Останемся чужими

Тата Златова, 2023

Шесть лет назад Роберт Северский предал меня, женившись на моей подруге, и оставил глубокие шрамы в сердце. Он стал счастливым мужем и отцом, а я сбежала в другой город и попыталась начать новую жизнь.Шесть лет спустя я возвращаюсь домой, и моя жизнь переворачивается. Потому что в ней снова появляется Роберт и… его маленькая дочь.

Глава 1

— Наташа? Каким ветром?

Я замираю на пороге и во все глаза смотрю на старую знакомую. Сколько мы не виделись? Лет пять? А может, больше. Разругались в пух и прах и расстались врагами. Так что видеть ее сейчас на пороге своей квартиры мне, мягко говоря, неприятно.

— Привет…

Она теряется, не меньше, чем я. И будто хочет что-то сказать. Не решается.

— Я тебе письмо принесла, — наконец сообщает она, нервно поправляя воротник старой куртки. — Обещала передать лично в руки.

— Письмо? — удивляюсь я еще больше. Ну что за бред? Какое письмо в двадцать первом веке?! Это что, глупый розыгрыш?

— От Витки Барановой.

Имя бывшей подруги вызывает дрожь. Ничего не хочу знать о той, которая разрушила мою жизнь и втоптала ее в грязь изящными каблуками. Чувствую себя так, словно мне надавали пощечин.

— Мне это неинтересно, — цежу сквозь зубы, бесцеремонно закрывая дверь перед носом Наташки. Но та успевает просунуть сапог в проем и воскликнуть:

— Она умерла.

Я впадаю в ступор. Медленно открываю дверь и смотрю на незваную гостью. Пусть Вита и предала меня, но смерти ей я, конечно, не желаю. Поэтому эта новость выбивает из колеи.

— Она написала письмо, когда лежала в больнице… И просила отыскать тебя где угодно, но передать его лично, — торопливо добавляет Наташка. — Я выполнила обещание. Читать или не читать — дело твое. Мне кажется, хотя бы из уважения к тем годам, когда вы дружили, стоит хотя бы заглянуть. Она не стала бы писать тебе просто так. Поверь, есть причина.

Она выделяет последнее слово и вкладывает конверт без адреса мне в ладонь. Я беспомощно стискиваю лист.

— Если надумаешь, приезжай по старому адресу.

— А как же… — Мне не хватает сил произнести его имя.

Но Наташа понимает, о ком я.

— Они давно развелись.

Я теряю дар речи и провожаю старую знакомую растерянным взглядом. Слышу, как она спускается по ступенькам, как затихают ее шаги. А сама не могу сдвинуться с места.

Вита умерла.

В последние дни своей жизни она почему-то думала обо мне. Просила разыскать во что бы то ни стало. Шесть лет спустя. Почему? Наверное, ответ на этот вопрос — в письме.

Я завороженно смотрю на конверт. Вздыхаю, закрываю дверь и плетусь на кухню. Ставлю чайник, сажусь на стул. Потом вскакиваю, вспоминая, что забыла зажечь огонь. Все мысли там, в прошлом.

Вспоминаю, как смеялись с Витой и рассказывали друг дружке секреты, как сидели за одной партой и обсуждали мальчишек. Первая любовь, первое разочарование, все беды и радости мы всегда делили вместе.

А потом Роберт… Он ворвался в мою жизнь, как комета и также быстро исчез, оставив на сердце глубокие рубцы. А Вита посыпала их солью, когда заявила, что выходит за него замуж.

Я помню тот последний разговор даже спустя столько лет. До мельчайших деталей. Каждую острую фразу, брошенную в ярости. Каждый взгляд, выворачивающий душу. Каждый жест, подчеркивающий эмоции…

В голове на миг звучит голос подруги:

— Я не считаю, что предала тебя. Роберт сам меня выбрал!

Я зажмуриваю глаза и трясу головой, прогоняя злой мираж. Скорее всего, в письме Вита просит прощения. Просто захотела облегчить душу перед кончиной, вот и излила на бумагу свои мысли и переживания.

Мне не хочется ковырять старые раны. Лучше порву письмо и представлю, что его не было. Хм. А потом что? Буду грызть и корить себя за несдержанность?

Шумно вздыхаю. Похоже, все-таки придется прочесть. В конце концов, выбросить письмо я всегда успею.

Я решаюсь и все-таки вскрываю конверт. Разворачиваю сложенный вдвое лист с громко бьющимся сердцем.

