Без названия. Книга 2

Татьяна Анатольевна Денисова, 2021

Продолжение 1 части романа, в которой повествуется о дальнейшей жизни персонажей. На сцену жизни выходят новые герои. Снова непростые испытания. Кто останется верным слову? вере? чести? любви? Прочитав 2 книгу, узнаете ответы на вопросы.

Часть 3

Иля

Она думала, что если не обращать внимания, то все беды пройдут стороной, они не заметят ее, а значит, и не причинят боли… Она так думала вчера — сегодня все изменилось. Жизнь снова заявила о себе: не обращать внимания на нее больше нельзя.

Господи, нет такой молитвы, которую она за свою жизнь не прочитала бы! Теперь куда? К кому? Сама она — ничто. Сама она трусиха… Снова к нему? А что еще? Жизнь, подлая! Зачем столько боли одному человеку? За что? Она грешнее многих? Чем прогневила Всевышнего?.. Нет ответа… Ее жизнь — ничто. Жалко того, кто рядом. Он не знает, не понимает. И объяснить нет возможности, да и сил. Не надо было принимать его сразу. Пожалела — расплачивайся. Но он ведь любит. Ей ли не знать, что такое любовь, когда ради него одного готова на все…

Иля не спала всю ночь, прикидывала, рассчитывала, есть ли выход из положения. К утру поняла, что отговорить Игоря не получится, родители на его стороне. Исход один — Ритус. Она встала раньше обычного. На замечание Людмилы Алексеевны, куда она собралась в воскресенье, ответила, что надо съездить в райцентр, зачем, впрочем, уточнять не стала. Благо Игоря нет дома, хотя бы ему не врать, терпеть она этого не могла.

Они договорились встретиться около магазина «Руслан» — Ритус, наверное, найдет его без труда. Иля сидела на лавочке, ожидая мужа. Он приехал, как договаривались, к одиннадцати. Она не сразу поняла, что машина на обочине ожидает ее — ему пришлось дважды посигналить. Иля, вздрогнув, встала со скамейки, Ритус изнутри открыл дверцу.

— Привет.

— Здравствуй, — Иля усаживалась на сидение.

— Зачем конспирация? — спросил он, отъезжая.

— Не хочу, чтобы меня видели с мужчиной.

— Он ревнивый?

— Кто?

— Тот, из-за кого ты не хочешь, чтобы тебя видели с мужчиной?

— Нет. Не знаю. У него не было повода. Просто, он молодой, все воспринимает в розовом свете.

— Куда поедем?

— Не знаю. Куда-нибудь, где нас никто не увидит.

— Хорошо.

Пока они ехали, Иля изучала картинки, мелькающие как в калейдоскопе, за стеклом машины. На него смотреть боялась. Он не стал тревожить женщину. Когда вчера вечером прозвучал телефонный звонок, которого не должно было раздаться в этой жизни, Ритус понял, случилась беда — ничто другое не вынудит позвонить с того света. Он предложил встретиться сразу же, но она настаивала на следующий день — согласился.

Ритус съехал в рощицу (приметил ее по дороге сюда), заглушил мотор — здесь никто не помешает.

— Здравствуй, — он повернулся к жене.

Иля наклонила голову, приветствуя его.

— Может, все-таки посмотришь на меня?

Она улыбнулась и повернулась… Несколько минут двое рассматривали друг друга. Когда-то, в прошлой жизни, они были вместе.

— Ты изменился.

— Да нет.

— Изменился. Глаза другие, — она смеялась сквозь слезы.

Он привлек ее к себе. Говорить не хотелось, что и она тоже изменилась — морщинки около глаз пролегли то ли от тоски, то ли от беды, но никак не от счастья. Каким оно может быть? Глиняным? Воздушным?

— Все хорошо. Не надо плакать. Ты же у меня сильная.

Она затрясла головой на его плече, шмыгнула носом. Ритус дал время женщине прийти в себя, успокаивая своим присутствием, обнял за плечи, прижал к себе. Время от времени поглаживал по спине, наконец, почувствовав, что шквал эмоций спал, сказал:

— Я знаю, сильная. Давай сначала рассказывай ты, а потом я…

— Ох, — Иля вздохнула, отрываясь от его плеча.

