Девочка хулигана

Тася Лав (2024)

— Ты подставила меня.Сокол — самый опасный и популярный парень школы. Я новенькая, которая не хотела переходить ему дорогу. Я вообще не хотела во что либо влезать.Только теперь поздно.– Как будешь исправлять ситуацию? — Матвей шагнул вперед и навис надо мной.Я вся тряслась, сжимая в пальцах лямку рюкзака. Чтобы я ни сказала — он не поверит мне.– Ну, не слышу ответа?– Что ты хочешь от меня? — начала я нервничать.– А вот это уже правильный вопрос, Дворская… — ухмыльнулся мажор. — У меня на тебя большие планы. Теперь.

Глава 8

Роза

Я уже сидела за партой, когда за соседнюю села Ксюша. Молчаливая и задумчивая. А где же та радость, которая у нее тогда была в голосе?

Звонок прозвенел. В класс вошел учитель.

— Good morning, students. Сегодня мы снова проходимся по временам, — англичанин вывел дату на доске.

Я прилежно сидела еще минут десять, но прямо подгорало, так хотелось узнать, чем там все закончилось. Хотя и убеждала себя, что все во благо подруги и чистое любопытство, но почему-то не очень получалось. Настроение даже немного упало.

— Виктор Васильевич, а можно гоу ту туалет? — Вова был в нашей группе.

— Нет, Владимир, пока не научитесь правильно проситься, — учитель поцокал языком, — вам осталось выучить по-английски всего два слова, и путь открыт!

— Но мне сильно ниид, — снова занудел одноклассник, мешая русские слова и иностранными.

Кажется, у учителя уши в трубочку свернулись, потому что он недовольно буркнул Вове приглушенное: «Выйди, только быстро».

Я собралась с силами и прекратила записывать про паст перфект, отложив ручку. Все равно времена у меня хорошо получаются. Все же меня это сильно волновало, и даже урок не помогает отвлечься от Соколовского предложения Ксюше. Тихонько повернулась к ней, постаравшись выдать максимальную неосведомленность. Врать у меня получалось не очень, но если сильно себя в чем-то убедить, то вполне даже ничего.

— Ксю, — тихо позвала ее. Подруга повернулась в немом вопросе. — Ты подарила ему то, что хотела? Как он отреагировал?

Она поджала губы, раздумывая над ответом. Через минуту я подумала, что она забыла обо мне, продолжая черкать в тетради. Затем подняла глаза и выдала четкое:

— Нет. Я передумала. Наверное, струсила. В следующий раз попробую.

— А… — я была совершенно растеряна, но постаралась выдать жалкую, но утешающую улыбку, — ну что ж, может, завтра.

— Может, завтра, — повторила за мной и сильнее наклонила голову над тетрадью, показывая, что разговор окончен.

И в этот момент я поймала взглядом Ксюшину коробочку печенья, которая стояла на парте у одного из друзей Сокола…

***

Ох, не люблю эти дни.

Сегодня как раз нужно идти к репетитору на тот район. Отец звонил и напомнил. Ну да, как же, он за это заплатил, в смысле я не буду ходить? Засунула учебник подмышку и прошлась по вечерней улице. Начало заката, солнце еще грело как минимум верхние половины зданий.

Во дворах резвилась ребятня, а ветерок колыхал синее платье. Не знаю, зачем я сегодня взяла карту, наверное, подумывала доехать обратно домой на такси в этот раз. А так отец не дает на поездки считая, что это лишние траты, ведь мы живем не так уж и далеко от домашнего преподавателя физики.

По пути услышала тонкий писк. Остановилась прислушавшись. Где-то среди двора этих двух пятиэтажных хрущевок кому-то плохо. Постепенно пошла на звук, который только увеличивался. В старой трубе лежала кошка в двумя котятами. Они жалобно пищали, но мама кошка не могла им ничего дать.

— Бедненькие… — ко мне подбежал один и, по-кошачьи плача, потерся об ногу. Осторожно погладила его за ушком.

— Якимовна у сына в другом городе, вот и не кормит никто, поди, — мимо меня прошла старушка, бросая взгляд на семейство котов, — это она ж их содержит на радость местных детишек. Попросила кого-то здесь за ними приглядеть, пока она в отъезде, но, как видишь, с обязанностями справлялись плохо.

— А вы не знаете, когда приедет? — Я повернулась к ней. Мысль о том, чтобы найти им хозяев отпала, ведь тогда та бабушка очень расстроится, не заметив здесь свою любимую кошку.

