Подработка на том свете

Татьяна Абалова, 2023

Давая объявление «Ищу подработку с проживанием», будь готова к тому, что тебя пригласят на должность администратора в милой и тихой гостинице с кладбищем на заднем дворе. Но не отчаивайся, даже в таком укромном местечке кипит жизнь. Здесь тебе предложат руку и сердце. А может, ногу и череп, смотря как себя покажешь. Правда, следует учесть, что бороться за тебя будут сразу трое великолепных мужчин, и только от тебя зависит, где ты окажешься, когда срок контракта истечёт.Предупреждение от автора: Для чтения моих романов необходимо запастись валерьянкой, каской, парашютом и лопатой. Головокружительный сюжет и счастливый финал гарантированы.

Глава 5

В помещении повисла напряженная тишина. Ви, жалея растерявшуюся Марию, перетянул внимание на себя. Кажется, я слишком напирала.

— Понимаешь, Шапочка, ты здесь не первая молодая и красивая женщина. А там, где появляются наследницы Евы, всегда просыпается соблазн любить их.

— Ты имеешь в виду, я не первая живая женщина, которая должна лечь в постель по прихоти хозяев? — не удержалась я от уточнений. Вот же! И здесь харрасмент!

— Зачем же по прихоти? — Мария раскраснелась. Веснушки на ее круглом лице сделались еще ярче. — По любви. Никто принуждать не будет. У наших господ все только по любви и согласию.

— Мария! — Ви сделал серьезное лицо. — Займись-ка лучше своими делами. Принеси нам… что там у тебя сегодня наготовлено?

— Ушица, перченые колбаски, взвар ягодный. Каравай пшеничный и крендельки соленые. Все, как вы любите.

Мой желудок откликнулся бурчанием. Я отложила размышления о царящих в «Приюте» нравах на потом.

— Надеюсь, еда настоящая, а не призрачная, — прошептала я, когда Мария отошла к очагу. Запахи запахами, но вдруг и они иллюзия?

— Уморить тебя голодом? — Ви задрал брови. — Кто тогда работать будет?

— А где вы берете продукты? Привозите или у вас ведется натуральное хозяйство? — задавала я вопросы с умыслом. Если провизию закупают, то должна быть связь с городом. Ну не на автобусе же Чистильщика их перевозят? Вот еще один страшный тип, о котором следовало бы подумать. Интересно, а он живой или мертвый?

— Зачем тебе знать? — Ви смотрел с подозрением.

— А может, вы заставляете души в саду-огороде работать? Мария, как я поняла, сто лет как мертва, а почему-то до сих пор стоит у плиты. Рабовладельческим строем попахивает.

— Неужели я слышу в твоих словах мятеж? Не рано ли устраивать революцию? — Ви наклонился над столом, чтобы я не пропустила ни слова. Я тоже потянулась к нему навстречу. В его глазах плясали искорки света. — Давай начнем с того, что я не обязан раскрывать наши секреты всяким временным работникам.

— Не хочешь, не говори. Тоже мне секрет, где картошка растет, — надулась я. А себе намотала на ус, что следует подружиться со словоохотливой Марией, которая многое знает и о хозяевах, и об укладе здешней жизни. Не всегда же Ви будет следовать за мной по пятам?

Еда оказалась вкусной и сытной. На десерт повариха принесла сдобные булочки и кувшин взвара. Ви предпочел хлебнуть пива. Для этого он прошелся к барной стойке, и поколдовав у бочонка, сам наполнил бокал.

— А где бармен? — я покрутила головой. — Лидия обещала, что он сделает мне мороженое.

— Пока обходимся без него, — Ви, глотнув пива, от удовольствия закатил глаза. — Братья Кристофер взяли его с собой.

Вот так всегда. Пообещают и на попятный. Магазина нет, холодильника нет, мороженого тоже нет. Чудесное место.

Упоминание о бармене разговорчивая повариха не пропустила.

— Может так случиться, что Костик к нам больше не вернется, — она поставила рядом со мной вазочку с вареньем. — Я буду по нему скучать. Мороженое у него на самом деле получалось отменное.

— Почему не вернется? — я распрямила спину.

— Так для того хозяева и позвали, чтобы его беду уладить, — Мария смотрела на меня как на несмышленого ребенка. — Маялся он, виноватым себя перед невестой чувствовал. Поссорились из-за пустяка, вот он и выбежал из дома разгоряченный, а там телега.

— Не телега, а машина, — буркнул недовольный Ви.

Мария махнула рукой.

— Все едино. С жизнью расстался, а она, бедняжка, думает, что по ее вине Костя под колеса бросился. Слезами себя изводит.