Она вытащила носовой платок, вытерла глаза, поправила шарф — утром было прохладно.

— Его зовут Игорь. Он, действительно, моложе меня. Я учила его. Сначала смеялась над ухаживаниями, а он всерьез. Хотела уехать, а он объявил, если не буду с ним, наложит на себя руки. Однажды ко мне пришла его мать, Людмила Алексеевна, сказала, что он чуть не бредит мной. Я согласилась. Вот и все. Живем у него дома. Он как мальчишка, готов на руках меня носить. В институте оформил свободное посещение, чтобы быть дома… Всего не перескажешь…

Месяц назад до нас докатился слух об ЭСВ. Игорь как услышал, что там большие деньги платят, загорелся, хочет идти служить. Я сначала в шутку, что нам деньги не нужны, а он свое: купим дом, заведем детей. Потом сказала, что как же мы будем не вместе: он готов потерпеть некоторое время (кто-то сказал, что достаточно несколько месяцев, а потом тебе дают квартиру в гарнизоне). Обратилась к родителям — они и слушать не хотят. Думаю, считают, может, отстанет от меня, найдет кого-нибудь. Одним словом, одержим мыслью об ЭСВ.

— Понятно. Давай паспортные данные и фотографию — не пройдет он в ЭСВ. Ну, а ты что думаешь делать?

— Не знаю. Мне кажется, я сделала ошибку, согласившись с ним, но мне стало так жалко его: он ночами стоял под моими окнами, хотел повеситься…

— Всех-то ты жалеешь. Может, пора о себе подумать. Чего хочешь ты? — Ритус внимательно смотрел на женщину, не давая возможности уйти от ответа.

— Моя мечта из области фантастики, — Иля, смутившись, начала краснеть.

— А если тебе кажется? — заинтересовался Ритус.

— Нет, — Иля совсем сконфузилась, даже отвернулась.

— Ладно. У тебя еще что-то? — спросил Ритус между прочим.

— Нет, — она рассматривала вид за окном автомобиля.

Иля понимала, что разговор исчерпан, что пора возвращаться из сказки в реальность. Ритус занялся поискали музыки. Включил Дебюсси — все еще помнил ее пристрастия.

— Ты сказала о детях. Может, хочешь ребенка?

— Не от него.

Ритус включил «Лунную сонату». Помедлив, спросил:

— Мне рассматривать это как предложение?

Женщина по-прежнему смотрела в окно. Ритус скорее почувствовал, как по лицу Или расплывается румянец.

— Не вижу повода для смущения.

— Зато я вижу.

— Пустяки…

Солнце смеялось над ними, слепило их через стекло. Женщина тоже смеялась. Ей было не просто приятно — она чувствовала себя счастливой. Наконец-то…

— Ты изменился, — она гладила его плечо, грудь.

— Просто я вырос. Я достался тебе не в лучшее для меня время — молокосос, не знающий, что делать с женщиной.

— Не наговаривай на себя. Ты добрый и нежный.

— Слышали бы тебя сейчас некоторые люди — не поверили, что такое обо мне можно сказать в здравом уме, — Ритус искренне рассмеялся и растрепал волосы женщины.

— Прекрати.

— Тебе идет. Правда. И вообще… Ты тоже несколько изменилась.

— Что ты имеешь в виду?

— Не скажу… — он привлек женщину к себе, чтобы поцеловать. — Спасибо тебе. Мне сейчас как никогда нужна опора. Похоже, ты моя соломинка, чтобы выбраться из омута и не сойти с ума.

— Что случилось? — Иля пыталась найти ответ в его глазах.

