Тупик джаз

Татьяна 100 Рожева, 2013

«Из-за угла немого дома траурной тумбой «выхромала» старушка в черном. Заваливаться вправо при каждом шаге мешала ей палка с резиновым копытом. Ширх-ширх-ТУК! Ширх-ширх-ТУК! – Двигалась старушка в ритме хромого вальса. Я обрадовалась. Старушка не может уйти далеко от места проживания, поэтому точно местная, и, стало быть, знает каждый тупик!..»

Все права защищены. Никакая часть электронной версии этой книги не может быть воспроизведена в какой бы то ни было форме и какими бы то ни было средствами, включая размещение в сети Интернет и в корпоративных сетях, для частного и публичного использования без письменного разрешения владельца авторских прав.

* * *

— Извините, третий тупик не подскажете? Первый и второй нашла, третьего нет!

Единственное говорящее существо в этом месте в это время — девица на негнущихся ногах, процедила, не замедляя секундных стрелок ног:

— БеСпоняЦия.

Ну, правильно. Все, что до двадцати и на таких ногах — всегда так отвечает, уверенное в вечности своей информированной жизни.

— Вот спасибачки! — Послала я язвительный привет в спину молодости от заблудившейся зрелости, не уверенной уже ни в чем…

У кого бы еще спросить? Ни души! Не в окна же стучаться!

Из-за угла немого дома траурной тумбой «выхромала» старушка в черном. Заваливаться вправо при каждом шаге мешала ей палка с резиновым копытом. Ширх-ширх-ТУК! Ширх-ширх-ТУК! — Двигалась старушка в ритме хромого вальса. Я обрадовалась. Старушка не может уйти далеко от места проживания, поэтому точно местная, и, стало быть, знает каждый тупик!

— Извините, Вы не подскажете третий ту…

— Ублюдки! Сволочи! Тук! Мерзавцы! Просрали страну! Тук! Сталина на вас нету! Тук! Расстрелять мало! — Изрыгнула старушка.

— Ой…

Траурная тумба с проклятиями провальсировала мимо, казня палкой и без того болезненный асфальт. Надежда найти искомый адрес умирала на глазах в пустынном переулке посреди белого дня. Да куда же все делись то! Все спят? Или все вместе работают? Или все умерли, так и не найдя третьего тупика!

Хлопок подъездной двери выплюнул мужчину с рюкзачком и бородкой. Живет здесь! Знает! Наверно.… Я подпустила его ближе, чтобы удостовериться в адекватности, хотя бы внешней. Невысокий, полноватый. Доверчивые голубые глаза. Седеющие волосы собраны на шее в пучок-хвостик, как у старого зайца.

— Извините, пожалуйста! Не подскажете, где тут третий тупик? Первый и второй параллельны друг другу, я думала и третий тоже должен, по логике, но его там нет! Дай бог здоровья человеку и потомкам его, который так расположил улицы!

Мужчина с рюкзачком дослушал вопрос и пожелания до конца, словно музыкальную композицию, и молча ожидал следующей.

— Вы меня слышите?

— Третьего тупика больше нет, — выждав минуту молчания, скорбно произнес он. — Его уже как полгода переименовали в демократа, от чего он, собственно, не перестал быть тупиком.

— Серьезно?! Вот это да! — Возмутилась я. — А тогда я не пойду в эту контору, если у них на сайте висит адрес полугодовалой давности, и никто не удосужился исправить! Ничего там хорошего нет и быть не может!

— Согласен с вами. — Рассеянно улыбнулся мужчина. — Пойдемте ко мне в гости…?

Я оглянулась в поисках подмоги, желательно в белых халатах, но переулок был по-прежнему пуст.

— Пойдемте…? — Робко повторил мужчина.

— Вы сумасшедший?

— Почему? Нет…, — грустно вздохнул он.

— А, то есть вы — нормальный, просто это неадекватный переулок! Я попала!

— Почему.… Нет…, — повторил он еще грустней и вздохнул еще глубже. — Помните, у Макаревича? «Я очень ценю тепло отношений в эпоху большой нелюбви…» Просто мне очень одиноко. Я вот из дома вышел, чтобы человека встретить. Просто человека.…И тут вы — с такими глазами.… Хотите, я не стану закрывать дверь? Уйдете, когда захотите.

Я колебалась…

— Я, что, так похож на ненормального? И на насильника? Это ужасно, — он отвел в сторону тоскливые голубые глаза и вздохнул. — Ужасно…

— Нет, не похожи, — ответила я. — На насильника уж точно.… Хорошо. Пойдемте.

— Правда? — Засветился он. — Спасибо вам…

Темный подъезд пахнул темными историями. Темная квартира их беспорядочными развязками.

— Извините, у меня не прибрано… Я сейчас.

Он принялся сгребать что-то с заспанного стола и встревоженного дивана, от чего вся комната приобрела недовольный вид.

— У меня есть очень вкусный чай! — Крикнул он с кухни. — Друг привез из Шри-Ланки! Я сейчас заварю!

— Давайте! — Негромко крикнула я в ответ, стараясь не раздражать недовольную комнату.

Когда он торжественно внес двух чайников на подносе, с кипятком и заваркой, комната уже не казалась такой темной и недовольной — так светились его глаза. Их оттеняла русая седина волос и такой же «русый» свитер. От заячьего пучка-хвостика по плечам на живот стекали шерстяные косы, вывязанные чьей-то заботливой рукой.

— Меня зовут Локки. — Сказал мужчина. — Это псевдоним, ник, кличка, как хотите. Я человек самых разных творческих профессий. Кем я только не был! И каждый раз менялся до неузнаваемости! Я вам сейчас покажу фотографии, и вы согласитесь, что я ничего не выдумываю.

Он выгреб из нижнего ящика комода ворох фотографий, не задвинув ящика и оставив комод стоять с обиженно выпяченной нижней губой.

— Вообще то родители назвали меня Федором, в честь деда. Всю жизнь не могу даже примерить на себя это имя! Ну, какой я Федор, правда? Даже в паспорте, когда вижу это имя, кажется, кто-то другой записан. Все друзья зовут меня Локки. Зовите и вы, ладно? — Он протянул разваливающуюся пачку снимков.

На них действительно были как будто разные люди: солнечный клоун в клетчатых штанах, с улыбкой до ушей и носом «картошка». Мачо, «знающий эту жизнь изнутри» в обтягивающих опухшие мужские прелести голубых джинсах — режиссер или, скорей, монтажер эротических фильмов, для которого возбуждение — рабочая обстановка. Композитор шлягера «Не сыпь мне соль на сахар» в период обострения звездной болезни — бархатный пиджак, кашне, брошь на лацкане. Полу опустившийся бомж, выгуливающий остатки интеллигентности в осеннем парке: рюкзачок, бородка, спортивная куртка с чужого плеча.… Объединяло всех этих несхожих персонажей — вьющиеся полуседые волосы, разложенные по плечам или собранные в пучок-хвостик, свободолюбивая поза, открытый голубой взгляд…

Конец ознакомительного фрагмента.