Хамелеон и бабочка

Татьяна Александровна Грачева, 2021

Максим очарователен, изворотлив и фантастически удачлив. Он прирожденный лицедей и талантливый актер, чья сцена – сама жизнь. Он станет для вас кем угодно: верным другом, искусным любовником или просто приятным собеседником. Да, он излишне самоуверен, порой бесцеремонен до грубости, но он может себе это позволить, ведь именно ему по силам изменить будущее. Ваше будущее.

5 глава. Ожидание открытки

Зоя шла на запах. После утренней тренировки и часового плавания в бассейне у неё разыгрался нешуточный аппетит. Перекус протеиновым батончиком стёрся из памяти и давно распался на молекулы. Есть хотелось жутко, аромат свежесваренного кофе и выпечки щекотал ноздри, заманивая в лапы коварных калорий.

Кондитерскую с чудным названием «Рогалик и булочка» Зоя заметила ещё в первый день работы в тренажёрном зале. Двухэтажное здание с вкусным названием располагалось напротив и немного по диагонали. Из окон тренажёрки виднелась стеклянная витрина и столики. Зоя иногда посматривала на счастливых посетителей булочной, но пока обходила её стороной. К сладкому она в принципе была равнодушна, в выборе между тортом и шашлыком отдавала предпочтение второму, на саму кондитерскую смотрела как на противника в борьбе за красивую фигуру.

Удивительное соседство для тренажёрного зала, этакий наглядный баланс: потребление калорий и трата калорий. Но, с другой стороны, есть шанс, что завсегдатаи булочной увидят в окно рекламу тренажёрного зала, и чувство вины перед собственным телом приведёт их к ней.

Зоя не планировала объедаться, хотела утолить голод горячим кофе и уже дома приготовить полноценный обед. Антон не требовал от неё исполнения регулярной кухонной повинности, но Зоя пока ещё находилась на стадии благодарности и стремилась показать себя с лучшей стороны. Готовила, убиралась, почти не огрызалась.

Она заказала капучино и села за длинный столик у окна, украшенного круглыми крупными лампочками. Вдоль стекла выстроилась батарея интересной мелочевки, какие-то фигурки, рамочки, сувениры, горшки с живыми цветами. Тут же стояли всевозможные добавки для кофе: корица, имбирь, карамель, несколько видов сахара и его заменитель. Зоя оглянулась, рассмотрела кафе пристальнее. Непривычно много деталей: разноцветные подушки в креслах, словно найденных на барахолке (все разные). На стене, имитирующей окрашенный кирпич, множество рамочек всех размеров и форм с фотографиями и карандашными рисунками. Зоя не знала, давно ли существует кондитерская, или это намеренно созданный дизайнером уютный остров, пропитанный историей города и людей, пьющих здесь кофе.

Тут хотелось не просто насладиться выпечкой и горячим напитком, а провести время с книгой или за размышлениями. А вон на том диване с пледом на подлокотнике и ворохом подушек, хотелось задремать, вытянув уставшие ноги.

Зоя взяла свой кофе и снова развернулась спиной к залу, рассеянно прокручивая в голове утренние занятия и встречу с Павлиной. Теперь она поняла, почему Кирилл и Олег называют её Павликом. От первоначального варианта там почти ничего и не осталось. Грубый голос, квадратная неженственная фигура, сотканная из крепких канатов мышц, и замашки самого настоящего мужика. Павлина когда-то занималась пауэрлифтингом и, кажется, немного увлеклась. У неё давно сформировался свой круг клиентов, их она и привела в новый зал. Желающие округлить ягодицы или поправить физическое здоровье к ней не записывались. К Павлику шли за конкретным результатом — подготовкой к выступлению на соревнованиях по бодибилдингу и фитнес-бикини. Муштровала она жестко и эффективно, но бралась не за всех, принимала лишь тех, кто обладал хорошей физической базой и имел потенциал победителя.