— Маша, — оборвал ее Ви, — ты сама ругаешься, когда в твоей едальне говорят о земных делах. Сейчас-то почему тебя несет?

— Ой, молчу-молчу, — повариха прижала пухлые пальчики к губам, но ненадолго. Слова прямо-таки рвались из нее. — Я одного никак в толк не возьму, когда у вас руки дойдут до моих дел? Сколько еще ждать-то?

— Тебе с нами плохо? — рыжая бровь байкера поползла вверх.

— Нет, не плохо, — повариха опустила глаза. — Только здесь иногда так сильно прихватывает…

Она прижала ладонь к груди.

Ви поднялся и привлек к себе женщину. Постоял, раскачиваясь с ней, будто баюкая.

— Теперь легче? — через некоторое время он расцепил руки, возвращая поварихе свободу.

— Да, — она кивнула и потянулась к завязкам фартука. На ее лице опять светилась улыбка. — Пойду на могилке своей подружки Лидии посижу. Там хорошо, спокойно.

— Иди, милая, — Ви проводил ее долгим взглядом.

Не знаю почему, но сцена с поварихой меня задела. Сделалось обидно за Марию.

— Я поняла, кто вы такие. Вы эксплуататоры душ. Сто лет бедную Машу ради своей корысти удерживаете. Вкусно готовит, да?

Ви вернулся ко мне, сел на скамью. Пока он опускался, у меня живот скрутило от страха. Уж очень серьезен был байкер, от него опять веяло не человеком.

— Маша убила себя. В состоянии аффекта. Когда узнала, что муж погиб на фронте. Говорит, сильно любила, — Ви цедил рубленными фразами. Каждая из них била меня по темечку. — Жизни без него себе не представляла. Оставила двоих детей на произвол судьбы. Круглых сирот, по сути. Старая бабка все жилы из себя вытянула, пока подняла их.

— Мария до сих пор не может себя простить, — ахнула я, понимая, какая боль засела в сердце женщины.

— Вот такие грани любви, Маргарита Павловна. Нет Маше покоя и не будет. Пусть лучше здесь, чем…

— Чем в том месте, что уготовано для наложивших на себя руки?

Я ничего не знала о потусторонней судьбе самоубийц, кроме того, что в прежние времена их хоронили за оградкой кладбища. Где же твоя могила, Мария?

Ви поднялся.

— Гость идет. Займись им, — бросил он мне на прощание и покинул помещение.

В дверь позвонили.

Я заполошно подхватилась и понеслась. Мне уже поставили в пример Лидию, ожидая от меня того же качества обслуживания. Но я сама из тех, кто уж если взялся за работу, то сделает ее хорошо.

На пороге стоял серенький человек. Растерянный и поникший. Он ткнул указательным пальцем в мостик очков, заставляя их вернуться на переносицу, но тяжелая металлическая оправа тут же сползла вниз.

— Здравствуйте! — он шаркнул ножкой, словно вытер ее о коврик, которого не существовало. Я только сейчас обратила внимание, что на каменном пороге вырезаны слова приветствия. — Я туда попал?

Вопрос поставил меня в тупик, но я быстро нашлась.

— Если ищете Последний приют, то да, вы на месте.

Мужчина пригладил тонкие волосы, но вечно дующий здесь ветер незамедлительно поднял их дыбом. Посетитель сделался похожим на взъерошенного воробья.

— Мы рады приветствовать вас, — добавила я и отступила в сторону, чтобы пропустить гостя.

Зайдя за стойку, вывела в журнале регистрации цифру 79, на этот раз более уверенно владея пером, и передала «гроссбух» новому постояльцу.

— Заполните, пожалуйста, графы, — произнесла я, ставя перед ним еще один прибор с чернильницей и ручкой.

— Я почему-то не захватил с собой документы, — похлопывая себя по карманам, промямлил «серый» человек. Я видела его именно таким, серым. То ли мышиный цвет волос настроил так мое восприятие, то ли мятый кургузый пиджачок.

— Мы поверим вам на слово, — с улыбкой успокоила я. — Только, пожалуйста, пишите о себе правду.

Мужчина осторожно обмакнул перо в чернильницу и, снова поправив очки, склонился над книгой.

— Что значит «причина смерти»? — он поднял на меня глаза.

Я оглянулась на лестницу. Ну почему Ви оставил меня одну именно сейчас?

— Каким образом вы покинули этот свет? — мягко спросила я, видя, как дрожит ручка в его пальцах.

— Что значит, я его покинул?

Через мгновение мужчина некрасиво сморщился. Он понял смысл слов и собрался плакать.

— Вы не помните?