— Уже все хорошо. Правда, — он остановился на секунду, а потом с задором продолжил, — Да! Ты же ничего не знаешь о наших детях. Слушай, я буду рассказывать…

Иля вернулась с глазами, полными блеска и света. На вопрос Людмилы Алексеевны, и так не жалующей невестку (как ее называть — неизвестно), что это с ней, молодая женщина лишь улыбнулась: все хорошо. Еще бы. Она ведь думала, что их дочь, Светочка, их девочка, малышка… а она выросла и вышла замуж. Господи, если бы она только могла увидеть ее вживую, а не на фотографии. А Артур. Сереженька. Нет ей прощения как матери. Она знает: дети никогда не простят ее, не поймут. Она не оправдывает себя. Знала, от чего отказывалась. Не только от детей — от него. Но тогда он страдал бы — ведь он не любил ее, любил другую. Они бы мучили друг друга. Он своей нелюбовью, она любовью. И женщина приняла решение: пусть страдает один человек — она.

Когда Иля заявила, что хочет уйти, Ритус спросил, не боится ли она Бога — наложить на себя руки — грех. Убить он ее отказался, к тому же на руках умирающая дочь, зато в его силах было устроить ее исчезновение. Для всех она погибла. Ее похоронили. Она считала, что ее могила будет рядом с могилой дочери, а Света выжила. И Ритус с той, кого любил и любит… Пусть осудят и не простят. Пусть не попадет в Петровы врата. Но на Суде ей есть, что сказать в защиту: она соединила тех, кто, действительно, предназначен друг для друга. Бланки не разводились, никогда. Да и развод ничего не изменил бы — из ЭСВ не так просто уйти живым, а она жена Самого.

Иля, несмотря на понурую голову Игоря, радовалась жизни. Она не стала изображать расстройства по поводу того, что его не приняли в ЭСВ, даже не поинтересовалась, какую причину придумали, — какая разница. Он ходил целую неделю как в воду опущенный, а она летать хотела — ее дочь жива и счастлива. Что может быть лучше?! Глупенький мальчик, как он не поймет, что для счастья нужны порой не деньги, а несколько слов.

Когда еще через две недели поняла, что с ней что-то не так, как обычно, она зашлась от счастья. У нее будет ребенок! Теперь ей есть ради кого жить! Его-то она никому не отдаст, даже Ритусу! Надо, как бы трудно ни было, оторвать Игоря от себя. Не стоит дальше водить его по сказочному замку — он не реален.

На немые вопросы Людмилы Алексеевны она не реагировала. Когда Игоря не было дома, собиралась с мыслями, что ему сказать, главное — когда. Вещи собрать — минутное дело. Куда? Пока на старое место, а потом… У нее же есть счет, что оставил Ритус. Она им так и не воспользовалась — вот пришла пора: переедет куда-нибудь в тихое место. Вечером стало худо. Вдруг как-то сразу — она не подготовилась.

— Ильяна! Ильяночка! Что с тобой, любимая? Ты заболела? — Игорь носился, словно заводной. Да уйди ты, бестолковый.

— Может, Ильяна не заболела, а лишь нездорова?

— Мама, да что ты такое говоришь? Видишь, она зеленая.

— Да, такое случается иногда с женщинами, — язвительно заметила Людмила Алексеевна: рухнули ее планы на сына.

— Игорь, успокойся. — Иля нашла силы сесть. — Твоя мама права, со мной все в порядке. Просто я жду ребенка.

— Ильяночка! — Игорь подхватил ее на руки и закружил по комнате.

— Игорь! — завопила женщина.

Он, испугавшись, остановился. Иля подавила приступ тошноты: помоги, Господи.

— Как я счастлив, дорогая!

Иля замахала на него руками. Он поставил ее на ноги.

— Что, моя милая?

— Прекрати разыгрывать телячью радость, — разозлилась Иля, — ребенок не твой!

Она вышла из комнаты — успеть бы до умывальника.

Игорь все еще стоял, улыбаясь во весь рот. Людмила Алексеевна посмотрела на сына: и правда, теленок, взрослеть когда будет? Вероятно, он не расслышал последних слов женщины, или не хотел их понимать. Она правду сказала или выдумала — попробуй пойми. Людмила Алексеевна переглянулась с мужем, тот пожал плечами. Чего только не сделаешь ради единственного сына, а он пригрозил родителям, что, если они косо посмотрят на нее, уйдет от них навсегда. Утром, тем не менее, на свой страх и риск Людмила Алексеевна решила прояснить ситуацию. Когда они с Илей остались вдвоем, спросила:

— Ильяна, ты что-то вчера сказала…

— Относительно чего, Людмила Алексеевна? — как мать, Иля понимала, что она не лучшая кандидатура для единственного сына. — Да я жду ребенка, не от Игоря.

