Девочка хулигана

Тася Лав (2024)

— Ты подставила меня.Сокол — самый опасный и популярный парень школы. Я новенькая, которая не хотела переходить ему дорогу. Я вообще не хотела во что либо влезать.Только теперь поздно.– Как будешь исправлять ситуацию? — Матвей шагнул вперед и навис надо мной.Я вся тряслась, сжимая в пальцах лямку рюкзака. Чтобы я ни сказала — он не поверит мне.– Ну, не слышу ответа?– Что ты хочешь от меня? — начала я нервничать.– А вот это уже правильный вопрос, Дворская… — ухмыльнулся мажор. — У меня на тебя большие планы. Теперь.

Глава 2

Роза

Осторожно закрыла за собой дверь квартиры. Папа не любит, когда ей хлопают. На цыпочках постаралась пробраться в свою комнату, желая остаться незамеченной. Но сегодня мне не повезло.

— Ты опоздала. — Строгий голос пригвоздил меня к полу. Робко повернула голову, смотря снизу верх на своего единственного родителя. Он уже немолод. Виски тронула седина, лицо высохло и покрылось морщинами в уголках глаз. Однако тело осталось крепким, а сам отец был выше меня на полторы головы. Моя мама давно оставила его, бросив и меня. Видимо, такая любовь была, что даже о своем ребенке не подумала.

— Но, пап… — эта вечная дрожь при разговоре с ним, когда пытаюсь возразить. — Всего на пятнадцать минут.

— Сейчас на пятнадцать, завтра — на два часа?! А потом что? — Он вышел из своей комнаты и вырос передо мной, неудовлетворенно взирая на свое единственное чадо. Я никогда не достигала его идеала. Возможно, потому что однажды родилась девочкой, а не мальчиком, как он хотел.

Его серо-голубые глаза взирали равнодушно и раздраженно. Но к этому взгляду я уже давно привыкла.

— Прости, — увела глаза, уставившись на вычищенный до блеска мраморный пол. — Это больше не повторится. Я могу пойти в свою комнату?

— Жду тебя за столом, — отец шагнул на кухню, и я выдохнула от облегчения.

Ужин являлся обязательной частью, если отец был дома. Опоздала — наказана. За свою жизнь я научилась приходить вовремя, но все же… дни, когда он задерживается на работе — лучшие.

В комнате аккуратно сложила учебник на полку и переоделась. Идеальная чистота — тоже важное правило. Радует, что, когда ты что-то делаешь часто, оно становится привычкой. Комната такая же светло-бежевая, как и вся квартира. Здесь все выбирает отец.

В домашнем бесформенном платье вышла в коридор и попала оттуда в кухню.

Он уже ужинал. Стол сервирован на двоих человек — это постарался наш повар. Я тихо села на свое место напротив него. Глаз не поднимала, вяло ковыряясь в тарелке. Ненавижу свинину, но отцу всегда было плевать, что любила лично я.

— Ну вот ты и готова услышать от меня новости, — он прервал нашу тишину спустя десять минут. Отложил вилку и немигающе уставился, буравя взглядом.

— Что именно? — Я жевала лист салата. Сегодня, видимо, на диете.

— Сядь ровно, — короткий приказ, и я выпрямилась как по струнке. Долго же он меня муштровал. Продолжил: — Перевод готов, завтра ты поступаешь в лицей.

Еда застряла в горле, начала кашлять подавившись. Отец наблюдал за этим с молчаливым равнодушием. Когда, наконец, смогла вздохнуть, тихо ответила:

— Я думала, что ты… несерьезно.

— Серьезнее некуда, это необходимая мера.

— Для кого? — В горле встал ком, но уже не из-за еды. Он хоть как-то сдерживал наступающие слезы. Отец снова все решил за меня и без моего ведома. Ставить перед фактом — его фишка. — До ЕГЭ осталось два месяца. В этой школе у меня подруга… у меня там вся жизнь!

Он резко ударил ладонью по столу, и я вздрогнула. Сердце сжалось от липкого привычного страха.

— Это не обсуждается! — отрезал, на скулах заходили желваки. Папа не любит, когда ему перечат, и я стараюсь не лезть на рожон. Но когда переходят все границы, словно выбираюсь ненадолго из своего панциря, в котором живу все эти годы.

