидании начала заседания — оно задерживалось. Наконец, дверь открылась, но вошли военные: Иоганн и Стив, братья Юлиуса, за ними глава района. Стива некоторые знали, на Иоганна посмотрели с недоумением. Когда он представился, поняли, что перед ними не Юлиус Станиславович. Даша нахмурилась — что-то не так. На нее поглядывали с интересом: сколько братьев у ее мужа? Доподлинно известно, что один работает в школе, теперь еще двое. Пока Даша не стала директором школы и не была вынуждена присутствовать на совещаниях администрации района, ее мало интересовало, как люди относятся к мужу. Теперь многое изменилось. К присутствию Семена на подобных встречах она привыкла, но не к родственникам. Иоганн что-то написал на листе бумаге и пододвинул Стиву, тот начал задавать вопросы главному архивисту. Человек вспотел от внимания, которое привлек к себе. Стив как назло все спрашивал и спрашивал, архивист предоставил карты. Иоганн взял их и начал рассматривать. Стив замолчал. Все ждали. Иоганн покачал головой — не пойдет.

— Нуж-ны кар-ты Ю-ли, — выдавил он.

В кабинет без стука вошел еще один военный — Семен, который, по сути, заменял теперь Бланки. Он положил перед Иоганном то, ради чего задержался на полигоне. Иоганн развернул карту, долго рассматривал ее, затем что-то показал Стиву, тот снова что-то спросил уже других. Так продолжалось полчаса, пока не открылась дверь. Юлиус Станиславович собственной персоной. Он поздоровался со всеми одновременно и ни с кем в отдельности. Даша заметила, что муж изменился: лицо обветренное, загорелое. Пальцы на руках перетянуты пластырем на фалангах. Вместо неизменной белой рубашки — защитная, вместо туфель — берцы. Явно не в духе. Он встал между братьями, которые посторонились, чтобы дать ему место, что-то спросил на непонятном даже для Даши языке. Стив ответил, Иоганн постучал карандашом по карте. Юли на что-то указал пальцем, Иоганн спросил у него. Они переговаривались между собой, измеряли, Иоганн считал в уме и записывал результаты. Иногда Стив спрашивал о чем-то кого-нибудь из присутствующих. В каждом населенном пункте необходимо найти место, которое подходит для этой троицы. Глава района был не в духе, но перечить Бланки не собирался — не случайно они здесь, хотя и не говорят причины. Спустя два часа Юлиус спросил Иоганна:

— Сколько времени тебе понадобится?

— Сутки.

— Все свободны, — Юлиус Станиславович снова наклонился над картой.

Задвигались стулья, люди начали подниматься — к странностям Бланки, кто его знал, привыкли.

— Даша, подожди меня, — Юлиус, не поднимая головы, обратился к жене.

Она расслышала, но не здесь же она станет его ждать, поэтому вышла со всеми: надо одеться.

— Крутой нрав у вашего мужа, Дарья Дмитриевна, — сказала в коридоре ей одна из многочисленных женщин.

Даша промолчала: зачем отрицать очевидное. Она не торопясь надевала пальто, направилась к выходу, зная, что Юлиус не заставит себя долго ждать. Так и случилось — он нагнал ее на выходе из здания администрации. Даша надевала перчатки. Юлиус не стал ее обнимать — некоторые не торопились — ожидали развязки встречи долго отсутствующего мужа и новоявленной директора.

— Ты на чем? — спросил Юли.

— Привез твой лейтенант.

— А, вижу. — Юли свистнул военному и сделал жест рукой: свободен. Тот понял.

— Поедем с Иоганном, Стив заберет мою машину, вот и они.

Братья остановились около Даши с Юлиусом. Стив поедет на полигон, Иоганн домой к Юлиусу — надо подумать, завершить расчеты. Юли открыл дверцу машины, Даша села. Он обошел машину с другой стороны, сел рядом с женой. Спустя несколько минут он бессовестно целовал женщину, по которой соскучился. По выезде из города Иоганн съехал с трассы, остановился в роще и вышел из машины.

Он сидел на поваленной березке и занимался расчетами. Подошел Юли.

— Застегнись, холодно, — сказал Иоганн.

— Смеешься!