Ещё с одним тренером, Костей, Зоя пока не успела пообщаться. Каждый раз, когда она приходила, у него заканчивались занятия или наоборот. Они кивали друг другу в знак приветствия и расходились в фойе зала. Если бы она встретила его на улице, никогда не догадалась бы, что он тренер. Костя производил впечатление классического выпендрёжника с «синдромом широкой спины».

Ему казалось, что он большой и могучий. Руки топорщились и не прижимались к телу, а в двери он входил полубоком, ибо спина, которую он ощущал гигантской, не позволяла проникнуть в помещение другим способом. Шея тоже поворачивалась только вместе с корпусом. Этакая слитная головогрудь, как у пауков или раков. Всё вместе это создавало образ мужика, который думает о себе как о чертовски мощном качке.

Обычно Зоя легко вычисляла бывших спортсменов и часто угадывала, чем они раньше занимались, но с Костей никак не могла определиться. Не было в нём ничего спортивного, скорее наоборот, хотелось загнать его на тренажёры, чтобы выправить осанку и подтянуть живот.

Несколько дней назад, когда Олег официально представил их друг другу, Костя сразу же присобачил к её имени фамилию «Космодемьянская». А она в ответ записала его в недруги. Зоя не встречала ни одной ровесницы или девушки младше неё с таким именем, а до бабушки пока не доросла. Довольно часто находились те, кто не мог смириться с таким коротким именем и тут же приписывал ей новую фамилию, а заодно и демонстрировал свой кругозор. Зоя ненавидела эту дурацкую манеру и с теми, кто величал её «Космодемьянской», у неё редко складывались хорошие отношения

Племянница как-то сказала, что имя Зоя «бабушкино» и не может принадлежать ребёнку или девушке, хорошо звучит только с отчеством. Зоя сначала обиделась, а потом приняла это как данность. Какое-то время она ненавидела своё старомодное имя, потом смирилась, а недавно поняла, что полюбила его, как редкую болезнь, которой можно даже похвастаться.

Зоя пила кофе, разглядывая прохожих за окном, в разговоры, доносящиеся с разных сторон, не вникала. Пока не услышала за спиной знакомый голос. Не было в нём ничего особенного: ни бархатной мягкости опытного психолога, ни чёткости диктора, ни надрыва, как у рок-вокалиста. Обычный мужской тенор, слегка смешливый, спокойный и переливчатый. Но голос принадлежал Максиму, и это делало его особенным.

Зоя затаилась и намеренно прислушалась, даже дышать стала тише. Присутствие Максима она ощущала затылком, лопатками и немного поясницей. Почему-то сильно разнервничалась. Пальцы на краю чашки задрожали, пульс явно ускорился. С макушки до пяток пронеслась горячая колкая волна, как бывает, когда отсидишь ногу и восстанавливается кровообращение. Пульсирующе и немного болезненно.

Тут же в голову полезли неудобные мысли о том, что она зря не накрасила ресницы и не надела белую облегающую футболку, да и джинсы сегодня не самые удачные. Она потянулась к рюкзаку, чтобы достать зеркальце, но разозлилась на саму себя и резко отдёрнула руку. Хорошо ещё, что по закону подлости не встретила его, вынося мусор с утра, лохматая или серо-жёлтая после болезни.

Голос затих, и Зоя со всей чёткостью осознала, что Максим её узнал. Он не слишком вежливо оборвал беседу и, судя по шуршанию подошв по плитке, направился в её сторону. Каждый шаг отдавался эхом и вторил пульсу. Зоя волновалась и понимала это. С каким-то мистическим страхом ожидала его приближения. В горле пересохло, в животе похолодело. Это не было похоже на приятное томление, скорее на страх, как перед прыжком в пропасть или при встрече с бешеной собакой.

Максим замер за её спиной, несколько томительно-долгих секунд просто стоял, затем раздался скрип отодвигаемого соседнего стула.

Зоя застыла, зажмурилась, а потом распахнула глаза и повернулась.