— Я не хочу! — Подорвалась. Меня трясло. Отец всегда был таким. Все так, как он хочет. И я делала это все, потому что у меня нет выбора. Но можно меня не трогать хотя бы под конец школы? Мне осталось всего полгода до восемнадцати, и я съеду… куда угодно, лишь бы не с ним.

— Сядь на место, Роза! — Взорвался, пылая бешеным взглядом. Он тоже привстал, снова ударив несчастный стол. Тарелки подпрыгнули. Яблоко вывалилось из вазочки и укатилось, с глухим звуком упав на пол. — Сядь, иначе пожалеешь!

— Нет! — Я разревелась. Слезы брызнули резко и непроизвольно, я не успела их остановить. — Я не хочу переводиться на два месяца! Пожалуйста!

— Роза! — Он вышел из-за стола и стал горой надвигаться на меня, и я, плача, рванула в комнату.

Дрожащими руками закрыла ее на щеколду. Единственное, что он мне позволил и о чем иногда жалеет, как, например, сейчас.

В дверь забаранили. Отец чертыхался и то угрожал мне, то пытался попросить выйти. Мои рыдания заглушали его и делали фоновым шумом.

— Я выпилю это замок к чертям собачьим! — Снова угроза. Затем он затих, потоптавшись у двери и слушая мои всхлипы. В конце концов, процедил: — Бабы…

О да, он никогда не умел со мной общаться.

Пнул дверь напоследок и добавил:

— Документы положу на стол. В понедельник отвезу тебя в новый лицей. Он лучше и профильнее. После него ты легко поступишь на экономический.

На этих словах я разрыдалась еще сильнее, и отец, не выдержав этого, ушел в свою комнату. Куда я поступлю, папа тоже выбрал. Моя жизнь расписана чужой рукой…

Воскресенье я пролежала дома в своей комнате. Смирялась с новой участью. Потому что, если он что-то решил, я уже никогда его не смогу переубедить. Дозвонилась единственной подруге по своему кнопочному, она сообщила, что ее родители разводятся, поэтому она сама переезжает. Ну класс. Моя жизнь вернулась на дно.

Утром мы уже ехали туда, в новый лицей. Отец молча сжимал руль и думал о своем, одетый с иголочки. Впрочем, как обычно, потому что потом он поедет в свою небольшую фирму. Которая, кстати, ему чаще дороже родной дочери.

— Вот документы, — папа настойчиво сунул в руки папку. — Тебя встретят. После уроков заберу с учебниками, которые выдадут. Старые я уже отвез в ту школу.

— Спасибо… за заботу, — мой голос был равнодушным. Я ненавидела его решения. Все до одного.

Он так и не сообщил причину такого срочного перевода. Может, его личные заскоки? Еще директор как-то на это согласился, не иначе как отец сдал на шторы больше обычного.

Этот лицей, конечно, выглядел лучше той школы, в которой я училась. Отец что-то сказал про профильность, значит, с математическим уклоном. Бежевый новый, с открытыми настежь, дверями, приглашающими всех желающих. Вот только я не хотела туда идти. Я хотела обратно. В класс, где меня не будет ждать что-то неизведанное, так как я и так всех знала. Общалась, правда, только с одной одноклассницей, но мне многого не было нужно.

Отец высадил меня у ворот школы и уехал, только черный бампер сверкнул за поворотом. А я все еще мялась в воротах, пока, вышедшая на крыльцо, учительница не заметила меня.

— Новенькая? — Шустро подбежала и приняла папку с документами. — Что стоишь? Пойдем, у ребят сейчас английский. Я, кстати, Елена. Может так и называть, чтобы не путаться пока что в именах.

Кивнула. Тихо последовала за ней. О возможностях выбора я могу даже не напоминать. Его нет.

Мы поднялись на второй этаж и завернули за угол. Пока шли, я разглядывала ее спину в белой рубашке, временами преподавательница поворачивалась на меня. Женщина средних лет, короткое темное каре и большие, прозрачные очки, как у черепахи Тортиллы.

— Здесь только первая группа. С другой половиной класса познакомишься на алгебре. — Прошептала, открывая дверь. — И сегодня можешь просто сидеть и слушать. Учебников-то еще нет.

Я снова ей кивнула. Того и гляди скоро превращусь в болванчика.

