Как сыр в масле… Книга первая. Серия «Байки кота Коврика»

Таня Стар, 2018

Веселые и не очень истории о котах. Ох, уж эти питомцы! Кот Коврик расскажет вам много баек.

Как сыр в масле…

Я жил с моей новой семьёй в большом одноэтажном доме.

Понятное дело, что у моего будущего хозяина с именем Михаил фантазии было ни на грош. Завидев меня, он нелепо умилился и произнёс скрипучим голосом (а потому что много курил):

— Что за чудо, — кот! Смотри дорогая, — он обратился к моей будущей хозяйке, а его брови взбежали вверх, собирая на лбу гармошку из морщин. — У него на мордашке чернющее пятно, словно клякса от чернил. Грязнуля! — Кинул он обвинения, глядя прямо в мои глаза и жёстко потрепал за ухо. А затем, забрав из рук хозяйки, поднял над головой и обозвал меня первым пришедшим в голову именем: — Му-урзик!

Так я нашёл своих хозяев, и они меня приютили.

Михаил, — так звали хозяина, погладил меня за ухом, а я ему ответил урчанием. Потом я плавно перешёл из его рук в руки жены, — Анне, которая приласкала меня, прижав к тёплой груди.

— А давай-ка и впрямь назовём его — Мурзик. Он на мурзилку сильно похож, — предложил муж.

Мужик сразу мне разонравился:

— Хах! Мурзик! Он что, издевается? Уверяю, что если он и дальше будет меня так величать, то скоро узнает, — какое я лихо. И не дай бог хоть раз произнесёт эту скверную кличку! — и я затаил злость на незнакомого дядьку.

Видите ли, его растрогала моя смешливая мордашка, и он вдруг решил, что я грязнуля, — вернее мурзик. А моё мнение — иное.

Если тебе кто-то нравится (впрочем, я никогда не сомневался, что стал любимцем), не стоит называть его ужасным именем, особенно — Мурзиком. С тех пор я ни разу не отозвался на обидную кличку.

Хозяин, он же узколобый! Уж, сколько раз, гипнотизируя взглядом, я внушал ему, что негоже милашку, каким был я, обзывать Мурзиком. Но он не замечал моего презрительного, — фе! А я усердно игнорировал новое имя. Проблему, как всегда, решил случай.

Как-то раз, придя домой, хозяин, переступая порог дома, споткнулся, зацепившись об меня ботинком и по инерции полетел вперёд. Влетев на скорости в стену, он чуть не расшиб себе лоб (так ему и надо!). Потом, развернулся, навис надо мной и как гаркнет:

— Разлёгся! Здесь… Как у себя дома… — и слюной оплевал всю мою шерсть. Отвесив в довесок лёгкий пинок под мой пушистый хвост, Михаил рявкнул: — Вечно валяешься на пороге! Ковром себя возомнил?

Ошарашенный криком, я подскочил и, как ошпаренный, убежал, сметая на своём пути напольную вазу, пульт от телевизора с журнального столика и рваные носки хозяина со стула и залетел под кровать. Гений тот, кто изобрёл кровать, — лучшее место для пряток.

Отыскав безопасный угол, я возмутился:

— Хм… Интересно… а разве я ни у себя дома? Я уверен, что это он у меня в доме.

Сам того не зная, Михаил окрестил меня новым именем — Коврик.

С тех пор меня звали Ковриком, в основном, когда я лежал у порога и все, кому не лень, наступали мне на хвост. Кличка приклеилась, будто банный лист (ну, сами знаете к чему).

Имя Коврик было таким же нелепым, как и Мурзик. Но оно основательно закрепилось за мной с полного согласия моего хвоста, вернее его кончика, который то и дело реагировал на призыв.

Ковриком меня звали не только за то, что я валялся у порога, но и за длинную, мягкую и пушистую шерсть один в один похожую на ковёр. Сходство моей особы с наречённым именем не оспоришь, — вот я и смирился.

Кстати, в противовес кличке — Коврик, появилась и обидная — Половик. Так меня кличут, когда я путаюсь под ногами. Члены семьи каждый раз чертыхаются, когда оттаптывают мой теперь уже порядком истрёпанный хвост. От боли я, конечно же, визжу и подпрыгиваю, а испуганная родня от жалости ко мне просто в обморок падает. А потом в след ругают, словно это я им на хвост наступил. Странные люди. Их логику не понять.

За непослушание и проказы меня обзывали — Половиком.

Дурацкие клички дал мне милый старикан. Пусть зовёт как хочет, лишь бы не бил! Однако я принципиально не отзовусь на кличку — Мурзик, потому что считаю себя чистюлей, который две трети жизни лижет свою попу и всё что её окружает.

С годами я смирился с прозвищем — Коврик и вяло реагировал на — Половик.

Справедливости ради, скажу, что данная кличка, мне кажется, с точностью определяет мой образ жизни, ведь я днюю и ночую на пороге дома. А знаете почему? Потому что исполняю высокую миссию, — охраняю жильё. Невзирая на то, что хозяев раздражает моё возлежание у порога, я продолжаю честно нести службу, — это мой долг.