Людмила Алексеевна промолчала: нельзя рубить с плеча. Перед глазами всплыл вчерашний сын с улыбкой до ушей.

Иля больше не возвращалась к этой теме: не было возможности. Игорь твердил каждому встречному и поперечному, что у него будет ребенок. Пока Иля дошла до работы, все село было в курсе их ожидаемого прибавления. Ее поздравляли, качали головой: какой из Игоря отец — чокнутый и все. Людмила Алексеевна тоже принимала поздравления с намечающимся внуком или внучкой: ох, Игорек-Игорек.

Иля попробовала дома образумить Игоря: какое там. Он носился по дому, планируя, где будет детская — придется перестроить дом. Придумывал имена. На замечание Или, что они не расписаны и у ребенка будет ее фамилия, он опешил:

— Зачем ты хочешь убить меня?

Людмила Алексеевна вздрогнула от слов сына и умоляюще посмотрела на Илю: пожалуйста. Дальше он начал планировать, когда они смогут расписаться. Всего лишь через два месяца. Нет ли возможности сделать это быстрее? Надо закатить такую свадьбу!

— Игорь, я не собираюсь замуж, тем более за тебя.

— Почему? Я же люблю тебя, дорогая.

Он стоял на коленях. Да что же это такое, в самом деле! Иля резко поднялась и ушла в комнату, закрыв ее на замок.

— Мама, чем я обидел ее?

— В ее положении все раздражает, — ответила Людмила Алексеевна, думая про себя, как быть. Может, к бабке его сводить — приворожила что ли. Если в прошлый раз она просила Ильяну побыть с ним какое-то время, то теперь понятно, что она не останется — ребенок не его, может, и к лучшему, да и сама женщина против…

Иля провела два урока. На большой перемене сидела в учительской. Раньше ей нравилось общаться с учениками на переменах. Теперь на нее смотрели как на женщину, ждущую ребенка от Игоря Маслюкова, перешептывались за спиной. Она могла возражать сколько угодно — никто не слушал. Игорь в первую очередь. Оставалось одно — уехать. Как забрать документы так, чтобы об этом не стало известно Игорю, учитывая, что Людмила Алексеевна — директор школы. О том, чтобы женщина стала ее союзницей нечего и думать: ради сына она готова терпеть и нелюбимую невестку, и неродного внука. Опять Ритус? Уехать так? Паспорт на руках, на работу как-нибудь устроится. А если в розыск подаст? Он сейчас в состоянии, когда на все способен. Иля закрыла глаза. Не хотела она никого не видеть, не слышать. Дверь открылась тихо.

— Ильяна! — в двери счастливое лицо Игоря. Даже на работу пришел. — Можно тебя, милая?

Иля посмотрела на довольного молодого человека. За столом заулыбались. Она, побледнев, поднялась — сегодня же уедет, куда глаза глядят.

— Что?

Она вышла в коридор. Но там тоже люди — дети рассматривали ее в упор.

— Я приготовил тебе подарок.

— Это не может подождать?

— Нет. Я думаю, ты будешь рада. Сейчас. Идем. Тут за углом стоит человек… — Игорь взял руку Или и повел ее за собой. — Милая, смотри, кто приехал. Твой отец…

Иля отдернула руку, словно ее ударило током.

— Правда, класс?! Теперь, у нас будет настоящая свадьба! — не унимался Игорь.

Иля прижала руки к груди. Глаза на окаменелом лице уставились в одну точку.

— Здравствуй, дочка! Я вот решил поговорить с твоим мужем… — она явственно расслышала смех смерти.

— Слушаю!

Господи, ты все-таки существуешь!

Ритус уже подошел к ней и заслонил собой.

— Ты?!..

