Повелитель магии

Тараксандра

Магия – явление, о котором все знают, но изучили его лишь немногие избранные. А между тем, магия везде. Погрузитесь в таинственный мир! Приоткрывшаяся завеса загадок и молчания покажет вам подробности жизни людей, посвятивших себя экстрасенсорной деятельности.

Глава 6. В больнице

Операция была длинной и сложной. Уже третий час врачи боролись за жизнь Симона Меровинга. У дверей операционной замерли охранники Шельдмана.

Миллиардер Роберт Шельдман сидел перед монитором компьютера в специальной комнате, позволяющей наблюдать за всем происходящем в операционной. У него на коленях лежал его баснословно дорогой пиджак, который Шельдман не спешил надевать. Добротная плотная ткань по-прежнему хранила влажные следы скрюченных в отчаянной борьбе за жизнь пальцев. Шельдман, словно из суеверного страха, боялся потревожить эти знаки противостояния юной жизни и смерти. Роберт Шельдман, весь превратившись в зрение и слух, внимательно следил за работой врачей. Рядом с ним стояла чашка с уже остывшим кофе. Ирвинг, желая привлечь внимание хозяина, вежливо кашлянул.

— Ты уже все сделал? — спросил Шельдман, на миг отрываясь от экрана.

— Да, сэр. Я нашел няню, агентство прислало очень милую, но профессиональную девушку. Мисс Элла, расставшись с братом, все время плакала, но мисс Жаклин, так зовут эту наставницу, смогла утешить девочку. Когда я уходил, мисс Элла уже играла в детской со своей няней.

— Это хорошо, хоть здесь какой-то просвет.

— Осмелюсь спросить, сэр, а как дела у мистера Меровинга?

— Хреново там все, — кивнул Шельдман на экран. — Его наркоз не взял. Смотри сам. Вмешался бы, но, боюсь, сделаю еще хуже. Он жив — это основное. Уникальный парень. Не прощу себе, если не смогу его спасти.

— Мистер Меровинг — сильный юноша, сэр, он справится.

— Я надеюсь на это.

Симон, несмотря на наркоз, был в сознании. Он чувствовал боль, хотелось крикнуть, вздохнуть, расправить плечи, но трубки и провода крепко приковали мальчика.

Профессор Фридрих Бауэр склонился над Симоном, на врача разумно смотрели распахнутые глаза. Бауэр вздрогнул, но быстро взял себя в руки.

— Молодой человек, вы меня слышите и понимаете? — по-немецки спросил он.

— Да, — тоже по-немецки ответил мальчик.

— Вы знаете язык?

— Знаю.

— Тем лучше, значит, если что, мы сможем общаться. — Бауэр погладил Симона по плечу. — Коллеги, — обратился профессор к врачам, — как видите, все дальнейшие манипуляции с наркозом бесполезны. Сердце пациента на пределе, дополнительная доза обезболивающего просто убьет его. Времени на эксперименты у нас нет. Ситуация критическая. Юноша, терпите, — обратился он к Симону, — к сожалению, я больше ничего не могу для вас сделать, извините. Ваша жизнь сейчас только в ваших руках. Бедный парень, — пробормотал профессор, он вновь вернулся к операции

— Я постараюсь, — прошептал Симон, стискивая зубы от боли.

Противно звякнули инструменты, юноша закрыл глаза, смиряясь перед судьбой.

— Держись, Сим, — шептал Роберт Шельдман, — ты все сможешь! Такие не сдаются!

Наконец, операция закончилась. Шельдман посмотрел на пиджак, все вмятины расправились, ткань приняла прежний вид. И все же миллиардер не стал надевать его, а взял в руку. Роберт Шельдман вспотел от напряжения и волнения. Симона вывезли из операционной. Шельдман подошел к Бауэру.

— Как состояние Симона? — спросил Шельдман.

— Тяжелое, — ответил Бауэр, — у мальчика серьезные повреждения: желудок разрезан почти до пищевода, задет кишечник, большая кровопотеря. Мы сделали все, что могли, посмотрим, как пойдут дальше дела.