Кровь еще бурлила, он не против повторить все, что делал с женой это время. Мужчина взял горсть снега — хорошо. Женщина между тем сгорала от стыда — не смогла сдержаться: ответила со страстью на его ласки, даже более чем… Через несколько минут муж заглянул в машину. Ей что-нибудь надо? Да, например, убить мужа! Он засмеялся и сел рядом.

— Я рад, что ты соскучилась.

— Я не говорила, что соскучилась.

— Твое тело сказало неправду? Мне стоит еще раз его спросить?

Юли приблизился к женщине, поцеловал сначала нежно, затем требовательно, наконец, завладел губами целиком. На этот дальше поцелуев не пошел.

Юли наутро за завтраком обратил внимание, что Лекс все время задевает Соню. Поначалу не придал значения, но в какой-то момент понял, в чем дело.

— Лекс, дай Соне поесть, — сказал он.

— Я ей не мешаю, к твоему сведению. Она просто не знает, чего ей больше хочется: каши, молока, чая…

— Разберется сама, — Юли произнес слова резче, чем хотелось.

Братья, Иоганн, Стив, не стали вмешиваться. Будучи взрослыми людьми, они понимали, что Лекс здесь совсем не ради учебы. Вчера Юли подумал, что племянник приехал к ним из-за Артура — выходит, ошибся. Даша, по всей видимости, не в курсе намерений Лекса, как, впрочем, и Соня. Артура он еще не видел. Тот вчера после занятий уехал к Магде — надо с ним поговорить и срочно.

Юли сажал в машину расшалившуюся Иришку — радости малышки не было предела, ведь папа вернулся. Соня тоже была рада видеть папку, тем более что он, в отличие от всех, вступился за нее перед Лексом. Даша хмурилась — было за что, вспоминая вчерашнее происшествие в машине — ох, Боги, ему не стыдно. Более того, сегодня все утро подтрунивал над ней. Она стояла перед зеркалом, рассматривая свое лицо — не губы — два громадных бревна. Высокий ворот свитера скрывал поцелуи на шее — хоть их не видно. Вошел Юли, внимательно посмотрел на жену.

— Очаровательные губки, — улыбнулся он, надевая чистую рубашку.

— Скорее уж губищи, — гневно ответила женщина.

— Мне нравятся, — пожал плечами муж, засмеявшись. — Но может быть, не стоит штанишки надевать? — Он указал на ее брюки. Даша повернулась, чтобы ударить мужа. — Тихо, драчунья! Мир! Я не сделал ничего такого, чему бы ты противилась. Ты отвечала на мои поцелуи, на мои ласки — по-твоему, я должен был остановиться и оставить неудовлетворенной любимую женщину? — Он обнимал ее. — Я не виноват, что у тебя нежная кожа.

— Тебя долго не было.

— Ты права. Прости, — он поцеловал жену в висок и отстранил от себя.

В садике он сказал Иришке, что ее заберет Артур, на что дочка сказала неизменное «Брю», впрочем, не сердито. Около школы увидел брата, тот ждал его.

— Соня, сколько у тебя уроков? — спросил Юли.

— Шесть.

— Я заберу тебя сразу по их окончании — надо поговорить.

— Хорошо.

Юли высадил Дашу с Соней, подошел к брату. Они курили, облокотившись на забор. С ними здоровались проходящие, они отвечали.

— Чья идея?

Они понимали друг друга с полуслова, поэтому Артур догадался, что речь идет о Лексе.

— Моя. Лекс не против. Сейчас тем более.

— Она маленькая.

— Он не спешит.

— Ему нужны сыновья.

— Ему нужна умная, понимающая женщина.

Юли замолчал. Его маленькая девочка выросла — он не заметил, когда. Да, Соня подходит Лексу, а он ей: кто еще сможет справиться с ней.

— Ритус в курсе?

— Мы не обсуждали эту тему.

— Соня?

— Нет, Соня не в курсе. Лекс обидел ее, — Артур вспомнил случай, когда девочка сорвалась с турника.

Звонок прервал их разговор. Юли бросил окурок: как во всем разобраться?

Он приехал за дочерью вовремя. Увидев отца, Соня отдала рюкзак братьям и направилась к машине.

— Куда поедем? — спросил отец.

— Туда, где есть мороженое.