Некоторое время они просто пялились друг на друга, молча разглядывали, отмечая изменения. Максим осмотрел её лицо с въедливой тщательностью, изучил каждую веснушку, каждую новую морщинку, а потом широко и удивительно искренне улыбнулся.

— Привет, Зойка. Не ожидал тебя увидеть. — Он имел в виду не кондитерскую, а город, и Зоя это поняла.

— Привет.

Она не знала, что ещё добавить и как вообще принято вести себя с человеком, с которым не связывает ничего, кроме смущающих воспоминаний. Наверное, она бы предпочла вообще с Максом не сталкиваться и оставить где-то там, в прошлом, в качестве приятного эпизода. Это даже хуже, чем разболтать случайному попутчику все свои постыдные секреты, а потом узнать, что он муж твоей сестры или клиент в тренажёрке.

А Максим смотрел так просто и открыто, будто ничего между ними не было, и они просто давние знакомые или коллеги. Не выглядел испуганным или взволнованным, скорее заинтригованным.

Он опустил взгляд на чашку с кофе, слегка приподнял бровь.

— Только капучино? Тут вроде неплохо готовят.

Зоя нервно передёрнула плечами, оглянулась на витрину и деревянные полки с выпечкой.

— Ты тут часто бываешь?

Максим неопределенно хмыкнул.

— Частенько.

Зоя чуть склонилась, заговорщически прошептала:

— Не отравят?

Максим загадочно улыбнулся, скосил взгляд в сторону официантки, а потом снова посмотрел на Зою. Она невольно отшатнулась. Опять это выражение лица, эта улыбка, эти жгучие глаза, которые шесть лет назад начисто снесли ей крышу.

Максим чуть придвинулся, неосознанно отметил, что Зоя не отклонилась, но затаилась и задержала дыхание.

— Точно могу сказать, что сегодня не отравят, — он снова улыбнулся, склонился, едва не касаясь носом виска Зои. — Сегодня меня нет на кухне. И травлю я только вредных посетителей.

Зоя удивлённо ойкнула.

— Ты тут работаешь?

Максим выдержал паузу и, не скрывая самодовольства, доложил:

— Это моя кондитерская.

Зоя задумчиво свела брови.

— «Рогалик и булочка»?

— Почему нет?

— Ну, очень по-женски называется.

Максим усмехнулся.

— А как я должен был её назвать «Батон и буханка»? — Он дождался улыбки Зои и продолжил: — А вообще, ты права. Это не моя идея, а дизайнера, как и интерьер.

Зоя сделала глоток кофе.

— Тут уютно.

— Спасибо, — великодушно откликнулся Максим. Новость о том, что он не просто повар, а хозяин кондитерской, мужчина озвучил с удовольствием. Не просто так вплёл в разговор, а умудрился ненавязчиво похвастаться. — Так что насчёт десерта? Будешь?

Зоя сморщила нос.

— Не люблю сладкое.

Максим вскинул брови, изумление не разыгрывал, действительно был удивлён.

— Так не бывает. Ты просто не нашла ещё тот самый десерт.

— Возможно, — не стала спорить Зоя. — Но и не хочется искать. Значит, это ты поставляешь мне клиентов?

— Нет, погоди, — Максим не готов был перевести тему, его беспокоила мысль о том, что кто-то не любит сладкое. — Сейчас. Я знаю, что тебе понравится. В подсознании всплыл кадр с подтаявшим мороженым, которое Зоя ела, раскачиваясь на качелях. Наслаждение на её лице угадывалось даже в тусклом свете луны.

Он встал, приблизился к витрине, бегло оглядел полки и приблизился к кассе.

— Катюш, солнце, дай-ка мне кусочек меренгового рулета. На меня запиши.

Катя протяжно вздохнула. А когда Максим оглянулся, ещё и горестно всхлипнула. Она видела, как он подсел к незнакомке у окна и, естественно, догадалась, кому предназначен рулет.

Подала Максиму тарелку с десертом и вилку и отвернулась.

