Повелитель магии

Тараксандра

Магия – явление, о котором все знают, но изучили его лишь немногие избранные. А между тем, магия везде. Погрузитесь в таинственный мир! Приоткрывшаяся завеса загадок и молчания покажет вам подробности жизни людей, посвятивших себя экстрасенсорной деятельности.

Глава 12. Возрождение

Швейцарская вилла миллиардера Роберта Шельдман — и этим все сказано. Совершенство из мрамора среди Альп. Глубокая синева простора, на ее фоне — белизна снега на вершинах вдалеке, зелень бархата — внизу, манящее тепло античного камня, огромные розы, статуи, фонтаны — таковым было жилище всемирно известного богача. Райские врата распахнулись, автомобиль степенно проехал на территорию особняка и остановился, Ирвинг почтительно распахнул двери лимузина. Симон ступил во владения своего друга и покровителя. Едва юноша вошел в здание, как первое, что увидел — на стенах роскошного холла картины, написанные отцом, и гобелены — работы мамы. Симон замер. Он невольно прижал руку к груди, чтобы усмирить сердце, готовое выпрыгнуть.

— Мистер Шельдман, спасибо! — прошептал юноша.

Шельдман положил руку на плечо Симону.

— Мои люди были в той квартире. Они позаботились о твоей матери. В России у меня есть небольшой дом и участок земли, мы приедем туда… Я распорядился, чтобы привезли некоторые ваши вещи. Там фотографии, книги, письма. Я отнес их в одну из комнат виллы. Потом ты сам решишь, что тебе нужно, а что нет. Возможно, ты захочешь их оставить как воспоминание о прошлом. Картины же и гобелены, так как я сам являюсь большим поклонником и почитателем искусства, я разместил здесь. Они действительно достойны, чтобы их видели. Твои родители были необычайно талантливыми людьми.

Симон уже не мог сдержать слез. Он уткнулся в пиджак покровителя и горько разрыдался.

— Ничего, ничего, Сим, ты теперь не один, — сказал Шельдман, — у тебя есть я и мистер Нармер, а будут и другие друзья. Жизнь только начинается. Сейчас мы пойдем к твоей сестре. Элла уже с утра готовилась к твоему возвращению.

— Элла, — Симон вытер слезы. — Я так соскучился по ней.

Шельдман привел юношу в детскую. Элла, одетая в платье с кринолином, с огромным бантом в волосах, бросилась к брату и заключила его в объятия.

— Король Симон вернулся! — воскликнула девочка. — Симоша, наконец-то ты со мной!

Симон тоже обнял сестру.

— Красавица моя! — сказал Симон.

— Пойдем смотреть твое королевство! — малышка нетерпеливо повела за руку Симона.

Детская представляла собой большой зал, заставленный игрушками. Великолепные куклы, медвежата, лошадки, домики — это была подлинная страна сказочных грез и фантазий. На самом почетном месте, на столике для игр, на бархатных алых подушечках, сидели ее любимая тряпичная собачка Фантик и кукла Роза.

— А вот и ваш король! — торжественно проговорила девочка, подведя Симона к столику. — Фантик, Роза, вы должны слушаться короля Симона.

Из глубины зала вышла изящная девушка лет 25-ти, кудрявая, черноглазая, с милой родинкой на шее. Симон в яркой пестроте детской ее даже сразу не заметил.

— Бонжур, месье, — весело, сверкая глазами, — проговорила девушка.

Она сделала реверанс.

Симон поздоровался, на всякий случай, по-немецки и по-русски.

— Это мадемуазель Жаклин, — представила ее Элла. — Моя няня. Мы приготовили тебе подарок. Мы назвали его «Танец в честь короля Симона».

Жаклин подошла к музыкальному центру, скрытому в недрах зала, и включила его, зазвучал вальс Штрауса. Элла взяла со стола пластиковую колбочку, открыла ее и вытащила что-то вроде розовой палочки. Девочка грациозно махнула рукой, и конец палочки раскрылся, превратившись в рамку. Малышка снова махнула рукой, и с рамки слетел огромный, переливающийся всеми цветами радуги, мыльный пузырь. Элла закружилась под чарующую музыку, и в такт ее движениям, взлетая и рассыпаясь сотней сверкающих сфер, устремлялись фигуры, порожденные смесью воды, мыла и воздуха. Временами девочка изящно складывала рамку, опускала ее в емкость с мыльным раствором, и вновь на свет выходили прозрачные, словно из тончайшего стекла, драконы, шары, цветы, арки. Легкие движения прирожденной танцовщицы, игра воздушных созданий под музыку венского гения — даже чуждый романтики, властитель всего и всех, Роберт Шельдман, был зачарован. Вальс закончился, девочка, как настоящая актриса, поклонилась зрителям. Шельдман и Симон разразились искренними аплодисментами.

— Браво, юная мисс, это было потрясающе великолепно, — сказал Роберт Шельдман. — Настоящая феерия. — он повернулся к няне. — А вам, мадемуазель Жаклин, от меня особая благодарность. Я сегодня же выпишу вам премию.

Мадемуазель Жаклин зарделась, но взгляд не опустила, кокетливо стрельнув глазками на могущественного работодателя. Симон обнимал сестру.

— Эллочка, какая же ты молодец! Все так красиво!

— У меня для тебя еще есть подарок, Симоша, — сказала девочка.

На столе лежала папка, Элла раскрыла ее, внутри оказались три очень неплохо сделанных рисунка. На одном был изображен Фантик, на втором — Симон в короне, на третьем — группа из четырех человек: двое взрослых и двое детей, мальчик и девочка. Симон понял, что Элла запечатлела их семью. Слезы вновь набежали на глаза юноши, но он быстро подавил их.

— Спасибо, Элечка, ты очень талантливая, — Симон поцеловал сестру.

— Мы с мадемуазель Жаклин рисовали их вместе. Я решила, что тоже буду художницей, — проговорила малышка.

Шельдман скромно стоял в сторонке, улыбаясь и не вмешиваясь. Видя, что Симон немного побледнел, он подошел к юноше.

— А теперь, милая принцесса Элла, королю Симону пора в постель, — сказал миллиардер. — Он должен отдыхать после тяжелой битвы с разбойниками.

Симону не хотелось уходить от сестры, но он чувствовал, что действительно еще не готов к длительному бодрствованию.

— Эля, я завтра приду, и мы поиграем, — сказал он девочке. — А ты пока нарисуй еще что-нибудь.

— Обязательно, Сим, я теперь каждый день буду рисовать для тебя, чтобы ты больше не болел.

Шельдман проводил Симона в комнаты, которые отвели юноше, и заставил сразу же лечь в постель. Кровать Симона была поистине королевским ложем, укрытым торжественным золотисто-пурпурным балдахином, вышитым геральдическими лилиями. Да и весь интерьер был достоин самого привередливого принца. В комнату пришел Нармер. Он положил Симону на живот кусок ткани, пропитанной каким-то составом.

— Лежи спокойно и лекарство перейдет в тебя, — сказал экстрасенс. — Скоро ты будешь в порядке. Не грусти, паренек.

Словно из ниоткуда появился Ирвинг, его Шельдман оставил подежурить со своим подопечным.