Они сидели в кафе. Соня ела мороженое, Юли изредка посматривал на дочь, но пока молчал. Что он мог ей сказать? По его глазам Соня догадалась: что-то случилось. Почему молчит? Вдруг что-то плохое. Наконец, не выдержала. Отодвинув мороженое, сложила руки перед собой.

— Говори.

Юли улыбнулся: да, ей нужен Лекс.

— Ты знаешь, почему Лекс у нас?

Соня пожала плечами. Юли продолжал смотреть на дочь. Она прокрутила в голове разные варианты, но… ничего. Юли засмеялся. Что смешного?

— Ты очень похожа на маму, особенно сейчас. Ей тоже не приходила в голову мысль о том, что у нее нет обозримых кавалеров по причине того, что кавалер был необозримым.

Соня пыталась переварить слова отца, открыла рот, но тут же захлопнула его. В глазах испуг — все что угодно, только не это.

— Малыш, — Юли накрыл руки дочери своей ладонью.

Как забрать страх из глаз ребенка? Она глубоко вдохнула, как учил Лекс. Лекс. Черт! Дыхание сбилось. Нет, нельзя, надо дышать.

Aequam memento rebus in arduis servare mentem.

Certum voto pete finem.

Festina lente.

Educa te ipsum!

— Сонечка, родная, посмотри на меня, — голос отца возвращал.

— Со мной все в порядке, — ответила она. — Откуда у тебя подобные мысли относительно Лекса и… меня?

— Сейчас он должен быть в Кембридже. Не вижу ни одной причины для его нахождения у нас, кроме очевидной — тебя.

— Я маленькая.

— Мама тоже была маленькой, когда я увидел ее.

— Она заканчивала школу.

— А ты на сегодняшний момент сделала то, что не смогли сделать многие взрослые люди, даже поседела, — Юли тронул прядь белых волос на голове дочери — отголосок его разборок с Артуром, — ты намного старше своих лет, а главное — мудрее.

— Он… — Соня искала слова, — никогда не намекал…

— Я вообще пришел свататься с пистолетом в кармане, не поговорив с девушкой о своих чувствах…

Не намекал? Или… намекал? Говорил. Целовал. Не как брат или друг. Ей было хорошо в тот момент. Он просил не спешить взрослеть — дорожить тем, что есть сейчас. Она просто не поняла тогда.

— Он говорил что-нибудь тебе? — спросила Соня.

— Нет. Сначала я хотел поговорить с тобой.

— О чем?

— Что мне ему ответить?

— Я маленькая.

— Думаю, он в курсе.

Соня не находила слов: упорядоченную логику мысли превратили в хаос. Юлиус не стал торопить девочку. Они сидели за столиком в кафе, мороженое давно растаяло, люди приходили и уходили — они не торопились. Домой они приехали затемно. Соня сразу прошла в свою комнату, Юли, позвав Лекса, в кабинет.

Соня заперла дверь — нечего вламываться без спроса, однако Лекс не тот человек, которого может остановить закрытая дверь. Он, не дождавшись, нажал на нее плечом.

— Тебя не учили, что означает запертая дверь? — накинулась на него Соня.

Он, словно не расслышал ее, сел напротив. Да, какого черта, в самом-то деле…

— Я читаю мысли.

Она запнулась. Как так?

— Вот так.

И может попрыгать на одной ноге?

— Я не стану прыгать на одной ноге.

А нос почесать?

— Соня, я серьезно. Сейчас в твоей голове мысли носятся, словно испуганные птицы.

Еще бы.

— Прости.

За что?

— Я должен был найти слова.

О чем?

— О ком. Для кого. Я растерялся. Подожди, не перескакивай с мысли на мысль. Ты еще не все знаешь обо мне. Помимо того, что я читаю мысли, я… могу заглянуть чуть дальше этого мига.

Насколько дальше?

— Это зависит от многих составляющих.

Что ты видел?

— Тебя.

Лекс улыбался. Его небесные глаза были чистыми и яркими.

Меня какую?

— Чуть побольше.

Насколько?

— Отвечу, если позволишь быть твоим.

Кем?

— Твоим.

Она хотела остаться одна, она боялась остаться одна. Он рядом — можно коснуться его руки. Он далеко впереди. Сможет ли она догнать его, чтобы продолжить путь вместе? Соня растерялась.

Лекс скоро уехал. За ним уехал Артур.