Дневники фаворитки

Татьяна Абалова, 2020

На свадьбе Дикрея и Милены появляется незнакомец и объявляет право на первую брачную ночь. От выгодной сделки брат невесты отказываться не собирается, но и жених не встает на защиту любимой, поэтому она вынуждена подчиниться. Попытка осмысления той ночи и последующих событий заставляет Милену вести дневники. Но она никогда не была бы настолько откровенна, если бы знала, что ее записи попадут в чужие руки. Дилогия. Две части в одной книге.

Глава 4. Драконий замок

Когда мы проезжали мимо места разгрома Гуля, телегу уже поставили на колеса и в нее грузили мертвецов. Причем страшной работой занимались не королевские воины, а оставшиеся в живых разбойники. Дикрея я больше не видела. Не сказать, что я стала к бывшему жениху равнодушна: любовь к нему сменили разочарование, обида и даже злость. Мне было жалко того вечно голодного, недосмотренного мальчишку, который воровал у Чесити пироги. Того вихрастого непоседу, вылавливающего в пруду головастиков, или смешно передергивающегося, когда незрелое яблоко оказывалось очень уж кислым. Когда он превратился в головореза? Виноват ли в том мой брат, невольно толкнувший незрелого юношу на преступление? Или пренебрежение к чувствам людей жило в нем всегда? Вспомнить того же старика Хора или пыхтящую от переполняющей ее обиды кухарку, когда мальчишка не только своровал пироги, но еще и надкусил те, что не мог унести? Я ведь знала, что мама строго спросит с Чесити, и толстуха будет тайком вытирать слезы… Так почему я смеялась над шалостями Дикрея? Как я вообще в него влюбилась? Была бы я так увлечена сыном купца, если бы он оказался благовоспитанным юношей, носящим под мышкой увесистую книгу и говорящим заумные слова? Неужели дерзкие, отчаянные, напористые мужчины будут всегда привлекать нас, романтических барышень? Неужели мы сродни мотылькам, летящим в пламя?

Я закрыла лицо ладонями, вспомнив, как навела банду на несчастного вдовца Кархаля. Так смею ли я судить Дикрея?

Нет, я не ищу оправдания его поступкам, я пытаюсь понять прежде всего саму себя. Возврата к прошлому не будет. Дикрей — это боль, которая исчезнет не сразу, а возможно и никогда, если у меня родится дитя. Вольно или невольно я буду искать в ребенке черты того или другого мужчины.

Святая Далия! Поддержи свою неразумную рабу и защити!

***

Мы ехали весь день и всю ночь, останавливаясь лишь для того, чтобы размяться и наскоро перекусить. Почти не разговаривали. Я перебирала, словно надетые на нитку бусины, события, перевернувшие мое сознание, а король… Я не знаю, о чем он думал, но иногда ловила на себе изучающий взгляд, от которого хотелось спрятаться под покрывалом. Когда я укладывалась спать, благо сиденье было достаточно широким, король еще находился в карете, но наутро я его не нашла. И отряд наш значительно поредел: остались пара слуг и тот самый всадник-медведь.

Я подергала ручку двери, он грозно глянул из-под насупленных бровей.

— Мне бы под кустики, — произнесла я без надежды, что меня услышат через толстое стекло. Но Вокан понял.

— Потерпи. Совсем скоро выдадут тебе ночную вазу. С комфортом проведешь время, — он указал плеткой куда-то вверх, и я различила на фоне блеклого осеннего неба башни замка — он подобно орлу, распустившему крылья, восседал на блестящей от прошедшего дождя скале. Дорога шла в гору, и карета скрипела, как грубо сколоченная крестьянская телега. Конь Вокана всхрапывал и припадал на задние ноги. Устала, должно быть, лошадка. Еще бы, такого бугая везла на спине.

— Драконий замок! — произнес Вокан и счастливо рассмеялся. Конец пути.

Узкий мост над пропастью заставил вцепиться в сиденье. Казалось, какое-нибудь из колес непременно соскользнет, и я так и не увижу обещанную ночную вазу.

— Велица! Принимай! — зычно крикнул наш медведь и неожиданно легко соскочил с коня.

За спиной громыхнула решетка, и поднявшийся мост надежно запечатал единственный выход из крепости. Во дворе, из-за небольшого размера больше похожем на колодец, не смогли бы разъехаться две кареты. Замок смотрелся так, будто древние каменщики выбрали скалу и отсекли от нее все лишнее, но не пожалели времени на строительство внешней зубчатой стены да многочисленных башен, протыкающих шпилями низко плывущие облака. С барельефа над главным входом на нас глазел каменный змей. Его чешуйчатое тело вилось кольцами, раскрытая пасть являла раздвоенный язык, и все это устрашающее великолепие венчали два перепончатых крыла, весьма похожих на кузнечные меха, с помощью которых дядька Рокай раздувал пламя. Стоило мне покинуть карету, как дракон сосредоточил свой взгляд на мне, и, куда бы я ни отходила, не спускал с меня глаз. Жутко до озноба.