С тех пор как каждый член семьи, уверяю вас, ни один раз вытер об меня ноги. Я до икоты ненавижу порог, но меня всё время манит к нему с силой магнита, потому что врождённое любопытство и неистребимое желание узнать новости с первых уст с годами только усугубилось.

Воинственный окрас достался мне по наследству от папы, а поперечные полоски от мамы. Устрашающее рваное чёрное пятно в пол морды удачно скрывало милую рожицу.

Да! Я рыжий! И не стесняюсь своей масти. Моя торчащая дыбом шерсть всегда предупреждает о готовности атаковать и шипеть по любому поводу.

Больше всего мне нравится, когда меня кличут — Ковёр. В такие минуты я ощущаю себя Королём. Вмиг возгордившись, я сразу с надменным видом дефилирую перед домашними, являя семье собственную значимость и величавость, показывая своё согласие на возведение меня в ранг короля. И осанка и стать показывали им что я кот, а не какая-то мышь под веником. Но мои выкрутасы в образе короля заканчивались плохо, — я всегда что-либо ронял и разбивал.

Люблю я моменты, когда мою полосатую, будто у тигра, великолепную спинку чешут, приговаривая: «Коврик, Коврик…». Уж, я-то тогда, купаясь в ласке, урчу, словно кларнет. Изгибаясь, будто гуттаперчевый мальчик, под нежной рукой хозяйки, я позволяю женщине гладить живот и намекаю на глубочайшее доверие к ней. Жаль, что из-за занятости Анны почесушки случаются редко. «Чем я недоволен?» — спросите вы. Ответ вы найдёте в моих рассказах и, дослушав последний, надеюсь, измените представление о пушистых собратьях. Не так уж и сладка наша жизнь.

В доме на привязи меня никто не держит. В любое время я покидаю своё пристанище через маленький лаз внизу наружной двери, прикрытый, от посягательств чужаков, куском линолеума.

Люди считают, что домашние коты живут, как сыр в масле катаются и жизнь их, — сытая и спокойная. Это выражение я хочу здесь оспорить. Не каждый человек способен заметить подводные камни в жизни кота.

Погодите-ка секундочку, мои слушатели. Кто-то там за дверью возится. Может Михаил пришёл? Точно он! По шороху я распознаю любого из домашних. Пойду-ка я от греха подальше. А то часто со мной происходит одна и та же история. Одну из них я сейчас озвучу.

*

Как-то, после сытного обеда, я крепко уснул и не слышал, как скрипнула дверь. Снится мне сон о том, что я владелец молокозавода, — этого рогатого, которая с хвостом и выменем. И столько у меня молока, что хоть каждый день ванны лечебные принимай. И вот лежу я, значит, в ванне с косынкой на голове, чтобы уши не вымочить и песни мурлычу. Вдруг меня, как ушатом с холодной водой обдало, и я услышал, как с неба грянул оглушительный грозный рык:

— Брысь! — это был голос моего хозяина.

Открыв глаза, я в стотысячный раз увидел приземляющийся на мой хвост ботинок сорок пятого размера. Михаил, чертыхаясь, поддел меня ногой, да так, что я стартовал на полметра вперёд с громким визгом:

— Мяу-у! — и приземлился у противоположной стены, слушая сыпавшуюся следом тираду нотаций.

— Половик! Какого чёрта?! Тебе углов мало? Пшёл вон отселя. Вечно валяешься на пути! Ты шо, оглох?! Не слышал, что я пришёл?

Во мне взыграла обида:

— Что из того, что я слышу? Я же не прозрачный. Ты разве не заметил, что я тут лежу? — и выпученными глазами поглядел на Михаила, ожидая извинений.

Пулемётная очередь яростной ругани влетала в мои чуткие уши со скоростью патронташной ленты. И всё же, поджав хвост, я юркнул за дверь, а затем настороженно выглянул из засады. Михаил снял пиджак и наклонился за тапкой. Я пригнулся, чтобы увернуться от летящего на меня снаряда и взвизгнул:

— Мяу-у!

Тапка врезалась в косяк двери. Я умчался под кровать, прочесав спину с головы до хвоста поперечным краем доски, и завопил:

— Я-и-и! Блин!

Не вписался. Это было больно, скажу я вам…

Потоптавшись, я улёгся по центру убежища, осуждая хозяина за нелояльное ко мне отношение и рассуждал:

— Это моё место! Не велика честь, переступишь. Счас же… разбежался тебя слушаться. Я за-анят… мыслями. Не видишь разве?! Кто будет байки о нас, — котах, рассказывать людям? Ты, что ль? Что ты о котах знаешь?..

Михаил всё ещё бушевал, ругался без умолку. Наверное, на работе получил по шапке от начальника. Вот и срывает злость на мне:

— Ещё раз увижу твою пушистую тушку на пороге, выкину на улицу. Будешь лежать там, где захочешь, — бурчал Михаил и собирал тапки, а надев, прихрамывая поплёлся в кухню.

Мне было нестерпимо обидно, что семья меня не понимает. Слабый и беззащитный дурачок не ценит мою заботу о нём.

— Где же хозяин мозги растерял? Пора привыкнуть к тому, что я у порога. Под ноги пора научиться смотреть, и знать куда ступаешь! Я всегда лежал и буду лежать у порога.

Конец ознакомительного фрагмента.