Юноша, казалось, находился в полусне. Симона повезли в отделение реанимации. Миллиардер последовал за врачами.

— Сэр, туда нельзя, — попытался возразить Бауэр.

— Здесь тоже мои владения, не забывайте, мистер Бауэр, это вы у меня в гостях.

— Да, конечно, сэр, — поспешно согласился Бауэр. — Только встаньте немного подальше от пациента. Неизвестно, как организм мальчика поведет себя сейчас, после операции, бывает рвота, и все такое.

— Ничего, разберусь.

Шельдман подошел к Симону.

— Сим, как ты? — спросил взволнованно миллиардер.

— Нефть, — прошептал юноша.

Шельдман был удивлен.

— Что ты хочешь сказать?

— Я думаю, ничего, — ответил Бауэр. — Послеоперационный бред. Такое бывает.

Доктора столпились возле Симона. Симон выходил из своей полудремы, нестерпимая боль окончательно вернула юношу к реальности. Датчики, подключенные к нему, нервно пищали и мигали.

— Как ваше самочувствие, господин Меровинг? — спросил профессор Бауэр.

— Очень больно.

И вдруг, словно судорога подбросила Симона. Аппаратура взвыла и замелькала в бешеном ритме. Лоб юноши покрылся потом.

— Профессор, зачем вы развелись с женой? — лихорадочно спросил Симон. — Ваша супруга, она не изменяла вам. Ее оклеветал ваш друг. Он вам завидует. Ваша жена плачет, она хочет к вам вернуться.

Профессор опешил.

— Откуда вы знаете об этих неприятных событиях моей биографии? Вам рассказал мистер Шельдман? — Бауэр был несколько обижен.

— Нет, я просто знаю. Я вижу, — ответил Симон.

Юноша повернул голову к женщине средних лет, которая занималась анестезией.

— Ваш сын никуда не пропал, — сказал Симон, — он сейчас в США. Вы хотели, чтобы Дитрих стал врачом, но он желает быть артистом. Потому и сбежал из дома. Он через три дня свяжется с вами. У него все получилось, его взяли в бродвейский мюзикл, не ругайте его. Он вас любит.

Глаза суровой женщины-анестезиолога подернулись слезами.

— Дитрих, — прошептала она.

Бауэр нахмурился. Юноша, не обращая внимания на профессора, посмотрел на медсестру, молодую девушку лет 23-х.

— А вы гоните своего жениха. Петер Флин наркоман. Он испортит вам жизнь, его не изменить.

— Как вы узнали имя моего жениха? — растерялась девушка. — Мы держим наш роман в тайне. Но я действительно замечала, что с ним что-то не то.

— Я знаю, я вижу, — прошептал Симон.

— Так, всё. Все разойдитесь, — раздраженно проговорил Бауэр. — Не видите, у пациента сильное возбуждение!

У Симона началась рвота.

— Юноша, осторожнее, шов! — воскликнул Бауэр.

Профессор держал шов руками, но Симон, не обращая внимания на светило медицины, повернулся к санитару, который помогал юноше.

— Вы скоро станете врачом, — хрипел Симон, захлебываясь желчью. — У вас большое будущее. Через 20 лет вы прославитесь и получите премию за заслуги в медицине. Не прячьте свои работы под подушкой. Их должны видеть люди.

Симон потерял сознание. Санитар вытирал губы Симону. Медсестра поднесла нашатырь. Симон слабо задышал.

— Так-то лучше, — пробормотал Бауэр. — Значит, вы что-то пишете, Франц? — обратился он к санитару.

— Да, — смутился Франц, — я записываю некоторые мои наблюдения за состоянием больных.

— Хорошо, зайдите ко мне вечером. Если мне понравится, что вы там создаете, я буду лично с вами заниматься.

— Вам понравится, — прошептал Симон, который медленно приходил в себя. — Франц талантливый.