Но вскоре мне стало не до каменного изваяния: из распахнувшихся дверей вышла женщина, размеры которой ввели меня в трепет. Она была выше Вокана на целую голову и шире чуть ли не вдвое.

— Моя дракониха! — подкручивая ус, произнес бородач и озорно подмигнул мне, не скрывая лучащуюся гордость. Дракониха, мало отличающаяся размерами от своего каменного собрата, подплыла (иначе и не сказать) ближе и, обхватив лицо медведя пухлыми ладонями, смачно поцеловала. От моих глаз не скрылось, что Вокан тоже не упустил своего — с любовью огладил объемный зад подруги. То, что она ему не жена, угадывалось сразу, и последующее воркование подтвердило мои предположения.

— Скучала я, — выдохнула Велица, отпуская из своих лапищ медведя. — Не пропадай надолго, Вок, иначе однажды застанешь в моей постели Фурдика.

— Я ему все ноги переломаю, — прошептал бородач, с жадностью оглядывая богатство, натянувшее лиф платья.

— Это кто же обо мне вспоминает? — во двор вышла еще одна примечательная личность. Худой как жердь, с лысиной, обрамленной тонкими, разлетающимися от легкого порыва ветра волосами, длиннорукий и длинноногий, несуразно богато одетый мужчина вышагивал важной цаплей. Сизый от холода нос неудачливого соперника соответствовал длине всего остального. — Никак Вокан пожаловал?

Фурдик изогнулся, чтобы посмотреть, кто прячется за спиной медведя, и, разглядев меня, укутанную в покрывало, но по-прежнему босую, присвистнул.

— Да никак он себе новую игрушку привез? Зря ты, Велица, его лобызала. Ему теперь другие размеры нравятся.

— Не сметь ерничать! — Вокан поднял кулак с зажатой в нем плеткой. И уже более тихо, глядя в лицо нахмурившейся драконихе, пояснил. — Королевская она. Приказано осмотреть, помыть и в чувства привести.

— Как долго в чувства приводить? — подергал в нетерпении ножкой Фурдик.

— С месяц. Не меньше, — Вокан, пальцем подозвав соперника, басисто зашептал на ухо: — Он наверняка знать хочет, тяжелая она или нет.

— Неужели бастард? — деловито ощупал взглядом мою фигуру длинноносый. Я запахнула покрывало поплотнее.

— В том то и дело. Не один он это поле пахал.

— Все! Хватит! — рявкнула дракониха. — Совсем стыд потеряли. Нет, чтобы девку в дом вести, до смерти решили ее здесь заморозить? Не видите, что ли, посинела уже вся!

Поверх покрывала лег такой же объемный плат, снятый с дородного плеча женщины.

— Мне бы обувь какую, — попросила я, семеня за Велицей, — и… эту… ночную вазу.

— Изверги! — она перед входом обернулась и строго перевела взгляд с длинного на широкого и погрозила кулаком. — Небось гнал как безумный, о девке совсем не думал?

— Известно, о ком думал и куда гнал! — хихикнул Фурдик.

— А ты иди, руки мой! — скомандовала Велица. — Девку за тебя я осматривать буду?

— А-а-а кто он такой, чтобы меня осматривать? — я безуспешно пыталась догнать дракониху, ведущую меня по запутанным коридорам. С входом во дворец разрешилась одна из моих проблем — всюду лежали ковры. Ни на ладонь свободного места. Ноги уже не мерзли, но ночная ваза оставалась крайне необходимой.

— Доктор. Лучший во всем королевстве. Он еще батюшку нашего короля лечил. Чтоб ему вольно жилось в небесных чертогах! — Велица сложила ладони лодочкой и прикоснулась пальцами к губам — жест поминания покойника.

Я вертела головой, рассматривая открывающиеся пространства: залы с рядами массивных колонн, поддерживающих тяжелый свод, внутренние сады с вьющимся занавесом плющом, водопады, льющиеся прямо по стенам и образующие у основания естественные лагуны. Чем дальше мы уходили вглубь скалы, тем теплее становился воздух, несмотря на открывающиеся в потолках круглые отверстия, через которые можно было видеть небо и кружащих в танце орлов. Архитектор Драконьего замка был большим затейником.

— Раз господин Фурдик лучший доктор, почему же он здесь, а не в столице?

Велица резко остановилась, и я врезалась в ее мягкий бок.

— Ты о том спрашивать не смей! Не твоего ума дело!

— Ай-яй-яй вам, тетушка Велица, — распахнулась одна из дверей, выходящих в небольшую залу, освещенную Лейреной через круглое отверстие в потолке, и перед нами предстала женщина необыкновенной красоты. Одетая в бархат винного цвета, который выгодно оттенял румянец и сочность губ, она манерно обмахивалась кружевным веером. — Разве можно скрывать то, что новенькая узнает уже завтра? К чему все эти тайны, когда каждый из нас, — черноволосая красавица, шумно сложив веер, ткнула им в Велицу, потом в доктора и Вокана, — находится здесь по прихоти королевы. Сразу поясню нашей гостье, почему мы удостоились столь пристального внимания. Начнем с великой кормилицы, — веер снова перекочевал к Велице и обрисовал ее могучую грудь. — Она возомнила себя матерью всех угнетенных и обездоленных…

— Король с моим молоком всосал…

— Ах, бросьте. Моя грудь тоже была у него во рту, и что?