Бабушка задумалась, оперевшись на клюку.

— Да вроде к концу недели сынок-то привезет. Недолго этим дармоедам голодать осталось, — она покачала головой и пошла дальше к одному из подъездов.

Я пулей рванула в ближайший зоомагазин. До конца недели еще дожить надо, а котята могут и не выдержать. На те деньги на такси купила большую пачку хорошего корма и притащила ее к трубе.

— Кушайте, — высыпала часть в давно пустую миску, а часть спрятала за трубой, чтобы они все сразу не съели. А так я буду проходить до школы этим путем и подсыпать. Котята набросились на еду, радостно ворча, а их мама покорно ждала, пока они наедятся. И только потом она тоже подошла к еде, попутно потеревшись о мои ноги и мурлыча.

Взглянула на время и опешила. Да я же к репетитору опаздываю!

Она встретила меня со своим обычным недовольным выражением лица, сообщая, что деньги за мое опоздание с нее сниматься не будут. Эта женщина мне не нравилась, но папе ее порекомендовал какой-то коллега. Как по мне, она просто тянет время, пытаясь растащить все в положенные два часа. В итоге мы снова решали целый час одну задачку, а я выслушивала, какая я неудачница и неумеха. Ну что ж, не впервые. Отцу она примерно то же самое говорит, оттого у наших уроков нет конца.

И снова спасительный воздух улицы. Ветер небольшой, временной свободы, пока я иду до своего дома. Улицы уже постепенно погружались во мрак, но фонари еще не включали. Я должна вернуться до их зажигания, таковы правила. Солнце практически зашло за горизонт, обагряя небо кроваво-оранжевыми всполохами. Я поежилась и ускорила шаг, ведь мне опять придется идти пешком через мрак этого старого района.

Где-то разбилась бутылка, послышался гогот парней. Сработала сигналка. Мимо меня порой шли уставшие люди, из последних сил торопящиеся домой после работы.

Не люблю это место. Здесь слишком мрачно. Быстрее бы выйти в дорогой, хорошо освещенный район.

— Эй, малышка, чего делаешь поздно вечером одна? — Передо мной выросли два бугая в спортивках. Может, и старше меня, а может, одногодки. Из-за легкой небритости совершенно не понять, сколько им лет.

Ну вот. Когда-то это должно было случиться. Физика губит жизни, серьезно. Да и вообще учеба в целом.

— Извините, но я очень тороплюсь домой, — мой голос задрожал против воли. Снова учебник прижат ко мне, словно маленькая преграда. Видимо, я цепляюсь в него инстинктивно, как утопающий за соломинку. Просто чтобы было за что держаться.

Парни загоготали.

— А ты тихоня. Пойдешь с нами? Будет весело.

— Мне нужно домой…

— Ой, да что ты домой, да домой, — они стали медленно окружать меня. У одного в зубах я заметила окурок от сигары. — Щас к парням завалимся, шашлычку пожарим.

Дрожу, как осенний листик под напором ветра. Вот-вот сорвусь на плач. Я не хочу никуда и ни с кем. Коленки задрожали, а к горлу подкатил тошнотный ком. От паники становилось дурно.

— Отпустите меня, пожалуйста. — Теперь даже в голосе слышен плач. Его заглушила новая порция гогота. Меня потянули за рукав платья, я жалобно дернулась от них, и он затрещал. Парень отпустил его, и я упала на землю, подняв немного пыли.

— Вставай давай, пойдем тусить, — один из них попытался меня поудобнее перехватить, но я задергалась и заскулила, — не то, пока дотащим, ты всего платья лишишься.

Снова смех, пробирающий душу.

— Эй, парни, чем вы там занимаетесь? — Со стороны одного из дворов сюда кто-то шел.

— Да мы ничего, — они отпустили меня и встали впереди, как бы прикрывая от взора.

Незнакомец подошел ближе, и я узнала в нем Матвея.

— Оно и видно, — он недоверчиво прищурился, — а ну, расступись.

— Да ладно тебе, Сокол, — они стушевались, — мы не трогали нейтральную. Просто позаигрывали.

— Я вам по башке сейчас позаигрываю, — голос Матвея стал жестким и грубым, — валите отсюда, пока Князю не доложил.

Они гуськом отошли от меня на достаточное расстояние, пока не сорвались на бег, скрываясь за ближайшим домом.

Матвей присел на корточки и склонил голову.