Лицо смерти исказилось гримасой страха, губы потеряли всякую окраску, а пустые глаза запали в пустоту, зияющую чернотой. Ритус отодвинул Игоря в сторону, встал наизготовку.

— Ты… ублюдок… собака… — шипел голос смерти.

Ритус не реагировал, лишь смотрел на шипящий рот, понимая по губам невысказанные слова.

— Как же ты с двумя женами одновременно управляешься? — издевался голос.

— Тебя настолько интересует мой член? — Ритуса невозможно вывести из себя.

В ответ лишь фырканье. Ритус приготовился. Нож, пущенный смертью, застыл в воздухе. Ритус держал его ладонью. Он сконцентрировался и на нем, и на его посланнике, и на женщине, стоящей за его спиной, поэтому понадобилось время, чтобы нож, зависший в воздухе, повернулся и вонзился в пол. В осязаемой тишине чувствовалась тяжесть воздуха. Смерть прошла мимо людей на выход. Ритус наблюдал за ней: нельзя вступать в схватку — люди могут пострадать. Он проводил взглядом нежданного гостя, мысленно проследил за ним до самого выхода и лишь затем повернулся к женщине. Она, обмякнув, съехала по стене. Игорь хотел кинуться к ней, но вдруг увидел, как какой-то посторонний мужчина берет ее на руки и несет по направлению к учительской.

Ритус положил ее на диван — этого еще не хватало… Он стянул куртку, подложил под голову. Похоже на глубокий обморок. Ничего, сейчас отойдет. Он расстегнул ворот блузки, провел рукой над грудью и головой — надо убедиться, что все в порядке. Черт! Он резко разогнулся.

— Виктор Вениаминович, день как раз не добрый. Вы мне нужны… в гарнизон. Какая операция? Отмените. У меня беременная женщина с врожденным пороком сердца, четвертой группой крови и моими примочками… Хорошо…

— Тимур, разыщи Илькину кровь, у тебя должна она остаться… и мою тоже…

— Костя, вертолет на меня с Андреем и Юрой…

— Арбет, мне нужна Светкина кровь, плазма — что угодно — быстро…

— Артур, нужна ваша с Сержем кровь. В гарнизон…

Ритус сунул телефон в карман, посмотрел на женщину — выхода не было. Он закатал рукав блузки, пощупал на всякий случай пульс: прощупывался все реже-реже. Надрез на руке получился небольшой и неглубокий. Мужчина сидел рядом и смотрел на кровь, медленно сочащуюся из раны. Чтобы не испачкать пол, снял полотенце с умывальника и подложил его под руку.

Присутствующие молча наблюдали за необычным мужчиной. Звонок разбудил их ото сна — надо успокоить детей. Что это было? Игорь находился в обмороке в соседнем кабинете. Мать пыталась привести его в чувство: вот все и разрешилось. Теперь понятно, от кого ребенок.

— Простите, — к Ритусу обратился мужчина, — там этот, как его, нож.

— Я помню. Пусть его никто не трогает.

Неизвестно, нет ли в нем сюрпризов. Пока он не мог оставить ее одну — разберется позже.

Вот тебе и очередной поворот в чьей-то жизни, а для него очередной крест…

Спустя месяц Иля приехала, чтобы забрать вещи и документы. Она не поехала сразу домой — с Игорем встречаться не хотелось. Людмила Алексеевна встретила ее с прохладцей — чувства несколько улеглись, и теперь от желания убить женщину осталась лишь тихая ненависть.

— Ничего не хочешь сказать? — не выдержала Людмила Алексеевна.

— Нет, — покачала головой Иля, — что бы я ни сказала, вы все равно воспримите это по-своему. Пустых слов говорить не хочется, и об Игоре не хочу слышать. Сам того не подозревая, он подверг опасности стольких людей, ведь Ритус мог не оказаться рядом… Прощайте. Я понимаю, забыть обо мне вряд ли удастся, но постарайтесь научиться жить заново. А сына… сына отправьте на войну — оттуда он либо вернется и начнет жить по-другому, либо… ведь он и так не с вами…