— Молча смотреть, как Донна со своим братцем преданных Таллену людей по одному изничтожает? Вот скажи мне, где маршал Дудра? — дракониха отмахнулась от веера, чтобы тот не маячил у нее перед носом. — А ведь это он выиграл войну и папеньке Донны морду начистил. Благодаря Дудре золотоносные рудники нашими стали.

— Вот и сидите теперь в скалах, как курица на насесте, и кудахтайте в свое удовольствие.

— Из-за этих проклятых рудников пришлось змею во дворец впустить. Мировое соглашение, чтоб ему… — буркнул Вокан и сплюнул себе под ноги.

— А вы, капитан, околачиваетесь здесь из-за своей тупой песьей натуры. На женщин гавкать нехорошо, тем более на венценосных особ, они могут и хвост прищемить. Как она вам отомстила, а? Ваша жена с детьми при большом дворе, а вы здесь прозябаете. И почему-то ни один из домочадцев ехать с вами в ссылку не захотел.

Бородач нахмурился, но ничего не сказал.

— А вы, доктор Фурдик, хоть и считаетесь лучшим, с хитрой задачкой справиться так и не сумели.

— Я…

— Мало того, еще остальных ученых мужей убедили, что вина в отсутствии детей полностью лежит на королеве…

— С наукой не поспоришь! — истерично выкрикнул Фурдик, вздымая указательный палец в небо. — Никогда в яде не распустится цветок, сколько над ним ни колдуй! Ему чистая вода нужна! А потом, вам ли не знать, что Таллен способен иметь детей…

Фурдик прикусил язык. Наступившая после криков тишина легла на наши плечи тяжелым пологом.

Леди Шер медленно провела ладонью по голове, где и без того волосок лежал к волоску. И показалось мне, что этой женщине без единого проблеска седины гораздо больше лет, чем видится. Может быть даже больше, чем рыхлой Велице.

— А я здесь почему? — спросила я и на всякий случай спряталась за дракониху, поскольку воздух от напряжения потрескивал.

— А ты, деточка, очередная утеха. Миленькая, простенькая, наивная. Вся такая беленькая. То, чего королю не хватает при большом дворе.

Ее привычная язвительность заставила всех выдохнуть. Гроза миновала.

— А как вы с Талленом познакомились? — леди Шер подошла ближе, заставив посторониться хмурую Велицу. Двумя пальцами приподняла мою нечесаную косу.

Я не собиралась распахивать душу, поэтому сказала то, что мог подтвердить Вокан:

— Я была приманкой при поимке разбойника Гуля.

— Видите, нашему королю не сидится в столице. Сам рыщет по лесам и болотам, лишь бы быть подальше от своей женушки.

— Леди Шер, я бы на вашем месте прикусил язычок, — Фурдик нервно подергал ногой. — Что-то вы разошлись. И у стен бывают уши.

— И что королева сделает со мной? Сошлет? Уже дальше, кажется, падать некуда, — леди развела руками, показывая, что не по своей воле оказалась в столь разношерстной компании. — А ты, милочка, не обольщайся, — это опять предназначалось мне. — Месяц-другой, и наскучишь королю.

— И что тогда со мной будет? — от других я вряд ли дождалась бы прямого ответа.

— По-разному случается. Одну, помнится, Его Величество отправили в монастырь, двух других, лишь бы больше не видеть, в дальние гарнизоны…

— Шлюхами? — вырвалось у меня. У медведя дернулся глаз.

— Зачем? Там своих доступных женщин хватает. Не переживай, милочка, король подберет тебе партию из офицеров, и будешь тихо служить со своим супругом.

— Хорошо, — удовлетворенно кивнула я. Леди Шер определенно хотела укусить меня, унизить. — Тут выбор гораздо богаче: монастырь, офицеры. Мне пока предлагали только каторгу. А вы тоже были у короля кормилицей?

Фурдик не выдержал, прыснул.

— Молчите, Фурдик. Фу! — леди Шер стукнула доктора по плечу веером и, резко развернувшись, удалилась в свою комнату.

— Что я такого сказала? — я дернула Велицу, сверлящую взглядом доктора, за рукав.

— Ты ее рану ножичком поковыряла, — доктор доверительно обнял меня за плечи. — Наша Шер — самая первая любовница короля. Ему матушка сама выбрала фрейлину в учителя. Негоже, мол, принцу где-то на стороне науку обольщения познавать. Вот и бесится теперь. Года не остановить, а фаворитки у Таллена все моложе и моложе.

Получив от Велицы ощутимый удар по спине, доктор тяжко вздохнул.

— Заговорился я с вами. Пойду руки мыть. А ты пока мочевой пузырь освободи.