— Виктор Васильевич, мы быстро, — Елена завела меня в класс и поставила перед доской, как диковинную зверушку. — Это наша новенькая, Дворская Роза.

На меня уставилась не одна пара любопытных глаз. Кожей ощущала, как они скользят по косичкам, по лицу без макияжа и простому платью, которое выбрал отец. Он запрещал мне носить брюки, мол, девочки должны быть девочками. И краситься тоже запрещал — он за естественность. Но здесь, к счастью, сработали мамины гены — без косметики я не выглядела уродиной и не страдала комплексами в этом плане. Хотя, когда смотришь на эффектных королев класса, порой самооценка нехило скачет.

— Садись на свободное место, — классная подтолкнула меня вперед, давая возможность оценить свободные места. Которых, собственно было всего два. Возле ухмыляющегося мажора и на заднем ряду рядом с тихой девушкой. Туда я и направилась, стараясь не смотреть по сторонам и ежась от очень даже ощущаемых взглядов.

Девушка подняла глаза от учебника, в котором тихо и по слогам произносила английские слова, пытаясь читать транскрипцию. Судя по пролегшим складкам на ее лбу, этот язык явно не ее конек.

Елена еще что-то добавила классу, поручая меня в их дружелюбные объятия, и исчезла из кабинета.

— Ну что ж, Роза, — мягко прозвучал баритон учителя, — может, расскажешь о себе классу?

Робко встала. Снова смотрят. Заинтересованно, как на новую игрушку.

— Я Роза… — выдохнула, поняв, что мой голос прозвучал пискляво и тихо, — я перевелась сюда из другой школы.

— Хорошо, Роза, — учитель подбадривающе улыбнулся, — а с оценками у тебя как?

— Везде пятерки, — не без гордости. Да, я была отличницей, а это не самый легкий труд.

— Молодец, — похвалил меня, — садись.

Сесть на место оказалось огромным облегчением. Скосила взгляд и поняла, что новая соседка меня недоверчиво рассматривает.

— Роза, — я решила начать первой.

— Ксюша, — прошептала, не сводя с меня потрясенных, как по пять копеек, глаз.

Под этим взглядом я занервничала. Не то сказала?

— Что-то не так?

Она словно вышла из оцепенения, мотнув головой. Виновато улыбнулась, тряся своими русыми, легкими волосами:

— Ты извини, — прошептала она, потому что урок уже начался, — просто у меня здесь нет друзей.

— Почему? — Я удивилась. Ксюша не была страшненькой. Милое личико, темные, живые глаза. Разве что это загнанное выражение лица все портило.

Ксюша пожала плечами.

— Я тоже новенькая. В начале года перевелась. Но со мной никто не захотел общаться. Таких, как я, называют серая мышь и обращаются только за помощью в виде домашки. Так что… — она протянула мне мизинец, — Серые должны держаться вместе.

Я улыбнулась и пожала его в ответ, словно скрепляя начало это странной дружбы.

Когда урок закончился, мы выскользнули из класса первыми. Я хотела узнать о нем побольше, прежде чем столкнусь лоб в лоб.

— Ну, здесь есть элита, — Ксюша загибала пальцы, — клоуны или их еще называют весельчаки, и группки поменьше, они уже собирались по интересам. И несколько человек как мы с тобой — ни рыба ни мясо. Хорошо, если не трогают.

— Интересное у вас деление, — я задумчиво скользила с ней в потоке людей.

— О-о-о, — ее глаза загорелись, — в нашем классе еще учится сам Сокол со своими парнями. Они выше всех не только в классе, но и в школе. Он очень красивый, девчонки за ним табунами бегают. Но он опасный одиночка, ему дорогу лучше не переходить, если проблем не хочешь. Слышала, он связан с криминалом, — девушка ушла в шепот.

— И как он выглядит? Ай! — Я споткнулась, врезавшись в чью-то мощную грудную клетку. Меня придержали за плечи, чтобы я не упала, но вот рюкзак, висевший на одном плече, свалился под ноги спасителю.

— Вот так… — благоговейно прошептала на заднем плане Ксюша, словно я упала в руки самому господу богу.

— Сокол, — заржали парни сзади него, — да девушки тебе прямо в руки падают. Ну ты и ловелас, конечно!

Я подняла робкий взгляд, все еще находясь в его руках.

На меня смотрел позавчерашний незнакомец…