— Нет, — он бросил ручку и торопливо снял запотевшие очки. Достав из кармана такой же мятый платок, начал нервно натирать стекла. — Я увидел яркий свет и пошел к нему. Не мог не пойти. Оказалось, это светили автобусные фары. Я сел, и он привез сюда. Водитель сказал, что меня здесь ждут.

— Все верно, мы вас ждали, — я не знала, что делать. Как регистрировать душу, которая не помнит факт смерти? — Вы только, пожалуйста, не волнуйтесь. Можете сесть на диван и выпить воды, — я заметила, что на одном из столиков стоит графин и пара стаканов. — Мы позже все запишем, когда… вы придете в себя.

— Да-да, — он огляделся и направился туда, куда я указала рукой.

Ви, где же ты?

Мне ничего не оставалось делать, как наблюдать за новым постояльцем. Он глотнул воды и, продолжая держать в руках стакан, опустился в кресло. Обвел растерянным взглядом помещение.

— Это отель?

— Да, гостиница «Последний приют».

— Хорошо, — произнес человек и потянулся к столу, чтобы поставить стакан.

Его внимание привлекли разбросанные печатные издания. Мужчина выбрал газету и углубился в чтение.

— Тут обо мне, — он поднял на меня растерянный взгляд. — И фото есть. Вот. «Гражданин Самарцев С. похитил дневную выручку мебельного кооператива и скрылся в неизвестном направлении». А что мне было делать, если Лилечке срочно требовались лекарства?

— Лилечка ваша дочь? — я подошла ближе и взглянула на фото мужчины в разделе «Разыскивается». А потом и на дату выпуска газеты. Девяностые.

— Нет, младшая сестра. Денег нет, а лекарство дорогое. И в аптеке не купишь. Надобно с рук.

Рот мужчины неожиданно раскрылся в изумлении.

— Я вспомнил, — прошептал он. — Меня столкнули с лестничного проема какого-то заброшенного дома, куда завели якобы за лекарством.

Самарцев потрогал затылок и посмотрел на пальцы. Крови не было. Но я уже и без него знала, что ничего колотого, резанного или рубленного не увижу. Дом бережет психику своего администратора.

Гость опять потянулся за стаканом. Пил неаккуратно, вода стекала по подбородку на воротник и съехавший набок галстук.

— Вы готовы зарегистрироваться? — напомнила я через некоторое время, когда мужчина вышел из оцепенения.

— Да-да, — сказал он и направился к стойке. Обмакнул перо в чернильницу. — Вы не знаете, что стало с моей Лилечкой? Она выздоровела? О ней позаботились?

— Нет, простите, — я покачала головой.

— А кто может мне ответить? — Степан недоуменно посмотрел на меня. Я прочла его имя — «воробышек» успел его вписать в журнал. Как и дату своей смерти.

— Мы все выясним и позаботимся о вас, — Ви вырос за спиной Самарцева. Его ладони легли на плечи новенького. Я выдохнула с облегчением.

— А о сестре? — Степан уже не выглядел таким потерянным. — Мне обязательно нужно объяснить ей, почему я не пришел. Как вы думаете, она… жива?

— Жива, — глаза байкера лучились добром.

— А можно мне увидеть ее? — Степан положил ручку и вытер вспотевшие ладони о брюки. — Перед тем, как… покину этот мир? Я ведь знаю уже, что умер. Но я не могу уйти, пока не поговорю с Лилечкой. Душа не на месте, понимаете?

— Понимаем, — кивнула я.

— Ох уж эти грани любви, — шепнул мне Ви, обнимая воробышка.

После того, как лупа подтвердила правдивость слов Степана, Ви увел его к лестнице.

«Я простодыра, — было написано в графе «Причина смерти». — Меня всегда было легко обмануть. И на этот раз я доверился не тем. Я неудачник и вор. Я не только совершил преступление, но и не помог сестре. Мне нет прощения».

Я захлопнула журнал, вышла из-за стойки и в изнеможении опустилась на один из диванов. На сердце лежал камень. Мне самой сейчас срочно требовался Ви. Если я буду так близко принимать беды постояльцев, то не доживу и до конца временной подработки.

Голос Марии я услышала еще до того, как она появилась на пороге. Она пела. Что-то похожее на деревенские страдания, когда как-то по-особенному тянутся гласные.

— Мой миленок не прише-о-о-о-л…

Растрепавшиеся косы, в руках красивый венок из крупных розовых цветов, похожих на розы. «Пионы», — догадалась я.

Увидев меня, повариха поменяла песню на задорную. Подошла ко мне, разведя руки и притопывая ногами.