«Анечка, милая, прости! Я знаю, что виновата перед тобой. Отбила Роберта, зная, как сильно ты его любила. Растоптала тебя, разрушила все, что у нас было. Не знаю, что на меня тогда нашло… Наверное, тоже влюбилась и потеряла голову.

Это был какой-то морок, какое-то наваждение, как еще это назвать, если я смогла так легко разорвать нашу дружбу. Из-за какого-то мужчины! Подумать только! Поверь, я ни на минуту не забывала о том, что натворила, но сделать первый шаг не решилась — знала, что ты не простишь.

Возможно, то, что я не была счастлива, немного загладит мою вину. Роберт в итоге меня бросил. Не знаю, как смогла пережить наш разрыв… Уже неважно. Все неважно.

Может быть, до завтра я уже не доживу. Поэтому мне ничего не остается, как обратиться к тебе, как к единственному близкому мне человеку. Несмотря на то, что мы остались врагами, я уверена: ты не откажешь мне в просьбе. Нет, я не прошу, я умоляю: помоги! Не ради меня, а ради моей доченьки. Катюша останется совсем одна. Мама моя совсем уже слабая, а больше некому помочь. Сердце разрывается от этой мысли. Пожалуйста, позаботься о ней! Она не виновата, что ее мать такая идиотка.

В конце письма оставляю все координаты. Только на тебя и надеюсь! Не оставь мою крошку.

P.S. Катюшка — дочь Роберта».

Пальцы дрожат. Дрожат так сильно, что мне приходится сцепить их между собой. Не может быть… Не может быть, что все так сложилось. Они же были так счастливы! А теперь Виты нет в живых. Она просит меня позаботиться о дочери. О дочери Роберта! Того, кого я ненавижу всей душой! Почему она не попросила помощи у него?

Слишком много вопросов…

Я снова перечитываю письмо. Убеждаюсь, что все поняла правильно. Бывшая подруга умоляет позаботиться о Кате именно меня, называет единственный близким человеком. О Роберте ни слова. Только короткая приписка, что он отец. Выведенная неровным почерком и другой ручкой. Вита как будто не хотела его упоминать, но в последний момент все же передумала.

И что теперь делать?

Я сижу в полной прострации, не замечая, что чайник кипит во всю. Совершенно ни на что не реагирую. Все мои мысли крутятся вокруг этого чертового письма, вокруг этой девочки, за которой меня попросили присмотреть.

Внутри все противится. Я мысленно борюсь с собой, привожу аргументы, взвешиваю «за» и «против». В итоге понимаю, что не могу отказать в просьбе умирающей. Так же, как и бросить ребенка на произвол судьбы. Пусть и чужого.

Нужно хотя бы прийти и посмотреть, как там обстоят дела. Убедиться, что девочке есть, где жить, поговорить с ее бабушкой. Узнать, почему не сообщили Роберту.

Ведь даже такой, как он, не оставит без поддержки собственного ребенка.

По крайней мере, мне хочется в это верить…

***

— Люблю туман. Он похож на тебя.

Я смотрю на Роберта и погружаюсь в омуты его глаз, в которых вижу свое отражение. Погружаюсь все глубже, в этот темный, бархатный плен… И его взгляд проникает под кожу. В самую душу, то замедляя, то ускоряя стук сердца.

— Почему? — его губы трогает улыбка, от которой все внутри переворачивается.

— Он серый, как твои глаза.

Роберт слегка щурится. Потом берет за руку и ведет за собой. На его щеке следы от моей помады и он, смеясь, смывает их водой. Проводит ладонью по моему лицу, а я закрываю глаза. Сколько нежности в эти минуты. Они длятся вечность. Целую жизнь…

— Ну, пойдем домой, ты же промок до нитки! Заболеешь ведь. Прячься, слышишь? — шепчу, укрываясь под его зонтом, наблюдая, как капли скользят по его волосам, лицу и одежде…

Воспоминания подкрадываются, когда сажусь прямо на пол и достаю из шкафа альбом. Там, в обычной картонной коробке, пылятся фотографии. Наверное, надо было их разорвать в клочья. Но… не могу. Ни разорвать, ни выбросить. Все-таки прошлое. Местами радостное, местами сумбурное, но прошлое.