Он заметил её обиду, но сейчас было не до того. Потом исправится, улыбнётся, откомплиментит, может, даже приобнимет. А вообще, полезно девушкам ревновать, будут трепетнее относиться к знакам внимания.

Зоя смотрела в окно, ждала возвращения Максима с непривычным волнением, старалась не думать об эмоциях, которые он всколыхнул. Она оправдывала своё состояние удивлением, ну и воспоминаниями. От них всё равно никуда не деться. Эта встреча ничего не значит и ничего не меняет. У неё есть Антон, у Максима, естественно, тоже кто-то есть. Просто беседа, просто кофе. Чего же она так глупо волнуется и два слова связать не может?

Максим сел, придвинул к ней тарелку и вручил вилку, умудрился не коснуться руки Зои, но она всё равно слегка вздрогнула от его близости.

— Он сладкий?

Максим кивнул:

— Сладкий, но ещё и освежающий. Попробуй. Муки здесь нет, тающий меренговый слой, холодный и нежный крем-пломбир, а внутри кисленький джем. Ещё и свежая клубника сверху.

Зоя отломила вилкой кусочек, но не успела поднести ко рту, Максим остановил её:

— Дай сюда, — он наколол кусочек рулета, потом ломтик клубники, макнул в чуть подтаявший пломбир, — нужно захватить все слои и ягоду.

Испугавшись, что он решит её кормить, Зоя перехватила вилку и, глядя на Максима, приоткрыла рот. Она никогда не любила есть прилюдно. Может, у кого-то это и выглядело эстетично, даже красиво, Зоя же чувствовала себя жутко неуклюжей, боялась попасть вилкой по зубам, неосторожно откусить слишком много, случайно просыпать еду или вымазать подбородок. Всё это случалось с ней на свиданиях в кафе. А бывало и хуже, однажды она зацепилась браслетом за скатерть и стянула её почти полностью вместе с тарелками. Но больше всего на её счету было столкновений с официантами, причем чаще всего не по её вине. Зоя предпочитала есть дома и желательно в компании с телевизором, чтобы собеседник не отслеживал её манипуляции вилкой, а пялился в экран.

Максим не собирался отворачиваться и облегчать её мучения, смотрел пытливо и пристально, ждал реакции на своё кулинарное чудо. Когда Зоя медленно жевала, он неотрывно следил за выражением её лица, неосознанно едва двигая губами.

Когда Зоя проглотила рулет, Максим чуть подался вперёд.

— Ну?

Она на секунду задумалась.

— Блин, вкусно. Реально вкусно. Сладко, конечно, и, наверное, жутко калорийно. Но вкусно.

— Нравится, значит.

Максим довольно улыбнулся.

— А ещё есть корзиночки с соленой карамелью и горьким шоколадом, гужеры с сыром, лимонные тарталетки. Они тоже не совсем сладкие. Но я был уверен, что именно рулет — твоё. Такое необычное сочетание, сладкая лёгкость и яркий вкус. Десерт, которого никогда не бывает достаточно. Хочется ещё и ещё.

Зоя сделала вид, что не заметила двусмысленности в словах Максима, снова взялась за вилку. Она не обманывала и не пыталась сделать ему приятно. Такой десерт она раньше и не пробовала. На самом деле удивилась, что ей понравилось сладкое.

Максим взял себе кофе и вернулся, когда Зоя уже расправилась с рулетом. Она нарочно слопала всю порцию, практически не жуя, чтобы не пришлось доедать под его пристальным взглядом.

Максим передал пустую тарелку Кате, снова сел на стул. Хотел продолжить беседу, но Зоя резко встала.

— Мне нужно бежать.

Он заметно расстроился.

— Уже?

— Да, я и так задержалась, — Зоя чуть не добавила, что ей ещё готовить обед Антону, но вовремя прикусила язык и сказала совсем другое: — Никогда бы не подумала, что ты повар.

Конец ознакомительного фрагмента.