— У ха-ха, у ха-ха,

Чем я, девочка, плоха,

На мне юбка новая,

Сама я чернобровая!

Венок оказался на моей голове. Запахло летом и свежестью.

— Ох, до чего ж ты красивая, Шапочка! — Мария наклонилась и крепко обняла меня. — Кому же ты такая достанешься? Ви, я вижу, глаз на тебя положил…

— Да что вы все время меня кому-то сватаете? — возмутилась я, выбираясь из кольца ее рук.

— Так срок любви пришел, — пропела она. И понизив голос, добавила. — От нее не уйти.

— Как на кладбище? — попыталась я увести разговор в сторону. — Все спокойненько?

— Благостно, — Мария вздохнула и села рядом. — Там, дальше, есть грот. Местами совсем разрушенный. Но я хожу в него. Трогаю скульптуры, рассматриваю их. Чудные! И все печальные. Сходим как-нибудь вместе?

— Обязательно, — я потрогала венок на голове, но Маша остановила меня, не разрешила снять.

— Брошка Лидии, — она ткнула пальцем в приколотую к свитеру вещицу.

— Теперь моя, — я мягко улыбнулась поварихе. Здесь, вне кухни, без фартука и косынки, она казалась такой молодой. Живой. — Вы случайно не знаете, почему администратор должен носить ее?

Я сделала вид, что мне не объяснили значения броши. Хотела проверить слова Ви и Лидии. Поймала же я несоответствие объяснений фактам.

— Это чтобы ты не убежала.

Простодушие — главная черта стряпухи, это я уже поняла.

— Они не отпустят меня? — я уже представила, что бегу по лесу, но вдруг натыкаюсь на стеклянную стену, не позволяющую выбраться дальше автобусной остановки. Или за мной гонится толпа привидений и возвращает в дом под белы рученьки.

— Нет, — Мария взялась переплетать косу. — Они будут знать, где ты находишься. Всегда будут знать. Куда бы ты ни спряталась.

— Понятно, — я вздохнула. Вот так новость! Выходит, на меня насадили «жучок»? Следить, значит, будут? — Еще я хотела бы понять, почему не сразу увидела всех обитателей дома, а только после того, как на меня надели брошь? Я запомнила вас, Мария, вы стояла совсем близко к стойке администратора.

— Я подслушивала, — хихикнула повариха. Ее щечки залились румянцем.

— Ну так почему я не видела всех вас с самого начала?

— Просто дом к тебе присматривался. А когда новая хозяйка пришлась ему по душе, показал своих обитателей, — Маша ловко заколола косу на затылке. Сняв с шеи платок, встряхнула его и повязала на голове. — Как говорят господа, он сам понимает, когда новый работник готов принять его естество. А еще говорят, хозяйка и Ви вдыхают в него жизнь. Без вас дом начинает хиреть, а мы болеть. Потому-то вам нельзя надолго из него отлучаться.

Ах, так из дома отлучаться все-таки можно, главное, вовремя вернуться! Я едва не подпрыгнула на диване от негодования. Ох уж этот Ви! Пусть он не врет, но основательно не договаривает. Упомянул, что дом живой, но не рассказал, что разумный.

Я осторожно огляделась.

— Теперь буду чувствовать себя не в своей тарелке. Жучок на кофте, следящий дом. Как жить под постоянным наблюдением? Только не говорите, что я со временем привыкну. Уже наслышана.

— Давай, Шапочка, на «ты». Непривычная я, чтобы барышни мне выкали. Да и годами мы недалеко друг от друга ушли. Я всего-то на сто лет тебя старше. А вопросы «как да почему» не задавай. Все пустое. Главное, что ты жива.

— Нет, я все-таки спрошу. Еще один вопрос. Чтобы я мертвую Лидию с порога увидела, тоже дом захотел? Одних он показывает, а других нет? А вдруг сейчас рядом со мной еще кто-то стоит, а я ни сном, ни духом? — я боязливо обернулась.

Мария рассмеялась.

— Нет здесь больше никого. Только Ви на лестнице застыл.

— Подслушивает?! — я вскочила с места.

— Нет. В раздумьях, — успокоила меня повариха. Я выдохнула и села назад. — А вот про Лидию я тебе так скажу. Она думала, что жива, пока Ви не поцеловал ее в лоб. Она была как тот солдат, которого смертельно ранили, но он продолжал бежать в атаку, не зная, что ему пришел конец. Я сама такое видела, когда попросила Радиса показать, как погиб мой Вася.

История мужа Марии натолкнула меня на мысль, что я тоже смогу выяснить, как умерла моя мама. В ее смерти я была уверена, иначе она обязательно вернулась бы за мной.