До сих пор помню все лица и ощущения. Теплые объятия Виты, ее заверения о том, что никогда не предаст. Помню терпкий аромат одеколона Роберта и его прощальные слова: «Я полюбил другую»…

Открываю последнюю страницу, задумчиво провожу пальцами по фото. Озорная и беззаботная блондинка с голубыми глазами, обожающая яркие береты и помады цвета бордо. Такой мне запомнилась Вита. И такой останется в моей памяти навсегда.

Трудно представить ее больной, грустной, увядающей. Она всегда была неисправимой оптимисткой и заряжала позитивом окружающих. Этакий лучик света, который согреет всех… или обожжет.

Это был какой-то морок, какое-то наваждение, как еще это назвать, если я смогла так легко разорвать нашу дружбу, — вспомнились строчки из письма.

Поклонников у нее было море. Но влюбилась она именно в Роберта.

Моего Роберта.

Такого родного и чужого одновременно. Таинственного и так похожего на туман.

Снова перед глазами кадры из прошлого.

— Боже, как же я влюбилась! — радостно делюсь я, запрокидывая голову и любуясь идеально голубым небом. Я счастлива. Мне хочется поделиться своим счастьем со всем миром. Обнять. Смеяться. Летать.

— Ты? Да быть не может! — фыркает подруга и присаживается рядом на лавочку. Мы сидим возле ее подъезда, в привычном месте. Только для меня теперь все по-новому. Все вокруг играет яркими красками.

— Ну рассказывай скорей! — Вита нетерпеливо дергает меня за рукав: — Кто этот чудак, который так изменил тебя? Раньше тебя от книг не оторвешь, когда о поцелуе слышала — сразу краснела, а теперь тебя все время нет дома. Как ни позвоню — постоянно нарываюсь на Елену Анатольевну.

— С ним невозможно думать еще о чем-то, кроме поцелуев, — признаюсь я и уже привычно краснею. Но не от самого упоминания, нет, а от того, что мы творили вчера у него дома. Но об этом лучше никому не знать. Иначе сгорю со стыда.

— Ого! Ну, колись, кто это? — пинает она меня локтем в бок. — Я его знаю?

— Не думаю.

— Ну хотя бы фотку покажешь?

Ветер ласкает мое лицо, и я щурюсь от удовольствия. Как же не хочется открывать глаза! Произношу лениво:

— Завтра увидишь.

Вита радостно верещит, а я наблюдаю за ней с улыбкой, еще не подозревая, какую ошибку собираюсь сделать.

С того дня, как я их познакомила, я перестала узнавать свою подругу.

Куда бы мы с Робертом не пошли, везде появлялась она, как будто преследовала. Не давала нам ни единой минуты побыть вдвоем. Постоянно звонила, приходила, придумывала разные истории, чтобы навязаться, часто караулила Роберта возле дома. Ему такое пристальное внимание не нравилось, о чем он прямо ей и сказал.

Но это было похоже на какую-то навязчивую идею. Вита перестала видеть всякие границы. Я пыталась с ней поговорить, понять, зачем она так делает, вразумить… Но она на все отвечала, как загипнотизированная:

— Я его люблю.

— Эй, — щелкала я пальцами перед ее лицом, призывая очнуться, — вообще-то это мой парень. Ты забыла?

— Прости, но в этой борьбе каждый сам за себя. Если Роберт в итоге выберет меня — что ж, тебе придется отойти.

— Ты вообще понимаешь, что сейчас говоришь? Мы же подруги!

Она лишь пожимала плечами и повторяла свою мантру:

— Я его люблю.

Поняв, что напором его не возьмешь, Вита сменила тактику. На какое-то время ушла в тень, и мне даже показалось, что она сдалась. Кто-то говорил, что она переключилась на Олега, младшего брата Роберта. Неужели одумалась?

Глупая. Какая же я была глупая!

Однажды я пришла к нему домой, а дверь мне открыла Вита в одном пеньюаре.

С тех пор любые попытки Роберта объясниться я игнорировала. Сказала, что все кончено, не объяснив причину, и заблокировала его номер.

Потом узнала, что Вита ждет ребенка. Это меня добило.

Значит, правильно сделала, что не стала разбираться тогда. Значит, он действительно меня предал!

Я захлопываю пыльный альбом и прячу его обратно в коробку. Хватит ковырять эту рану. Съезжу к девочке, поговорю с матерью Виты и вычеркну их всех из своей жизни. Насовсем.

Знала бы я, какой меня ждет сюрприз…