— Снова ты, и снова с учебником. И почему ты вечно ходишь темными вечерами по этому стремному месту? Ищешь приключения на одно место? Тогда ты по адресу.

— У меня здесь репетитор… — я все еще дрожала от внутреннего ужаса, сидя на земле и сжимаясь в комочек. Однако его появление поселило в душе что-то теплое, как лучик света.

Он завис на мне взглядом. В темноте его глаза блестели, как у кошки, оттого казались еще загадочнее. Черное худи практически сливало Матвея с фоном. Резко включились фонари, освещая спину парня и короткие, бритые по бокам волосы. Они даже немного блестели под фонарным светом.

— Пошли, провожу, — выпрямился, оглядывая притихший двор. Слегка наклонился, подавая мне руку.

Безоговорочно приняла ее. Меня поразили теплые импульсы от его прикосновения, прямо в сердце. Теперь сияющий цветок распускался именно там.

Сокол повел меня по дворам, отлично помня, где я живу. Руку так и не выпустил, а я внутри себя умирала от этого странного, но эйфорического ощущения, когда вот так идешь с парнем, а он держит тебя за руку. Над вами звезды, и вся жизнь впереди…

Хорошо, что уже темно и он не видит, что у меня с другой стороны надорван рукав, а платье в пыли. Ночь сглаживает краски и проявляет то, что скрыто в душе…

— Ты почему, кстати, не пришла? — Он нарушил эту благоговейную, романтичную тишину, повернув ко мне голову, — из-за репетитора?

— Куда? — Недоуменно захлопала ресницами, смотря на него снизу вверх.

— Ну, гулять, — он нахмурился, — Мы сегодня собирались. А Ксюша тебе ничего не сказала?

Я отрицательно качнула головой, и он на секунду потемнел во взгляде, непроизвольно сжимая мою ладонь сильнее, чем до этого.

— Ладно, — бросил короткое, оставляя меня в неведении. Что Ксюша должна была сказать? И почему я должна была куда-то прийти?

Теперь дорога до дома, что обычно казалась мне очень долгой, закончилась слишком быстро. Мы даже навернули вокруг дома еще один круг и остановились недалеко от подъезда.

— Спасибо, что довел до дома, — смущенно заправила прядь волос за ухо, выбившуюся из косы.

— Да все в порядке, не люблю, когда обижают слабых, — Сокол отпустил мою руку. Я тут же почувствовала холод без нее. Захотелось вцепиться в нее обратно и никогда не отпускать. Он словно забрал тот сияющий внутри меня цветок, оставляя промерзлость. А, может, он все еще там, но горит только когда Матвей рядом. Физически рядом.

Парень почесал затылок.

— Слушай, ну раз такое дело, и непонятки вышли… Цветочек, пошли погуляем как-нибудь?

— Ты и я? — Я сжалась от восторга, как хорошо это прозвучало.

— Ну типа того, — он улыбнулся и навис надо мной, притягивая к себе. — Пойдешь? — Уже шепотом, потому что его лицо так близко, что наши носы практически соприкасаются.

Может, я умерла от страха, а теперь в раю?

— Наверное… да… Если получится.

— Ну вот и отлично, — эта белозубая улыбка, заставляющая мурашки бегать по коже. Его взгляд стал серьезнее, а глаза словно еще синее, чем были. Или просто он стал еще ближе?

Но дыхание уже было на моем лице, и теперь я дрожала от предвкушения момента, позволяя ему приближать свои губы к моим.

В кармане зазвонил телефон, и мы очнулись.

— Извини, — я достала телефон, смотря на дисплей. В груди похолодело, а язык присох к небу. — Папа звонит!

— Так, скажи ему, что позже вернешься, — не понял Матвей.

Я дернулась, заметавшись под недоуменным взглядом Сокола. Насколько я опоздала? Он меня убьет!

— Ты не понимаешь, — мой голос стал жалобным, словно у тех брошенных котят. Я развернулась к подъезду. — Мне срочно пора домой.

И я рванула, злясь на весь свет за то, что разрушился такой романтический момент. И за то, что приходится оставлять все хорошее за спиной, устремляясь к тому, от чего я хочу сбежать. Чего боюсь, но не осмелюсь перечить, чтобы не навлечь что-то пострашнее.

Отец стоял на пороге. Взгляд пылал и горел злостью. В коридоре было ярко, поэтому он легко заметил цепким взглядом и мое грязное платье, и порванный рукав.

— Это что, я спрашиваю?!